Глава 37

Сталин замолчал, подошел к своему столу в углу комнаты, взял трубку и стал набивать ее табаком. Потом, не закурив, а просто держа трубку в руке, снова двинулся по кабинету, продолжая свою мысль:

— Сообщение ТАСС не должно рассматриваться в нашей армии как сигнал к тому, что войны не будет. — Тут товарищ Сталин направил свою трубку, как указку, в сторону Жукова и сказал: — Вы, товарищ Жуков, совершенно правильно отменили в своем округе все отпуска для командиров. Завтра Наркомат обороны разошлет подобный приказ по всем округам.

При этих словах маршал Тимошенко согласно кивнул.

— А теперь перейдем к вопросу, для обсуждения которого мы все здесь сегодня собрались. Скажите, товарищ Жуков, в случае нападения немцев сумеют войска Западного особого округа сдержать наступление врага? Сидите, сидите.

— Товарищ Сталин. Разрешите перед тем, как ответить на ваш вопрос, попросить товарища Северову сделать небольшое сообщение. Она сегодня утром наблюдала за обучением новобранцев по утвержденной вами программе.

Вот тебе и раз! Взял и меня выкатил! Но таким вопросом меня не запугаешь. Дождавшись кивка товарища Сталина, я встала и доложила:

— Сегодня утром по программе четвертого дня обучения в вырытые окопы бойцы поместили чучела, после чего сначала была проведена бомбежка и обстрел из пулеметов силами трех бомбардировщиков, а потом танковая атака силами восьми танков. После этого, по согласованному мнению командующего 3-й армией генерал-лейтенанта Кузнецова и командующего 85-й стрелковой дивизией генерал-майора Окулова, потери составили примерно пятьдесят процентов личного состава убитыми и тяжелоранеными. По их же оценкам, при проведении подобных учений в первый день потери составили бы не менее девяноста процентов личного состава. Генерал-майор Окулов полагает, что к концу обучения потери не должны превысить двадцать процентов личного состава. В этих учениях участвовали бойцы, обучение которых проводили опытные инструкторы из войск НКВД. У меня все.

Товарищ Сталин снова посмотрел на Жукова.

Жуков встал, набрал воздуха и наконец громко и четко сказал:

— Вот так, товарищ Сталин, обстоят дела. Мы получим пятьдесят процентов потерь среди бойцов, частично обученных хорошими инструкторами, и девяносто процентов потерь среди остальных. Кроме того, часть корпусов еще только формируется, с транспортными средствами просто катастрофа. Новых танков мало, и к ним нет достаточного количества обученных экипажей. То же самое с самолетами. Новые истребители только начали поступать в полки, и летчики их еще не освоили. Еще одна не менее важная проблема — это связь. В стрелковых дивизиях и мехкорпусах в самый последний момент нам удалось решить эту проблему, но у нас на танках, кроме Т-34, нет радиосвязи и практически без радиосвязи вся авиация. Это значит, что по ходу военных действий будет крайне затруднено маневрирование и взаимодействие различных родов войск. Не сумеем мы удержать немцев у наших границ, товарищ Сталин. Поэтому сейчас в штабе округа в срочном порядке разрабатывается план активной обороны с контрударами и, к сожалению, с отступлением. Главной задачей на первый период военных действий считаю создание противнику максимальных трудностей для продвижения вперед. Самое важное для нас — это сорвать запланированный немцами блицкриг. Длительной войны Германия не выдержит.

— Спасибо, товарищ Жуков, за откровенный ответ. Я думаю, что все присутствующие согласны с вашей оценкой положения. Вы можете сейчас доложить, какие меры собираетесь предпринять?

— Полностью план, товарищ Сталин, будет готов через три дня. Среди основных мер запланировано: приведение в боеготовность и скрытый вывод под видом учений в места сосредоточения дивизий второго эшелона армии прикрытия из мест постоянной дислокации; ввод войск в предполье укрепрайонов, строительство которых, к сожалению, еще далеко от завершения; минирование коммуникаций (дорог, железнодорожных путей и мостов). Поскольку мин у нас недостаточно, то незаминированные коммуникации будут взяты под прицел артиллерии. Еще проблема, о которой я не упомянул, — это армейские и корпусные склады амуниции, боеприпасов и ГСМ. Все, что можно, вывезем, а остальное придется взрывать или поджигать. Хотя поджог складов ГСМ может привести к пожарам в близко расположенных городах. Но не оставлять же бензин немцам.

Эти последние слова вызвали у меня какие-то ассоциации, и я вдруг вспомнила настолько интересную вещь, что не удержалась и заерзала на стуле. Товарищ Сталин это заметил и жестом попросил Жукова прерваться.

