Карина

Один очевидный плюс у ее нового статуса определенно имелся — кормили в королевском дворце отлично. За последнее время Карина, побывав в разных шкурах, получила возможность распробовать всякую дрянь и ценить искусство хороших поваров научилась. Вот только обратной стороной медали было то, что от избытка вкусной и сытной пищи можно было легко прибавить в весе. Это, может, и не так плохо — пышнотелые дамы всегда пользовались вниманием мужчин, однако Карина очень хорошо помнила как-то вскользь брошенную Артуром фразу про «свиноматок» и сделала определенные выводы. В результате ела она много, но помалу, удивляя местных придворных красоток, самую худую из которых все тот же Артур, в первый раз увидев, охарактеризовал емким словом «центнер». Что оно означало, Джоанна, правда, не знала, но догадывалась. Учитывая же, что справедливый, острый на язык и безжалостный гомункулус крайне редко отзывался о людях положительно, значение данного слова было, скорее всего, негативным.

С мысленным вздохом посмотрев на стол, Карина встала и, вооружившись бокалом с вином, вышла на балкон. В какой-то степени недавно приобретенная девушкой привычка есть в одиночестве была хороша — можно было ни на кого не оглядываться и нарушать этикет, на котором многие придворные были натурально помешаны. Толчком к этому, правда, были шпильки, отпускаемые по поводу ее ограничений в питании, но Карина умела не обращать на это внимания. Обратная сторона медали — не с кем поговорить, однако в последние недели она полюбила одиночество. Попутешествуй-ка в трюме рабовоза, где одной не останешься ни на секунду и даже естественные надобности справляешь на виду у всех. Ничего удивительного, что отсутствие людей девушку не тяготило, скорее напротив — радовало.

Вид с балкона открывался неплохой, просматривалась половина города, но Карине, привыкшей к просторам вокруг своего замка, зажатые тесными стенами улицы достаточно быстро стали действовать на нервы. Хотелось домой… А приходилось сидеть здесь, изображать восторженную дурочку. С внезапным раздражением залпом выпив коллекционное вино, которое вообще-то положено было цедить смакуя, маленькими глоточками, и никак иначе. Оперлась на низкие мраморные перила, поглядела вниз и с трудом удержалась от того, чтобы плюнуть на каску стоявшему внизу гвардейцу. Уж больно призывно та блестела — парадная, медная, надраенная так, что глазам становилось больно. Удержали ее не приличия даже, а четкое осознание того, что с такой высоты не попасть — несильный вроде бы ветер снесет плевок далеко в сторону, а выглядеть в собственных глазах мазилой Карине не хотелось.

В таком настроении ее и застала мать. Зашла тихо, благо дверь легко и почти бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях, однако в трех шагах за спиной дочери остановилась и окликнула ее по имени. Предосторожность не лишняя — наученная горьким опытом, Карина приобрела некоторые привычки, вызывающие у придворного люда оторопь и шепотки за спиной. Проще говоря, на любой внешний раздражитель она сейчас реагировала одинаково — хваталась за оружие, и кинжал висел на поясе всегда. Мать эту ситуацию уже проходила и, хотя вид разворачивающейся всем корпусом дочери с ножом в руке не особенно ее напугал, все же предпочитала не рисковать.

— Что случилось, мам? — спросила девушка, не оборачиваясь. Честно говоря, не совсем такую встречу с матерью она ожидала. За то короткое время, пока они не виделись, поменялось очень многое, и в первую очередь сама Карина. Для матери она осталась девочкой, да и была ею, когда они расстались. Но сейчас молодая герцогиня была взрослой женщиной со специфическим жизненным опытом, умеющая принимать решения и, так уж получилось, отвыкшая и не желающая оглядываться на мнение тех, кого считала менее компетентным. Мать же, при всех ее достоинствах, была классической домохозяйкой, редко выезжающей из своего замка и не стремящейся в общем-то к чему-то новому. Сейчас Карина ужасалась, что, не случись трагедии с усобицей, она когда-нибудь стала бы такой же. Добровольно похоронить себя в четырех стенах и полностью зависеть от мужа — нет уж, такой радости ей совершенно не хотелось. Только слишком высокую цену она отдала за то, чтобы прийти к этой мысли.

Что интересно, мать это понимала и не осуждала дочь, просто иногда не могла сдержаться, приведя свое отношение к ней в соответствие с изменившимися реалиями. От осознания этого Карине становилось еще горше — она чувствовала себя предательницей и ничего не могла с этим поделать. И мать это тоже сознавала — и не говорила ни слова в упрек. И то, что она — единственный сейчас близкий Карине человек, понимала… Матери всегда лучше понимают своих детей, чем даже они сами.

