Глава 22. Валлин снова становится Ингаром.

Время после налета на сектантов буквально полетело вскачь. Странные сны и видения стали посещать меня практически каждый день. Если ночные беседы с Виканой грели душу, то видения гибели воинов моего клана гнали в дорогу. Сон, приснившийся в подземелье в котором я увидел на руке убитого юноши татуировку калана 'Желтой Змеи', не давал мне покоя. Я не очень-то верил во всякие мистические видения и предзнаменования, но жизнь на Геоне внесла в мое мироощущение некоторые поправки. Мой земной опыт говорил мне, что магия только одна из форм управления энергией и подчиняется законам природы, действующим на Геоне, но в последнее время происходило много необъяснимого подрывавшего эту точку зрения.

Спал я не больше четырех часов в сутки, готовясь к отъезду из Шателье. Двигатель, снятый с дрезины, превратился в подвесной лодочный мотор. Девайс, изготовленный в мастерской бункера, абсолютно не был похож на прежний агрегат, сделанный на коленке. Попытка снять блокировку с Торвина и сектанта закончилась успехом только наполовину, в живых остался только предатель. Правда, вони при этой процедуре по-прежнему хватало. Чтобы не ошибиться, я решил разряжать зеленые точки в мозгу при помощи проволоки, опущенной в мочу клиента, но это меня не уберегло от потери ценного языка. Догадка о том, что разряжать блокировку нужно в солевой раствор, подтвердилась при снятии блокировки с мозга сектанта. Я заранее подготовил две емкости с жидкостью, полученной от пленников. Попытка снятия блокировки с помощью жидкости принадлежащей Торвину угробила сектанта. Я едва успел перенести электрод в другой горшок, и парень остался жив, но превратился в овощ с сожженными мозгами. Пациент умер на следующее утро, не приходя в сознание. Не все оказалось просто, похоже, при установке блокировки учитываются биологические особенности клиента, и годится только его жидкость. Мне очень повезло, что найденный нетрадиционный способ снятия магической защиты вообще сработал.

Разблокирование мозга Торвина прошло удачно, и тварь выжила после процедуры. Если покопаться в голове любого человека, то можно узнать много нелицеприятного о нем, но то, что я узнал о Торвине, не лезло ни в какие рамки. За этой старой сволочью тянулась целая вереница преступлений, от убийств до педофилии. Этот гад, находясь в Кайтоне узнал, что его ищут Викана и Колин и пытался их убить, наняв бандитов. Викана во время нападения была ранена, и Колин чудом сумел отбиться от пятерых нападавших. После покушения Торвин увел караван из Кайтона, испугавшись, что Колин догадается, кто нанял убийц. Рис узнал о предательстве Торвина от охранника каравана учувствовавшего в нападении на Викану и попытался отомстить, но не смог справиться с опытным наемником. Предатель перерезал горло юноше, а меня обвинил в его убийстве. Планы устроить показательную казнь для предателя полностью провалились, я просто свернул Торвину шею, как только узнал о ранении Виканы.

Мы перетаскали почти все необходимое из подземелья в усадьбу, когда в бункер ворвался с вытаращенными глазами 'Первый'.

– Хозяин, Молли, Лили…– задыхаясь, бубнил шак, обливаясь слезами.

– Да успокойся ты и говори толком! – закричал я, почувствовав, что произошло что-то ужасное.

– Лили убила Молли и сбежала!

Дорога в усадьбу показалась бесконечной. Мы вбежали в подвал через проломленную потайную дверь. Подвал был наполнен дымом, от которого сразу запершило в горле, и кое-где виднелись тлеющие уголья. Я выскочил по лестнице в кухню и сразу услал шака заливать огонь в подвале. Ориентируясь по рыданиям Арделии, мне удалось сразу найти место трагедии. Молли лежала на кровати в своей комнате и не подавала признаков жизни. Тело девочки сильно обгорело, и из ее живота торчала большая острая щепка. Арделия была невменяема, старуха в грязной обгоревшей одежде с всклоченными волосами совсем не походила на мою миловидную экономку. Женщина выла стоя на коленях возле кровати и раскачивалась из стороны в сторону. Я погрузился в транс и начал сканировать Молли. Девочка оказалась жива, но находилась в глубоком шоке. Рана на животе у меня особого беспокойства не вызвала, так как никакие жизненно важные органы задеты небыли но ожоги оказались слишком обширными. У меня возникли большие сомнения насчет возможности справиться с ними.

