Старенький автобус остановился, и меня слегка качнуло вперед. Ухватившись одной рукой за поручень, другой поправила спутанные после сна волосы. Был поздний вечер, многие пассажиры уже спали. Я преодолела две ступени и шагнула на землю, вытащила из багажного отделения чемодан и проводила долгим взглядом отъезжающий автобус. Остановка была пустой, нужный мне автобус должен был прийти только через два часа и я, вздохнув, побрела через дорогу к небольшой забегаловке, пристроившейся между заправкой и лесополосой. Промозглый ветер заставил меня застегнуть плащ и пожалеть, что не оделась потеплее.

В кафе стоял запах сигаретного дыма и чего-то горелого, но здесь было тепло, и не раздумывая долго, я заказала булочку с кофе, и дотащив чемодан до ближайшего свободного столика устало присела. Как только я доела свой нехитрый ужин, ко мне снова вернулся интерес к окружающему миру, и особенно, к месту, куда меня занесла судьба. Кафе было небольшое, но даже в такое время почти все столики оказались заняты. Видимо, не одной мне приходилось дожидаться нужного автобуса. Мой сосед, медленно потягивал кофе. Молодая пара безуспешно пыталась успокоить капризничающего малыша, который в свою очередь легко перекрикивал работающий телевизор. Разместившаяся у самого выхода компания молодых парней что-то бурно обсуждала.

Порывшись в сумке, я достала открытку, повертела ее в руках: лес, деревья, между толстыми ветвями одного из них паук сплел свою паутину. На обратной стороне лишь дата — 20 июня 1993 и три слова на латыни: «mors omnia solvit» — смерть решает все проблемы, — прошептала я. Пятнадцать лет назад… день, точнее, ночь, изменившая мою жизнь. Навсегда поселившийся в душе страх, спящий до поры, и теперь взявшийся за меня с новой силой. И эти слова…

Спрятав открытку подальше, я склонила голову на руку, поставила локоть на чистый край стола и закрыла глаза. Странно, но весь этот невообразимый шум мне совершенно не мешал — дико хотелось спать и только опасение пропустить нужный автобус заставило меня бороться со сном. В очередной раз, открыв глаза, я наткнулась на бесстрастный взгляд своего соседа и моргнула, пытаясь понять, чем вызван интерес к моей персоне. Но тот уже успел отвернуться, и вскоре, подхватив спортивную сумку, вышел из кафе.

Я бросила взгляд на часы — оставалось еще около получаса, но мне почему-то расхотелось оставаться здесь, и, схватив чемодан, я двинулась к двери, заметив, что пропустила уход шумной компании.

На улице накрапывал мелкий дождь, мрачные тучи скрыли небо, и где-то отдаленно раздавались раскаты грома. Порыв ветра разметал успевшие сильно отрасти волосы, и на миг я остановилась, прислушиваясь к его протяжному завыванию. Близость леса, пусть и небольшого, ночь и мрачная обстановка рождали в душе беспокойство, заложенное в человеке еще со времен первобытных предков. Никогда не знаешь, что скрывается там, за тенью деревьев, шелестящих не успевшими опасть листьями, словно нашептывающими тебе какую-то тайну.

Однако, в этот раз, похоже, никакой тайны не было. Напротив — все в пределах статьи 122, хотя, тут же поправила я себя, с легким удивлением глядя на то, как мой недавний сосед лихо отбивается от нападающих на него пятерых парней — скорее всего, здесь обойдется малой кровью. И, похоже, не его. Но тут один из нападавших налетел на него сзади, и ударил чем-то по затылку. Мужчина упал на землю и парни принялись избивать его ногами. Я поморщилась, пытаясь решить, что делать. Любой из вариантов, пришедших мне в голову в тот момент был не самый лучший. Видимо поэтому, я выбрала наихудший из них. Достав из сумки пистолет, я бросила чемодан и направилась к дерущимся, мысленно называя себя дурой. Они не сразу меня заметили, и мне пришлось крикнуть:

— Хватит! Оставьте его!

Повернувшиеся на мой голос парни на несколько секунд замерли, пытаясь сквозь завесу дождя рассмотреть, кто посмел их прервать. Наконец, сообразив, кто перед ними, они расслабились и заговорили одновременно. Их слова сводились к тому, что мне совершенно нечего здесь делать, и если не поспешу убраться, они с удовольствием познакомятся со мной поближе предварительно оставив на мне следы тяжких телесных повреждений.

