Книга: Волк. Юность
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22

Глава 21

– Сьере командующий, барон дель Таури передает – все готово к первому залпу. – Солдат запыхался, дышит тяжело, пот градом. А пробежал вроде и немного, всего метров триста. Слабак… Ладно.
Я оборачиваюсь к лордам, ждущим позади меня, слегка растягиваю губы в улыбке:
– Ну что, благородные сьере, приступим?
Молчаливые кивки. Ничего, лорды, сейчас вы увидите такое, что будет очень долго сниться вам в будущем в кошмарных снах.
– Итак, сьере, смотрите и запоминайте, какой может быть война. Подать сигнал!
Кто-то из находящихся на командном пункте солдат льет из миски нефть в пышущую пламенем жаровню, и в небо вздымается столб черного дыма. Он неподвижен, клубится буграми, потому что нет ни ветерка. Но он сейчас возникнет… Шевеление возле машин, и вот первые снопы дыма взмывают в воздух, описывают четко заметную в неподвижном воздухе дугу, и… Яркие вспышки, мгновенно багровеющие, затем окрашивающие черным дымом. Вязкое, до невозможности грязное, если можно так выразиться, пламя… А потом до нас доносится жуткий вой горящих заживо людей. Требучеты дают новый залп, снова дымные дуги, взрывы, крики нарастают, сливаясь в один непередаваемый, невыносимый стон горящего города. Кажется, плачет сама земля, кто-то из властителей не выдерживает, зажимает уши, но я лишь усмехаюсь и даю новую команду:
– Послать гонца к железноруким, пусть ускорят темп стрельбы.
Солдат, которому отдано приказание, смотрит на меня со страхом, но под моим тяжелым взглядом срывается с места словно ошпаренный и со всех ног мчится к камнеметам. Суета возле них усиливается, а из-за стен Кыхта вырываются огромные, выше домов и башен языки чадного пламени… Снаряд за снарядом влетают в этот огонь, некоторые горшки разрываются прямо в нем, словно протуберанцы на солнце, огненные струи брызжут в разные стороны, и – вот оно. Я ощущаю первый, пока еще очень слабый порыв ветра… Воздух над городом, расположенным между двух каменных стен, начинает нагреваться. Ведь не просто так я делал ставку именно на зажигательные снаряды. Совсем неспроста…
Кыхт, как уже упоминалось, вытянут вдоль двух практически отвесных каменных гряд высотой едва ли не в километр. Подняться на эти скалы невозможно. С тыла – королевство, его самые плодородные и густонаселенные земли, откуда непрерывным потоком поступают подкрепления, припасы и можно укрыться беженцам. С фронта – две огромных стены, которые невозможно захватить. Практически невозможно. Не одна армия уже потерпела поражение под стенами города… Но слабое место – именно его расположение. Вытянутость на несколько километров, скалы, вздымающиеся в небеса. Кыхт находится словно в огромной трубе. А что нужно, чтобы в ней возникла тяга? Всего лишь поднести огонь к началу… И мы это сделали.
– Стреляй! Еще стреляй!..
