Глава шестнадцатая
Из рассказа капитана Кочеткова

К бухте Медвежьей мы подходили с большим опозданием, пришлось доставлять попутный груз на полярную станцию в проливе Маточкин Шар. На входе в бухту нас встретили две быстроходные моторные лодки, на одной из них находился знакомый по недавней встрече капитан третьего ранга Большаков. Судно и сопровождавший его сторожевой корабль «Сапфир» застопорили ход. Пассажиры с лодок, поднявшись на судно, будто невзначай быстро заняли все ключевые точки на верхней палубе. Сразу видно, профессионалы, но мне это не понравилось, больше всего походило на захват судна. Мои ребята это тоже почувствовали и потянулись к оружию, готовые пустить его в ход по первому моему знаку. Большаков подошел ко мне, отдав честь, и протянул руку для пожатия:

— Здравия желаю, товарищ капитан. Я прибыл проводить ваше судно до нашей стоянки. Ох и заставили вы нас поволноваться с вашим опозданием.

— Нам пришлось подбросить попутный груз на зимовку, вот и опоздали.

— А предупредить по рации не догадались? Мы подумали, что вы попали под немецкие торпеды. Вы молчите, штаб Северного флота молчит. А тут за пять часов до вашей радиограммы немецкий разведчик два раз над бухтой прошел.

— Это, наверное, случайность.

— Нет, Александр Евстафьевич, он прилетел не случайно, искал или нас, или нашу стоянку. Для этого специально снизился и прошелся вдоль всей береговой линии бухты в оба конца.

— Он вас не заменил?

— Нет, мы успели погрузиться…

— Может быть, немцы решили проверить, зачем мы послали транспорт с боеприпасами и продовольствием в бухту Медвежью.

— Все может быть. После этого мы всерьез заволновались из-за вашей задержки и молчания. Мы полагаем, у вас где-то происходит утечка информации. Это чревато крупными неприятностями.

— А с вашей стороны не может быть утечки?

— С нашей?! Исключено.

— Откуда такая уверенность?

— Все, кто знает наше место нахождения, находятся в бухте, в одном месте, и других источников этой информации нигде нет, только у вас.

— Хорошо, мы самым тщательным образам проверим всех причастных к этому делу.

— После этого нас послали вас встретить и проводить. Александр Евстафьевич, вы своим людям полностью доверяете?

— Конечно да, я за каждого ручаюсь головой.

— А за экипаж судна тоже головой ручаетесь? За военную команду? Они как?

— Да к чему вы клоните?

— Мы вас предупреждали, чтобы обо всем этом знало как можно меньше людей. И если вы полностью не уверены в них, надо их закрыть внизу, чтобы ничего не видели. Если кто-то вдруг попадет в руки к немцам, ничего вразумительно не расскажет.

— А кто поведет судно?

— Как кто, судно поведет капитан. Я думаю, к нему у вас доверие не утрачено, оставим и рулевого, остальных вниз, где нет иллюминаторов. А стрелять, думаю, не придется, если что, мои и твои ребята справятся с этой задачей.

— Люди из экипажа начнут возмущаться, что к ним такое недоверие.

— Сейчас все объясним капитану и вместе с ним все растолкуем экипажу, но перед этим надо наши лодки поднять на палубу. По этой же причине сторожевик останется здесь для охраны входа в бухту. И будет дожидаться возвращения судна обратно.

— Хорошо, но надо забрать с «Сапфира» капитана из разведки Двинина, помните, был на встрече тогда.

— Да, помню. Сейчас наша лодка сходит за ним. Он там один, а другие участники предыдущих переговоров не приехали?

— Нет. Но капитан первого ранга Виноградов будет чуть позже, его доставит самолет.

— Надо передать на сторожевик семафор, что он остается тут, а капитана Двинина мы забираем с собой.

Через несколько минут прибыл Двинин на одной из их лодок, другую мы уже подняли на палубу.

— В чем дело, почему вы вызвали меня сюда и почему сторожевик останется здесь, а не сопровождает судно до конца? — возмущался он, поднявшись на палубу.

Пришлось ему все объяснять, что чем меньше людей будет знать, тем меньше ему работы будет в будущем по выявлению предателя или агента, засевшего где-то там на материке. Из-за этой утечки немцы стали активно разыскивать что-то на Новой Земле.

Потом все вместе занялись экипажем, который так, для порядка повозмущался, но внял нашим доводам и спустился вниз. Мы втроем поднялись на ходовой мос тик, и после нашей команды капитан повел судно в глубь бухты, нам предстояло пройти еще двадцать миль туда, где ждали груз эти скрытные люди. Я заметил, что все они вооружены автоматами неизвестной конструкции, по повадкам они походили на наш ОСНАЗ. Одеты во все черное, брюки заправлены в высокие ботинки на толстой подошве, поверх куртки жилетка с множеством карманов для полезных вещей, которые понадобятся в бою, а также для боеприпаса к автомату, тут же висели гроздьями круглые гранаты. У каждого на вооружении еще по паре пистолетов неизвестной марки, не говоря о нескольких ножах и другом оружии.

