Глава 10
Нейтральные территории. Кагальницкий район. 15.06.2057
Куда ни взгляни, буйство зеленых красок, все расцветает, тянется вверх, к Солнышку, и природе, видимо все равно, живет ли человек на планете Земля или его давным-давно уже нет. Однако на красоты природные отвлекаться не стоит, не до того сейчас. Лежу листвой укрытый, на взгорочке лесном, наблюдаю за рекой Кагальник и понимаю, что ничего хорошего для нас в ближайшие дни не предвидится. Придется работать с полной отдачей и именно по нашему профилю. Зерноградская орда «беспределов» все же тронулась в путь, и идут они вдоль железнодорожного полотна на Ростов.
После возвращения Еременко из Кисляковской, и справедливой дележки вооружения, найденного нами в поселке Мускатном, наша рота стала готовиться к боевому выходу. Все ничего, вполне стандартно, изучаем местность по картам, собираем сведения о населенных пунктах в Кагальницком и Зерноградском районах, да рюкзаки пакуем.
Никогда не любил собираться в дорогу, сидишь перед рюкзаком и тупо граммы считаешь. Выход рассчитан на две недели, а значит, еды надо взять хотя бы на шесть-семь дней, и это уже килограмм десять. Добавляем три литра чистой воды, поскольку нет никакой гарантии, что в полевых условиях сразу же найдется хороший и чистый источник. Есть. После этого, саперная лопатка, плащ-палатка, кое-что из одежды, и мелочи всякие, от ложки и кружки, до зубного порошка и щетки. Нормально, но это еще три с половиной кило. Затем, основное, оружие и боеприпасы, пятьсот патронов россыпью и восемь рожков в разгрузке, к ним же шесть гранат и ИПП, сам АКС, нож, пистолет ТТ и к нему три обоймы патронов. Прикинул, произвел подсчет, и на мне тридцать шесть килограмм. Легко собрался и, по сравнению с пулеметчиками, которые тянут на себе пятьдесят кило веса, помимо своего родного тела, я практически пушинка.
Вся рота была готова к погрузке на бронированные «Уралы» и к выдвижению на Мокрый Батай, дальше этого населенного пункта, ныне безлюдного, дорог не было. Однако выход перенесли на сутки, так как из Краснодара прибыл самый наиглавнейший специалист по «беспределам», профессор Кирпичников. Что удивительно, откуда в нашем обществе профессор, при нынешнем положении дел? Наверняка, невысокого роста человек с залысинами на голове, в «пинджаке с карманами», это звание сам себе присвоил или за долю малую купил у какого-нибудь безалаберного чинуши. Впрочем, не младшему сержанту выдвигать претензии целому «прохвессору», и оставалось только молча выполнять приказ вышестоящего командования, то есть собраться в здании бывшего мореходного колледжа на улице Седова и прослушать лекцию о нашем противнике.
И вот, сидим мы всей ротой в разбитом и разграбленном актовом зале, а профессор Кирпичников, бегает по сцене и толкает нам в мозг такую чепуху, что уши вянут. Почему чепуху? Ответ прост. Этот столичный хмырь, ни разу не видевший дикарей живьем, оказывается, разработал целую теорию, согласно которой, «беспределы» это новый вид человечества, наиболее близкий к природе, а потому, убивать их нельзя. Что с ними делать? Разумеется, дикарей надо всем скопом изловить, запереть в резервации, сытно кормить, поить, одевать, обувать, а самое главное, перевоспитывать. Ну не полудурок ли? Самый, что ни есть, а натуральный. Интересно, кто его крышует, и что этот чиновник, оказывающий ему протекцию, хочет в итоге получить? Судя по виду нашего майора, терпеливо слушающего этого умника, после лекции, первое, что он сделает, свяжется с СБ, и расскажет безопасникам занимательную историю про подрыв боевой готовности в гвардейских частях. То-то веселуха кому-то будет.