Расчеты из рабов уже забыли обо всем, что мы враги, что они – рабы. Словно зачарованные, пленники кидают кувшин за кувшином с огненной смесью в желоба, набрасывают на них пращи рычагов. Удар молота, выбивающего стопор, и с шипением по смазанному салом желобу кувшин срывается с места и взмывает в воздух. Оставляя за собой дымный след от зажженного фитиля, пропитанного ресским маслом, беспорядочно вращаясь в воздухе, глиняный сосуд летит в город, взрывается, адская смесь вспыхивает, и огненный фонтан сливается с десятками и сотнями других, воспламеняя все вокруг, что попадется на его неумолимом пути. Пламя растет, ширится, разогревая воздух… И тогда вступают в действие законы физики. Нагретый пылающим напалмом воздух поднимается вверх, а его место занимает более холодный. Возникает поначалу слабый ветерок, который с каждой минутой становится все сильнее и сильнее. Поступает больше кислорода, пламя крепнет, пожирая все, становится еще горячее, вспыхивает даже металл, лопаются камни, а хрупкое и слабое человеческое тело испаряется почти мгновенно, добавляя пищи огню своим жиром. И крепнет ветер, превращаясь в настоящий ураган, и все жарче огонь, а поскольку ущелье не ровное, а вздымается вверх, то и город расположен уступами, и вдоль улочек Кыхта стелются огненные языки, раздуваемые жутким, воющим рукотворным ураганом. Лопаются глинобитные стены, вспыхивают мгновенно, словно облитые бензином, деревянные навесы и тканевые палатки беженцев, выгорают спрятанные внутри балки из крепких бревен, рушатся дома, расчищая пространство, давая простор ветру. И наконец возникает он, рев огненного шторма, сметающего все на своем пути… Давящий на уши и разум, который никогда не забыть тем, кто его видел и слышал…
– …Стреляй! Еще стреляй!!! – доносится до меня снизу, но вскоре все перекрывает гул, и вдруг огненный вал за стенами достигает неба, скручивается в тугие жгуты, жадно рвется к вершине…
Я различаю, как суетятся людские черточки где-то там, очень далеко от нас, в надежде спастись. В тщетной и глупой надежде, потому что им уже нечем дышать – безжалостное пламя выжгло весь кислород в воздухе, и легкие тщетно пытаются извлечь из воздуха, ставшего уже убийцей, хотя бы пару молекул живительного газа. К тому же скорость огненных языков не может даже присниться, а уж жар…
Время от времени сплошная стена огня выбрасывает вперед протуберанцы, которые пролетают по улочкам между высоких глиняных заборов посланцами смерти, и забитые спасающимися от пламени и бесящимися от предчувствия близкой смерти животными улицы мгновенно становятся вначале кладбищами, а потом и топливом для новых огненных протуберанцев… А осатаневшие, потерявшие уже всякий человеческий облик рабы исступленно кидают на требучеты все новые и новые зажигательные снаряды.
– Стреляй!!! Стреляй!!!
Трескается на глазах стена, рушится под напором пламени изнутри и натиском ветра снаружи. Мы уже с трудом стоим на ногах, такой ураган бушует снаружи, сносит плетеные стены, люди хватаются друг за друга. Достаточно или продолжать стрельбу? Ответ дает сама природа – с грохотом переворачивается первый большой требучет, обломки дерева подхватывает бушующий снаружи смерч и уносит туда, в огненную стену высотой уже выше окружающих город скал. С истошными воплями катятся следом рабы, наши солдаты уже с трудом удерживаются на ногах, загоняя в землю мечи и копья и держась за них изо всех сил. Достаточно. Остальное сделает бушующее в городе пламя.
– Уходим отсюда, сьере!!! – Я пытаюсь перекричать огненный шторм. Услышат меня или нет? Вроде бы…
Мы буквально скатываемся с холма к его подножию, по дороге я хватаю оставшихся двух гонцов, находившихся вместе с нами на КП, и тащу их следом за собой, потому что бедолаги, пытаясь спасти свой разум, крепко-накрепко зажали уши и закрыли глаза, скорчившись на земле… А Кыхт пылает, горит проклятый город, получая то, чего никто не мог себе представить даже в самых смелых мечтах и проклятиях… Я отомстил за тех, кто умер насаженными на колья… Ведь на них были фиорийские одежды…
– Прикажите оставить лишь рабов и наблюдателей! Остальные пусть уходят в лагерь! – надсаживаю я горло, перекрикивая уже совершенно невыносимый рев.
Миллионы кубов воздуха каждую секунду врываются в огненную трубу, в которую превратился зажатый между двух каменных стен город. Но чу! Мне показалось или ветер начинает стихать, лишенный пищи? Да, действительно… И огненная стена опадает, с каждой минутой становясь все ниже… ниже… Пламя опускается, приникает, и вскоре лишь огромное, светящееся, пышущее невыносимым жаром, доносящимся даже сюда, море углей возникает перед нами… Ветер по-прежнему бушует, но с каждым мгновением все тише и тише… И вскоре мы уже можем нормально говорить, а не рвать связки.
Я поднимаюсь с земли, на которой лежал, выпрямляюсь под тугими струями ветра. Уже нормального сильного ветра, а не бушующего минутами раньше торнадо. Смотрю на бескрайнее светящееся поле на месте Кыхта и отливающие желтым раскаленные камни скал.
