Глава 20. Ангел Хранитель
Март 2411 г., Венера, Дельта, Сьерра дель Мьедо, лагерь службы вербовки корпуса
Она сразу выделила эту девочку из толпы, у нее были очень красивые волосы. У других, наверное, не хуже, но взгляд почему-то приковала именно она — было в ней что-то странное, непохожее на других. Манера поведения?
Да, манера. Она была не похожа на других тем, как вела себя. Многие здесь хорохорились, строили из себя крутых, сильных, продвинутых, пытались кого-то построить или задавить, задавливая этим лишь собственный страх; многие сидели тихо в сторонке, дрожа и крепясь, не обращая на выскочек внимания; кто-то искал союзников, сплачиваясь друг с другом против более сильного, опять-таки, пытаясь активно или пассивно, но задавить обуявшее всех и каждого чувство тревоги… А она не делала ничего. Она просто была здесь.
— А ночью они пришли, обе. Воспетка свалила, у нее хахаль был на третьем этаже, охранник, они всегда ближе к полночи трахаться под лестницу бегали. И эти курвы…
Это разглагольствовала рядом одна из выскочек, уже третий раз рассказывая, как справилась с двумя «доброжелательницами» старше себя на два года, пришедшими наказать ее за дерзость. Вокруг, естественно, столпились «кукушки», и куковали, разинув рты. Эта стерва уже стала авторитетом для них, ничего для этого не сделав, просто потому, что ее страх перед будущим не парализовывал, а наоборот, распирал на действие.
Большинство «кукушек» отсеется сразу, в первый месяц. Инструкторы из службы вербовки перед отправлением сюда провели обстоятельную беседу с каждой из кандидаток, и намекнули, как правильно себя вести, чтобы не вылететь. Именно намекнули, тонко, с заделом: тупая не поймет и отсеется, умная останется. Такой скрытый тест…
Елена не тупая, поняла. Закон выживания здесь прост: корпус — это семья. И вести себя надо так, будто ты в семье, а не полубандитском курятнике для сирот и беспризорников, где тебя могут накрыть ночью подушкой, скрутить и бить, пока не потеряешь сознание. Здесь нет врагов, здесь не каждый сам за себя, как там, и выжить можно только вместе. Помогая друг другу, а не сбившись в волчью стаю с наглой хамкой в роли лидера, где члены стаи готовы задрать своего, если он слабый. Просто «кукушки» этого не поняли, но так и задумано. И поэтому она не с ними.
Наконец, она решилась. Подошла к странной девчонке, почти равнодушно блымающей большими черными ресницами на происходящее, и дружелюбно улыбнулась:
— Привет.
— Привет… — неуверенно ответила девочка.
…Но если она хочет выжить и не вылететь, ей нужно держаться кого-то. Вместе проходить сквозь опасности легче и спокойнее, а опасностей их ожидает фигова туча. Из присутствующих в ангаре отсеется девять десятых соискательниц, если не больше. Возможность доверить прикрыть кому-то свою спину, и знать, что этот человек не подведет — роскошь. И эту роскошь не получить сидя и кукуя в одиночестве, не сколачивая свою компанию, как эта хамка, и не прибиваясь ни к одной существующей. Почему бы не попробовать с этой девочкой? Вдвоем ведь легче?
Подойдя, Елена поняла, что оказалась не права насчет нее, и не права кардинально. Девочка боялась. Страх не просто скрутил ее, ее в прямом смысле трусило! Но понятно это было только отсюда — издалека девчонка цвела и пахла, идеально скрывая свои чувства. Умеют же люди!
— Не бойся, все будет хорошо. — Она попыталась ободрить ее, но потерпела фиаско: девочка смешно наморщила носик и гордо вскинулась:
— А я не боюсь!
Было в ее жесте нечто неправильное, так не должно быть.
Что именно — Елена поняла спустя несколько долгих мгновений: девчонка боялась не сдохнуть в этом долбаном корпусе, и не возвращения в родной приютский беспредел. Она боялась показать страх. Именно так — показать страх. Проявление слабости для нее было важнее, чем смерть, и это выбивало привычную к логике жизни Елену из колеи.
— Ты странная, — наконец выдала она свой вердикт, рассмотрев девчонку в полном молчании.
— С чего ты взяла? — вновь вскинулась та.
— Ты не такая, как все. И ведешь себя не как все. И одета по-другому…
Девочка оглядела себя и пожала плечами. Да, на ней были не казенные вещи, но назвать ее одежду хорошей или богатой язык не поворачивался.