Профессор двигал свою тему два часа подряд без остановки, и в самом конце, остановился, оглядел всех нас и, назидательно вонзив палец в сторону дырявого потолка, провозгласил:
— Исходя из вышеизложенного мной доклада, я обращаюсь к вам, храбрые воины Конфедерации, с просьбой, щадить этих бедных и ни в чем не повинных кочевников, которых вы называете «беспределами». С ними необходимо обращаться осторожно и надо найти общий язык. Мы должны быть гармоничным демократическим обществом, но до тех пор, пока мы безжалостно уничтожаем других людей, это невозможно в принципе.
— Профессор, — видимо, майор решил посмеяться над лектором, — к вам есть очень хорошее предложение.
— Да-да, я весь внимания? — Кирпичников сделал очень заинтересованное лицо.
— А пойдемте с нами на выход. Там будут кочевники, которые живут в естественных для себя природных условиях, и мы выпустим вас к ним навстречу. Представьте, вы станете первым человеком, который установит с «беспределами» не силовой, а интеллектуальный контакт. Ведь из вашей лекции, насколько я понимаю, следует только одно, не надо в них стрелять, и они не будут нас кушать, а вы, продемонстрируете нам вашу теорию на практике. Так как, профессор, вы с нами?
Кирпичников, как и ожидалось, стушевался:
— Ну, знаете ли, господин майор, я бы с радостью, но много дел, постоянные лекции, симпозиумы, научная работа. Может быть в другой раз.
— Как знаете, — усмехнулся Еременко, — однако, хотелось бы узнать ваше мнение относительно кастовой составляющей среди кочевников. В вашей, несомненно, очень увлекательной лекции, про это совсем не упоминается.
— А разве у них есть касты? — удивился профессор.
— Конечно, есть, — теперь уже майор удивился.
Вот тебе и профессор, если мы, рядовые солдаты, знаем, что у кочевников есть вожди, патриархи, воины, охотники, работяги-носильщики и прочие, то странно, что этого не знает реальный специалист и крупнейший теоретик. Хрень, получается, и возникает резонный вопрос, а кто, собственно, этот гражданин?
— Нет, этого не может быть, — изрек Кирпичников. — Согласно моей теории, которую поддерживают на самом высоком уровне, «беспределы» есть жертвы массового стресса, испытанного их предками во время Эпохи Хаоса. Это болезнь, синдром, который необходимо вылечить.
Решив не спорить с идиотом, майор закруглил разговор, проводил псевдо-ученого к машине, на которой он приехал, и нам оставалось только разойтись да еще раз перебрать свои рюкзаки. Скоро боевой выход.
К Мокрому Батаю наша небольшая бронеколонна, ротные «Уралы» и два БТРа сопровождения, выдвинулась еще затемно. К полудню, преодолев разбитую дорогу, высадились, разбились на группы, и направились в сторону реки Кагальник. Еще через сутки были у реки, по броду форсировали ее и, вот здесь, на развалинах местного районного центра, столкнулись с передовым отрядом «беспределов», которые двигались нам навстречу.
Кочевников было немного, около тридцати самцов при десяти боевых собаках, задавили их быстро, да так удачно, что они и сопротивления оказать не смогли, хотя при них имелось как минимум десяток стволов огнестрельного оружия. Похватав, что понравилось, вновь отошли за речку и заминировали брод. Группы рассыпались по окрестностям, предстояло подсчитать кочевников по головам, а наша, во главе с командиром роты осталась у реки. Именно нам предстояло встретить основное вражеское кочевье.
Орда появилась на следующий день, тысячи и тысячи людей в сопровождении сотен собак, двигались по остаткам железнодорожного полотна. Голова этой нескончаемой колонны подошла к реке, обнаружила разрушенный мост, и растеклась в разные стороны. Через час разведчики «беспределов» нашли брод, через который мы проходили на другой берег, и направились в нашу сторону. Следом за ними повалила основная масса двуногих животин. Зрелище, конечно, не для слабонервных, но я сидел на подрывной машинке метрах в двухстах от реки, и хочу я того, или нет, а мне приходилось наблюдать за ордой, которая бессмысленным горным потоком шла только вперед. Понятно, что эти толпы идут не одной колонной, но только в этой, я видел не менее двадцати тысяч особей, и это только голова орды, и всего лишь один поток, а сколько их всего, можно было только догадываться.