— Ничего не случилось. — Мать улыбнулась, Карина поняла это, хотя и не видела ее лица. — Просто захотелось вдруг тебя увидеть.

— Понятно. — Карина наконец развернулась. Откровенно говоря, она просто не знала, о чем ей говорить.

Мать, очевидно, почувствовала это, вздохнула и тихо спросила:

— Очень тяжело?

— Да. Ты понимаешь, я не хочу этой свадьбы, не хочу такой жизни…

— А какой хочешь?

— Какой… — Девушка замялась.

— Сама не знаешь, — вздохнула мать, и вдруг ее лицо в одно мгновение словно постарело, осунулось, сеточка морщин пробежала от уголков глаз чуть ли не до висков. — А ведь решать все равно придется, и времени у тебя не так уж и много.

— А что решать? — с внезапной злостью вскинула на нее глаза Карина. — Мне кажется, все уже решили за меня.

— Вот в этом ты ошибаешься. — Мать вроде бы улыбалась, но в голосе ее внезапно зазвенела сталь. — Ничего еще не решено, и все можно изменить.

Карина внимательно посмотрела на мать… А ведь та не шутит, внезапно поняла девушка. Она и впрямь уверена в том, о чем говорит. И впервые за последнее время Карина вновь почувствовала себя маленькой и несмышленой. А мать и умнее, и решительнее, чем казалось, просто умеет это не показывать, выглядя в глазах окружающих недалекой куклой. Так безопаснее — и куда больший простор для контрдействий. И осознание этого факта заставило Карину взглянуть на мать совсем иначе — и уважительнее, и… осторожнее. А та в свою очередь, убедившись, что ее дочь достаточно умна, чтобы осознать кое-какие истины, снова улыбнулась:

— Не стоит паниковать заранее. Для начала объясни, что тебе не нравится в ситуации.

Что же, Карина объяснила. Коротко, емко и не стесняясь в выражениях. Отвыкла она от политесов за последнее время. Мать это, кстати, не удивило и не покоробило, она лишь кивнула:

— Очень хорошо. И что же ты собираешься делать дальше?

— Не знаю. Но замуж за этого козла я не пойду, — выдохнула она и тут же рефлекторно огляделась — не подслушивает ли кто.

Мать поймала ее взгляд, улыбнулась одобрительно:

— Ну вот, наконец-то начинаешь задумываться о том, что и где говоришь. Пусть и с опозданием. Не волнуйся, на твою комнату наложена сильная защита.

— Защита?

— Ну да. А ты думаешь, я тут по парку гуляю да бока отлеживаю? Нет, у меня уже есть неплохие связи, в том числе и среди магов. Не самых сильных, конечно, но… честно говоря, это и к лучшему. Погоду делают не архимаги. Они, конечно, сильны, но их мало. Те, кто сидят на местах, значат куда больше, а учитывая, что шансов подняться выше у них нет, поскольку старые да маститые легко своих мест не отдадут, да что там не отдадут — копьем не сковырнешь, то положением своим они недовольны. Такие есть и среди магов, и среди военных. Чиновники опять же… Словом, простор для комбинаций широчайший, особенно в случае появления законного претендента на престол. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, мама, но… я не хочу.

— Чего именно? Тебе неприятен сам жених? Или роль, которая тебе уготована? Или, может, есть другая причина?

— И то и другое. И, мам, я боюсь…

— За себя? Не бойся. Твоего… друга боятся куда больше. Я точно знаю, его смертельно боится даже кардинал и поэтому хочет убить. Думаю, у него не получится, хотя попытается, конечно. Но если хотя бы четверть слухов о парне, которого ты нашла, верна, кардиналу с ним не справиться.

— И что нам делать?

— Ждать, пока он вернется, разумеется. А уже потом, опираясь на его поддержку, можно будет изменить очень многое.

— Мама, но он…

— Карина, девочка. — Мать подошла к ней, провела рукой по аккуратно уложенным волосам дочери. — Поверь, я знаю, что говорю. Вряд ли девчонка, что вцепилась в него, как клещ, сможет отбить его у тебя.

— Один раз смогла, — буркнула Карина.

— Потому что ты повела себя неправильно. Надо знать, что ты хочешь, а уж потом принимать решения. Все, успокойся. И запомни: мы с тобой еще увидим небо в алмазах и плюнем на могилы наших врагов!