— А ты откуда?
— Из Альфы… — буркнула девочка с тщательно скрываемой охотой. Видимо, сидеть в одиночестве ей тоже не улыбалось, и агрессию она показывала только для вида.
— О, я тоже. — Елена непроизвольно улыбнулась. — А ты из какого приюта?
— Я не из приюта… — девочка опустила голову.
— То есть как, не из приюта? — опешила Елена.
— А вот так, не из приюта! — вновь вспыхнула та.
— Но сюда же берут сюда только приютских!
— Разве? Кто сказал?
Елена раскрыла рот от удивления, но тут же его захлопнула. Действительно, а с чего она взяла, что в ангелы берут только приютских? Да, так считается, так все говорят, но кого они набирают на самом деле — дело только ангелов.
— И как же ты сюда попала? — не поняла она.
Девчонка вновь пожала плечами.
— Пришла в офис службы вербовки и попросилась.
— И тебя взяли?
— Угу.
— Вот так сразу? И привезли сюда?
Елена чувствовала подвох, но у нее не хватало опыта, чтобы понять, в чем он заключается. Ладно, ерунда это — если их зачислят, и они станут подругами, сама все расскажет.
Девочка отрицательно покачала головой:
— Нет. Сразу запихнули в какой-то бункер, где были другие девочки. Нас там тестировали. Девочек никого не взяли, отправили назад, а меня посадили на катер и доставили сюда. Одну. Позавчера. Почему — не знаю, не спрашивай. Но чем-то же подошла? Ты отвечала на их дурацкие вопросы?
Елена отвечала. Действительно, дурацкие. После тех вопросов отсеивается больше половины кандидаток, причем, зачастую это крепкие здоровые девочки, которых она не назвала бы по жизни ненормальными или слабыми. Ощущение тайны, связанной с этой девочкой, вдруг захлестнуло ее; она решила допытаться, в чем секрет, чего бы ей это ни стоило.
Недоверчиво хмыкнув, Елена вызывающе утвердила:
— Все равно они не могли тебя взять! Они берут только сирот! Потому, что у тех нет родных и по ним никто не будет плакать. Ты врешь.
Девочка вдруг опустила голову, сдвинув волосы, как бы отгораживая ими лицо:
— Я сирота. Наполовину. У меня отец погиб.
Пауза.
— Он военный был. В Империи воевал… — Ее голос дрогнул. Елене стало вдруг неловко.
— Прости. Я не знала…
Девочка продолжила, хотя готова была вот-вот расплакаться:
— У отца остались связи в командовании. Благодаря им меня и взяли. Вот я сказала! — по щеке девочки потекла непрошенная слеза. — Только никому не говори, ладно?
Елена прокляла себя за несдержанность. Инстинктивно она подалась вперед и обняла девчонку:
— Конечно! Разумеется! Прости!
Та уткнулась ей в плечо.
«А не такая она и железная» — пронеслось в голове у Елены. «Храбрится, чувства скрывает… А на самом деле настоящие чувства не скроешь, вот они, на виду».
Теперь все встало на места. Дочь погибшего военного, которой разрешили поступать в корпус телохранителей на общих с остальными основаниях по блату. Погибшего недавно — рана девочки еще слишком глубока, не успела зарубцеваться. Да, такое могло произойти, в их стране всё для военных — любые условия, любые льготы. Тем более, погибших при исполнении долга. Как бы она хотела, чтобы ее отец тоже был военным!..
Елена искренне сочувствовала девочке. Она, как и все в приюте, с раннего детства мечтала о семье — об этом мечтает каждая. Конечно, такие мечты реализуются редко, и даже реализовавшись, частенько рушатся — у них в группе, например, двух мальчиков и одну девочку приемные родители в свое время вернули после усыновления. Но всё равно все об этом мечтают, и в шесть, и в восемь, и в десять, и даже в тринадцать лет. Вдруг повезет, и кто-то решится взять тебя, несмотря на возраст и сложившиеся привычки?
Елена мечтала о маме — что та найдет ее, удочерит, подарит любовь, которую не дала ей сука, бросившая в родильном доме. О том, как будет баловать ее, читать сказки на ночь и разрешит играть в сетях сколько душе угодно. Но еще больше мечтала об отце — добром и заботливом, который будет сажать ее на плечи и катать по улице, а еще покупать конфеты и мороженное. И защитит от хулиганов — от всякого отребья, на которое насмотрелась в приюте.