– Все закончено, сьере лорды. Города больше нет. Надо послать гонца в Реко и собираться в обратный путь…
Лорды, также распластавшиеся на земле в поисках спасения, начинают шевелиться. Помогая друг другу, поднимаются, с застывшими лицами смотрят на раскаленную землю, ранее бывшую цветущим городом. А я ведь предупреждал! Не верили? Любуйтесь!..
Кто-то из самых впечатлительных поворачивается ко мне:
– А стоило ли оно того, сьере граф?
И тут что-то лопается во мне, и я бешено ору:
– Стоило?! Вы спрашиваете, стоило ли это наших смертей?! В часе пути отсюда на лошади есть овраг. В нем – колья с насаженными на них скелетами. Больше ста штук! Слышите – больше сотни! И на всех скелетах остатки фиорийских одежд! Они насаживали наших пленных живьем на колья! Наших людей! Тех, кто пришел сюда вместе с войсками империи, сдавшихся в плен!!! Не щадили никого, наслаждались их муками, их смертью! Или вы, сьере дель Кархо, считаете, что мы должны были сами влезть и насадиться на эти колья?! Вас никто не ждет в Фиори? Нет? А у меня есть мать, есть жена, которые любят и ждут своего сына, мужа и защитника! Мои люди ждут своего господина с надеждой и верой! И я не собираюсь обманывать их надежды! Послать в Реко гонца! Начинать сбор лагеря. Выдвигаемся домой через сутки! Это – приказ главнокомандующего, выбранного вами! Кто не хочет возвращаться домой или считает, что это… – показываю рукой на пепелище, – слишком жестоко, может оставаться здесь или поменяться местами с теми, кто умер на колах. Думаю, мертвецы не станут возражать!
Разворачиваюсь спиной к командирам, но до тех дошло, что барон сморозил несусветное, и на молодого лорда смотрят с осуждением. Тот краснеет, отворачивается. Кто-то, я не вижу, спрашивает:
– А что делать с рабами?
Машу рукой:
– Что хотите. Больше они нам не нужны. Пусть идут на все четыре стороны. Можете гнать их в Фиори, можете продать в Реко, да хоть бросьте их здесь. Меня они не волнуют… – Поворачиваюсь снова лицом к лордам: – Благородные сьере, война закончилась. Император дал слово, что после взятия Кыхта мы можем вернуться домой, в Фиори. Как вы все видите, города больше нет. Мы – живы. Я выполнил все, что обещал, и больше не вижу смысла оставаться главнокомандующим. Поэтому я слагаю с себя обязанности верховного командира и завтра же увожу свой отряд и тех, кто пожелает идти со мной, обратно в Фиори. А вы – решайте.
Как нельзя вовремя появляется моя охрана, ведущая в поводу храпящего Вороного. Взлетаю в седло, отдаю команду:
– В расположение.
Воины выстраиваются в походный ордер, и мы мчимся навстречу постепенно стихающему ветру.
В лагере суета и беспорядок. Много палаток и шатров снесло ураганом, созданным нашими машинами, и сейчас люди торопливо восстанавливают разрушения. При виде меня они молча застывают на местах, смотрят мне вслед с неким ужасом. Еще бы… Волк Парда показал сегодня свои зубы. И если раньше обо мне только слышали, то сейчас убедились, что все рассказы оказались чистой правдой и в них еще было преуменьшение… Надо бы…
Привстаю в седле, останавливаю Вороного и кричу что есть силы:
– Кыхта больше нет! Наши обязательства перед Реко выполнены полностью. Война закончена!
Все услышавшие меня застывают словно громом пораженные, и слух практически мгновенно разносится до самых краев огромного лагеря. Вновь трогаю Вороного. Подъезжаю к своему шатру, спрыгиваю с коня и отдаю поводья дежурному:
– Вызвать ко мне всех командиров отряда, начиная от полусотника.
Тот кивает, а я вхожу в шатер, и мне навстречу бросается Иолика – сейчас ее очередь дежурить.
– Сьере граф…
Я расслабленно улыбаюсь:
– Все, девочка. Мы возвращаемся в Фиори. Конец войне…
Снимаю с головы шлем, расстегиваю застежки, девушка стоит на месте, не в силах поверить тому, что услышала.
– Каан, неси воду, срочно мыться!