— Товарищ капитан третьего ранга, что за бойцы у тебя такие непростые?

— Конечно, это не просто бойцы, это спецназ ВМФ.

— А что это у всех у вас в ушах воткнуто?

— Это миниатюрные наушники от рации, чтобы слышать команды командира группы и общаться между собой в бою.

— Такие маленькие. А сама рация где?

— А вон черная коробочка на левой стороне груди.

— И это рация!

— Да.

Он взял ее в руки, нажал на что-то и проговорил во что-то, торчащее около рта.

— И что, они тебя услышали на таком расстоянии? — спросил я с сомнением у Большакова.

Он заговорил в свое необычное устройство:

— Первый, я Второй, тут у нас есть сомневающиеся в возможностях наших радиопередатчиков, сообщи что-нибудь. — Потом нажал что-то, и я услышал четкий голос из коробки:

— Пусть не сомневаются, слышим вас хорошо.

— Вот если бы у нас такие были на фронте, сколько можно было жизней спасти, передавай командиры приказы вовремя.

— Будут, но не скоро.

Тут заговорил Двинин:

— А все же надо было взять сторожевой корабль с собой, раз вы говорите, что тут немцы стали летать, у него зенитные автоматы есть, мог бы в случае чего и отогнать фрица. А на судне что, ничего, кроме этих неэффективных сорокапяток да пары пулеметов.

— Не беспокойся ты так, капитан, дойдем до места, будем в полной безопасности, — ответил Боль шаков.

— Если дойдем, а если немец сейчас прилетит, что делать будем?

— Э-э-э! Капитан, да ты трусишь, не беспокойся, нас предупредят, если фрицы появятся в радиусе пятидесяти миль.

— Сколько нам еще идти по времени?

— Это зависит от скорости.

— Вот именно, от скорости, у самолета она намного больше нашей, и если мы не дойдем до вашей базы, кто нас прикроет, ведь самолетов у вас нет?

— Да, самолетов у нас нет. Капитан, с какой мы скоростью идем? — обратился Большаков к капитану судна.

— Если смотреть по лагу, то семь с половиной узла.

— А на самом деле?

— На самом деле где-то семь и четыре узла.

— А сколько выжать можешь из своей железки?

— По молодости и четырнадцать с половиной узлов давала, теперь, думаю, одиннадцать с половиной — двенадцать старушка выдать может.

— Ну что ж, давай тогда поторопим ее, пусть вспомнит молодость.

Капитан перевел ручки машинного телеграфа на самый полный вперед, наклонился к переговорным трубам, дунул внутрь.

— Эй, Никитич, надо прибавить хода, пусть твои ребята пошуруют, так надо, — проговорил он в раструб.

Судно стало медленно набирать ход, из трубы и до этого валил густой черный дым, а теперь временами вырывались и языки пламени. Через полчаса скорость довели почти до десяти узлов.

— Ну вот, если скорость не сбросим, а еще прибавим на полтора узла, как капитан пообещал, через час будем на месте, — сказал Большаков. — Ну как, капитан, смогут твои мужики выдержать такой темп или через сорок минут лучше сбросим скорость, чтобы не надрывать машины?

— Да смогут, но, конечно, надо поберечь машины.

— Я тоже так думаю. Они в другой раз могут понадобиться. Еще полчаса идем в таком темпе, потом переходишь на обычную скорость.

Капитан оказался прав в своих прогнозах. К концу нашей гонки судно выдало одиннадцать с половиной узлов. Капитан с радостью перевел ручки телеграфа на средний ход, когда отведенное время истекло. Большаков сказал нам, что до конечной точки осталось менее часа пути. Я подошел к окну и стал глядеть вперед по курсу судна, надеясь увидеть впереди что-то необычное. Я понял, что у этих с виду простых людей много тайн за спиной. Они обязательно нас еще удивят. Еще три недели назад я был уверен на восемьдесят процентов, что они белоэмигранты, неделю назад — на пятьдесят процентов, сейчас только на десять процентов. Кто они на самом деле, боюсь даже представить. Нет, ни в коем случае я не думаю, что они на стороне фашистов, они полностью за нас. Но откуда они прибыли, ведь такого оружия и снаряжения нет ни в одной армии мира, какой бы развитой страна ни была. Значит, они не имеют отношения к американцам и тем более к англичанам. Похоже, действительно наши потомки, глядя на их вооружение, маленькие рации и другие непонятные штучки. Как там передали в шифровке? Спросить их прямо, откуда они. Ну что ж, спросим, как дойдем до места. Тут и правда поверишь в марсиан, в потомков из будущего труднее поверить.

Со своими мыслями я как-то даже перестал наблюдать за тем, что происходит вокруг судна, уставившись в одну точку на стекле. Вывел меня из задумчивости возглас капитана судна:

— А это что там такое, похожее на большую баржу?

Это что-то стояло недалеко от берега.

Поднеся к глазам бинокль, он каким-то не своим голосом проговорил:

— Не может быть, неужели подводная лодка?

