Глава 17
Германия. Окрестности Нордена. 20.01.2067
Определенно, вести разведку берега в зимнее время года гораздо легче, чем летом, когда все покрыто зеленью. Вот только погода нас не очень балует, и часто приходится отсиживаться в бухтах. Это потеря времени, да и скучно. Но ничего, торопиться нам некуда, обследование побережья идет своим чередом, и уже имеются некоторые результаты.
Основной, конечно же, это информация о том, что на атлантическом берегу Испании, людей нет. Не сохранилось ни одного цивилизованного анклава. Хотя следы деревень, еще пять-шесть лет назад стоящих на берегу океана и живущих рыболовством, находили не раз. Судя по обнаруженным следам, всех жителей этих небольших поселений уничтожили дикари, так что получается, мы опоздали.
Второй результат, касался непосредственно нас, жителей форта Передовой. Мою общину колонизаторов интересовала добыча, техника из старых времен, которую можно было бы использовать, или золото и ювелирные украшения, новая валюта разрушенного катаклизмом мира. Однако мы видели только развалины городов, где необходимо вести серьезные раскопки, на проведение которых не было ни средств, ни рабочих рук. И только в паре мест, нам сопутствовал успех. В Фигейра-де-Фош был обнаружен хорошо сохранившийся корпус нефтеналивного танкера водоизмещением сорок тысяч тонн. Когда-нибудь, мы перетянем его к себе в Добрую Гавань и попробуем отреставрировать. Другое место, развалины крохотного городка, невдалеке от Порту. Там был найден практически целый судоремонтный завод для крупнотоннажных судов. Сухие доки были в целости, имелись грузовые краны, которые можно демонтировать и отремонтировать в нашем форте, превосходные станки и, лежащее на складах, оборудование. Как этот завод уцелел, и почему не подвергся ничьему разграблению или обстрелу с кораблей Детей Океана, остается загадкой, но факт на лицо, имеется возможность восстановить свой СРЗ.
Такие вот результаты сорокадневного разведывательного поиска от Гибралтарского пролива до форта Передовой. Произведено двадцать девять десантных операций на берег. Осмотрены сотни населенных пунктов и три раза бойцы абордажной команды, в этот раз рота Крепыша, вступали в жестокие бои с местными дикарями. Потерь отряд не понес, расходы на топливо и моторесурс фрегата нам возместят, и в целом, поиск оценивался мной на оценку «хорошо». Хоть мы и не нашли боевых кораблей или анклав людей, с которыми бы имелась возможность поторговать, сходили не зря.
По возвращении в форт, несколько дней отдыхали. Была произведена смена абордажной команды, бункеровка фрегата топливом, загрузка припасов и, в дополнение к переводчикам с английского и испанского, на борт был взят знаток немецкого языка. В прошлом, обычный рабочий из Краснодара Григорий Иванович Людке, которого мне, наверное, чтобы посмеяться, дал генерал-майор Еременко.
Кстати, насчет переводчика. По идее, этот сорокалетний дядька, этнический немец, вроде бы, должен был знать язык своих далеких предков. Но, к сожалению, проверить его знания раньше не получалось. Мы собирались в большой спешке, и всем было не до того. А позже, Григорий Иванович слился со строителями и как-то технично выпал из поля зрения офицеров отряда. Вспомнили о нем лишь за неделю до похода в «Гибралтар», когда планировали посещение Вильгельмсхафена, и тут выяснилось, что Людке знает всего три-четыре сотни слов на немецком языке. И хорошо еще, что мы вовремя спохватились, и все то время, что фрегата не было на базе, бывший заводской рабочий усиленно наращивал свой словарный запас и ежедневно бегал вместе с разведкой кроссы по десять километров. Думали, что от перенапряга он помрет. Но Людке выжил и выдержал все нагрузки. И по заверениям Серого, который отвечал за его подготовку, немец знал уже не менее четырех с половиной тысяч слов. Кроме того, он мог поучаствовать в поиске разведчиков на германский берег.
Ладно, возвращаюсь к походу. Фрегат был готов, люди тоже, припасы имелись, и снова мы вышли в Атлантический океан. Погода нас не радовала, но и не задерживала. Постоянное волнение водной стихии не более трех баллов, ветерок не сильный, температура воздуха от минус восьми градусов по Цельсию до минус пятнадцати, а осадков практически нет. И только когда вчера вечером «Ветрогон» подошел к берегам Германии, и в районе города Норден лег в дрейф, с неба посыпался снежок. Для разведчиков это то, что нужно, можно работать, и я собрал своих офицеров на совет.
Основных вопросов на повестке дня было всего два, мы их обсуждали уже неоднократно, так что долго не рассусоливали.