Тушурка появляется из-за ширмы, следом спешит Аами, бросается ко мне, обнимает за ноги, поскольку ее макушка на уровне моих бедер.
– Папа Атти, ты сказал, что все кончилось?
Я опускаюсь на корточки:
– Да, доченька. Для нас все. Завтра мы выезжаем домой, в Фиори.
– Ой…
Ее глаза испуганно округляются, и она подносит ладошку к щеке. Я ласково глажу ее по светлой головке с заплетенными в косы пепельными волосами:
– Что? Завтра начнется наше путешествие домой. Так что не стоит бояться. А потом ты попадешь в волшебную страну…
Улыбаюсь, а на душе скребут кошки. Не верится мне, что нас просто так выпустят. Хотя слово императора дано. Тому порукой грамота, хранящаяся теперь в моем шатре. С подписью и печатями.
Каан торопливо разводит холодной водой кипяток, уже принесенный с кухни, застывает с полотенцем. Спохватываюсь, отпускаю малышку, та отступает на пару шагов, я выпрямляюсь и, стаскивая на ходу китель и рубашку, шагаю к тушурке. Наклоняюсь над лоханью, на меня льется вода. Как же хорошо! Отфыркиваясь, я смываю с себя грязь, потом женщина осторожно, едва касаясь мышц, омывает мне спину. Грудь и живот я мою сам. Меняю рубашку, снова надеваю форменную куртку.
А вот и мои отрядные командиры. Почтительно выстроились у стенки шатра, при моем появлении из-за ширмы грохают себя кулаками в грудь.
– Война с Тушуром для нас закончена. Завтра отправляемся домой. Готовиться к отъезду. Решить все проблемы на местах самостоятельно. Проверить запасы провианта и оружия, коней, скот, повозки…
До Парды отсюда ехать примерно два месяца. Плюс-минус пара-тройка дней в любую сторону. Нормально. Отсутствовали мы восемь месяцев и вернемся для всех неожиданно. Планы Тайных Владык Фиори будут нарушены. Очень хорошо!
– Сьере граф, некоторые воины хотят взять с собой в Фиори пленниц… – смотрит на меня один из сотников.
Уж как бы не ты сам, парень… Ладно. Настроение у меня отличное, так почему бы и нет?
– Не возражаю. Особое внимание в пути уделить старому Долме и его семье, а также новичкам.
Молчаливые кивки.
– Выходим из лагеря через час после подъема.
Снова кивки.
– Остальные?
Это по поводу остальных солдат корпуса.
– С момента уничтожения Кыхта я им не командир, но все лорды предупреждены, что мы, отряд Парды, уходим завтра домой. Так что если кто решится пойти с нами, я ничего против не имею. Еще вопросы?
– Куда девать тех, кто пойдет с нами?
– В обоз. Места на возах достаточно?
– Вполне. Есть и свободные тушурские телеги.
– Они никуда не годятся. Их придется переделывать – ставить крыши, делать двери. Успеете – приступайте. Лошадей у нас предостаточно.
– Может, на них перегрузить провиант и запасное оружие? А на наши возы посадить тех, кто идет с нами?
– Тоже вариант. Можете так и сделать. В общем… На ваше усмотрение. Но через час после подъема и завтрака мы снимаемся. Все. Все свободны.
Снова синхронное отдание чести, солдаты покидают шатер. Я прислушиваюсь: снаружи тихо. Ветер шумит, но вполне обычный ветерок. Подхожу к пологу, выглядываю наружу – Кыхт уже совсем погас. Угли на его месте едва тлеют. Надеюсь, к утру достаточно остынут… Зато в лагере суета – все носятся, как ошпаренные кипятком или смазанные скипидаром. Хм… Получается, дураков не нашлось покончить с собой из-за угрызений совести. Тоже мне, идеалисты… Хорошо упрекать в жестокости после того, как все закончилось. А вот полезь тот барон по штурмовой лестнице на неприступную стену да получи булыжником по шлему или меч в живот, как бы он сейчас орал от боли? Дуболомы Нижайшего…
Опускаю полог, возвращаюсь в шатер.
– Каан!
Женщина вновь высовывается из-за ширмы, разделяющей шатер.
– Иди сюда, – показываю ей на стул. Она несмело приближается. В глазах – тоска. Осторожно присаживается, поджав под сиденье ноги в мягких сапожках с загнутыми носками. – Слушай меня внимательно. Завтра мы уходим домой. В Фиори. Что ты собираешься делать?