Но мечтать, не имея — это одно, а потерять, имея — совсем другое. Девочка потеряла, любящего человека, которого будет помнить всю жизнь, и которого всю жизнь ей не будет хватать. Это больнее, чем жить без него с раннего детства.
— А у меня никогда не было отца, — пожаловалась она и села рядом. — И матери тоже. Не расстраивайся?
Девочка шмыгнула носом.
— Мне жаль. Ты тоже меня прости. Просто так… Нахлынуло!
— Да ладно, ничего! — примиряющее махнула рукой Елена. — Проедем?
Девочка кивнула и отстранилась, вновь напуская на себя непрошибаемый вид. Но теперь только для других, всех, кроме нее.
— Давай.
— Елена. — Она протянула руку. — Елена Гарсия.
— Катарина, — пожала ее незнакомка. — Катарина Веласкес.
— Как королева? — усмехнулась Елена.
— Ага, как королева, — расплылась в улыбке девочка.
Затем обе они, не сговариваясь, рассмеялись. Общее напряжение, держащее в кулаке третий день, спало, и обе почувствовали близость, какая бывает только у тех, кто может доверять друг другу. Несмотря на то, что они только что познакомились.
— Катарина, а ты знаешь, что у тебя очень красивые волосы? — Елена провела рукой по спадающим на плечи смоляным пядям теперь уже подруги. Та довольно хмыкнула:
— Вообще-то у тебя не хуже!
Апрель 2411 г., Венера, Дельта, Сьерра дель Мьедо, лагерь службы вербовки корпуса
— Встать! Встать, я сказала! — заливаясь, орала Сирена на плачущую Катарину. Болото под названием «четвертая рота», тяжело дыша, повалилось на пол, постягивав с плеч вещмешки, с интересом наблюдая за разворачивающимся действом.
— Я не могу! Правда, не могу! — ревела объект всеобщего внимания, сидя на полу, судорожно сжимая винтовку и потирая ушибленную щиколотку.
— Встала и побежала! Через «не могу»! Мы и так плетемся в хвосте! Хочешь, чтобы нас всех отчислили?
Она пнула сидящую по ноге. Та испуганно подобралась.
— Не надо, пожалуйста! Я, правда, подвернула ее! Я не смогу бежать!
— Я сказала, встала и побежала! Ничего не знаю! Ползком, но двигайся!
— Я не смогу! Бегите без меня! — она залилась слезами.
Сирена Морган, полукровка-гринго, та самая хвастунишка, кичившаяся на сборном пункте лагеря, что одолела двух старших, с первого же дня дала всем понять, что она лидер и покушений на свой статус не потерпит. Большинству было плевать, потому она быстро возглавила сброд из пяти десятков девчонок, гордо именуемый здесь «рота». До настоящей роты это сборище недотягивало, здесь не было никакой дисциплины, все кучковались по интересам и по провинциям, откуда приехали. Выполнение общих же для всех задач осуществлялось чудом, и имя этому чуду — страх. Страх перед инструкторами, злобными и кровожадными ангелами, и страх быть отправленными назад, в родной детский дом, где девочки, не прошедшие отбор, устроят вернувшимся «горячую» встречу. Каким-то образом рота действовала, держалась, выполняла команды, но из пяти десятков спустя всего две недели в ней осталось четыре. И это было только начало.
Впрочем, в других ротах было то же самое, они ничем среди других не выделялись, кроме…
…Кроме Веласкес. Она оказалась комнатным цветочком, не способным ни на что. Рота постоянно приходила к финишу последней из-за того, что она не могла бежать быстро или долго. А также не могла сдать простейшие физические тесты, которые засчитывались «по-последней», благодаря чему вся рота в общем зачете уверенно плелась в хвосте. За это девочки ненавидели Веласкес, ненавидели люто, ведь общий зачет дан неспроста, а всех мало-мальски проявивших слабину ангелы без жалости вышвыривали. Пару раз ее пытались избить, оба раза девчонок удержала от такого смертоубийственного шага она, Елена Гарсия, жестко встававшая между ними. Как выяснилось позже, здесь везде системы слежения, даже в душе, и любая провокация, любая попытка одной кадетки разукрасить лицо другой, каралось вышвыриванием «за борт» обеих. Оба раза девочки отступали, но все понимали, что долго так продолжаться не может, и Веласкес все равно свое получит, рано или поздно.
Глаза Сирены налились кровью:
— Или ты сейчас встанешь и побежишь, несмотря на растяжение, или я тебя убью! Прямо здесь!