Вопрос первый. Что мы знаем о Вильгельмсхафене? В далеком прошлом этот приморский город был одним из крупнейших портов и военно-морской базой Германии ВМС на Северном море, и административно относился к Земле Нижняя Саксония. Промышленности особой не имелось. Но хорошим дополнительным источником дохода для этого города и его жителей было то, что он являлся крупным перевалочным центром для нефтепродуктов по всей Европе. То есть, рядом с Вильгельмсхафеном были огромные полуподземные хранилища, в которых перед приходом чумы находились не тысячи, а миллионы тонн сырой нефти, которую, даже через пятьдесят-шестьдесят лет, при желании, можно переработать в дизтопливо, бензин или масла.
Что сейчас происходит в Вильгельмсхафене, точно, мы не знаем. В позапрошлом году, при переходе на Балтику, ближе к вечеру, «Ветрогон» останавливался невдалеке от этого порта. Ночью, с берега нам подавали непонятные световые сигналы. А затем, когда мы начали давать ответную световую морзянку и обратились к береговым жителям на международных радиочастотах, по «Ветрогону» открыли сильный минометно-артиллерийский огонь, к счастью, неприцельный. Фрегат ушел без повреждений, и с тех пор к этому порту не приближался. Чтобы понять простую истину — гостям здесь не рады, нам хватило одного обстрела. Однако на основе этого случая можно сделать некоторые выводы. Люди на берегу живут цивилизованные. Они имеют электричество и артиллерию, но у них отсутствуют радиолокационные станции, которые могли бы нащупать фрегат. Это все очевидно.
Дальше, вопрос второй. Как мы должны действовать? У нас имеется приказ провести разведку европейских берегов, и мы ее проводим. К самому Вильгельмсхафену, естественно, соваться не станем, это было бы огромнейшей глупостью. Значит, как все нормальные герои, из тех, кто выжил, мы пойдем в обход.
В трех милях от места стоянки фрегата, расположены развалины Нордайха, пригорода города Норден. Пользуясь прикрытием снегопада, на берег будут высажены четыре разведывательные группы из роты Серого и одна останется на «Ветрогоне» в качестве резерва. После десантирования, задача разведки следующая: две группы занимают оборону в Нордайхе и прикрывают точку высадки, она же место эвакуации, а две другие, вместе со мной и Лихим, обходя городок Судерле, совершают марш от Нордена к окраинам Вильгельмсхафена. Расстояние до базы местных любителей пострелять по морским целям, примерно тридцать километров. Нам необходим язык из местных жителей для получения достоверной информации и не более того, и если он попадется нам раньше, чем мы достигнем Вильгельмсхафена, то это и хорошо, а нет, придется топать до конечной цели. В бой вступать нам не рекомендуется, тихо пришли, и так же тихо ушли, нечего на чужой территории отсвечивать.
Все, что требовалось обсудить, мы обговорили. И не взирая на ворчание офицеров, которые были против моего участия в этом разведывательном рейде, я отдал команду начать операцию. Так что уже через час, в первых предутренних сумерках, вместе с разведчиками, переводчиком Людке и верным разумным псом Лихим, высадился на берег.
Десантирование прошло нормально, мотоботы доставили нас к руинам Нордайха и, не обнаружив рядом ни одного человека, который мог бы за нами наблюдать, две разведгруппы, держа между собой дистанцию в полкилометра, двинулись на юго-восток. С неба сыпал крупный снег, ветер почти стих, видимость была не более пятидесяти метров, температура воздуха минус десять. За развалинами Нордайха начинаются заросшие кустарником и деревьями поля и по небольшому бугорку, видимо, автобану времен Золотого Века, идет кубанская разведка, растянувшиеся в длинную цепь настороженные люди в белых маскхалатах и при боеготовом оружии.
До первого привала двигались три с половиной часа без остановок, до тех пор, пока не втянулись в старый густой лес. Большие хвойные деревья, какая-то разновидность елей и сосен, были высажены ровными рядами, а между ними росла беспорядочная и густая молодая поросль. Тройки воинов растеклись вокруг небольшой полянки, невдалеке от остатков автобана, и здесь были обнаружены первые следы людей, два десятка поваленных стволов, которые были сложены аккуратной пирамидкой. Рядом, горкой, лежали пиленые чурки и, поворошив снег, мы нашли совсем свежие опилки и вдавленные в землю следы людей и некованых лошадей.
Понятно, невдалеке находится поселение, и для нас это то, что надо. Если появляется одна привязка к местности, то, отталкиваясь от нее, всегда легче работать дальше.
— Вперед!