Она некоторое время молчит, не понимая, чего я от нее хочу. Приходится пояснить:
– Ты отправляешься с нами. До самой Парды, как воспитательница и служанка моей дочери. Как только мы въедем во двор замка – у тебя будет две возможности устроить свою жизнь. Первое – ты останешься служанкой Аами. Второе – получишь некоторые деньги, сразу говорю, небольшие, и вернешься обратно в Тушур. Отправлю тебя с первым же караваном в эти края.
Снова пауза. Потом она дрожащим голосом спрашивает:
– Мне дать ответ сейчас, сьере граф?
Машу рукой, и от этого движения женщина втягивает голову в плечи и испуганно сжимается.
– Нет. Как я уже сказал – во дворе замка Парда. Не раньше. До того момента твои обязанности и положение остаются прежними: ты – рабыня и служанка Аами.
– Да, сьере граф…
Мне кажется или на ее лице мелькнуло облегчение?
– У тебя остались здесь какие-нибудь родственники? Муж? Дети?
Она отрицательно мотает головой, с удивлением вскинув на меня свои глаза. Впервые я интересуюсь этим. Вздыхает:
– Мой муж… Ему я не нужна после того, что со мной сделали ваши… солдаты… А детей у нас не было. Родители… После того как девушка выходит замуж, родные проводят ритуал ее похорон…
Понятно. С глаз долой – из сердца вон. Отношение к женщине в Тушуре, прямо скажем… как к иноземцам. То есть к существам, стоящим ниже животных… Совсем как в Реко…
– Ладно. Дорога длинная, так что время подумать о своей дальнейшей судьбе у тебя будет. – Машу ей рукой, мол, свободна…
После ужина, когда Каан укладывает спать Аами, меня вызывает дежурный. Я набрасываю на себя свой любимый плащ с подбоем из черного волка, выхожу из шатра. Ветра уже нет, лишь не видимое простым глазом марево где-то там вдали курчавится над останками города, ставшего могилой не менее чем пятидесяти тысячам тушурцев. Передо мной плотный строй всех лордов. От самых влиятельных шестнадцати уцелевших до самых мелких, у которых по десятку, а то и менее солдат. При моем появлении они дружно отдают честь ударом кулака в грудь. Потом кто-то кричит:
– Слава Волку Парда!
И все дружно рявкают:
– Слава! Слава! Слава!
Из строя выходит барон дель Таур, глава наших железноруких, снимает с головы шлем, кладет его на согнутую в локте руку, благо все владетели в полных доспехах, в отличие от меня, и говорит:
– Сьере граф, общий совет лордов корпуса постановил считать вас по-прежнему нашим верховным главнокомандующим до возвращения в Фиори и подчиняться всем вашим приказам до прибытия в Ганадрбу.
Тишина. А у меня вдруг сдавливает горло. Честно говоря, такого я никак не ожидал от нашей феодальной вольницы.
– Что же… Если так, сьере лорды, то я… Благодарю вас всех за оказанную мне честь и доверие. Поэтому приказ будет такой: выдвигаемся утром, через час после подъема в обычном порядке. Проверить лошадей, запасы продовольствия, повозки. Если кто из тушурцев захочет пойти с нами – не отказывать.
Тишина.
– Приступайте, сьере владетели. Времени осталось не так много.
– Слава Волку Парда! Слава! Слава! Слава!..
Они бросаются ко мне, обнимают, бьют по плечам, облегченно улыбаются – ведь мы возвращаемся домой, в Фиори!..
– …Граница, сьере граф! Граница!!! – разносится радостный крик далеко вокруг нашего каравана.
Чуть больше полугода мы не были дома, отправленные на смерть Тайными Владыками Фиори. И вот, вопреки всему, корпус вернулся. И даже раньше времени. Потому что мы выполнили условие императора. К чести Ымпа, он сдержал свое слово. Нам не препятствовали. Более того, у меня осталось стойкое ощущение, что ресцы вздохнули с облегчением, когда мы ушли. Увиденного посланцами императора в Кыхте оказалось достаточно, чтобы все возможные и невозможные претензии испарились сами собой.
