Глава 14

Холодные капли дождя острыми иглами били по обнаженной коже, там, где тело не было прикрыто тканью плаща. Вода стекала по волосам вниз, за шиворот, пробегая вдоль позвоночника и вызывая невольную дрожь. Сжав пальцы в кулаки, прислушиваясь к скрипу металлических пластин, покрывающих кожу перчаток, прикрыла глаза, подавив очередной приступ паники. В эти два дня контролировать эмоции и чувства стало практически невозможно, лишь чудом удерживала себя и собственный организм в рабочем и относительно нормальном состоянии. Будь на то моя воля, давно бы уже бросила все это, вернувшись домой, к семье и любимым, в мысленных образах которых сейчас сконцентрировался весь окружающий мир.

Сколько раз я видела их перед собой? Сколько раз в отблесках пламени костра, в его обжигающих языках мне чудился дракон с чешуей, сверкающей расплавленным золотом, с теплыми янтарными глазами? Горячее, согревающее озябшую кожу, дыхание, ласковые прикосновения раздвоенного языка и тихое, счастливое урчание, заставляющее вибрировать мощную грудь, покрытую крепкими чешуйками. Опасный, непредсказуемый, дикий зверь, становившийся таким ручным и домашним, только для меня одной.

Тихо вздохнула. Так хотелось сейчас подойти к нему, спрятать лицо на его груди, одной рукой обнимая своего дракончика за талию, второй прижимая к себе Рагдэна, счастливо улыбающегося и смеющегося. Хотелось ощутить его эмоции, окунуться в любовь и спокойствие, окружающее меня, укутывающее в теплый уютный кокон.

Но пока я не разберусь с Игроками, нет никакого смысла возвращаться. Риго так просто не отпустит и тем более не простит такого обмана со стороны послушной и такой любимой игрушки. Любимой, конечно же, до определенного момента. Меньше всего я хочу подставить под удар своего сына и мужа, а в том, что Гильдия будет мстить, сомнений никаких нет. Такое они вряд ли захотят стерпеть. Рушить собственные планы они не позволят даже Хранителям.

Звук тихих шагов, на грани слышимости, вырвал из размышлений. Печати, наложенные на пару валунов, недалеко от тропинки, ведущей на скромный выступ, послуживший площадкой для нашего лагеря, донесли отпечаток ауры гостя. Шентин не стал скрываться, прекрасно понимая, что не смотря на мое внешнее спокойствие, таясь он подвергает себя опасности. Меньше всего на свете мне хочется потом прятать взгляд и бояться посмотреть в глаза нашему любимому чудовищу, если с ее приемным сыном что 0 то случится по моей вине.

— Ты простынешь, — тихо и как — то буднично заметил дракон, остановившись слева и чуть позади.

Искоса посмотрела на парня и лишь едва заметно усмехнулась, вытащив из — за пояса флягу. Открутив крышку, скривилась. Зелье с легким эффектом анестезии, на вкус напоминала прокисшее молоко, простоявшее на солнце не один лень. Но это единственное, что хоть как — то притупляло боль, скручивающую внутренности узлом. Перерождение вносило собственные коррективы. По зрелым размышлениям, лучше всего было бы выждать еще несколько дней и уже тогда, детально проработав все детали плана и выбрав наилучшую стратегию атаковать, следуя намеченной линии.

Вот только не было у меня этих нескольких дней.

— Сомневаюсь, что мне это грозит, — улыбнувшись, болезненно и устало, потерла переносицу. — Что там?

— Он поверил. Сейчас строит планы по поводу вовлечения в свои игры мелкого, — в голосе полукровки слышалась плохо сдерживаемая ярость. От него исходила настолько сильная жажда крови, что по позвоночнику снова прошла волна страха, опаляя и вызывая дрожь. Шентин обладал одной чертой, за исключением безумия, вызывающей порой весьма обоснованные опасения. Потеряв всех и никогда не знавший, что такое семья и любовь, он, обретя это, теперь ревностно охранял свое сокровище. И методы его волновали в самую последнюю очередь.

Снова посмотрела на застывшую рядом фигуру, смотревшую вдаль холодным, отрешенно — спокойным взглядом опасно сверкающих синих глаз. Тонкие губы искажала ядовитая, полная счастливого предвкушающего безумия. На кончиках пальцев рук, сцепленных в замок, можно было заметить темный отблеск острых когтей, проткнувших кожу его ладоней. Темно — синие волосы влажными прядями свисали вниз, падая на лицо. Вода стекала по ним на тонкую, расстегнутую шелковую рубашку, одетую на голое тело, скользя вниз и теряясь на черной ткани брюк, заправленных в высокие сапоги. На бледной коже шеи аляповатым пятном выделялся алый ошейник раба. Сегодня Шентин выбрал именно этот, когда — то украшавший шею одного из спасенных им невольника. К сожалению, Хранители не дали ей шанса выжить. Последний ледяной дракон дал клятву на крови, что однажды все, кто хоть как — то причастен к смерти малышки, подавятся собственной кровью. Зная Шенти, ни капли не сомневаюсь, что он найдет того алого дракона, что бы лично посмотреть, как будет из него уходить драгоценная жизнь.

— Пусть потешит себя мыслью, что все снова оказалось так, как он хотел, — хищно оскалилась, проведя кончиками пальцев по бедру, где крепилась маска и перевязь с клинками. — Пусть он умрет немного счастливым… Совсем чуть — чуть.

Тихий, наполненный искренним весельем смех разрезал вечернюю тишину леса. Запрокинув голову назад, Шентин откровенно забавлялся. Даже знать не хочу, какие именно картинки подкинуло ему разыгравшееся воображение. Я люблю этого дракончика. Искренне и достаточно сильно. Но все же…

Все же иногда в душе вспыхивают искорки страха перед ним. Непредсказуемый, опасный и безумный. Поглощенный собственным защитным инстинктом в отношении всего лишь одного существа, Шентин мог легко выйти из — под контроля и причинить вред тем, кого считал своей семьей. Мои чувства в отношении этого полукровки были весьма противоречивы, только не смотря на это, любить меньше мальчишку не получалось.

— Пойдем, — на плечо легла его рука, немного сжав и надавив. — Ты еще слаба.