Я отдал команду продолжить движение. Люди поднялись и, двигаясь уже вдоль дороги, а не по ней, белыми тенями заскользили по заснеженному лесу. Тихо хрустел под ногами прикрытый покрывалом из снега валежник. Воины двигались осторожно и постоянно останавливались, чтобы осмотреться. Торопиться в таком деле, как подход к возможному противнику, не стоит, тем более что на тропках между деревьями было обнаружено три волчьих капкана и одна замаскированная глубокая яма с острыми кольями понизу.
Через час, вернулся гуляющий сам по себе Лихой, который сообщил, что находится на нашем пути. Я приказал ускориться и уже через двадцать минут, обе разведгруппы находились на опушке некогда декоративного леса. Перед нами, метрах в двухстах пятидесяти, окруженная ровными квадратиками перекопанных огородов, небольшая деревушка на десяток дворов, отгородившаяся от мира высоким деревянным частоколом с крепкими металлическими воротами. Все это напомнило мне родину, поселок Лесной, где я вырос, и из которого в свое время сбежал. От воспоминаний, сразу повеяло чем-то теплым, а к местным жителям появилась, пусть не симпатия, но легкое расположение, это точно.
В деревушке, тем временем, жизнь кипела и бурлила. Слышались голоса людей и мычанье коров. В одном из дворов гавкали домашние псы, а рядом с воротами, кто-то бил молотком по металлу. Самая обычная суета, и если бы не парочка вооруженных автоматическими винтовками мужиков, в небольшой башенке, карауливших ворота, можно было в наглую войти в это поселение и узнать все, что нас интересует. А так, придется ждать.
— Как работаем, Мечник?
Ко мне подошел Серый.
— На первом этапе надо обойтись без крови и стрельбы. Ждем удобного момента, пока кто-то сам из деревни не выберется. Вышли вторую группу на восточную дорогу, пусть ее перекроют.
— А может быть, сами в поселок сходим?
— Уже думал над этим, и мой ответ нет. Кто его знает, что у этих бюргеров в заначке имеется? Штурмовать деревню станем, только если языка не добудем. Терпение, мой друг, спокойствие и выдержка, нас эти качества не раз выручали и сейчас вытянут.
— Как скажешь, командир. Высылаю вторую группу на другую дорогу.
Удобного случая, чтобы взять языка, пришлось ждать долго. Почти четыре с половиной часа, что мы сидели в лесу, никто не выбирался за ворота. И только вечером, в первых сумерках, на восточную дорогу из поселка выехали запряженные справными и резвыми лошадками сани, в которых сидели два мужика. Это были те, кто нам нужен, вполне нормальные пленники, которых сразу никто не хватится, и я дал команду взять их.
Вторая группа сработала чисто, перехватила крестьян через два километра и вскоре, обойдя деревню, вместе с переводчиком, я находился в глубоком овраге, метров за триста от дороги. Сани были распряжены, довольные тем, что им не надо бежать, гнедые лошади хрумкали овсом, разведчики расположились вокруг, а связанные пленники сидели на своем транспортном средстве и, растерянно лупая глазами, наблюдали за людьми вокруг себя. В общем, все прошло, как надо и, посмотрев на оружие, изъятое у крестьян, отличнейшие штурмовые винтовки калибра 5.56мм HK G36, с приличным боезапасом на каждый ствол, я решил, что правильно сделал, приказав разведчикам отсидеться в лесу. Вроде бы, вокруг все мирно и спокойно, но если здесь селяне на прогулку с такими стволами катаются, то нас запросто могли располовинить, лишь только бы мы к деревне подошли.
Пленные немцы, два похожих один на другого мужика, лет под сорок пять, упитанные кабанчики с густыми черными усами, людьми оказались понятливыми и не глупыми. И когда Людке, с большим трудом, заикаясь и запинаясь, объяснил им, что нам требуется только информация, они согласились сотрудничать в обмен на жизнь. Это нормальный размен, который устроил обе стороны, и вскоре у нас завязалась весьма продуктивная беседа, в ходе которой я узнал все местные расклады.
Как выяснилось, во время чумы, в подземных бомбоубежищах базы германских ВМС в Вильгельмсхафене отсиделось почти две тысячи человек, в основном, морские пехотинцы и военные моряки. Они выбрались на поверхность в 2017-м году и быстро сообразили, что над ними теперь совершенно никого нет и они сами по себе. Так что уже через пару месяцев после того, как были покинуты подземелья, они начали строить собственное государство. Для этого у них имелось все, кадры, техника, корабли, топливо и много продовольствия. Но так сложилось, что среди выживших была немалая прослойка курдов и турок. И те, кто пережил чуму, видели будущее возрожденного Дойчланда, совершенно по-разному. Одни, коренные жители, говорили, что Германия должна принадлежать только одной нации, а другие, азиаты, считали, что она родина для всех и было бы неплохо снова жить на пособие. В итоге, случилась небольшая резня, и победили немцы, так как именно они, в большинстве своем, имели военную подготовку.