Елена вновь, как и прошлые разы, встала между Катариной и потенциальной обидчицей, легонько оттолкнув последнюю:
— Сирена, остынь! Перебор!
— О, защитница объявилась! — воскликнула та. — А я уж думала, куда она подевалась? — ее глаза презрительно прищурились. — Скажи своей подруге, что если она сейчас не встанет…
— То что, если она не встанет? — Елена уперла руки в бока.
Сирена натужно задышала, не находя аргументов. Там, на воле, их обеих бы избили. Скрутили, зажали рот и отделали бы так, что родные мамы, буде у них имелись такие, ни в жизнь бы их не узнали. Но здесь бить нельзя, и это все осложняло.
— Короче, ты берешь свою подругу и помогаешь ей бежать следом за нами.
— Их надо бросить, — раздалось сзади. — Обеих.
Все обернулись. Сзади, в группе «ближних товарищей» Сирены, назрела революция, которую та благополучно проморгала. Эта девочка тоже была полукровкой, но мулаткой. Она, как и Сирена, с первого дня поставила себя лидером, но поскольку законы выживания требовали сотрудничества, конфликта умудрялась избегать. До этого самого момента.
— Это итоговое задание. Если мы опять придем последними, все отправимся по домам, нас предупредили. А если мы их не бросим — однозначно придем последними, даже если понесем эту дрянь на себе.
Сирена вспыхнула:
— Мы не можем никого бросать! Корпус — своих не бросает!..
— Хрен тебе «не бросает»! — заорала мулатка, вскакивая с места. — Еще как бросает! Скольких уже бросил?
Они берут лучших! Лучших, Сирена! А мы в хвосте с большим отрывом! Ты можешь тащить ее, но я не собираюсь! Я не хочу возвращаться!
— Ты не права, — произнесла стоящая чуть в стороне Мутант, девочка-мод с золотыми волосами и светлой кожей — авторитетная и боевая, но не встревавшая до сих пор в вопросы управления ротой. Ходили слухи, она тоже из блатных, из флотских, но проверить это Елена не. Экзотическое прозвище Мутант получила в первый же день, благодаря непривычному цвету волос, и спокойно на него отзывалась.
— Рота — именно семья, и мы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Ты не права.
— Зачет по-последней! — вспыхнула мулатка, сжимая кулаки от ярости. — Нас всех, всей «семьей», отправят по домам, если мы ее не бросим! Ты этого хочешь?
— Пусть лучше отправят семьей, чем по одному, — спокойно парировала беловолосая.
— Разве может быть ЭТО семьей? — окинула мулатка рукой вокруг. — Это сказка, Мишель! Байка! Они стравливают нас, специально, каждый день, и смотрят, кто кого сделает! Какая тут семья? Логово змей!
Воцарилось недоброе молчание, которое мулатка приняла за одобрение своей позиции.
— Они выбирают лучших, лучших из лучших, тех, кто сильнее. И тех, кто принимает сильные решения. А отсеивают того, кто не слушается, и слабых. Как Веласкес. Которые всех подводят.
— Я не хочу домой! — ее затрясло от злости. — Мы должны двигаться! И дойти в установленное время! Чего бы это ни стоило!
— Ты хочешь бросить раненую, — гнула свое Мишель. — Так нельзя.
Мулатка усмехнулась:
— Да какая она раненая! Не смеши мои ботинки!
— В общем так, — обернулась она к группе. — Все слышали, что сказали инструкторы по поводу сегодняшнего теста? Группа, пришедшая последней, исключается.
Девчонки, все четыре десятка человек, опустили головы — это была правда.
— Кто за то, чтобы идти к финишу, оставив этих здесь — слово «этих» она выплюнула с особым ехидством — Идите сюда. Те, кто хочет остаться, и двигать домой «всем вместе», «всей семьей» — оставайтесь с ними. Кто со мной?
Мутант порывалась что-то сказать еще, но глаза ее вдруг хитро сверкнули, и она промолчала. Рота же начала постепенно, по нескольку человек, подниматься и подходить к мулатке, делая это все активней и активней. Пока на полу не осталась одна единственная фигура.
Да, перевес оказался фатальный — пять против остальных. Пять, потому, что Сирена осталась тоже — да и не могла не остаться.
— Сирена, ты с нами? — последний раз попыталась увещевать ее мулатка. Та отрицательно покачала головой.
— Как хочешь. Четвертая рота, бегом-мааарш! — новый лидер развернулась к «своим» и принялась отдавать указания. Девчонки грузно развернулись, и изнывая под тяжестью мешков, потрусили дальше по тоннелю.