— Кто тебя назначил старшим? — притворно возмутившись, тем не менее скользнула к навесу, глее свернувшись в клубок и спрятавшись в кокон из собственных крыльев дремала Ниила, восстанавливая силы после последней тренировки в паре с Шенти. Совмещение двух сущностей проходило сложно и требовало большого количества энергии, что бы сопоставить знания и умения совершенно разных личностей в одном теле. По хорошему, ей бы сейчас находиться в теле, потому что второе «я» еще не полностью поглощено и в любой момент может поднять голову, показывая свой оскал. Лишь благодаря печати нашего отца Нииле удавалось довлеть над ним, но хватит ли ее сил на то, что нам предстоит?

Вздохнув, потерла переносицу, устроившись на плоском валуне возле входа в небольшую пещеру, послужившую нам прекрасным укрытием. Скрестив ноги и приняв позу лотоса, закрыла глаза, на какое — то время отключая себя от реальности и погружаясь в тревожное состояние полусна, наполненное неприятными предчувствиями.

Еще два — три часа. Уже настало время сумерек, когда стирается граница между днем и ночью, когда все кошки одного цвета и враг может оказаться другом, как и наоборот. И когда солнце закончит свой бег, погружая мир в мягкую ночную мглу, наша троица окажется на границе Миоуса. Возможно, все это можно было бы решить по — другому. И если бы я знала как…

Впрочем, что толку жалеть о том, чего нет? Мы выбрали свой путь и мы пройдем его до конца.

Поток мыслей перескочил с предстоящей бойни на более приятные мысли. Я снова видела своих мужчин. Они приветливо махали мне руками и звали к себе, и все во мне тянулось навстречу им. Только руки, раз за разом, ловили пустоту. Сешъяр и Рагдэн исчезали, снова превращаясь в миф, навеянный усталым разумом. Простая иллюзия, рассыпающаяся и недостижимая. Пока что недостижимая.

Шелест крыльев. Тихие голоса и едва слышные проклятья в чей — то адрес. Приоткрыв глаза, улыбнулась, наблюдая за растрепанным чудовищем, перевязывающим руки Шентина. Что интересно, ладони у него страдали в первую очередь, почему — то. Хотя в его возрасте уже можно было научиться справляться с неконтролируемой трансформацией. При условии, что он хотел учиться этому, конечно же.

— Сколько можно, Шенти? — тихо и беззлобно, скорее уже по привычке, выговаривала Шентину Ниила. Кончик хвоста ее нервно дергался, выдавая нервозное состояние его обладательницы. Смахнув упавшую на глаза прядь волос, Нила тяжело вздохнула. — Иногда мне кажется, что ты специально причиняешь себе различного рода ранения, что бы с тобой возились как с маленьким ребенком.

— Да, мама, — последнее слово дракон произнес с ласковыми, рокочущими нотками и, наклонившись, осторожно коснулся щеки приемной матери раздвоенным языком. — Я больше не буду.

— И меньше тоже, — саркастически усмехнулась Ниила, погладив его по щеке. Размяв пальцами плечи, она повернулась ко мне. — Когда мы выходим? Сомневаюсь, что бы планируешь остаться в этом милом и уютном месте на ночь.

— Через час, — прислушавшись к окружающим звукам, кивнула головой в подтверждение собственным словам. — Пока можешь перекусить и приготовить необходимое.

— Хорошо, — сосредоточенно смотря перед собой, Ниила плавными движениями прокрутила кисти рук и свела их вместе, сложив в молитвенном жесте. Подняв левую ногу, уперлась стопой в колено правой. Несколько мгновений постояв в такой позе, она так же неспешно выпрямилась, тряхнув головой. По тонким пальцам скользнули серо — голубые нити, тут же пропав, стоило разъединить пальцы. Смахнув искорки магии с рук, наше любимое чудовище посмотрела на меня серьезным взглядом фиалковых глаз. — Я готова. Знаю, ты боишься, что она выйдет из — под контроля, но…

— Я верю тебе, — перебила, вскинув руку в протестующем жесте. — Не надо, Нил. Лучше давай проверим арсенал и покинем лагерь. Нам нужно еще добраться до Миоуса без нежелательных встреч.

Процедура проверки арсенала, собранного в дорогу, ревизия припасов и облачение в отобранную легкую и пластичную броню заняла отведенное время. Застегивая последние крепления на икрах и запястьях, поправила нагрудник, скрытый под тканью черной рубашки мужского покроя, затянула пояс со множеством креплений, куда подвесила сумку, наполненную небольшими бутылочками с зажигательной смесью и едкими кислотами. Проверив всею экипировку, отложила перчатки в сторону и вытащила набор кистей и чернил. Сняв со специального крепления маску, нанесла на нее тонкую вязь и не останавливалась, пока рисунок не покрыл все правую сторону, сложившись в сложный и практически неразборчивый для стороннего наблюдателя узор. Печать — проводник, при активации часть узора спуститься вниз, въевшись в кожу и распространившись по телу. Не особо приятная процедура, зато после работать напрямую со стихиями и сырой магией будет в разы легче. Учитывая, что моя реакция по — прежнему оставляет желать лучшего, лишней эта работа не будет точно.

Отложив маску в сторону, что бы чернила хорошо впитались, и печать собрала окружающую магию для подпитки, занялась ладонями. Простая оружейная печать. Круг, пятиконечная звезда и снова круг в центре оной, куда опять таки вписана пятиконечная звезда. Двух — трех уровней такой прорисовки будет достаточно для запечатывания имеющегося у меня арсенала метательного оружия. На вторую ладонь нанесла слегка измененный узор, выведя тонкие линии к кончикам пальцев, где на подушечки каждого нарисовала круг, со вписанным в него ромбом, внутри которого поставила точку. Сюда пойдут тонкие метательные иглы. Пущенный с нужной скоростью, такой метательный снаряд мог пробить тело человека, с легкостью проходя сквозь жизненно важные органы.

Вытянув руку, пустила немного силы в печать и слегка дернула указательным пальцем. В ближайшее дерево врезалась сверкающая металлическая игла, уйдя в ствол едва ли не на всю свою длину. Удовлетворенно хмыкнув, поднялась, снова повесив маску на бедро. Волосы, собранные в плотно заплетенную косу, откинула назад, на спину, пообещав себе обрезать их после этого дела. В конце концов, я начинаю новую жизнь.