На войну нас отправилось пять тысяч воинов. Возвращалось – три тысячи шестьсот. Кто погиб, кто умер от ран. Кто – от болезни. Но еще никогда обратно не приходило так много тех, кто отбывал обязанность по договору между Фиори и Реко… С нами идет огромный обоз. В нем те, кто решился оставить свою родину и искать счастья на чужбине, а также наша военная добыча. Людей среди нее немного, в основном женщины. Молодые и красивые. Кто едет по согласию, добровольно. Кого везут насильно. Не мне решать такие дела. Сами разберутся. Может, кому и повезет…
Обитатели Фиори провожают нас удивленными взглядами. Такой большой отряд, да еще в неурочное время, почти посреди зимы… Впрочем, санные пути пробиты, и мы медленно, но уверенно двигаемся. Жаль, конечно, что нас задерживает покрывший землю плотным покровом снег, зато мы дома. В попутных городках нас принимают, словно героев, ведь такое происходит впервые за всю историю Фиори. И наши ряды редеют. Люди возвращаются в свои владения и дома. Но это радостные потери. Мои три сотни двигаются плотным строем, вызывая у всех восхищение своим оружием и порядком. Мой путь, как верховного главнокомандующего, лежит в Ганадрбу, столицу нашего государства, и только оттуда, отчитавшись перед Советом Властителей, я смогу поехать дальше. В Парду…
Но все когда-нибудь заканчивается, и вот уже стены столицы Фиори видны перед нами. Солдаты отшвыривают стражников, пытавшихся преградить мне путь. Двери ратуши распахиваются, и я спускаюсь вниз, где в окружении стоящих амфитеатром скамей, полных властителей, благо происходит очередной Совет Властителей, сидят Верховные. Старший Совета поднимается мне навстречу, его губы кривятся в ухмылке: он считает, что мы сбежали?!
Я подхожу к столу, достаю из тубуса, висящего на боку, императорскую грамоту, поворачиваюсь к вскочившим со своих мест лордам:
– Тихо!
Мгновенно наступает тишина, старший Совета пытается что-то сказать, но я разворачиваю имперскую грамоту и громко, забивая его гнусавый голос, произношу:
– Император Реко считает, что солдаты Фиори полностью исполнили свой долг перед ним, и в подтверждение посылает Совету этот документ, где описаны все наши деяния. Из пяти тысяч отправившихся в поход вернулось домой три тысячи шестьсот человек. Герцог дель Саур погиб в бою, спасая всех нас, и совет лордов похода избрал меня, графа дель Парду, своим командиром. Поэтому я отчитываюсь перед Советом и лордами Фиори. Наше обязательство перед империей выполнено.
Гробовая тишина. Я кладу грамоту на стол, укрытый скатертью цветов нашей державы, затем, звеня шпорами, спокойно поднимаюсь по лестнице к выходу. Там вместо стражников стоят мои солдаты, и почему-то ни у кого при виде их не возникает желания задать мне какие-нибудь каверзные вопросы. Поэтому, в полнейшей тишине, нарушаемой лишь топотом моих ног, я подхожу к двери и, словно вспомнив что-то, оборачиваюсь к Совету, сидящему за столами:
– Сьере лорды… До скорой встречи…
Двери за мной гулко захлопываются, я пересекаю здание ратуши, оказываюсь на улице – как же тут хорошо! На площади – толпа, и при моем появлении радостный рев сотрясает все вокруг. Я машу им рукой, что вызывает новые крики восторга, взлетаю в седло и командую своим солдатам:
– В Парду!
Грохает барабан, звенит серебряным звуком труба, и к небу взмывается песня. Все воины дружно поют гимн Фиори. Любопытная головка Аами высовывается из возка, ее глазенки блестят. При виде меня она улыбается, а я машу ей рукой. Поехали! Ну, хвала Высочайшему, осталось совсем чуть-чуть, всего лишь две недели – и я дома… А еще, если честно, я очень и очень спешу, потому что хочу увидеть двух дорогих мне людей – маму, досу Аруанн, и… Ооли… мою жену… И мне почему-то кажется… Хотя вру, не кажется, я абсолютно уверен, что у нас все сложится очень хорошо! Даже не стану останавливаться в своем поместье. Скорее домой! Ведь меня не было больше восьми месяцев…
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22