Глава 9
Украина. Окрестности Краматорска. 15.07.2062

«Нет, просто так мы не сдадимся», — как заклинание уже не в первый раз за сегодняшний день повторял я сам себе, продираясь по узкой тропе через заросли колючего терна и шиповника. Группа вышла на середину большой лесной полянки, и мои уставшие ноги, которые были уже не в состоянии выдерживать вес тела, подломились сами собой. Прислонившись к стволу большого и развесистого дуба, я скомандовал:

— Отдых, парни!

Мои гвардейцы рухнули на свои тощие рюкзаки, и ощетинились во все стороны стволами автоматов. Из всех тех, кто сейчас был со мной, только Крепыш, получивший этот позывной еще в гвардейской учебке за то, что он практически никогда не уставал, был на ногах.

— Крепыш, оглядись.

Тот утвердительно кивнул, взял у меня бинокль и, закинув свой АКМ за спину, ухватился за нижние ветки дуба, подтянулся и пополз наверх. Вот еще одна его особенность, очень гибкий человек и гимнаст отличный, мог бы в цирке выступать, а выбрал военную стезю и два пятилетних контракта отслужил честно. Мы тоже не слабаки, элитой себя считаем, но насчет двужильности это не к нам, а к Крепышу, который как обезьяна лезет на самую верхушку высокого дерева. Проходит минута, он застыл на месте, что-то разглядывает в полях позади нас, и вскоре спускается.

— Мечник, за нами три группы, одна прямо по полю чешет, человек сорок, километрах в пяти отсюда, а еще две овраги и карьеры прочесывают, где мы ложный след натропили.

— Нормально, — с трудом киваю я головой, — отдохни Крепыш.

— Мне не надо, я в норме, — улыбается он доброй и, в чем-то наивной улыбкой, взрослый мужик лет под тридцать, а порой, так похож на ребенка, что просто диву даешься, как так может быть.

Оглядываю своих воинов, не люди, а какие-то тени, не лица, а серые грязные маски, и только глаза, настороженно обшаривающие окрестный лесок, говорят о том, что это не мертвецы, а все еще живые люди. За несколько дней нескончаемого марша они выдохлись полностью, выложились так, как никогда до этого, и все равно, оторваться от погони мы не смогли.

Пять дней назад наш отряд схватился с тремя десятками дикарей из патрульных отрядов, и бой вышел жестокий. Несколько часов подряд мы рубились в лесной чащобе неподалеку от развалин Славяногорска, и воины сектантов показали себя во всей красе. Нет, не зря их дружинники городские в Дебальцево боялись, вояками варвары оказались знатными, умелыми и хваткими, а по тактике лесной войны, иногда и лучше чем мы. В тот день наш сводный отряд потерял троих воинов, двоих из группы Астахова и одного гвардейца, а вражеских бойцов, которые обстреливали нас из луков и дротиками закидывали, не более семи человек на землю уложили.

Замысел вражеских пограничников был понятен, сковать нас в том лесу, и дождаться подхода подкреплений. Прикинули мы тогда с Астаховым, как поступить, и решили, что нам необходимо разделиться на две группы. Первыми пойдут на прорыв безопасники, и с ними переодетый в наш камуфляж и обмотанный окровавленными бинтами Балан. Они должны были изобразить отвлекающий от основного отряда удар в направлении на Изюм, то есть, вглубь территории противника, навстречу нашим преследователям, и через несколько километров, как только сектанты поймут, что проповедника с ними нет, повернуть на Черный Оскол и уже от него возвращаться в Дебальцево. У нас задача другая, и мы, связав одного из наших бойцов, по комплекции похожего на пленного Балана, и напялив ему на голову мешок, совершали марш-бросок на Краматорск. Распрощавшись друг с другом, приступили к осуществлению задуманного, и сначала все получилось так, как нам и было нужно.

Бойцы Астахова прорвались через жиденькое оцепление вражеских воинов, и ушли на север. Дикари, было, погнались за ними, но вскоре вернулись назад и сосредоточили все свое внимание только на нас, а мы, пользуясь суматохой в их рядах, с лже-проповедником в центре строя, тихо прошли через их боевые порядки, и двинулись на юго-запад. Фора у нас была, правда, небольшая, но два-три километра между нами мы всегда держали. Однако позавчера неоварвары получили подкрепление, более сотни молодых парней, тех самых, которых мы видели в тренировочном центре Красных Ромбов, пару десятков старых вояк, из других патрульных групп, и пятерых снайперов из спецшколы диверсантов. Вот тогда-то, нам и пришлось особенно худо.