Шентин и Ниила уже собрались, ожидая меня возле тропинки, ведущей вниз. Сестренка так же облачилась в легкий доспех, правда, менее пластичный, но и более толстый. При выборе снаряжения, пришлось учитывать, что, скорее всего, именно ей придется идти в лобовую атаку. Тут уж не до удобства движений, нужно не только уничтожить противника, еще и выжить как — нибудь при этом. На бедре слева крепилась перевязь с изогнутым ятаганом средней длины, справа — полукруглый нож — кастет, при умелом обращении служивший едва ли не лучше хорошего клинка. Шентин же закрепил за спиной тяжелый полуторник, с изогнутым, трехгранным лезвием. На запястьях дракона блестел темный металл браслетов, изготовленных Ниилой. Одно движение кисти и практически всю руку покрывает крепкая металлическая перчатка с многоуровневой чешуйчатой броней, заканчивающаяся чуть выше локтя. Острые когти, усиленные заточенным наконечником, способным прорезать самый плотный доспех, предвкушающее лязгнули по защищенной пластинами перчаток ладони. И это вся защита, которую он позволил на себя одеть. Распахнутая рубашка, черные брюки, высокие сапоги, растрепанные волосы… Да, в таком виде он действительно был безумцем. Опасным безумцем, играющим на нашей стороне.

Губы искривила предвкушающая улыбка. Натянув перчатки с обрезанными пальцами, размяла шею. Подхватив плащ и сумки, скользнула вперед, не оглядываясь и прекрасно зная, что они идут следом, улыбаясь едва ли не столь же кровожадно, как и я, предвкушая развлечение.

На мгновение в душу закрался страх. Если мне не удастся выполнить задуманное, в опасности окажутся все кто мне дорог. Усилием воли загнала такие мысли куда подальше. Чего бы мне это не стоило, я сделаю все, что нужно, лишь бы Игроки больше никогда не встали на моем пути и пути членов моей семьи.

Ночь вступала в свои права. Она мягкими, едва слышными и ощутимыми движениями отбирала у дня его вотчину, выживая своего брата из мира. Она скрывала наши следы, убаюкивала окружающую природу и следовала по пятам, нашептывая сладкие видения предстоящей мести. Ночь смеялась, танцуя огоньками светлячков и вынуждая таиться в чернильно — черных провалах оврагов и ям. Но не смотря на все предосторожности, трудности пути, за час остававшийся до наступления полнейшей, непроглядной тьмы, наш отряд добрался до границы Миоуса, остановившись за сараем одного из домов на окраине города.

Прислонившись стеной к шершавой поверхности стены, знаками показала внимательно следить за моими действиями. Вытащив перо, вывела на шершавом камне взрывную печать, вложив в нее не просто стихию Огня, а заклинание Магического Пламени, с добавлением стихии Смерти. Спыхнув кроваво — алым с примесью зеленого цветом, рисунов практически мгновенно исчез, оставив лишь легкий магический след.

— Запомнили? — искоса посмотрела на своих спутников. Шентин и Ниила кивнули головой. — Так нужно отметить все лома, находящиеся на границе поселения. Как только мы перешагнем границу, печати активируются, сначала выстроив щит вокруг города и не давая никому возможности выйти за его пределы, затем начнется пожар. Для нас важно к тому моменту, как пламя доберется до центра города, закончить все и уйти переходом до ближайшей поляны.

— А те, кого мы оставим в живых? — Ниила поджала губы, изучая окрестности. Видимо, сущность подняла голову, почувствовав скорое кровопролитие, и теперь сестренка боролась с желанием, практически жаждой, не дать ни кому, ни единого шанса уйти от нас.

— Шентин, оставь небольшой проход. Постараемся согнать туда тех, кого сочтем невиновными. Остальным же назад пути уже не будет, — усмехнувшись, сняла маску с крепления и одела ее, чувствуя, как она прилипает кожей, становиться частью меня. Печать черным зашевелилась, черным узором спускаясь на шею и ниже, проникая в кожу. Ощущения не самые приятные, только когда все прошло, стихии с непривычной легкостью откликались на зов и меньше чем за секунду складывались в необходимую последовательность печатей.

— Дети, старики, женщины? — вопросительно вскинул брови полукровка. По перчаткам серебристой молнией скользнула его природная магия Льда, активируя нанесенные рунические знаки. Металл неспешно покрылся легкой изморозью, постепенно переросший в полноценный ледяной доспех, теперь закрывающий не только руки, но еще плечи и грудь Шентина, образу вдоль позвоночника острые гребни.

— Те, кто не будет пытаться убить тебя, исключая самозащиту, — такие уточнения в случае с ледяным драконом, уже предвкушающим неплохое развлечение, были отнюдь не лишней тратой времени. Уловив его недовольство, вскинула брови в немом вопросе. Шентин скривился, все же согласно кивнув головой, и они с Ниилой разошлись в разные стороны, скрывшись в ночи.

Усмехнувшись, прикрыла глаза, вдыхая сладковатый аромат ночи. Гильдия Игроков славилась своим умом, расчетливостью, умением просчитывать противника на шаг вперед и выбором наилучших средств, для достижения поставленных целей. Вот только безнаказанность, продолжавшаяся слишком долго, заставила их забыть, что такое здоровая паранойя и осторожность, вкупе с подозрительностью. Они забыли, что не смотря на всю свою власть, по — прежнему остаются простыми живыми существами. А, как известно, всему живому рано или поздно приходиться умереть. Правда, неизвестно как именно: своей смертью или же пав от чужой руки.

Они решили, что преданная игрушка не осмелиться ослушаться. Они решили, что я безропотно приму навязанные правила игры. Что ж, сегодня они узнают, как же ошибались на мой счет. А так же вспомнят, что иногда по счетам нужно платить даже им.

Легкое движение пальцев. Печати на ладонях обожгло огнем, затем так же стремительно, как и возник, жар схлынул, оставив ощущение небольшого онемения. Глубоко вздохнула и прислушалась. Судя по торопливым шагам, стражники спешат проверить окраины, дабы вернуться к своему обычному досугу. Как рассказал Шенти, охрана здесь предпочитала проводить время дежурства в специально отведенном для них домике, играя в карты и поглощая спиртное. С одной стороны непростительная оплошность, с другой… Если подумать, то никто и представления не имеет о том, где искать Игроков, так что о собственной безопасности они беспокоились в последнюю очередь, особенно здесь.

Шаги приближались. Уже можно было различить голоса, выделить главного, раскатистым басом говорившего о новых обязанностях для стражи. Прикрыв глаза, досчитала до десяти и обратно, с каждым произнесенным словом силком выталкивая из себя волнение, беспокойство, неуверенность страх…

Когда группа стражников оказалась в трех шагах от моего укрытия, Корана аль Эйран спряталась глубоко внутри, уступив место Мантикоре, открывшей сезон охоты на Гильдию Игроков.