Я попросил у капитана бинокль и стал рассматривать то, к чему мы приближались. Да! Тут было отчего так удивиться нашему капитану, просто трудно вот то, что там открывалось перед нашими глазами, назвать подводной лодкой. Я повернулся и посмотрел на Большакова, он никак не реагировал на наши удивленные возгласы, а что-то говорил тихим голосом в микрофон, торчащий около рта. Я снова повернулся к окну и стал разглядывать то, что открывалось перед нами. Эта подлодка сама по себе не вызывала никаких ощущений опасности, она больше походила на дремавшего кита, хотя сам кит бывает очень опасным. Это что-то было похоже на перевернувшийся вверх килем огромный пассажирский лайнер, с каким-то ангаром, водруженным наверху. Больше на огромной палубе ничего не было, ни орудий, ни чего-либо другого. Наверное, они устроены опускающимися, в каких-нибудь башнях, чтобы уменьшить сопротивление воды при подводном ходе. А где тогда зенитные орудия, под защиту которых мы так спешили, они же должны быть всегда на виду и готовыми в любой момент отразить воздушный налет. Да это, вероятнее всего, транспортная подводная лодка, а боевые в другом месте. Не могла эта огромная лодка быть одновременно во многих местах и наносить удары по фашистам. Она такая большая, наверняка тихоходная и неповоротливая. Так это их плавучая база, она может зайти в любое тихое, безлюдное место и организовать пункт снабжения. А боевые подлодки к ней приходят, пополняют припасы, ремонтируются, а экипажи отдыхают.

— Это ваша плавучая база, Андрей Витальевич, а сами подлодки, наверное, на задании, а то их не видно рядом.

— Да, пока это наш дом в этом месте. Скоро подойдем, и вы все увидите, Александр Евстафьевич.

Я снова стал смотреть на лодку, к которой мы приближались, и на берег, возле которого она стояла, надеясь увидеть что-то необычное на берегу. Но берег был пустынный, ни построек, ни палаток я там не увидел. Когда мы подошли достаточно близко к подводной лодке, то смог разглядеть, что нарисовано и какая надпись была на рубке. Я опять начал сомневаться насчет их принадлежности. Так как увидел нарисованные на рубке флаг Российской империи с дву главым орлом, а также Андреевский флаг. Значит, они все же имеют принадлежность к белоэмигрантским кругам.

— Так это и есть ваш «Морской волк»?

— Да, это подводный крейсер «Морской волк».

— Подводный крейсер! А где орудия, сколько их, какой калибр, а какая скорость, а?..

— Но-но, разведка, не так напористо, а то затараторил, как сорока. Сейчас подойдем, посмотришь.

И вот мы приблизились на триста метров, капитан сбросил скорость до самого малого и стал осторожно подходить к лодке. На палубе лодки выстроилось человек десять матросов в оранжевых спасательных жилетах, да наверху ходовой рубки также выглядывали моряки, это, наверное, командный состав наблюдал, как мы подходим.

— Где будем становиться? — спросил капитан у Большакова.

— Сейчас свяжусь с лодкой.

Поговорив секунд тридцать, Большаков скомандовал:

— Подходишь поближе, метров за двадцать становишься на два якоря. Как у вас груз распределен, где продукты, а где боеприпасы?

— В первом и втором трюмах боеприпасы, в третьем — продукты.

— Придется развернуться и подходить левым бортом.

— Швартоваться будет лодка прямо к твоему борту. Не бойся, она может и боком ходить, а чтобы не помять бока друг другу, вы кранцы привезли, вот и вываливай их за борт. Потом концами соединимся, тут волнение небольшое, будем как одно целое.

Капитан выглядел озадаченным, когда услышал, что лодка может ходить боком. А когда мы это увидели в действии — очень впечатлились. Капитан был просто поражен тем, как такая большая подлодка очень осторожно пришвартовалась к нашему судну. Мы почувствовали лишь легкий толчок.

Операция по швартовке прошла успешно. Теперь мы стояли борт о борт, связанные швартовыми. Тут же на палубу судна поднялось человек двадцать матросов во главе со знакомым капитан-лейтенантом и одним неизвестным, представившимся мичманом Сидорчуком.

— Выгрузку начнем сразу же, а вы можете спуститься на подлодку, — объявил капитан-лейтенант.

Мы втроем спустились на огромную палубу подводной лодки, где нас встретили еще двое наших знакомых и проводили вниз. Проходя вдоль рубки, я обратил внимание на картинки с изображением контуров подлодок, крейсеров, эсминцев, вспомогательных судов и транспортов, погруженных носом в воду, и еще двух подлодок и крейсера с белыми флагами. Под каждым контуром были проставлены цифры. По моим догадкам, даты побед.

— Вот это да! Смотрю, у вас больше двадцати побед на счету, все больше боевые корабли, из них половина — подлодки! — восторженно отметил Двинин, разглядывая боковую роспись рубки.

— Немного постарались, но этого мало для победы, — ответил капитан второго ранга Золотарев.