Единственная оставшаяся же подошла к ним и с облегчением кинула мешок на пол, усаживаясь на него сверху.
— А ты чего осталась? — перевела на нее недоуменный взгляд Сирена.
— Я как она, — кивнула та на Мишель. — Она флотская, ей лучше знать.
— А они?
— Да пусть их… — бегло махнула девчонка рукой в сторону убегающих. — Флот своих не бросает. Раз Мутант сказала — значит, так и есть. Тут тоже флот, только без кораблей.
Кстати, Аделия. Можно Бестия — меня так бабушка звала, — представилась она, закончив формулировать мысль про флот и корабли.
— А ты чего улыбаешься? — Сирена перевела взгляд на «флотскую».
— Да так… — неопределенно кивнула Мишель.
— Подставила она их, их всех! — прокомментировала Аделия. — Неужели непонятно? Не остановила, хотя могла. Промолчала. Уж она аргументы бы нашла, если б захотела!..
У Елены от такого заявления отвисла челюсть:
— Но почему?
— Нам с ними не по пути, — вздохнув, ответила за нее Сирена и потянулась за вещами. — Чем меньше народу — тем больше шансов остаться. Я права?
Мишель загадочно кивнула.
— Ладно, девчонки, вы как хотите, но двигаться нам надо, — окончательно пришла в себя Сирена и обернулась к Катарине. — Слышишь, хорош ныть! — И не обращая внимания на грозно стоящую рядом Елену, вновь пнула ее по ноге. — Расселась тут! Принцесса, мать твою!
— Встать, принцесса! — заорала она во весь голос. — Двигаемся дальше! Как можем — так и двигаемся!
— Я помогу…
Мутант поднырнула Веласкес под правую руку, помогая подняться. Протормозившая Елена последовала ее примеру, и подхватила под левую.
— Пойдем, правда что ли…
— Давайте, девчонки. Я понесу… — Маленькая Аделия подскочила и забрала у них обеих вещмешки. Затем подняла мешок и винтовку Веласкес и протянула их опешившей от такого жеста Сирене.
— А это тебе. Неси. Все, теперь мы готовы, командуй…
Сирена попробовала сказать на такое что-то нецензурное, но оглянувшись на тянущих практически на себе Катарину девчонок, молча закинула вторую винтовку за плечо, перехватила второй мешок и потрусила следом.
— Четвертая рота, кто остался, бегом-марш!.. — И жалобно — Ну, хотя бы быстрым шагом, девочки…
Июнь 2413 г., Венера, Альфа, Золотой дворец, корпус королевских телохранителей
Лея-Катарина была здесь. Паковала скромные пожитки, нажитые за два года, в огромный, не заполненный и на половину черный чемодан, разложенный на ее кровати. Первым порывом было уйти, но та обернулась. И посмотрела взглядом, полным раскаяния. Елена тяжело вздохнула и вошла. Села.
— Всё не можешь прийти в себя? — бросила ей такая знакомая, но совершенно незнакомая девушка. Елена кивнула.
— Лей… — попробовала выговорить она непривычное имя. — Это же невозможно. Скажи, что это неправда и мне это снится?
Лея отрицательно покачала головой.
— Возможно. К сожалению.
— Но два года! Пудрить мозги два года! И мы, самые близкие тебе… Мы же столько прошли вместе!.. И не догадывались? И ты прошла через весь этот ад, просто чтобы…?
Лея закрыла крышкой полупустой чемодан, спихнула его на пол и села напротив, пронзая ее глубокими черными глазами.
— Чтобы быть сильнее, Елен. Мне предстоит править страной, и подобная встряска… Мама посчитала, что она пойдет на пользу.
— А ты? — Елена усмехнулась. — А ты как считаешь?
Лея неопределенно покачала головой, затем с жаром воскликнула:
— Это было лучшее время в моей жизни! Ни до, ни после подобного не случится! Да, это был ад, но зато теперь у меня есть вы. — Она окинула взглядом пустую каюту с шестью кроватями. — Вы самые близкие мне люди, и никого не будет ближе.
Елена окончательно опустила голову — ей хотелось постыдно разреветься. Ее подруга подсела ближе и взяла за руку:
— Не переживай. Каких-то жалких два года. И вы станете моей группой, личной. И мы всегда будем вместе, до конца жизни.
— Два года… — потянула Елена. — Это много.