Пять мужчин. Тренированных, обученных и готовых к действию. Они встрепенулись сразу же, стоило ступить на освещенный участок земли, выйдя из спасительной тени. Окружили и взяли в кольцо, грамотно встав на позиции, отрабатывая давно заученную до автоматизма схему действий.

— Поиграем? — улыбка с толикой безумия и хищного оскала.

Бросок вперед. Еще до того, как хоть кто — то из них смог понять, что тут происходит. Вскинуть руку. С кончиков пальцев срываются три иглы, пробивая шею и попадая в глаз командиру отряда. Крупный мужчина падает навзничь, освобождая мне путь, давая возможность вырваться из окружения.

Кувырок вперед. Приземлиться и тут же обернуться. Пальцем поманила к себе остальных, побуждая их к действиям. Стражники кинулись на меня как свора цепных псов, потерявшая своего вожака и готовая порвать на кусочки того, кто посмел это сделать. Один раскрутил цепь с небольшим шаром на конце, покрытым шипами. Никчемная подделка под любимое оружие ранхаров, тем не менее весьма ощутимо приложившая по плечу. Если бы не доспех, вполне возможно, что выдрало бы кусок кожи вместе с мясом.

Рассмеявшись, накрутила цепь на руку и дернула на себя, вложив в этот рывок толики магии Воздуха и поймав свою добыче на клинок, пробивший грудную клетку парня. Отбросив в сторону мертвое тело, крутанулась на месте, вытаскивая из оружейной печати короткие стилеты, тут же пуская их в дело. Еще один стражник рухнул с перебитыми сухожилиями на ногах, а затем был добит вогнанным в затылок ножом. Оставшаяся парочка умерла быстрее своих товарищей, осев на землю с перерезанным горлом.

Выпрямившись, откинула со лба прядь волос, мимоходом отметив испачканные в чужой крови руки. коротким движением руки послала слабый импульс магии в сторону оставленной печати. В тот же миг по границе поселения прошла яркая, ослепляющая вспышка, прочертив огненную дорожку на земле. Секунда замешательства и вверх рванула стена магического пламени, накрыв Миоус оранжево — алым куполом и тем самым подписав окончательный приговор всем его жителям.

— Ну здравствуй, друг, это же я пришла, — шептала, улыбаясь и прислушиваясь к нарастающим крикам жителей, высыпавших на улицу и теперь начинающих постепенно паниковать. Крутанула в руках удлиненные кинжалы с трехгранными лезвиями. Мое любимое оружие. — Почему бы не начать молиться? Жизнь твоя — это то, с чем давно пора проститься… Да, Риго, пора платить по счетам.

Рассмеявшись, направилась в сторону центральной площади. Помнится, там был милый особнячок, судя по рассказам Шенти, в котором найдутся желающие ответить на мои вопросы. Впрочем, даже если они не захотят это сделать, у меня всегда есть в запасе пара способов, помогающих прочистить память и улучшить разговорчивость.

Он никогда не сможет забыть тот день. Как бы ни старался, как бы ни пытался вычеркнуть из памяти страшные картины кровавой расправы, стоит закрыть глаза и перед мысленным взором встанет ужасная, нелепая гибель собственной матери.

А еще ему никогда не удастся избавиться от ночных кошмаров. И просыпаясь в холодном поту, молодой человек каждую ночь будет проклинать черные глаза с ярко — красным узором по всей поверхности радужки…

Все было как всегда. Мальчишка лет восьми остановился у порога собственного дома. Кое — как пригладив взлохмаченные цвета спелой пшеницы волосы руками, он вытер нос рукавом изрядно потрепанной рубашки. Тириг прекрасно знал, что за опоздание к ужину на целых два часа ему светит нагоняй от матери и уже привычный подзатыльник от отца, все реже и реже бывающего дома. Вот только ничего с этим поделать мальчишка не мог. В их городке магией если и владели, то только те, кто жил ближе к центральной площади и периодически мог входить в черный дом, где вход охранял злой пес и молчаливый дядька со страшным носом, загнутым крючком. И уж точно никто из них не собирался учить этому делу ребенка из семьи простых рабочих. Отец его при местном кузнице был, а мама сколько позволяло слабое здоровье, помогала в лавке зельевара — алхимика, собирая нужные травы и подготавливая ингредиенты. Порой они были столь едкими, что язвы и ожоги не сходили неделями, а то и месяцами. Возможно, именно поэтому мечтой Тирига было стать целителем. Он так сильно желал помочь вечно усталому отцу и матери, беззвучно роняющей слезы, перевязывая очередной ожог, что даже пытался украсть какие — то старинные книги у одного лавочника. Был пойман и отведен домой под конвоем. Хорошо еще в тот день в отряде стражников был родной дядька по отцу, все закончилось нагоняем от родителей и домашним арестом на целый месяц.

Тяжело вздохнув, Тириг снова шмыгнул но сом. После того случая, воровать не тянуло. Возможности выяснить, есть у него магия или нет — тоже не появилось. И мечта так бы и осталась мечтой… Если бы не одно «но». Лазая по обломкам горных пород не далеко от города, случайно встретил изможденного старика. Тот был слишком худым, даже на взгляд ребенка, с израненными ступнями и содранными ладонями, с которых местами просто свисали куски кожи. Сначала он хотел позвать взрослых, но замер с открытым ртом, так и не сумев двинуться с места. Старик бормотал себе под нос странные слова и водил трясущимися пальцами по ранам, предварительно смазав их какой — то странной, желто — зеленой смесью. Затем он закрыл глаза и под все тоже непонятное пение залез пальцами по кожу, не делая никаких разрезов. Пальцы словно провалились внутрь, утонув в выступившей крови.

Как выяснилось позже, старика звали Уфо и он был рабом, отправленным надзирателями на верную смерть в дикий лес. Но мужчина пусть и не обладал магией, сумел выжить, применив все свое мастерство хилера. И когда он показал малую часть своих умений, Тириг попросился к нему в ученики, каким — то шестым чувством понимая, что это его шанс помочь своей семье. Привести Уфо в город он не мог, вот и приходилось встречаться с ним в лесу, где удалось устроить старика со всем возможным комфортом.

Не замечая течения времени, впитывая новые знания как губка, мальчик начал постоянно опаздывать и вот теперь, стоя перед входной дверью, в который раз пытался придумать оправдание. Пока что не получалось, а сказать правду — подвести старика, взявшего с него слово молчать о нем.