Будущее нового анклава должно было стать великим, и первые пятнадцать лет, у жителей Вильгельмсхафена, все шло просто замечательно. Анклав быстро окреп и расширялся, количество людей увеличивалось, появились связи с другими германскими общинами, и получилось собрать многое из того, что пригодилось бы немцам в будущем. И тут в гости к ним пожаловали Люди Океана, огромнейший флот из серьезных кораблей, который, не долго думая и не предлагая договориться или что-то обсудить, тупо, закидал все побережье ракетами, утопил немецкие корабли и сравнял почти всю портовую инфраструктуру с землей. Жители германского анклава ответили, как могли, благо, им имелось, чем врагов встретить. Но на один немецкий снаряд или «Томагавк», с моря на Вильгельмсхафен обрушивалось десять, и германцам, которые попрятали большую часть своего имущества и припасов, пришлось отступить подальше от берега и сдать ВМБ неизвестному противнику.
Океанские бродяги простояли в Вильгельмсхафене около года, а затем ушли в неизвестном направлении. Приморские германцы, отсиделись в районе Ольденбурга и Бремена, вернулись и попробовали начать все сначала, но сделать это было уже сложно, хотя кое-что у них осталось, например, немало оружия, артиллерия и запасы сырой нефти в огромных резервуарах, по какой-то причине, не уничтоженных злыми налетчиками. Жизнь покатила дальше, анклав продолжил свое существование и не распался на части. Однако появилась новая напасть, дикари-каннибалы, те самые двуногие животины с повернутой психикой, которых я знал под прозванием «беспределы» и «зверьки». Общины цивилизованных людей сдерживали тварей, как могли, но сказывался численный перевес неоварваров, их плодовитость и полное презрение к смерти и своей собственной жизни.
В итоге, не очень многочисленный приморский анклав, которому катастрофически не хватало людей, остался, наверное, единственным местом в Германии, где пока еще жили нормальные представители рода Гомо Сапиенс. Все остальные общины, по мнению пленных, уже пали под натиском «зверьков» или были близки к этому. Сейчас в Вильгельмсхафене и окрестностях проживает меньше тридцати тысяч человек. Они живут в страхе перед Северным морем и дикарями. Не строят поселений на берегу, и не проникают за пределы прямой линии, которую условно можно было бы провести между двумя городами Варель и Рорихмур, к востоку и к западу от Нордена. За этой чертой уже господствовали дикари.
Таково положение дел в анклаве Вильгельмсхафен, со слов мужиков из деревни, которая называлась Новый Линтельмарш. И теперь предстояло определиться, как к ним должен отнестись мой отряд и я лично. С одной стороны, имеется некрасивая позапрошлогодняя ситуация. Германцы подавали дурацкие световые сигналы, которые совершенно ничего не значили, а когда мы себя показали, они попытались нас утопить. За это надо наказывать. Но это объяснимо, нас приняли за Людей Океана, а у страха глаза велики, и только поэтому фрегат был обстрелян. И если посмотреть на все происходящее с другой стороны, в этом анклаве живут люди. Пусть они чужой крови и язык у них такой, что он кажется мне какой-то дикой белибердой. Но все же, местные жители такие же, как и мои воины, а значит, могут быть полезны нам, точно так же, как и мы им.
— Так, кто вы, говорите, у вас сейчас за самого главного начальника?
Я посмотрел в глаза первого крестьянина, которого звали Валентин Шпек.
— Иоганн Лаш.
— Он как, нормальный человек? С ним договориться можно?
— Да-да. — Шпек и его сосед Антон Майер, согласно закивали головами, и Валентин дополнил: — Я его лично знаю, он мой двоюродный брат, и мы как раз к нему в гости ехали. Хотели Иоганна на охоту пригласить и посоветоваться насчет весенних посевов.
«Ну да, анклав-то маленький, все друг друга знают, вроде бы, все логично», — подумал я, принял решение и озвучил его:
— Валентин, езжай своей дорогой дальше, и передай Лашу, что офицер Кубанской Конфедерации, граф Александр Мечников, не держит на жителей Вильгельмсхафена зла за обстрел его фрегата. Мы все люди и всегда сможем договориться, поэтому я жду вашего старшего на переговоры, которые могут быть ему интересны, но не долго. Еще два дня я буду находиться на развалинах Нордайха, в порту, а потом уйду, так что если имеется желание пообщаться, жду Лаша в гости, а нет, так нет.
Валентин Шпек все понял верно. Ему вернули оружие и отпустили, а разведывательные группы, забрав с собой Антона Майера, который еще о многом мог бы нам поведать, двинулись обратно к морю.