— Мне надо учиться, — покачала головой Лея. — Я инфанта, и мне нельзя терять на глупости драгоценное время. Я прошла Полигон, прошла наравне со всеми, и я одна из вас. Теперь мое место там. А ваше…
…Да, их место на ближайшие два года — здесь. Они должны учиться, оттачивать мастерство, пройти целую кучу предметов и дисциплин по профилю, и пройти так, чтобы стать лучшей группой. Потому, что охрана инфанты — это честь, и если они подкачают, их не возьмут к ней в персональную охрану, какие бы узы их шестерых не связывали. Они останутся, чтобы через два года быть вместе, теперь уже навсегда.
Она же — инфанта. Будущая королева. И ей не место среди потенциальных самоубийц.
— А Мишель? Она ведь тоже… Оттуда? — перевела Елена разговор, чтобы не разреветься.
Лея кивнула.
— Мишель — единственная, за всю историю корпуса, кого взяли «оттуда». Кроме меня. Я навела справки насчет нее, как только смогла передать первое же сообщение.
Ее отец — Жан Тьерри, капитан «Адаманта», крейсера дальразведки. «Адамант» исчез где-то в облаке Оорта пять лет назад, за три года до нашего поступления. Через три года пропавшие без вести приравниваются к мертвым, и социальная служба вцепилась в Мишель мертвой хваткой — ей была положена большая компенсация за отца-героя. И дон Густаво… Командир третьей эскадры, — поправилась она, — попросил за нее перед мамой на личной аудиенции. А та как раз решала вопросы по поводу того, как отправить меня сюда. И не нашла ничего лучшего, кроме как предложить девочке то же самое.
— Так что, — Лея развела руками, — если бы не я, она была бы сейчас неизвестно где.
Елена рассмеялась, но горько — слезы все-таки покатилась по ее щекам:
— «Мама»! Не «перед королевой»! «Перед мамой»!..
Лея смутилась:
— Для меня она прежде всего мама. Мне жаль, но это так. Вы навсегда останетесь в моем сердце, но я — принцесса.
— Не уезжай, Катарина! Не надо! — Елена подскочила и кинулась к ней, но та удержала ее на расстоянии вытянутых рук. — Пожалуйста!
Слезы градом покатили по ее лицу. Ей было больно. Больно не от того, что Лея-Катарина обманывала, а они купились, и даже не подозревали. Будь она хоть трижды принцессой и трижды обманщицей — всё это не важно. Ей было больно потерять ее саму, это нежное создание с красивыми волосами. Ее напарницу. Ее Принцессу…
— Я не могу! — попробовала отстраниться Лея, но у нее получалось плохо.
— Им ведь плевать! Они поймут, и спокойно доучатся эти два года! Они знают, что ты будешь с нами, и им этого достаточно!
А мне мало! Мне мало этого! — Она все-таки пробилась сквозь защиту и обняла ее, намертво вцепившись, словно боялась, что ее могут забрать. Слезы градом катились из глаз, из груди раздались всхлипы. — Я не хочу как они! Мне будет не хватать тебя! Ты нужна мне!..
Елена зарыдала. Лея гладила ее по волосам, успокаивала, но это было бесполезно.
— Я люблю тебя! Не бросай меня! Пожалуйста!
— Не надо так говорить, — попыталась одернуть ее Лея. — Ты все это придумала себе. Я просто твоя подруга, такая же, как остальные. Только чуть более близкая.
Елена отрицательно замотала головой.
— Нет, не как остальные. Остальные не нужны мне, Лей. Не так, как ты. Ты — моя болезнь, моя страсть… Моё всё! Не прогоняй меня!
Лея все-таки отстранилась и строго посмотрела ей в глаза:
— Это самовнушение, Елен! Самообман! Игра гормонов! Это неправильная любовь, такой не должно быть! И ты забудешь о ней, как только я уеду!
Елена отрицательно покачала головой.
— Не забуду.
— К тому же, ты прекрасно знаешь, что я — не такая, — продолжила Лея, с каждым словом теряя уверенность в голосе. — Для меня ты — просто подруга. Лучшая, но подруга. Не надо так.
— Это обман, Елена, — закончила она. — Просто обман.
— Ну, так обмани меня… — Гарсия почувствовала, что слетает с катушек, и что ничего не может с этим поделать. — Обмани! Пусть это будет обман, но на прощание хоть раз обмани!..
Она подалась вперед и нашла губы своей Принцессы. Та пыталась сопротивляться, но быстро обмякла.
…Это было блаженство. Оторваться она смогла только через несколько минут.