Снова вздохнув, набрался смелости и открыл дверь, боком протискиваясь в коридор. На кухне мать гремела посудой, готовя ужин. Больше в доме не было слышно ни звука, значит отец все еще на работе. Облегченно выдохнув, мальчик сделал уже несколько шагов и почти добрался до лестницы на второй этаж, когда сзади раздался спокойный и несколько усталый голос:

— Молодой человек и где же вы были?

— Ну ма — а–ам, — Тириг опустил голову и обернулся к стоящей в дверях кухни женщине, пряча руки за спиной и виновато ковыряя носком изрядно поношенного сапога половик. — Прости, я с ребятами заигрался… А что на ужин?

— Тириг, я спросила у всех твоих друзей, никто из них тебя не видел уже неделю, — женщина сурово поджала губы, скрестив руки на груди.

— Ну, я гулял…

— Тириг!

— Ну ма — а–ам, все же в порядке, правда? — и полный раскаянья взгляд, вкупе с умильной улыбкой. Сын всегда найдет способ растопить материнское сердце.

Тяжело вздохнув, женщина покачала головой и махнула рукой:

— Умывайся и иди на кухню, будем ужинать. И больше так не пугай меня, ладно?

— Мам, я люблю тебя! — Тириг счастливо улыбнулся и умчался в сторону ванной комнаты. Не смотря на все трудности и все, что было, он искренне обожал свою семью и нежно любил мать, самую лучшую маму в мире!

В его памяти образ матери отпечатался так, словно кто — то выжег его с помощью клейма. Невысокая, статная, с мягкой улыбкой на гладком, с едва заметными морщинами округлом лице. Теплые голубые глаза и тяжелая копна черных волос, заплетенных в косу. Кожа на ее руках была шершавой, ладони и запястья до локтей почти всегда оказывались забинтованными, и часто она даже не могла нормально держать кружку с горячим лечебным отваром. Только сколько бы он потом не искал, нигде не видел такого знающего, любящего взгляда и понимающей улыбки на тонких, бледных губах. А еще этот запах…

Запах дома, семьи и счастья. Он всегда окружал ее, словно золотистый ореол вокруг.

Наскоро умывшись, Тириг маленьким ураганчиком прилетел на кухню, тут же устроившись на своем стуле. Болтая ногами в воздухе, он наблюдал, как мама накладывает жаркое из мяса и картошки. От ароматов, витавших по кухне, в животе заурчало. Схватив ложку и с трудом дождавшись, когда перед ним поставят полную тарелку, мальчишка тут же накинулся на еду, не обращая внимания, что снова весь измазался и знатно обжог язык.

— Тириг, — засмеялась мать, взъерошив волосы ребенка, — не спеши. Никто не отберет у тебя тарелку!

Увернувшись от ее ласковый рук, мальчик продолжил уплетать жаркое так быстро, как только мог. Пока он занимался с Уфо, успел изрядно оглодать. Конечно, он брал с собой бутерброды, понимая, что на свежем воздухе есть захочется гораздо быстрее, чем если бы ему довелось целый день бегать по улицам с компанией сверстников. Только большинство из них он отдавал Уфо, так что сейчас старательно восполнял всю ту энергию, что потратил за сегодня.

Кое — как прожевав очередную порцию, Тириг поинтересовался с набитым ртом:

— Мам, а папа скоро придет?

— Когда я ем, я глух и нем, Тириг, не этому ли мы тебя учили? — мать уселась рядом, нежно убрав прядь волос за ухо ребенка. — Я не знаю, дорогой, папа сказал, у него много работы сегодня.

— Ну во — о–от… — расстроено протянул ребенок, запивая еду глотком сладкого компота. — А я думал…

— Я знаю, солнце, папа обещал поиграть с тобой перед сном и прочитать сказку, — поцеловав его в висок, женщина пододвинула к нему тарелку с домашним печеньем. — Все будет, Тириг, но…

Что именно она хотела сказать, мальчишка не узнал, зато услышал, как где — то в стороне что — то ощутимо рвануло, а следом раздались первые крики паники и боли, доносившиеся из открытого окна. Нахмурившись, женщина в безотчетном жесте села так, что бы загородить собой ребенка. Она словно пыталась услышать во всей начавшейся суматохе что — то, что могло бы подсказать причину происходящего и стоит ли волноваться. Яркие всполохи магии, скрежет металла, разрисованное цветными узорами темное небо. Тириг притих, не понимая, что случилось, и сжался в спину матери, неосознанно ища поддержки и безопасности рядом с ней.

— Сиди здесь, — поднявшись, она подошла к кухонному шкафу и вытащила оттуда старый кинжал, оставшийся еще со времен деда. Неловко схватив его за потертую рукоять, женщина крадучись подобралась к двери и вышла на улицу, напоследок обернувшись и сделав сыну знак рукой, что бы молчал и не выходил из дома.

Нетрепливо поерзав на стуле, Тириг смог высидеть только пять минут, после чего сорвался следом, прихватив какую — то палку, принесенную из лесу с собой. Отец учил его, что он всегда должен помогать маме, заботиться о ней и защищать! И именно этим мальчик и собирался заняться, и не важно, что мама запретила идти следом.

Наверное, если бы он побежал за ней сразу же, стоило ей выйти из дома, она осталась бы жива. Сколько раз перед мысленным взором скользили возможные варианты развития событий? Ведь всегда существует маленький шанс, что именно это «если» окажется верным, тем, что обязательно сбудется.

Только Судьба все решила иначе. И волей Хранителей его обожаемая мать, единственная женщина, которую он любил, и будет любить всем своим сердцем, навсегда замершим в тот день, оказалась на пути чудовища, с неживыми, черными глазами, полными желания убивать…

Город умирал. Как древний ящер с новым вирусом в клетках, он корчился в кровавой агонии, пожиная плоды деятельности Гильдии, члены которой стали его основателями. Дома горели, снедаемые языками Магического пламени, завязанного на стихии Смерти. Те, кто так и не успел выбраться из своих жилищ, сгорали в них заживо, испытывая не самые приятные муки и крича так страшно, что даже у меня по коже невольно пробегали мурашки.

Спрыгнув с очередной крыши, мягко скользнула внутрь особняка, где обитал Риго. Он был тут, внутри, как рассказал умирающий охранник, пытавшийся отвязать рвущегося с цепи пса, воющего от боли в обожженном теле. Не успел. Брошенный стилет перебил позвоночник и они погибли вместе, отданные на прокорм все тому же огню, жадно слизывающему все, что попадалось на пути. Но на вопросы он послушно ответил, не имея никакой возможности сопротивляться.