Устав их слушать, я направила пистолет на того, кто стоял ближе ко мне, и когда его взгляд наткнулся на дуло, взвела курок. Иногда просто удивительно — насколько сухой щелчок способен быстро и безболезненно отрезвить и привести в чувство. Видимо желание разобраться с жертвой уступало инстинкту самосохранения, и, бросив в мою сторону несколько нелицеприятных замечаний, парни поспешили скрыться. Облегченно переведя дыхание, я спрятала оружие, и поспешила проверить пострадавшего. К счастью, он был жив, и даже в сознании. Я помогла ему подняться и дойти до ближайшей скамейки, по пути прихватив свой основательно испачкавшийся чемодан.

— Как вы? Вам нужен врач? — капли дождя стекали по избитому лицу мужчины вместе с кровью и я поймала себя на мысли, что он пострадал меньше, чем я опасалась. Свет неярких фонарей, украшавших фасад кафе, почти не достигал нас, теряясь в сплетениях ветвей, но я все-таки умудрилась рассмотреть его — высокий, темный шатен с короткой стрижкой, смуглое лицо, карие глаза, на правой щеке почти под самым глазом небольшой тонкий шрам. В прорехе рваной рубашки я заметила татуировку в виде рогатого черепа с перепончатыми крыльями.

Черт! Как неудачно все получилось. Не нужно было этого делать — спасать постороннего человека, размахивать пистолетом. Как глупо! Меня мог видеть кто-то еще. Да что я в самом деле? Меня с оружием видели шесть человек! И если эта гоп-компания вряд ли поспешит настучать на меня в милицию, то спасенный мною мужик не так прост, как может показаться. Помимо прочих проблем, мне совершенно не улыбалось оказаться один на один со штопорилом.

— Не надо врача, — сказал он низким голосом, и тихо добавил, — спасибо.

— Не за что, — ответила я поднимаясь.

— Откуда у вас пистолет? — его вопрос заставил меня остановиться и снова повернуться к нему.

— Я же не спрашиваю, откуда у вас татуировка, — парировала я, хватая чемодан и направляясь к подъехавшему автобусу, больше не обращая внимания на пострадавшего.

Заняв место, я прислонилась лбом к холодному стеклу, и устало прикрыла глаза. Что заставило меня вмешаться и помочь этому человеку? Наверное, я бы не смогла пройти мимо даже зная о том, кто он такой. В тот момент грани между прошлым и настоящим для меня стерлись и я видела совсем другого человека, стоны, шум борьбы. Это было так давно! Зачем мне снова бередить эти раны? И неужели мне действительно нужно возвращаться туда, где все началось?

Дождь хлестал по стеклу, но в салоне было тепло и, сняв плащ, я положила его на соседнее сидение, искренне надеясь, что он успеет к утру просохнуть. Достав из косметички зеркало, подправила потекшую тушь и уставилась на свое лицо. Цветные линзы придали моим глазам насыщенный синий цвет, недавно осветленные брови и волосы делали меня похожей на ту, которой я была когда-то… пятнадцать лет назад. Внезапно в карманном зеркальце возникло отражение знакомого лица. Обладатель его довольно спокойно сидел в соседнем ряду за моей спиной. Черт! Ну почему мне так не везет? Неужели он едет туда же, куда и я? Хотя, что меня, в конце концов, удивляет? Все может быть. И вполне возможно, что для беспокойства нет причины.

Я посмотрела в зеркальце еще раз и перехватила взгляд, брошенный на меня. Он не скрывается, но и не пытается заговорить. Чувствует, что мне это будет неприятно? Возможно. В любом случае, здесь десяток людей и вряд ли он решиться на что-то. К тому же, похоже я уделяю ему неоправданно много внимания, несмотря на то, что у меня и без этого типа полно проблем. Интересно, они уже там? Или я буду первой? А вдруг они не приедут и я буду в городе совершенно одна? Но разве меня именно это пугает? Там прошло мое детство, и кто знает, не сложись обстоятельства определенным образом, я могла бы застрять в этом городке навсегда, даже не подозревая, что есть другая жизнь, другие места. Была бы я счастлива, если бы осталась? Не знаю, наверное, нет.

Я даже не заметила, как уснула, а когда проснулась, было уже утро. От прошедшей накануне грозы не осталось и следа, небо очистилось от туч, солнце сияло мягким светом. Дорога проходила среди хвойных, лиственных и смешанных лесов. Яркие солнечные лучи, мелькавшие сквозь деревья, слепили глаза, и я отвернулась, глядя в салон. Пассажиров было немного, и мой недавний знакомый все еще был среди них. Поймав мой взгляд, он кивнул, заставив тут же отвернуться.

Осталось совсем немного, и я буду на месте. Каким мне покажется город, знакомый с детства? Что я вообще помню о нем? Разрозненные воспоминания всплыли в душе — детские фантазии, изрядно перемешанные со страхом. В мыслях возник неясный образ чего-то старого, несущего угрозу, и в то же время близкого и родного. Когда-то я была здесь счастлива, как может быть счастлив ребенок, но именно тут закончилось мое детство, развеялись иллюзии и на смену им пришел противный липкий страх, окутавший меня подобно паутине, не отпускавший долгие годы. Зачем я решилась на это? Неужели надеюсь что-то изменить? Способна ли я что-то изменить?