Передовые разведчики «беспределов», с полсотни грязных и замызганых ушлепков в шкурах, но при автоматическом оружии и с собаками, не задерживаясь, проскочили мимо, и нас не почуяли. Мы ведь тоже, не пальцем деланные, закопались в траву и пожухлую листву в ближней березовой рощице, а вокруг все пахучим табачком засыпали. Так мало того, еще и сами грязью измазались, чтоб, значит, собачки нас наверняка не унюхали. Единственное на чем чуть не спалились, это на проводах полевки, за которые один из дикарей зацепился, но значения он им не придал, такого мусора на любой дороге полно, и двинулся дальше. Пусть идут, нас дозор не интересует, и наша задача состоит в том, чтобы основную толпу накрыть, притормозить ее хотя бы на время, а затем потаскать «беспределов» за собой по дебрям.
На берег Кагальника выбралась уже сотня дикарей, за ней еще сотни три, и без задержек, они двинулись за своим передовым отрядом разведчиков. Эх, хотелось подождать еще, но эти животины так по земле своими лапами шоркали, что могли наши провода на свои ноги намотать, так что, поехали. Машинка готова и приведена в боевое положение, удар ладонью по красной кнопке и три негромких хлопка, это сработали вышибные заряды, выбрасывающие ОЗМ из земли. Три цилиндра выметнулись из под травы, на долю секунды зависли в воздухе и взорвались. Учитывая, что мины перекрывали брод полностью, и в каждой более двух тысяч поражающих элементов, можно было только вспомнить древний анекдот, и сказать: «Хана, ослику!»
Смотреть на то, что было сделано нами на переправе, было недосуг, время поджимает, а потому, руки в ноги, и бежать пока при памяти. Наша тройка выскочила из своего укрытия и, по березовому редколесью, рванула к месту, где нас должна была ждать вся группа. Пострадавшим сейчас не до нас, еще толком не понимают, что же произошло, а вот ушедшие вперед разведчики «беспределов», не проморгали, углядели все же, сволочи, и следом ломанулись. Это нормально, на это тоже расчет нашего капитана был, и через триста метров, когда собачки уже нагоняли нас, всю эту ораву, рванувшую за нами в погоню, встретили из всех стволов и за пару минут уполовинили. Правильно, нефиг бегать за бравыми гвардейцами с голой жопой по лесам.
Как молотили дикарей, вслед за нами побежавших, мы не видели, нам бы отдышаться, да свои рюкзаки забрать. Прошло всего несколько минут и группа готова к движению. Где-то позади «беспределы» в себя приходят, и не хотелось бы, чтоб они нас догнали. Пошли. Не успели и трех километров отмахать, как нас снова атаковали, стая собак с полсотни голов. Пришлось остановиться, занять оборону и покромсать их огнем на куски. Только с тварями четвероногими закончили, навалились твари двуногие, но от этих отбивались уже на ходу. Останавливаться нельзя, и только движение нас спасет.
Так прошло двое суток, во время которых, времени на отдых у нас не было. Движение зигзагами вперед, в сторону Мокрого Батая, к которому стягиваются все силы нашего корпуса. Дикари постоянно на хвосте, оторваться не получается и только отобьешься от одних, как другие налетают. В третью ночь понесли первые потери, и сразу же троих бойцов. Причина проста — собаки, которые подкрались к нашей стоянке и часовых порвали. Да, то и немудрено, за это время все мы сильно устали, а парни, скорее всего прикемарили чуток, за что и поплатились жизнью.
В кулак, группы собрались уже за станицей Кировская, в большом старом саду с черешней, рядом с колхозом имени некоего Вильямса. Выглядели мы не очень бодро, оборванные, грязные и не выспавшиеся, есть несколько раненых, и не только в нашей группе потери, остальным трем, тоже досталось. Да и черт с ними, с усталостью и ранениями, это не беда, и можно было еще побегать, подергать противника, но было одно «но», боеприпасы на исходе. Делать нечего, с ножами и пистолетами на «беспределов» в атаку не кинешься, тем более таких, неплохо вооруженных и имевших в запасе всю огневую мощь разбитой царской армии. Командир скомандовал отход и, уже не петляя, не скрываясь и не устраивая засад на дорогах, рота направилась к позициям нашего корпуса.