Пинком ноги открыла дверь, скучающим взглядом скользнув по дорогой, пусть и выглядевшей достаточно скромно обстановке. Тишина внутри, по сравнению с кишевшей паникующим народом улице, стояла оглушающая. Хмыкнув, позвала, зная, что хозяин этого домика наверняка где — то притаился, услышав, что в дом кто — то зашел:

— Риго, невежливо прятаться от дорогих гостей.

— Ты?! — придушенный вздох, перешедший в едва слышный крик. Выскочив из — за поворота, он уставился на меня круглыми от удивления и шока глазами, нелепо выставив перед собой короткий меч.

Улыбнулась, пожав плечами:

— Конечно. А ты ждал кого — то другого за своей жалкой душонкой? Извини, у Гекаты есть более подходящие клиенты, чем какой — то зарвавшийся мужичок, к тому же, у меня есть к тебе кое — какие счета… Не находишь, что пора бы заплатить по ним?

— Ты мертва! — сумев взять себя в руки, Риго, широко усмехнулся. — Кто — то просто решил попугать меня воскресшей Мантикорой… Ну же, сними маску, и возможно я тебя пощажу!

— Глупо… Я думала, ты гораздо более сообразительный, Риго, — склонив голову набок, тяжело вздохнула, с сожалением посмотрев на него. — Увы. Все оказалось куда прозаичнее…

О нем говорили, как о великолепном бойце. Он мастерски владел холодным оружием, мог даже применять магию, пусть и не особо любил такой подход к делу. Но с какой — то пространной легкостью мне удалось обезоружить мужчину и впиться появившимися когтями в беззащитное горло, наслаждаясь зрелищем уходящей из него жизни. И только заглянув в его глаза, почувствовала что — то неладное.

Сзади раздался смех. Холодный, надменный и в чем — то снисходительный. Зло зашипев, выпрямилась. Сохраняя на лице полнейшее безразличие, повернулась лицом к тому, кто сидел в старинном мягком кресле в скрытом полумраком, царившим в доме, углу. Пойманный мужчина трясся в хватке моих пальцев, только вот не зря мне показалось, что все было слишком легко.

— Значит, ты жива? И пришла взнуздать с меня долги? Не думал, что ты способна на обман почти всего мира, Мантикора, — глубокий, спокойный, с легкой насмешкой голос, пропитанный силой и властью. В нем чувствовался внутренний стержень, которого не было в невнятном блеянии моей несостоявшейся жертвы. Хотя…

Медленно и со вкусом сжала пальцы, положив большой на подбородок мужика и резко повернув ему голову набок, ломая шею. бросив обмякшее тело на пол, с отвращением вытерла руки о собственные брюки, мимоходом отметив, как по стенам скользнуло плетение охранных заклинаний. Огонь подобрался так близко, что вынудил сработать защиту здания. Хм, на игры осталось не так уж много времени, если подумать

Улыбнувшись, мягко протянула, придав своему тону как можно больше нежности:

— А ты все прячешься за чужие спины, Риго? Неужели я недостойна того, что бы встретиться с тобой лично, милый?

— Даже так? — мужчина усмехнулся, щелкнув пальцами. Над его головой вспыхнул магический светильник, освещая ту часть комнаты, где он сидел. Что ж, теперь можно было не сомневаться, что это он. Средних лет, может чуть старше. С циничной усмешкой на губах и бесстрастным взглядом, смотревшим на меня так, словно перед ним всего лишь шахматная фигурка, вырезанная из дерева.

— Даже так, — кивком головы указала на мертвое тело. — Предпочитаешь подставлять под удар своих двойников. Неплохая работа, кстати.

— Благодарю за комплимент. Итак, что же ты решила сделать, м? Обыграть меня и Гильдию? Уничтожив Миоус? — тихий смех и качание головой. Сжала пальцы, чувствуя как когти вонзаются в кожу ладоней. — Не смеши меня, Кора. У нас не одно такое поселение и ты не нанесешь никакого вреда Гильдии. Абсолютно. Бесполезная возня, да и только.

— Может, ты предложишь сразу же сдаться на твою милость? — иронично вскинула брови, сдвинувшись немного лево и заведя одну руку за спину, сплетая невидимые для постороннего взгляда печати, опутывающие комнату. Пройти сквозь них можно… Но не в очень целом состоянии, если ты, конечно, не создавал их. Покрыв стены, плетение застыло, превратившись с тонкую леску, способную разрезать даже самый прочный металл, что уж говорить о податливом человеческом теле?

— А разве у тебя есть шанс выжить? — Риго фыркнул, качая головой. — Дорогая, ты связалась с теми, кто тебе не по зубам…

— Сказала птичка лисице, пытаясь выбраться из ее лап, — нежно промурлыкала, неспешно приблизившись к нему, остановилась лишь когда до его кресла осталось всего лишь пара шагов. — Я не собираюсь вырезать всю Гильдию… Слишком много хлопот. Но достаточно убрать одного, самого главного, того, кто все затеял, что бы остальные задумались о том, а стоит ли связываться с такой жертвой. Не правда ли интересный план?

Резкий выпад вперед, в попытке достать его грудь. Секунду назад он сидел ровно, а спустя вдох уже за моей спиной и слышно, как падает на пол перевязь с ножнами, оголяя металл клинка. Усмешка искривила губы. Что ж… Тем интереснее, не так ли?

Развернувшись, поймала меч на лезвия кинжалов. Отбросив Риго назад, всего на пару шагов, ушла в сторону, уклоняясь от очередного выпада. Так мы и кружили по комнате, разбрасывая попадавшуюся под ноги мебель, уничтожая всю обстановку и увлеченно играя друг с другом в кошки — мышки, то нападая, то защищаясь, то двигаясь по широкой дуге, словно присматриваясь к противнику.

И все же нельзя было отрицать тот факт, что не смотря на возраст, мужчина мастерски владел мечом. С каждым разом становилось все труднее отбивать его удары, тело скручивало новой порцией боли, замедляя и без того далекую от идеала реакцию. Сосредоточившись на том, чтобы не напороться на лезвие его клинка, не заметила, как оказалась зажата в углу, и деваться было некуда. Единственным выходом оставалась встреча противника лицом к лицу и повернувшись спиной к стене, едва успела перехватить его запястье с зажатым в нем мечом, метившим мне в горло.