Спасало нашу гвардейскую группу то, что вокруг Краматорска, где мы сейчас и находились, имелось большое количество карьеров, оставшихся от прежних времен. Да и сам рельеф местности чрезвычайно сложный, тут тебе и речка Казенный Торец с многочисленными притоками, и холмы сплошь изрезанные оврагами, и лес, проросший поверх развалин и отвалов промышленных отходов. В общем, было где побегать, и мы бегали от всей нашей широкой души. Очень уж, жить хотелось, а остановка означала неминуемую гибель.

Впрочем, сегодня с утра, нас все же настигли, и мы приняли бой. Позиция у нас была отличная и лучше не придумаешь, заросший густым и непроходимым кустарником шлаковый отвал метров в сорок пять высотой, и поверху его, единственная тропа, натоптанная диким зверьем к водопою. Сектанты не ожидали, что мы так близко, расслабились, и из единственного ПК, бывшего у нас, и десяти автоматов, мы устроили им самую настоящую кровавую баню. За десять минут боя удалось завалить около двух десятков размалеванных врагов, но на этом, все хорошее для нас и окончилось. Дикари откатились назад, и пошли в обход, так что как бы хорошо мы на горе не сидели, а без воды и пищи, на вершине нам долго не продержаться. Пришлось бросить такую хорошую для обороны позицию, и спустя три часа мы оказались в этом лесу километрах в десяти к западу от развалин Краматорска.

Патронов оставалось всего ничего, а гранат десятка два на всех. С боеприпасами беда, конечно, но самая главная проблема, это огромнейшая усталость и полное истощение организма. Воинам был необходим отдых, и хотя бы на несколько часов мы должны были залечь на одном месте, но с погоней на плечах, сделать это было невозможно.

От меня требовалось принять решение и определить, кто из воинов, идущих со мной, должен сейчас уйти и, скорее всего, остаться жить, а кто останется на этой поляне и возможно уже сегодня умрет. Если бы сейчас мы находились на военной службе, и с нами действительно, был важный язык, как до сих пор думают дикари, я бы ни минуты не колебался, оставил здесь половину группы, тех, кто послабее, а с другой половиной, оторвался и двинулся на Дебальцево. Однако в настоящий момент мы гражданские люди и купцы, а Балан не с нами, и нам не за что ложить в этом обезлюдевшем и диком месте свои жизни. Теперь бы тоже самое объяснить дикарям, упрямо идущим по нашему следу, но сделать этого нельзя, и значит, хочется мне того или нет, а придется снова вступить с ними в бой.

— Мужики, — окликнул я своих воинов, — положение у нас тяжелое, а потому, высказывайтесь все. Вы наши правила знаете, и в такой ситуации каждый боец право голоса имеет. На принятие решения есть десять минут.

— Кто-то должен остаться, — подал голос Лист-пулеметчик, — и пусть это буду я. У меня с ногой проблема, подвернул в карьере. Патронов при мне три сотки, так что помогите выкопать под этим дубом окопчик, оставьте гранат пяток и автомат. Гарантирую, час времени отыграю, слева откос в овраг, впереди кустарник колючий, а справа бурелом сухостойный, так что, не сомневайтесь, все будет путем.

— Врешь ты все, Лист, — это его дружок Сало, в мирной жизни мордастый парень, чем-то напоминающий бульдога, а сейчас, худющий и похожий на жердь скелетон с обвисшими щеками, — с ногой у тебя порядок, и если ты останешься, то и я тоже.

Остальные бойцы угрюмо молчали, и когда я смотрел на них, отводили глаза в сторону. Понимаю, у каждого дома семья, и только Лист с Салом, пока холостые и могут отвечать лишь за себя. Взгляд не отвели только двое, Крепыш, которому все было по барабану, и тульский повольник Сеня Бойко, оказавшийся неплохим бойцом, и уже успевший за эти дни обзавестись автоматом, снаряжением и обувью одного из наших погибших парней.

Конечно, если приказать кому-то остаться, он останется, мой авторитет среди воинов высок и я работодатель. Однако же, именно поэтому я и устроил опрос, что не хотел решать судьбу моих товарищей. В общем, понятно, кто готов обеспечить отход всей группы, а значит, здесь останется четыре человека, Сеня, Лист, Крепыш и я. Прекрасно понимаю, что шансов выжить не так уж и много, но что-то в душе, говорит мне о том, что я все же уцелею в этом бою. Возможно, это самый обычный самообман, а может быть, та самая интуиция, которая не раз мне жизнь спасала.