Лес закончился внезапно, и уже через мгновение мы въезжали в город, встретивший нас заброшенными складами пригорода и маленькими провинциальными домиками. Миновав Соборную площадь, и Спасо-Преображенскую церковь, автобус остановился. Что же, не знаю как город, а автовокзал остался таким, каким я его помнила. Недалеко от стоянки образовался стихийный рынок, чуть дальше находился почтамп.

Набросив на руку все еще влажный плащ, я шагнула на землю и вдохнула воздух. Здесь, рядом с автовокзалом свежим его было назвать трудно, но это был воздух моего детства, и внезапно на глаза навернулись слезы. Что-то в последнее время я стала чересчур сентиментальной. Так нельзя. У багажного отделения столпилось несколько человек, и я решила немного подождать. Оглядываться в поисках встречающих было бесполезно. Вряд ли кто-то меня ждал.

Сбоку замаячила чья-то фигура, и я отодвинулась, чтобы не мешать, но тут же снова наткнулась на своего знакомого.

— Разрешите вам помочь, — это было даже не предложение, хотя сказано довольно вежливым тоном. Слегка отстранив, он вытащил из багажного отделения мой чемодан и легко поставил передо мной.

— Всего хорошего, — бросил он мне напоследок и скрылся в толпе.

— Спасибо, — запоздало буркнула я, и медленно пошла по тротуару.

— Марина? — я обернулась и увидела пожилую женщину, недоверчиво смотрящую на меня. Тетя Клава! Я тут же ее узнала, несмотря на глубокие морщины, избороздившие когда-то молодое и красивое лицо, копну снежных волос и грустную улыбку, придававшею ей какой-то скорбный вид. Она начала седеть еще тогда, пятнадцать лет назад.

— Да, это я, — непрошеные слезы набежали на глаза, и бросив чемодан, я устремилась к женщине, крепко ее обнимая. Мы вместе стояли посреди остановки и плакали, будто прокладывая слезами тонкий мостик между прошлым, которое хотели, но не могли забыть, и настоящим.

— Ты вернулась, — она слегка отстранилась, рассматривая мое лицо, и я замерла, будто ожидая ее приговора, — ты так похожа на свою мать!

— Как ты, тетя Клава? — постаралась я перевести разговор на другую тему, боясь расстроить женщину еще сильнее.

— Теперь — хорошо, — помолчав с минуту, она вдруг сказала, — они тоже здесь. Приехали позавчера.

— Они? — мое сердце замерло, дыхание перехватило. От страха, или…

— И Пашка, и Никита…

— А… — я нерешительно замолчала.

— И Миша тоже. Все здесь. Все возвращается на круги своя, — тихо добавила она, и на какое-то мгновение мне показалось, что она знает, или догадывается, — хорошо, что дала телеграмму, сообщила, когда приедешь. Мне ее передали новые жильцы. Я несколько лет назад переехала, и ты могла меня не сразу найти.

— Я рада быть здесь, — внезапно совершенно искренне сказала я.

— Знаю, — улыбнулась Клава.

— Марина!?! — и снова этот нерешительный тон. Меня окрикнули, и я, высвободившись из тетиных рук, повернулась на голос. Они были здесь, те, кого я, казалось, знала всю мою жизнь. Но теперь знакомые мальчуганы превратились в трех взрослых мужчин. Они стояли недалеко от нас, пристально изучая мое лицо. Как сильно я изменилась за эти годы? Узнают ли они меня? По крайней мере, я их узнала сразу. Вон тот, невысокого роста, с всклокоченными волосами морковного цвета и веснушками на лице — Никита. А этот — чуть выше среднего роста, худощавый, но жилистый — Пашка, гроза местных яблонь и соседских подсолнухов. А тот, что стоит немного в сторонке не сводя с меня глубоко посаженных светло-голубых глаз — Миша. Еще в детстве он ударился в рост и теперь был значительно выше обоих своих друзей. Темные волосы гладко зачесаны назад, на бледном лице резко выделяются узкие черные брови и тонкий с чуть заметной горбинкой нос, одет в черную кожаную куртку, которую расстегнул, будто ему жарко.

Оглядев меня с ног до головы он улыбнулся, и подошел. Двое ребят остались в стороне, словно не желая нам мешать. Миша слегка коснулся губами моей щеки, а потом, будто не желая больше сдерживать эмоций, поцеловал в губы:

— Я ждал, что когда-нибудь, мы снова встретимся, — тихо шепнул он.

— Я тоже, — дыхание перехватило, в горле стоял комок, — я тоже этого ждала.