— Ну что ты, солнышко. Это будет совсем не больно, поверь мне, — мягко улыбнулся Риго, ухватившись свободной рукой за мое горло и усиливая нажим. Тело в который раз пронзило тугой спиралью боли, раскручивающейся где — то на уровне живота и поднимающейся все выше и выше. Если бы я могла себе позволить, то давно бы зашлась в крике, потому как терпеть это было выше моих сил, но позволить врагу увидеть мою слабость, пожалуй, последнее, чего я хочу.

Сжав зубы, тихо зашипела. Вытащив из оружейной печати последний кинжал, отпустила одну руку, чувствуя, как холодный металл холодит шею. Резкая вспышка боли и по коже вниз потекла горячее, терпко пахнущая кровь.

— Может, ты хочешь что — то сказать напоследок? — он вопросительно вскинул брови, изображая милосердного врага, готового позволить сказать последнее слово своему противнику. — Обещаю, я позабочусь о твоем сыне так, как подобает.

— Да, — выдохнула, закрыв глаза и поудобнее перехватив лезвие, приятно холодившее ладонь даже сквозь кожу перчаток. При одной лишь мысли о том, что эта тварь окажется рядом с моим ребенком, сознание затмевала пелена неконтролируемой ярости и лишь понимание, что по — другому вряд ли получится с ним справиться, позволяло сохранить хоть какую — то ясность ума и держаться маску.

Держать до победного конца.

— И? — горячее дыхание на щеке. К горлу подступила легкая тошнота от аромата гнилой крови, почему — то пропитавшего всю одежду Риго. Заставив себя сосредоточиться на главном, растянула губы в легкой улыбке, закрыв глаза. — Я жду ответ, Кора…

— Легкой дороги в Ад, ублюдок, — резкий удар руки вперед, кинжал по самую рукоять вошел в тело, незащищенное никаким доспехом. Рванув вперед, не обращая внимания на рваную рану на шее и на то, что мышцы едва ли не выворачивает от приступа, накатившего так же неожиданно, как и до этого, повалила мужчину на землю, целенаправленно вспарывая его живот до самой диафрагмы.

Руки утонули в густом, теплом нутре врага. Закричав, Риго откинул голову назад, захлебываясь собственной кровью и пытаясь удержать на месте то, что когда — то было его внутренностями. Я же с каким — то странным удовольствием вытаскивала их наружу, чувствуя, как жизнь вытекает из поверженного противника, оставляя пустую оболочку. Рассмеявшись выпрямилась, поднеся к глазам алые от его крови пальцы.

Взмах руки и опадает наложенное ранее плетение. Риго так заигрался со мной, что даже не замети его, даже не попытался скрыться, позволив расправиться с ним так, как мне хотелось. Поднявшись с пола, провела указательным пальцем по губам, испачкав белое полотно маски, оставляя метку, как Охотник, поймавший желанную Добычу.

— Тебя там встретят, ублюдок. Те, кто когда — то порезвился с моей семьей, — прошипев это, презрительно скривила губы. Стащив со стены гобелен, завернула свой трофей в него и, перевязав веревкой, потащила свой трофей вверх по лестнице. Все во мне требовало обеспечить ему «достойную», с точки зрения жертвы жажды власти Риго, смерть для этого человека, сломавшего не одну жизнь.

Добравшись до чердака, толкнула дверь, ведущую в небольшую круглую башенку. Открыв люк на крышу, забралась туда и, упершись ногами в черепицу, стиснув зубы, затащила сюда же тяжелое тело. Языки пламени подбирались все ближе, но я не торопилась, тщательно подготавливая мертвеца к его последней игре.

Развязав узлы, спихнула пропитавшийся кровью ковер вниз. Прислонив мужчину спиной к довольно внушительному шпилю, украшавшему башню, обмотала веревку у его основания, свободный конец привязав к шее человека. Висевшие внутренности как ожерелье легли на его плечи, украшая и демонстрируя, что бывает с тем, кто осмеливается лезть в мою жизнь и жизнь моей семьи. Выпрямившись, фыркнула, рассматривая то, что получилось. Сейчас уже сложно поверить, что эта мертвечина когда — то держала в страхе едва ли не всю Аранеллу.

Что ж, собаке, собачья смерть, как говориться.

— Вот и вся игра, тварь, — спихнув его носком сапога вниз, рассмеялась, смотря как весело, сломанной тряпичной куклой, болтается Риго в петле из собственных кишок.

Он рухнул вниз, болтаясь как тряпичная кукла на тонких веревках, в ловких руках марионеточника. Соскользнув вниз, уселась на край крыши, болтая ногами и вглядываясь в дома, объятые огнем. Еще чуть — чуть, еще немного…

И город захлебнется собственной кровью, навсегда превратившись в выжженную пустыню, полную пепла. Запрокинув голову назад, расхохоталась, чувствуя привкус горькой чужой смерти на языке. Пусть меня назовут жестокой, пусть слагают легенды о том, как бездушно и спокойно я обрекла на смерть больше тысячи невинных…

Пусть. Но я освободилась. И дала шанс выжить еще сотне других марионеток, убрав того, кто писал сценарии для наших ролей. И я спасла своего сына от незавидной участи стать слепым мечом в чужих руках.

Рагдэн… Нежно улыбнулась, закрыв глаза. Мое сердце…

Окружающий шум давно уже перестал волновать, став чем — то вроде привычного фона, но крик, прорезавший окружающую меня зону не восприятия происходящего, отличался от остальных. Он принадлежал отчаявшемуся, испуганному ребенку, звавшему свою мать.

Замерла, чувствуя, как сердце сковывают ледяные цепи страха, вернувшегося из прошлого. Не узнать такой крик я не смогла бы, даже потеряв память и саму себя. Так когда — то кричала я сама, обхватив руками умирающую мать.

Сердце пропустило удар, легким отчаянно не хватало воздуха. А крик продолжал звучать, становясь все громче и невыносимей. Зажав руками уши, попыталась отрешиться от него, но этот звук проникал внутрь, в душу и отдавался в голове многократно усиленный собственными воспоминаниями.

— Мама! Мамочка… Мама!

«Мама… Не умирай, слышишь! Мама! Все будет хорошо…»

Оттолкнувшись от края, прыгнула вниз, не обращая внимания на расстояние и то, что там уже во всю полыхал магический пожар. Удар о землю отозвался новой порцией приятных ощущений, но это так же прошло мимо моего сознания. И прежде, чем хоть что — то смогло меня остановиться, я бросилась вперед, не разбирая дороги, не замечая, что бегу по догорающим трупам.