Я высказался, и бойцы недовольно зашумели, а пара человек даже пожелала вместо меня остаться. Такое ко мне отношение я ценю и слова воинов запомню, но пришлось прикрикнуть на них, и объяснить, что риск мой оправдан, и пара неплохих идей насчет того, как оторваться от противника, у меня в голове имеется. Опять же, из всей нашей группы, по сравнению с остальными, мы четверо самые бодрые, а значит, если напряжемся, то после боя сможем быстро покинуть позицию и догнать остальных.

— Воины, время на отдых вышло. Пока меня с вами не будет, старшим назначаю Кума. Встретимся на южном выезде из Дружковки. Встали! — даю я команду своим бойцам, и спустя пару минут, оставив нам большую часть боеприпасов, последние мины и СВД, они покидают небольшую полянку, и уходят на юго-восток, в сторону Дебальцево. Поворачиваюсь к оставшимся и говорю: — Надо чтобы все преследователи на опушку этого леска подтянулись, а значит, что продержаться нужно всего пару часов. Слева и справа за лесом овраги и карьеры, и чтобы через них пройти, сектанты потратят как минимум часов десять.

— А как отходить будем? — спросил Лист.

— У тебя как, бронебойно-зажигательные остались? — вместо ответа задаю я ему встречный вопрос. Пулеметчик смотрит на сухостой и кустарник перед нашей позицией, переводит взгляд на пожухлую от летней жары густую траву, стелющуюся валками вдоль кромки леса, понимающе кивает, и отвечает:

— Да, полсотни и все в одной ленте, вперемешку с трассерами.

— Вот ее и оставишь напоследок, — с трудом встаю и поворачиваюсь к Крепышу и Бойко: — Давайте позицию готовить. Крепыш, бери две оставшиеся МОНки, и ставь метров за тридцать от этого дуба, направление на кустарник. Потом пройдешь по окраинам поляны, войдешь в заросли и на проходах накидаешь по пять растяжек с каждого фланга, центр не трогай. Сеня, ты помогаешь Листу вырыть два окопчика, один слева от дерева, — кивок на мощный дуб, — второй справа.

— Понял, — кивает Крепыш, и направляется к рюкзачку с минами и гранатами.

— Ясно, — Сеня помогает подняться пулеметчику и они, взяв две саперные лопатки, начинают выбирать место под стрелковые ячейки.

Воины при деле, а я, взял СВД с тремя стандартными снаряженными магазинами, прошелся по сухому травостою вдоль полянки, удостоверился в том, что он должен хорошо гореть, и направился на опушку, находящуюся от нас метрах в шестидесяти. У меня задача самая простая, немного придержать идущих по нашему следу дикарей, а так же приманить тех, которые по оврагам таскаются и обходной путь ищут. Не могу сказать, что я отличный снайпер, это было бы неправдой, но из нас четверых, я стреляю лучше всех, и с винтовками дело имел, в том числе и с «драгункой», которая со мной, так что, Вильгельма Телля изображать не буду, и на сотне метров дикарей приторможу, чтоб не зарывались. У них, кстати, тоже снайперки имеются, но стрелять с опушки леса, как я собираюсь, и с невеликого по размерам чистого поля, покрытого редким кустарником, это две очень большие разницы, так что, Мечник выходит на отстрел неоварваров безбоязненно.

Ага, тропинка заканчивается и передо мной открытое пространство. Заваливаюсь в кусты боярышника, идущие по окоему леса, расчищаю себе место, сектор обстрела и, приготовив лежку, становлюсь на одно колено. В ПСО-1 рассматриваю свои будущие жертвы и, в который уже раз, поражаюсь их выдержке, выучке и подготовке. Ведь вижу, что они устали не меньше нашего, но держатся все же бодрей. Может быть это эффект охотника, который тянет их за нами, но думается мне, что это какая-то чисто психологическая подготовка, когда человек прет вперед ради какой-то идеи, и ему плевать на то, что организм стонет и плачет. А когда это накладывается на отличнейшую подготовку, то результат превосходит всякие ожидания. Воины сектантов яркий тому пример, двигаются по полю так, как если бы я уже вел огонь, приближаются к опушке осторожно, опасаются засады, но, тем не менее, скорость у них приличная, вроде бы и не бегут, а километров семь в час выдают.