В голове постепенно начал вырисовываться план лечения Молли. Для начала девочку нужно погрузить в гипнотический сон и вывести из шока. Мне это удалось после нескольких минут работы с ее аурой. Теперь девочку нужно раздеть и обработать ее рану и ожоги. Попытка снять с раненой одежду встретила яростное сопротивление Арделии. Обезумевшая женщина набросилась на меня и повисла на груди как клещ. Мне с трудом удалось оторвать ее от себя и с помощью оплеух привести в чувство.

– Хватит выть! – закричал я, стараясь выбить клин клином. – Молли жива и мне нужна твоя помощь, а не вопли! Лучше помоги мне ее раздеть и принеси чистую простынь и горячую воду.

Глаза Арделии приняли осмысленное выражение и женщина, встряхнув головой, бросилась мне помогать. Всю ночь продолжалась борьба за жизнь Молли. С раной в животе мне удалось справиться и зарастить внутренние повреждения, но ожоги делали все мои труды напрасными. После того как мы раздели девочку и очистили раны от грязи с помощью отвара приготовленного 'Первым', открылась удручающая картина. Мне удавалось подпитывать ауру Молли своей энергией, но организм девочки не справлялся с потерей жидкости из ожогов, и она угасала у меня на глазах. Нужно немедленно закрыть чем-то ожоги, но ожоговые центры остались на Земле, и участь Молли была предрешена. В это время в мою спину уперся нос Тузика, и я оглянулся на малхуса, у ног которого лежал окровавленный предмет. Я сразу не понял, что это такое, но блеснувшая в ухе серьга помогла в опознании трофея Тузика. Малхус притащил для отчета оторванную голову Лили. Так вот оказывается чем, занимался эльфийский волк, пока мы пытались спасти Молли. Смерть Лили не вызвала у меня никаких эмоций. Арделия молча подошла к Тузику и, взяв голову красотки за волосы, куда-то с ней ушла.

– Молодец Тузик! – похвалил я малхуса. – Только Молли все равно умирает, и я ничем ей не мору помочь. Такие вот дела малыш.

Тузик пристально посмотрел в мои глаза и заскочил на кровать, где лежала девочка. Через мгновение он начал зализывать ожоги на груди Молли. Первым моим порывом было желание согнать обнаглевшего малхуса с кровати, но смутное воспоминание о том, что собаки хорошо зализывают раны, не дало этого сделать. Мне оставалось только следить за действиями Тузика и молить Бога помочь ему. Сканирование неожиданно показало, что воспаление на ожогах Молли стало спадать и через некоторое время раны начали покрываться тоненьким слоем молодой кожи. В комнату вошла Арделия и бросилась к кровати, но я успел ее перехватить и объяснил, что Тузик наша единственная надежда на спасение девочки. До самого утра мы переворачивали Молли с боку на бок, помогая Тузику в его трудах. Малхус время от времени бегал пить воду, но вскоре возвращался к лечению. Я перешел от подпитки ауры девочки, к подпитке ауры Тузика, восполняя его энергетические потери. С первыми лучами солнца Молли неожиданно очнулась и стала звать маму. Я сказал Арделии, что больную срочно нужно накормить бульоном и на подгибающихся ногах отправился спать. С трудом стащив сапоги с гудящих как от многокилометрового марша ног, я завалился на кровать и провалился в забытье.