Крик не умолкал. В какой — то момент, мне показалось, что я не выдержу его давления, но свернув в очередной проулок, остановилась, поняв, что нашла того, кто звал умирающую мать, единственное существо на земле, способное до последнего защищать свое дитя.

Маленький мальчик, по виду едва ли старше Рагдэна. Его серые глаза безразлично смотрели на застывшую над телом женщины, с разодранной грудной клеткой, Ниилу. Расправленные крылья и глухое рычание, больше похожее на рык дикого зверя.

Малыш сидел обхватив себя за плечи и раскачиваясь из стороны в сторону. Он плакал, но не издал не звука, продолжая беззвучно глотать слезы, стекающие по щекам, измазанным сажей. И с его побелевших губ слетало одно и тоже слово, повторяясь раз за разом:

— Мама… Мама… Мама…

«Мама… Вставай! Вставай, слышишь? Мама…»

Время как будто остановилась. Я стояла и видела, как медленно поднимается рука Ниилы, с зажатым в окровавленных пальцах ятаганом. Я уже слышала свист лезвия, как масло разрезающего податливую человеческую плоть.

Я даже могла представить, как замертво падает маленький мальчик, едва ли старше моего собственного сына… Могла представить, но не могла допустить!

На ходу сплетая печать, усилием воли заставляя себя забыть о ранах, полученных во время бойни, о том, что мышцы сводит болезненной судорогой, бросилась вперед, за доли секунды преодолев разделяющее нас расстояние и перехватив занесенную для удара руку, второй нанося удар в ответ, в солнечное сплетение. Магия целительства прошила тело Ниилы, причиняя страдания и выгибая стройное тело под немыслимыми углами. В моем исполнении она всегда причиняла такие муки, что порой не выдерживали даже здоровые мужчины, случайно попавшиеся мне на пути. Возможно, позже мне будет страшно и больно вспоминать о том, что я причинила вред собственной сестре. Только другого способа остановить сущность, почувствовавшую кровь, не было или просто не удалось вспомнить так сразу. Я била так, как могла, так как получилось…

Думаю, она сможет меня простить.

— Шентин! — рявкнула, склонившись над женщиной. Быстрая диагностика показала, что она мертва уже минут десять и на ней не чувствуется остатков магии Льда или эрханов. Возможно, Ниила и не причастна к тому, что случилось с этой несчастной, хоть от этих выводов нисколько не легче.

Перед глазами на мгновение все потемнело, по позвоночнику прошла огненная волна. Сжав зубы, досчитала до десяти, затем так же медленно обратно, пытаясь найти в себе хоть какие — то силы, что бы доиграть партию до конца. Сначала нужно вытащить отсюда мальчишку и эту парочку, а затем уже позволять Перерождению начать свой ход.

— Корана? — голос ледяного дракона отвлек от мыслей и, с трудом, выпрямившись, посмотрела в холодные, полные веселого безумия глаза полукровки.

— Забирай Ниилу и мальчишку, — кивком головы указала на малыша, продолжавшего качаться из стороны в сторону. — Уходите отсюда.

— А ты? — на мгновение парень нахмурился, словно пытался что — то просчитать. — Тебе не выжить.

— Уходите, живо, — крикнула, не выдержав. По телу прошла крупная дрожь, скопившись жгучим островом в районе грудной клетки. Сложив несколько печатей, бросила их в Шентина, Ниилу и мальчишку. — Пошли вон!

Пространственная магия никогда не была для меня легкой и порой простейшее заклинание перемещение требовало сильнейших энергетических затрат, но сейчас я без труда выкинула за пределы гибнущего города всех троих, молясь всем Хранителям и Древним, даже самому Творцу, что бы они не отправились на поиски меня.

Упав на колени, вцепилась скрюченными от боли пальцами в мостовую, скребя по ней и оставляя кровавые следы там, где камень, выщербленный временем, сдирал нежную кожу.

Перерождение…

По венам тек расплавленный металл, сжигая нервные окончания. Внутренности наполнились свинцовой тяжестью, а на языке появился привкус горькой полыни, привкус моей собственной крови. Белые волосы ореолом окружили склоненное лицо. Огонь подобрался так близко, что его жар начал плавить маску, втравливая ее материал в кожу на моем лице. Одежда тлела, постепенно оголяя доспех, но и он поддался напору магического пламени, завязанного со стихией Смерти.

Закричала, не сдерживаясь и позволяя рвущимся на волю эмоциям ломать выстроенную защиту. Какая — то часть меня отчетливо видела, как рвутся нити — связи, окутывающие меня, как душа разлетается на тысячи осколков, больно раня изнутри.

Рухнув на землю, повернулась лицом вверх, чувствуя капающие из глаз кровавые слезы. Я смотрела в бездонное темное небо, изуродованное яркими языками пламени, и кричала, корчась под напором мучения, на которые меня обрек проклятый геном Матери Земли…

А частица сознания мимоходом отмечала изменения, видя все со стороны, четко отмеряя оставшееся мне время. Если я и переживу Перерождение, выбраться из центра устроенного мною же ада не получится.

Ирония судьбы.

Хрупкое тело билось в судорогах, изгибаясь под немыслимыми углами. Рот кривился в беззвучном крике, широко распахнутые глаза смотрели неотрывно на мерцающие звезды, не замечая, как из уголка стекают кроваво — красные слез, оставляя дорожки на белоснежном полотне маски.

С тихим звуком лопнул доспех, разлетевшись в разные стороны. Изогнувшись вверх, она издала последний крик, прежде, чем навсегда оказаться в объятиях пламени, словно голодный зверь подъедающего все на своем пути. Последний взмах руки и по остаткам почерневшей мостовой покатилось золотое кольцо, с гравировкой в виде дракона.

Все проходит… И Магическое пламя, исчерпав заложенную в печати энергию, погасло, оставив выжженную землю и остатки домов, с почерневшими от огня костями тех, кто там когда — то жил. Сухой ветер разносил облака пепла по округе.

Никто не выжил. Миоус, город Гильдии Игроков прекратил свое существования, поглотив и того, кто решил, что может вершить судьбы других, оставив болтаться нелепый обугленный скелет на рухнувшей части башни.

Где — то там, на пепелище послышался то ли плачь, то ли стон, но его скрыл крик ночных птиц и карканье воронов, слетевшихся на аромат жареного мяса. На мгновение тень закрыла яркий лик луны, но вскоре исчезла, позволив небесному светилу озарять мертвую пустыню там, где так казалось бы недавно еще била ключом жизнь.