Впрочем, до передовых дикарей еще метров пятьсот, и для стрельбы далековато. Не знаю почему, наверное, ассоциативное мышление в связи с предстоящей стрельбой из СВД сработало, но вспомнилась песня группы «Трупный Яд», которую любил напевать наш бригадный инструктор по снайперской подготовке и, тихонечко, сам себе я стал проговаривать слова:

Песенка улыбнула, и подумалось о том, что где сейчас эта Госдума, эти депутаты, и эта самая столица России город-герой Москва. Хм, Госдума не уцелела, депутатов тоже нет, а вот Москва, если верить редким и обрывочным сообщениям, прилетающим через эфир в наш Краснодарский радиоцентр, все еще стоит. От посторонних мыслей как-то взбодрился, отвлекся от собственной усталости и когда до дикарей, все так же, короткими бросками пересекающих поле, оставалось метров сто пятьдесят, я был готов к бою на все сто процентов.

Предохранитель, щелк! Досылая патрон, лязгнул затвор, деревянный приклад плотно прижат к плечу, и я смотрю на мир сквозь оптику ПСО. Только на секунду я замешкался, успокоил сердце и дыхание. Все в норме. Работаю!

А вот и первая жертва, по иронии судьбы, неосторожный вражеский снайпер из диверсионного отряда, молодой загорелый паренек на миг застывший на одном месте. Выстрел! Приклад винтовки бьет в плечо, а ствол подлетает чуть вверх, и тут же вновь принимает горизонтальное положение. Дикарь, в которого я стрелял, раскинув руки, валяется на земле. Есть! Для меня это как знак, что сегодня наши дела сложатся хорошо, так я загадал на этот выстрел.

Остальные вражеские воины залегли в рытвинах и под кустами, а пару раз где-то в поле бликнул отблеск вражеского снайперского прицела. Это норма, они лежат, а мне того и надо. Вот, еще один вражеский боец засветился и, не раздумывая, делаю два выстрела подряд. Не убил, но подранил врага, и это точно. Проходит пара минут и в поле раздается неразборчивый крик вражеского командира, видимо, какая-то клановая команда. С левого фланга, вдоль глубокого оврага зигзагами к лесу кидается несколько вражеских бойцов, все как один, матерые волки лет за тридцать. Понимаю, что это отвлекающий маневр и, не обращая на них никакого внимания, полностью концентрируюсь на правом фланге. Так и есть, я разгадал намерение вражеского командира. Сразу два десятка молодых воинов из клана Красного Ромба резко поднимаются с земли и мчатся вперед.

Отлично. Поймал в перекрестье прицела передового сектанта, и палец плавно нажимает на спуск. Выстрел! Выстрел! Выстрел! Винтовка дергается, и с семи патронов я достал еще как минимум троих. Первый магазин пуст, щелк. Отстегнул пустой магазин и загнал второй. Руки работают сами по себе, передергивают затвор, приклад снова упирается в плечо, а правый глаз сквозь прицел производит поиск новых целей.

Тишина, противник снова залег, а спустя какое-то время, вражеские солдаты направились к лесу ползком. Один из опытных бойцов по запарке, а может быть в азарте, выполз на открытое пространство, и тяжелая пуля калибра 7.62 мм, с расстояния в восемьдесят метров, тут же пробила его лобовую кость и расплескала мозги этого человека по пыльной траве. Разбираться и выцеливать противника некогда, бью на каждый шорох, и когда опустошаю второй магазин, быстро опускаюсь на землю всем телом, и откатываюсь в сторону. Вовремя, так как лежку, где я только что находился, начинают обстреливать все оставшиеся у врага снайперы. Ну, наконец-то, прочухались. Это вам, ребятки, не по мишеням безобидным сотни патронов отстреливать, здесь надо реагировать быстрей, а иначе не выжить. Пора уходить, хотя жаль, что третий магазин так и не использовал, но это не беда, впереди еще не одна схватка, так что успеется.

Пригибаясь к земле и, как заяц, петляя между деревьями, так же как и пришел сюда, вдоль тропинки бросился назад, к своим бойцам, за сорок минут окопавшимся под столетним дубом. Вскоре я уже был около правой стрелковой ячейки с тыльной стороны дерева и, не тратя ни минуты на отдых, пока есть время, снял с СВД прицел и, запаковав его в чехол, убрал в свой пустой рюкзак. Саму винтовку аккуратно поставил к стволу дуба. Когда боеприпасы будут на исходе и Лист подожжет траву, мы отойдем сюда, благо, окопчики всего в трех-четырех метрах, похватаем свое имущество и, прикрываясь широким деревом, уйдем по тропе дальше вглубь леса. Надеюсь, что так оно все и будет, и мы в очередной раз обманем смерть, а дикарей оставим с носом.