Липкий язык Тузика привел меня в чувство около полудня, в животе от голода кишка цеплялась за кишку, и я спустился на кухню. На плите стояла кастрюля с теплым бульоном, которую я выхлебал в мгновение ока. Отдышавшись, я закусил бульон большим куском лепешки и пошел навестить Молли. В комнате девочки проходил врачебный консилиум. Два пожилых лекаря в довольно потрепанных хламидах спорили, обсуждая состояние больной, и не обращали на меня никакого внимания. Из перепалки врачебных светил местного разлива мне удалось узнать о том, что жизни Молли ничего не угрожает. Горячий спор шел только о методах лечения, которые необходимо предпринять для того, чтобы девочка не превратилась в страшилище и смогла в дальнейшем выйти замуж.

– Кто это такие? – спросил я стоящую у дверей Арделию.

– Это лекари из поселка, очень уважаемые люди, – шепотом ответила экономка.

Тем временем консилиум грозил перерасти в драку и реплики «мол, сам козел» следовали одна за другой. Мне это дело надоело и я, встряхнув за шкирку разгоряченных эскулапов, прекратил научный спор. Оба дедка мгновенно накинулись на меня, размахивая руками.

– Господа простите меня за то, что я вмешался в вашу дискуссию, просто мне необходимо узнать, сколько я должен вам за труды и что дальше делать с Молли?

Мой вопрос о размере гонорара, мгновенно охладил разбушевавшихся докторов и перевел разговор в нужное русло. Через минуту мне было известно, что такие знаменитые в Шателье лекари берут за визит не менее двух серебряных империалов но, заметив мое удивление, мгновенно снизили цену до одного. Я молча выдал каждому из них по империалу, которые мгновенно исчезли в карманах потрепанных хламид.

Дальнейший разговор со стариками намного повысил мое мнение об их лекарском искусстве. Деды не имели дара видящих или магов, но обладали огромным практическим опытом лечения различных болезней и травм. Отсутствие академического образования не позволяло им иметь лицензию имперского лекаря, но многолетний труд на этом поприще позволил стать практикующими знахарями, что-то наподобие земного фельдшера с городской лицензией. Богатая клиентура пользовалась услугами гарнизонного лекаря и двух городских магов, а бедная публика прибегала к их услугам. Деды на нищих пациентах богатства не нажили, но людьми были знающими и уважаемыми. Их очень удивило то, что Молли после таких обширных ожогов осталась жива и шла на поправку. На вопрос о том, какое чудодейственное зелье я использовал в лечении девочки, я отговорился тем, что у меня осталась мазь, которой в армейском госпитале лечили мои ожоги. Лекарей очень расстроило мое заявление о том, что я не знаю даже названия зелья и тем более о его составе.

Беседа с лекарями имела и свою негативную сторону. Похвалив меня за правильные действия по спасению жизни Молли оба эскулапа в один голос заявили, что ожоги обезобразят ее лицо и тело.

– Лицо у девочки станет таким как у меня? – спросил я и снял платок.

– Ну что вы молодой человек, у вас лицо только слегка рябое, а у девочки будут ожоговые струпья.

От такого заявления я буквально сел на задницу. Зная о своем безобразном внешнем виде, я уже давно не смотрелся в зеркало и, избегая посторонних взглядов, всегда закрывал лицо платком. Это вошло у меня в привычку и происходило на автомате, даже умываясь, я старался прятать физиономию от посторонних. Работы у меня всегда было выше крыши и такие мелочи как внешний вид меня не беспокоили. Отговорившись тем, что мне нужно отлучиться по срочной надобности я выскочил за дверь.