— Пускай это обман, Принцесска! — прошептала она опешившей Лее-Катарине сбившимся голосом. — Я согласна! Но если бросаешь меня… Хотя бы обмани на прощание! Дай мне эту иллюзию, и я умру за тебя! Обещаю!
Ее руки потянулись к застежкам воротника Леи. Лея не сопротивлялась.
Ноябрь 2421 г., Венера, Санта-Роза, центр особых исследований «Омикрон-4»
— Ты сама сказала, что не станешь убивать его. Что мне оставалось делать?
Лея сидела на диване, опустив голову на руки. В кресле напротив, прикладывая к расползающемуся на пол-лица синяку найденный в местном холодильнике кусок льда, восседала ее точная копия, и тихонько всхлипывала. В углу этой бедной и убогой комнатенки, прислоненный к стене, сидел пожилой мужчина, «старичок», с которым Лея встречалась тогда в кафе. Она недолюбливала его, но сейчас сложилась ситуация, когда она стала единственным его ангелом-хранителем. На груди у ученого лежала девушка лет двадцати пяти и обнимала его, как бы загораживая от всего света.
— Я должна. Гарсия, ты не можешь этого понять, но это выше меня. Этот человек не должен жить; если его изобретение попадет к врагам королевства…
— Это оружие, Елена! — с жаром воскликнула она вдруг. — Изысканное и невероятно мощное оружие! Да они устроят с его помощью такое!.. — Она вздохнула и опала.
— И если к нашим попадет — тоже ничего хорошего. Наши тоже устроят. Пока мама не знает про дона Мигеля, но если узнает… Я ничего не смогу поделать.
Елена отрицательно покачала головой:
— Ты не станешь убивать его. Это все, что я могу сказать. Что ты ей пообещала? — кивнула она в сторону Малышки.
Лея оторвала голову и посмотрела на свою точную копию.
— Что отпущу ее. С ее любимым Рафаэлем. Как только взойду на трон, естественно. И не буду вмешиваться в ее жизнь, никогда.
Елена про себя кивнула — мудро. Работа телохранителя — опасна сама по себе, а двойники вообще долго не живут. Естественно, такие вещи может решить один лишь сеньор, а сеньором Лея станет только после смерти матери. Ждать, судя по состоянию ее здоровья, осталось не долго, максимум несколько лет, но и этого времени Малышке с преизбытком хватит, чтобы дожить до старости. Ключевое слово «дожить».
— Я не могла доверить такую работу кому-то другому. А кроме вас мне не на кого больше рассчитывать.
Елена понимающе кивнула, поставила пистолет на предохранитель и засунула в наплечную кобуру, вытаскивая из-за пояса свой любимый нож.
— Она задание выполнила. Старика убила. То, что старик не мертв — не ее ошибка, а мое достижение. Так что свою часть сделки относительно нее тебе выполнять придется.
Малышка подняла голову и впервые посмотрела на нее с благодарностью, а не ненавистью.
— Да не зыркай так! — прикрикнула Елена на нее. — Если я говорю бросать оружие — значит надо было бросать оружие!
— Да иди ты!.. — Малышка вернулась к прерванному занятию. Синяк начал наливаться краской, и если ближайшее время не сделать укол, к вечеру ее фенотип превратится в непригодный для использования по назначению.
— Эй, ты! — Елена окликнула рыдающую девушку, дочь профессора. — Иди на кухню, принеси мне и ее высочеству кофе!
Та не шелохнулась. Про себя она, естественно, всячески костерила ее, королевского телохранителя, как и саму ее высочество, не понимая, что обязана ей и своей, и папочкиной жизнью. Елена усмехнулась.
— Я сказала, встала и навела кофе! — произнесла она со сталью в интонации, нагнувшись и продемонстрировав нож перед глазами девушки. Глазки той испуганно забегали. — Или я… А что, если вырезать человеку глаз он будет жить? — обратилась она себе за спину, как бы к Лее с Малышкой. И не дождавшись ответа, продолжила:
— Точно! Я вырежу твоему отцу глаз! Умереть он не умрет, а тебя это научит быстро и вовремя выполнять приказы. Марш за кофе!!! — вновь прикрикнула она.
Девушка разревелась, втянула голову в плечи и отползла в сторону, подальше от нее и ножа, после чего вскочила и быстро побежала на кухню.
— Проследи за ней, — бросила Елена Малышке. — Чтоб не подслушивала. Бегом!
Та прошептала нечто нецензурное, но забрав лед, удалилась, плотно закрыв за собой дверь.