Однако не тут то было, только головные дозоры вышли из заброшенного и заросшего бурьяном сада, как напоролись на засаду из нескольких пулеметов. Метнулись влево-вправо, то же самое, и куда ни ткнись, «беспределы», которые патронов не жалеют и стреляют очень даже метко.
Я находился рядом с командиром роты, завалился за кучу сушняка и пересчитывал боезапас, которого было не густо, полрожка патронов, пара «эргэдэшек» и в ТТ одна обойма. Хреновато, конечно, но шансы у нас были, пусть небольшие, но какие есть. До ночи бы дотянуть, пару часов всего осталось, а уже по темноте на прорыв пойти. Все не вырвутся, это и ежику понятно, но хотя бы половина роты, даже потеряв большую часть вооружения, выйдет к своим, до которых не так уж и далеко, километров восемнадцать-двадцать по прямой.
— Э-ге-ге-й! — от позиции «беспределов» раздался крик. — Спецназ, не стреляйте, говорить будем.
— Давай, выходи! — выкрикнул Еременко, которому все равно надо было время потянуть.
На небольшую полянку, разделяющую нас и «беспределов», вышел плотного телосложения человек, в форме донского царского войска, сером камуфляже и, что характерно, при погонах полковника. Он оглянулся себе за спину, повернулся к нам и выкрикнул:
— Я полковник Юсупов, бывший офицер царской армии, под Зерноградом попал в плен, и теперь у верховного вождя Гуума служу переводчиком.
— Майор Еременко, Четвертая гвардейская бригада, спецназ. Чего ты хочешь, бывший полковник?
— Мой хозяин говорит, что вы умелые воины, но вы все равно сегодня умрете. Он жаждет развлечения, и дает вам возможность еще какое-то время пожить. Сильномогучий Гуум, предлагает провести поединки меж своими воинами и твоими бойцами.
— Как это будет происходить?
— На поляну выйдут пять его воинов и пять ваших. Бой насмерть, группа на группу, никакого оружия и только рукопашная схватка.
— А если мы не согласимся?
Юсупов еще раз посмотрел назад и объявил:
— У вас нет боеприпасов, майор. Не выпендривайся и согласись. Если откажешься, то Гуум отдаст своим воинам приказ и в течении получаса вас задавят всей толпой.
Посовещавшись с командирами групп, майор дал свой ответ:
— Мы согласны. Пусть выходят кулачные бойцы, и я обещаю, что пока будет идти схватка, с нашей стороны стрельбы не будет.
— Со стороны воинов вождя Гуума, тоже, — ответил переводчик.
Полковник покинул поляну, и на нее выскочили пятеро «беспределов», все как один, будто братья, приземистые, невысокие, чрезвычайно мускулистые, но лбы скошены и волосы начинают расти от бровей. Питекантропы, бля! Кустарник с той стороны поляны зашуршал, наверное, зрители подтянулись, а наш командир окликнул уцелевших бойцов роты:
— Парни, кто готов в рукопашку с дикарями схватиться?
Первым вышел брат майора, Денис Еременко, командир первой группы. За ним вслед два его сержанта, четвертым вызвался Филин, мой комод, а уже за ним, отчего-то и я решил погеройствовать. Жизнь одна, а тут так складывается, что вариантов уцелеть совсем немного. Посмотрим, каковы «беспределы» один на один, и без оружия. С тоской я взглянул на ТТ, и оставил его вместе с автоматом, ножом и гранатами Глазу.
— Если что, тебе сгодится, — перед тем, как выйти на поляну, сказал я пулеметчику, у которого ни одного патрика не осталось.