Все, я в неглубоком окопчике, со мной рядом Крепыш, а Лист с Сеней слева сидят. Нам остается только дождаться лядских сектантов, до сих пор так и не сообразивших, что Балан не с нами. Хотя, может быть и понимавших это, но из-за своей упрямости и мстительности, все равно желающих нам смерти, А вот, фигушки вам, гребаные Внуки Зари, мы хотим жить, готовы за это побороться, и готовы вас встретить всеми нашими невеликими огневыми средствами. Кстати, вот и они, всего десять минут, как я с опушки отошел, а вражеские воины уже здесь.

— Тах-тах-тах! — короткая очередь ПК прошлась по кустам, и стальные пули кого-то зацепили, потому что яростный вскрик, раздавшийся из зарослей, был слышен нам очень отчетливо и ясно. Уж кто, а Лист пулеметчик хороший, пусть не прирожденный талант, но пять лет службы в одной и той же должности, стоят очень немало.

Мы с Крепышом навели свои автоматы на противоположный край поляны, однако, с нашей стороны пока суеты нет, и только где-то в глубине непроходимой чащобы слышен треск сучьев. Это дикари пытаются использовать свой коронный прием, фланговый обход. Давайте, попробуйте, только время зря потратите, и для нас сколько-то драгоценных минут отыграете. А слева тем временем, Лист продолжает причесывать кустики, и к нему присоединяется Сеня. Оба они рубят короткими экономными очередями, и не зря, так как ругань и стоны наших врагов, доносятся к нам хорошо.

— Пошло движение, — Крепыш толкает меня в бок, и я всматриваюсь в густорастущий терн и шиповник напротив.

Группа из семи дикарей выметнулась по узкому проходу из густых и колючих зарослей, и быстро понеслась через открытое пространство прямо на нас. Были бы мы сопляками какими, растерялись бы, это факт, но у нас за плечами очень многое, и этот их прием, рассчитанный на неожиданность, не прокатил, по крайней мере, не здесь и не сейчас. Очереди наших автоматов полосуют их тела и один за другим они валятся в общую кучу. Мы не дали им разбежаться, и прикончили всех. Теперь они будут осторожней, и начнут навесной обстрел из луков, который не принесет им никакого результата, поскольку крона дуба прикрывает окопчики очень неплохо.

Проходит еще минут двадцать, сработали две растяжки поставленные Крепышом в кустах. На левом фланге наступила тишина, и с неба на нас посыпались стрелы. Такой обстрел идет минут десять, и одна из шальных стрел, все же достает Сеню Бойко. Ничего серьезного, царапина вскользь, но все же, придется быть осторожней. Вражеский командир видит, что нам его оперенная смерть нипочем, выдвигает снайперов, но шиповник и терн, такие растения, что стрелять из них очень неудобно, а навесной огонь из винтовки не поведешь, это не лук. В зарослях мелькает ствол, который стрелок хочет развернуть, рядом с ним еще один, и мы подрываем мины. Разбрасывая стальные шарики и крупные картечины, две МОНки взрываются, и настоящие смертельные косы проносятся по вражескому укрытию. Командир сектантов в ярости, он что-то истошно орет, и от лесной опушки ему отвечает другой голос, более спокойный и уверенный, видимо, это подошли другие вражеские группы.

Ну, что, два с половиной часа мы продержались, и пора начинать отход.

— Лист, — окликаю я нашего пулеметчика.

— Да?

— Начинай.

— Давно пора, — отвечает он, и к густому сухому травостою тянутся длинные огненные плети. Уже через несколько секунд трава начинает дымиться, проходит менее минуты, и мы видим огонь, который охватывает все вокруг. Клубы густого дыма застилают окрестности, ветра нет, но роли это не играет, слишком хорошая в кустарнике среда для возникновения и распространения настоящего лесного пожара.

Мы пока не уходим, ждем реакции дикарей, могущих ударить нам в спину при отходе, и она вскоре последовала. Как и ожидалось, сектанты начали отступать к полю, с которого пришли, а нам оставалось только забрать свои рюкзаки, и направляться в противоположную сторону.

Так на какое-то время мы расстались с Внуками Зари, и даже несмотря на потерю нескольких камрадов, были полностью удовлетворены нашим походом и его результатами. Сатанисты, напротив, посчитали, что потерпели свое первое поражение и впервые не уничтожили противника, то есть нас. Рейд нашей с Астаховым сводной группы нанес сильный удар по их самолюбию, и в будущем, главари сектантов планировали круто посчитаться с нами за это дело.