— Мне кажется, что товарищ Северова хочет что-то добавить.

— Так точно, товарищ Сталин. Я в одной книжке читала, что если в бак с бензином добавить немного сахара, то у водителя возникнут очень большие проблемы. Двигатель, поработавший на таком бензине, заклинивает, и для восстановления его приходится полностью разбирать и промывать.

— Спасибо. Это интересное замечание. Товарищ Жуков, нужно проверить это предложение. Если товарищ Северова не ошиблась, то можно будет обойтись и без пожаров. У немцев ведь не только автомобили на бензине, но и танки. Пусть подольше промывают двигатели.

— Так точно, товарищ Сталин. Завтра же дам команду. Разрешите продолжать?

— Продолжайте.

— Мы полагаем, что разрушение коммуникаций наряду с контрударами заставит противника постоянно менять свои оперативно-тактические планы. Если к этому добавить диверсионные действия в тылу, то можно надеяться остановить наступление немцев примерно по линии Великие Луки — Смоленск — Клинцы.

— То есть вы планируете отойти даже за линию Сталина и отдать всю Белоруссию?

— На линии Сталина мы не удержимся, товарищ Сталин. Во-первых, старые УРы проектировались и начали сооружаться в конце двадцатых годов с ориентацией на противодействие полякам, то есть на их военную технику и на их вояк, которых, как мы теперь знаем, немцы разгромили за пару недель. Во-вторых, на примере прорыва линии Мажино немцы показали, что подобную оборону они умеют взламывать. В-третьих, в УРах полностью демонтировано вооружение, а сами УРы, поскольку не были законсервированы должным образом, частично пришли в негодность. Поэтому отступить придется дальше. Но если к зиме мы удержим противника на упомянутом мной рубеже, то дальнейший исход войны станет очевиден.

— Значит, без партизанской войны нам не обойтись. А что на это скажет товарищ Пономаренко? Пойдет население Белоруссии в партизаны? Будет им активно помогать в борьбе с немцами?

— Так точно, товарищ Сталин, — вскочил со своего места Пономаренко. — Вся республика заполыхает так, что немцам мало не покажется.

Услышав это, я не удержалась и скептически покачала головой. Товарищ Сталин заметил и это.

— Товарищ Северова, кажется, с этим не вполне согласна?

Пономаренко кинул на меня презрительный взгляд, типа «кто ты такая, чтобы мне возражать», но меня этим не проймешь.

— Так точно, товарищ Сталин. Не вполне согласна. Про восточную часть республики ничего не скажу. Думаю, что тут товарищ Пономаренко прав. Но я сама сейчас живу и работаю в Гродно, — на самом деле последний месяц я уже не понимаю, где живу, где-то в гостиницах, общежитиях и самолетах, — и немного понимаю жителей Западной Белоруссии. Они ведь всего полтора года живут при советской власти. Поэтому первое время они в партизаны не пойдут и поддерживать их не будут. Для них это будет просто очередная смена власти. Разумеется, я не имею в виду различных врагов народа, которых мы, к сожалению, всех не успели выявить. Те не только не поддержат нас, но с радостью пойдут на работу к немцам.

— Вы сказали — первое время. А что будет потом?

— Когда блицкриг провалится, то с первыми морозами перед немцами встанет проблема с теплой одеждой, которой у них нет, и с теплым жильем. Одежду начнут отбирать у населения, которое к тому же будет вынуждено уступить свои теплые дома немцам. Удлиненные коммуникации, которые мы еще будем постоянно разрушать, вызовут проблемы со снабжением. Продукты тоже будут отбирать у населения. Вот тогда весь край действительно заполыхает.

— А что по этому поводу думает товарищ Цанава?

Цанава вскочил и, с небольшой запинкой, сказал:

— В западной части Белоруссии, несмотря на проведенные чистки, обстановка сложная, товарищ Сталин. И там будет сложнее готовить партизанские базы. Товарищ Северова правильно сказала.

Товарищ Сталин снова повернулся к Пономаренко:

— Мы понимаем, товарищ Пономаренко, что вы болеете за свою республику. Это понятно и похвально. Но в данной ситуации для нас крайне важна точная оценка ситуации, потому что от этого зависит, какие меры мы должны предпринять.

Пономаренко кивнул, но, садясь на свое место, не удержался и кинул в мою сторону грозный взгляд. Жуков на это покачал головой. Ну понятно. Защитил меня с одной стороны, а тут я вляпалась совсем с другой. А этот Пономаренко, кажется, довольно вредный тип. Чувствую, что с ним еще будут проблемы. Ничего. Когда дело дойдет до реальных событий, то само собой станет ясно, кто из нас прав. Хотя не исключено, что это озлобит его еще больше. Поживем — увидим.