В спальне стояло завешанное платком зеркало Лили, и я с нервной дрожью сорвал с него завесу. То, что я увидел в зеркале, меня несказанно обрадовало и одновременно озаботило. Из зеркала на меня смотрел прежний Ингар, только повзрослевший, с заострившимися чертами лица и мелким оспинами как от подростковых прыщей. Практически восстановившаяся кожа отличалась более светлым тоном, но через некоторое время должна была прийти в норму. Пока я лазил по подземельям, сражался с бандитами и сектантами, регенерация медленно делала свое дело. Одновременно с восстановлением моей внешности рухнула 'легенда' с Валлином Бартолином. Мое разоблачение стало вопросом ближайшего времени, один неосторожный шаг и я в подвале башни гарнизона тюрьмы. Прощай Шателье и здравствуй дальняя дорога. Как не странно но необходимость срочно бежать из города не вызвала у меня никакого сожаления. Жизнь в усадьбе проходила как на пороховой бочке и не имела даже иллюзии безопасности. Во времена, когда я бегал по джунглям от афров, мне было намного спокойнее. Мещанское житье бытье не для меня, в дороге намного комфортнее.

Вернувшись в комнату Молли, я извинился за свое неожиданное бегство, сославшись на расстройство желудка. Я поблагодарил за обрушившиеся на меня рецепты, по борьбе с поносом и снова заговорил о судьбе девочки. Лекари в один голос заявили, что если в ближайшее время лечением Молли не займется 'видящая' высокой степени посвящения, то даже боги не смогут спасти ее внешность, кожа начнет перерождаться в струпья. Ближайшая 'видящая' такого ранга находилась в Пельтье, но попасть к ней на прием было практически невозможно. Страждущие записывались к 'видящей' за полгода вперед и срочную помощь она оказывала только умирающим. Молли смерть не грозила, поэтому ее шансы записаться на прием равнялись нулю. На мой вопрос о таргине, живущей в Санпульском лесу, деды ответили, что попасть к ней еще сложнее. Записаться на прием к 'видящей' за символическую плату мог практически любой пациент прошедший осмотр у послушниц храма 'Леды', а таргиня брала за свои услуги только золото.

– Сколько стоит прием у шаманки? – спросил я.

– Слухи ходят разные, – ответил один из лекарей. – Говорят не менее пяти золотых империалов и то только за консультацию, а лечение оплачивается отдельно.

– Молли моя сестра и дочь покойного дяди, она фактически хозяйка усадьбы. Дядя оставил некоторую сумму денег ей в наследство, но эта сумма немного больше одного золотого. Сможем мы с этой суммой попасть на прием?

– Не знаю, но могу посодействовать в этом. На дороге к пещере таргини находится сторожевой пост афров, начальником у них десятник Бонго. Этот старый вояка должен мне услугу за спасение от смерти. Я напишу ему записку, и он поможет вам добраться до пещеры, но там будет, как решат боги.

На этой мажорной ноте мы закончили разговор, и подмастерье отвез лекарей в поселок. Утром, когда я спал в усадьбу пришли рабочие они-то и съездили за лекарями и помогли Арделии навести порядок в доме. Отъезд из усадьбы для лечения Молли являлся очень подходящим способом не вызывая подозрений уехать из Шателье. Собрав большой совет я уведомил работников о том что мы уезжаем для лечения девочки, а на это время оставляю на хозяйстве Ломара и Удина. Руководить в усадьбе будет Ломар, а Удин станет старшим в кузнице. Документы о передаче усадьбы в руки Арделии был давно готовы, и нам оставалось только заверить дарственную у Райнера. Семейный совет закончилась, и сразу начались сборы в дорогу. Работники перековывали лошадей, 'Первый' чинил сбрую и седла, упаковывал переметные сумы. Мы с Арделией мотались то в префектуру, для оформления подорожной и пропуска через границу, то на базар за конными носилками для девочки. Мне и 'Первому' была необходима новая одежда и обувь, запас стрел и хороший лук. Много времени заняла зарядка камней 'Силы', проверка и упаковка лодочного мотора. Для этого пришлось сделать три похода в подземелье. После последней ходки я приварил лучом 'Силы' дверь в бункере, а проход в катакомбах завалил камнями.

Приготовления к отъезду были закончены только к вечеру следующего дня, и мне, наконец, удалось, хорошо выспаться.