Как древние гладиаторы, мы остановились напротив своих набычившихся противников, на мгновение замерли в ожидании сигнала и, по резкому окрику с вражеской стороны, бросились вперед. Крепыш, который достался мне, расставил перед собой руки и попытался ухватить меня за одежду. Стойка у него борцовская, такой боец если ухватит за шею, то запросто мне ее сломает. За последние месяцы, кое в чем я поднаторел и всю нехитрую тактику «беспредела» понимал. Уклонившись от его броска, ничего нового придумывать не стал, а резким ударом с правой, пробил ему в висок. От такого удара, бывало, что быки двухлетки в себя не сразу приходили, а для человека, если дикаря можно так назвать, он оказался смертельным.
Противник рухнул в траву, а я бросился на помощь к Филину, которого сразу двое крутили, причем на показ и видимо, красуясь перед своим вождем. Дикари прижали сержанта к земле, и неспешно давили на него сверху, думается, хотели ему хребет переломить. В полуметре от увлекшихся развлечением своего вождя «беспределов», подпрыгнув вверх, с ноги врезал одному в грудь. Тот, которого я свалил, слетел с тела Филина, а я тоже не удержал равновесия и рухнул на него сверху. Раздумывать было некогда, навалился на дикаря сверху и начал молотить его кулаками по лицу. Удар. Удар, Удар. Лицо противника превратилось в кровавую кашу, и сколько я его бил, не помню, какое-то исступление накрыло. Пришел в себя, только оттого, что меня ударили в бок. Перекатился через себя, вскочил и был готов продолжить бой. Однако дело было сделано. На поляне остались только я и Еременко-четвертый, ногами добивающий того дикаря, который меня в бочину с ноги пнул. Кроме нас, еще был Филин, но он еле дышал.
Подхватив сержанта под руки, потянул к своим, передал его на попечение санинструктора и рухнул под дерево. Следом за мной подошел обессиленный капитан Еременко, упавший рядом.
— Молодца, Мечник, — он хлопнул меня по плечу и, посмотрев на полянку, где выходили на бой новые пятерки, добавил: — Гады, борцы фиговы, сразу же моих парней заломали, и на Филина набросились. Если бы не ты, то победа за ними осталась.
Сил разговаривать не было, перенервничал, и только сейчас меня стало потряхивать. Однако я все же ответил капитану:
— Нормально, товарищ капитан, и если бы не вы, то и я бы не уцелел, так что мы с вами в расчете.
Тем временем бои без правил продолжались, вторую схватку наши бойцы тоже выиграли, и очень, как мне показалось, легко, потеряв только одного своего. Третья, наоборот, никак не в нашу пользу, хоть и уцелел только один из дикарей, все же, победа осталась за ними. Четвертый бой, снова за нами, и трое бойцов вернулись к нам. После этого вышла небольшая, минут на десять заминка, во время которой, меня подозвал майор. Рядом с ним сидели его брат, Черепанов, Исмаил-ага и еще один из сержантов, Старый, который во второй схватке отличился и сразу двоих вражеских борцов уделал.
— В общем, так, братва, — начал командир роты. — Я вышел на связь с бригадой и они могут нам помочь вырваться, но надо еще один бой вытянуть. Если вы чувствует, что сможете «беспределов» забить, соглашайтесь, если нет, я вновь добровольцев выкликну.
— Как нам бригада поможет, командир? — свой вопрос задал Старый.
— На всех штабных картах этот сад есть, координаты более-менее точные имеются, а САУ «Мста-С», через пятнадцать минут вокруг нашей позиции молотить начнут. Дело к вечеру уже, так что оторвемся, воины. Устройте показательный и красивый бой, чтоб все эти уродцы засмотрелись, а я в это время всех сюда стягивать буду. Вы валите вражеских бойцов, артиллерия накрывает их позиции, и мы идем напролом.
— Согласен, — раздался голос капитана Еременко.
— Пойду, — согласился Черепанов.
— Да, — кивнул Исмаил.
— Сделаем все красиво, — кивнул Старый.
Мне оставалось только поддержать своих боевых товарищей:
— Готов.
Снова, как и до этого, первыми на поляну вышли «беспределы», в этот раз все разные и не похожие один на другого. Перед этой схваткой снова появился полковник Юсупов и выкрикнул:
— Это последний бой. Сильномогучий Гуум пресытился схваткой.
