Книга: Инструктор ОМСБОН
Назад: 94
Дальше: 96

95

Самое вредное в нашем положении — предаваться безделью. Поэтому передо мной встала нелегкая задача придумать себе и всем оставшимся задания, для выполнения которых требовалось бы около недели — срок, намеченный для каждого отправившегося на задание отряда. Разумеется, допускались отклонения, но ориентиром была именно неделя. В случае же, если отряд не возвращался в течение двух недель, было решено начинать поиски пропавших бойцов. Так как точки диверсий были четко расписаны, то для поиска каждой группы всегда было начало координат. Правда, я надеялась, что подобные поиски нам проводить не придется. А пока нужно было придумать текущие дела, для реализации которых потребовались бы все имевшиеся под рукой бойцы. Первым делом озаботилась тренировками. Рукопашный бой никогда еще никому не мешал. Так как наши основные рукопашники ушли, то эту часть работы пришлось выполнять мне самой.
Плюсом тут было то, что и сама я оказалась при деле. Но это только два часа утром и два вечером. А остальное время? Да пусть лагерь обустраивают. Выроют несколько запасных землянок, сверху получше замаскируют — все при деле. А я займусь тем, чем и положено командиру — текущим и перспективным планированием. Впрочем нет, сначала потребую отчет у контрразведки. Я разыскала Кондрашова и отвела его в сторонку, чтобы никто не мог слышать нашу беседу.
— Товарищ Кондрашов, как у нас обстоят дела с выявлением вражеских агентов?
Тут, совершенно неожиданно для меня, особист засмущался. Первый раз в жизни увидела смущенного оперуполномоченного НКВД. И только сейчас до меня дошло, что, скорее всего, это первое самостоятельное задание для Кондрашова, и он страшно боится это задание провалить. Но боится он или не боится, а дело делать нужно. Вот пусть и отчитается.
— У меня, товарищ лейтенант, есть несколько человек на подозрении, но пока фактов для ареста недостаточно.
— Хорошо, давайте мне список этих подозреваемых без фактов, но с аргументами, почему именно они попали под подозрение.
Кондрашов полез в свою планшетку и вытащил оттуда сложенный вдвое листок бумаги.
— Вот, товарищ лейтенант, этот список.
В списке оказалось более десятка фамилий. Ничего себе! Хорошо еще, что все подозрительные были из бойцов, присоединившихся к моему отряду. Против каждой из этих фамилий стояли разные значки. Я решила, что эти значки обозначали причины, по которым бойцы попали под подозрение. Так и оказалось. Кондрашов вынул карандаш и, показывая на очередную фамилию, докладывал.
— Вот этот, этот и этот выражали недовольство, что их оставили воевать здесь, а не разрешили выход из окружения. Эти четверо допускали грубые выражения в ваш адрес и утверждали, что под руководством, извините, сопливой девчонки, у нас ничего не получится — только всех понапрасну угробят. Эти двое ругали генералов, которые проворонили начало войны. А этот и этот бойцы вообще с территории бывшей Польши.
И так по всему списку. У меня даже голова кругом пошла.
— Так, хорошо. (Конечно, ничего хорошего, но нельзя же заявить об этом ему прямо в глаза.) Давайте теперь вместе подумаем. Как все эти бойцы воюют?
— Воюют пока нормально. Командиры взводов дают им хорошие характеристики. А про одного, который из Польши, говорят, что как саперу, ему цены нет.
Стоп, вот тут у меня, как говорится, засвербило. Каким образом парень из панской Польши вдруг оказался отличным сапером? Интересно где и как его этому обучили? Ну-ка как его там? Гриц Калюжный из деревни Вишневец. Что-то название деревни знакомо. Вспомнила! Она находится в нескольких километрах от Гродно. Соседи, можно сказать. При поляках в ней ничего похожего на военные училища не было, да и никто не взял бы русского или белоруса в польскую армию.
— А нельзя ли про этого бойца поподробнее?
— Так все, что о нем известно, записано с его слов. Я, конечно, отправил запросы по всем подозрительным лицам руководству, но пока ответа не получил.
— А что он сам рассказал про себя?
— По происхождению русский. Работал на пана. После освобождения стал работать на МТС и учиться. В апреле 41 призвали в армию. Там обучили на сапера. Воевал, в августе попал в окружение. Свою часть потерял, прибился к батальону и вот так попал к нам. Еще одну странность заметил за ним: он носит крестик, то есть верующий. Но при этом ни разу не видел, чтобы он молился.
— Понятно. Ладно, продолжайте вашу работу, только не забывайте меня информировать.
— Есть продолжать работу.
Так как все подозрительные лица в настоящее время были на задании, то я, зафиксировав кое-какие вопросы, отставила пока эту проблему в сторону и занялась другими делами. Настала пора рассмотреть все аспекты партизанской деятельности. Пока мы сосредоточились на разведке и боевых акциях, но, насколько я помню из книг, написанных бывшими партизанами, важна еще работа с населением. Вот тут у меня полная, говоря интеллигентно, дупа. Никак мы пока с населением не работаем. А как надо с ним работать? В первую очередь — это листовки. Тексты придумать несложно, тем более, что у людей сейчас нет радио. Значит достаточно для начала просто перепечатывать сводки Совинформбюро. Но у нас нет ни пишущих машинок, ни средств тиражирования. Этим вопросом нужно озадачить руководство. Пусть пришлют хотя бы две пишущие машинки. Или какое-нибудь устройство для размножения. В каких-то старых книгах я про такие читала, только названия вылетели из головы. Впрочем, есть у меня товарищ Остапенко, который может знать о каких-нибудь типографиях. Вернется — озадачу и его. Небольшая типография или какие-либо другие средства размножения нам позарез необходимы. Но пока нет листовок, можно попробовать такое средство распространения информации, как слухи. Этим тоже озадачу Остапенко. Пусть его разведчики распространяют слухи о неудачах немецкой армии и об успехах Красной армии. Тем более, что в обозримом будущем люди сами увидят подтверждение этих слухов.
Назад: 94
Дальше: 96