Отвечать ему никто не стал, а вместо этого, вышла наша пятерка. Против меня стоял высокий, около двух метров, худой парень с грязными длинными патлами, накрывающими его узкое продолговатое лицо. Одет мой противник был, как и большинство кочевников, в толстую воловью шкуру с прорезями для рук и ног. Снова из зарослей окрик дикарского вождя, но в этот раз никто не торопится и сближаемся мы осторожно.
Длинный дикарь идет ровно, руки не выставляет, и чего от него ожидать, непонятно. До него остается метр, я уже чую его вонь, запах немытого тела и застаревшей крови. Он остановился, и я стою, проходит секунда за секундой, вокруг нас уже кипит схватка, а мы все стоим. Неожиданно, каким-то плавным, оточенным движением, «беспредел» делает шаг вперед, оказывается рядом со мной, и бьет головой целясь в мою переносицу. Уклониться успел чисто интуитивно, но удар противника своей цели достиг, и в голове зашумело. Сознание помутилось, и я поплыл.
Один за другим на меня посыпались удары кулаками, и в живот с ноги прилетело. Все что смог, отскочить назад и, вслепую, сквозь кровь и пот, заливающие лицо, не видя противника, нанести несколько ответных ударов. Мне повезло, и я в дикаря попал. На несколько секунд противник прекратил мое избиение и, проведя грязным рукавом камуфляжа по лицу, сквозь заплывшие щелочки отекающих синяками глаз, я смог его увидеть. Дикарь снова бросился вперед и попытался ударить меня головой. Второй раз подобный прием не прокатил, а ответ у меня на это только один, блок левой, и ответный справа, мой коронный удар, который своей цели достиг, и теперь уже дикарь потерялся. Прыжок вперед, удар по печени, и хук справа. Слышу, как его челюсть хрустнула, добиваю и победа за мной. Пошатываясь, оглядываю поляну и вижу, что сделали мы вражеских бойцов в сухую, хоть и заливаемся кровью, а кое-кто и травмирован, но мы живы, а наши враги нет.
— Назад! — кричит от позиции наш майор, и мы отходим в сад.
Нам вслед никто не стреляет, но кусты вокруг шуршат и «беспределы» готовятся навалиться на нас всей своей массой. Раз у них имеется вождь, значит, есть и элементарное понятие, что к чему. Гуум думает, что если мы еще потянем время, то сможем прорваться, а этого он допустить не хочет, слишком много крови его соотечественников мы пролили за эти дни, и слишком явным было наше превосходство сегодня.
— Началось, — произнес кто-то из наших бойцов.
В воздухе послышался рев, это тяжелые гаубичные снаряды летели к нам в гости. Все, что я смог, зарыться в яму, оставшуюся от весенних дождей, уткнуться лицом в землю и ждать. Здесь и сейчас, от меня ничего не зависело.
— Гу-у-ухх! Ба-мм! — первые четыре снаряда приземлились удачно, накрыли место, где должен был находиться вражеский вождь со своим переводчиком. За первым залпом последовал еще один, и еще, и так продолжалось до тех пор, пока каждая САУ снарядов по двадцать не высадила.
Когда я поднял взгляд, то не увидел ничего, сплошная серая муть из земляной пыли, висящей в воздухе густым и непроницаемым туманом. Я пошел в сторону нашего КП и не нашел его, обычная ровная площадка. Странно, может быть, я уже умер и попал в некое чистилище? Хотя, нет, земля подо мной зашевелилась и на поверхности показалась голова нашего майора, пытавшегося выбраться из своего убежища, где его завалило. Пришлось помогать.
Через полчаса, все кто оставался в живых, пошли на прорыв. Было нас немного, около сорока человек, много раненых и почти все без боеприпасов. Если бы в тот момент «беспределы» имели хотя бы сотню бойцов против нас или пару пулеметов, то мы бы погибли. Однако нам повезло, мы вырвались из кольца, и даже в бой вступать не пришлось, не с кем было воевать. Видимо, начальство нас крепко ценило, что не пожалело драгоценных боеприпасов для нашего спасения. Впрочем, это только и значит, что такое отношение придется еще не раз отработать.