— Принцесска, как я понимаю, ты хочешь почувствовать себя будущей королевой, да? — Елена медленным шагом подошла к Лее, вновь расстегивая кобуру. — Хочешь решать судьбы людей, отдавать приказы на их ликвидацию?
Лея молчала.
— Тогда тебе маленький урок. Если ты хочешь этого — не прячься за спины других. Нажми на курок сама.
Пауза. Профессор зашевелился, попытался что-то сказать, но ей было плевать на него в данный момент. Она смотрела в лицо Лее.
— Если ты способна нажать на курок, если способна ответить за свои решения на сто процентов, не прячась за «государственную необходимость» и посылая на это других, я, так и быть, стану делать для тебя эту работу. Я стану твоим личным специалистом по устранению ненужных для страны камрадов. Даю слово.
…Естественно, если ты обстоятельно объяснишь перед этим, почему тот или иной человек не должен жить, — уточнила она и протянула ей пистолет. — А начнешь ты прямо сейчас, с дона Мигеля де ла Росса, ненавистного тебе изобретателя.
Дон Мигель начал что-то мычать, вновь попытался отползти, но ползти ему было уже некуда — стена за спиной, а передвигаться иначе с простреленной Малышкою ногой он не мог. Лея встала, с потерянным лицом медленно приблизилась к нему. Медленно подняла ствол. Профессор перестал причитать и вдруг гордо посмотрел ей в глаза. По его щекам текли слезы, но Елена поразилась мужеству этого человека — он не умолял и не лебезил, не впал в истерию. Он просто принимал неизбежное.
— Сеньориты… Пожалуйста… — с трудом прошептали его губы, — Не убивайте мою дочь… Она здесь ни при чем, она ничего не знает… Она будет хранить молчание… Она не виновата… Ваше высочество! — последнее обращение он выдавил с трудом, и Елена зауважала его еще больше.
— Хорошо. — Лея согласно кивнула. — Она не виновата и ничего не знает. Но вас, дон Мигель, я не могу оставить в живых. Простите.
Лея сделала это. Нажала на курок.
Подсознательно Елена надеялась, что она одумается, но лишь на уровне надежды. Ей просто хотелось, чтобы она не сделала. Но это были лишь мечты. Лея — инфанта, она станет королевой, и ее с детства готовили для этого. Даже корпус с коварным Полигоном стал для нее лишь ступенькой в программе воспитания суровой женщины из легкомысленной девочки.
Она успела — да и не могло быть иначе, когда Принцесска в таком угашенном состоянии. Нож впился в плоть пистолета за долю секунды до того, как раскаленная игла выскочила из его дула. Естественно, игла пролетела сквозь толщу ножа, как сквозь масло, но свое дело тот сделал — пистолет от удара увело в сторону, и смертоносная игла, не собрав кровавой жатвы, впилась в стену рядом с головой профессора.
— Спасибо, давай назад. — Елена забрала из рук опешившей Леи пистолет, вытащила из него нож и засунула один в кобуру, другой за пояс. — А теперь сядь и слушай.
Лея покорно села.
— Дон Мигель, вы понимаете опасность вашего изобретения? — Елена сделала эффектную паузу. Старик закачал головой.
— Да, сеньорита. Теперь понимаю. К сожалению, понял это слишком поздно.
— Скажите, вы человек чести? — Ее глаза опасно прищурились. Профессор сглотнул ком.
— Смотря что вы имеете в виду.
— Если вы дадите слово молчать о своем изобретении, вы нарушите его?
Тот неуверенно пожал плечами. Елена ответила сама, обернувшись к Лее.
— Не нарушит. Он — человек слова.
— Ты оставишь его в живых, Лей, — продолжила она. — Оставишь и спрячешь. Где — не знаю, но мне кажется, что будет лучше, если за пределами планеты. — Она обернулась к старику.
— Дон Мигель, в самом ближайшем будущем я и сеньора… Вон та сеньора — она указала на дверь, за которой скрылась Малышка — под вашим чутким руководством и при помощи ресурсов ее высочества уничтожим все ваши работы. Все публикации, открытия, бумаги и наброски, черновики, капсулы и информационные носители. ВСЁ. Во всех частях планеты, где бы они ни располагались. После вы даете слово, что никому и никогда не обмолвитесь о вашем изобретении. В обмен на это мы спрячем вас, где-нибудь в Северной Америке, сделав пластику и сменив документы. И вы будете жить там, ожидая дальнейшего нашего решения на ваш счет.
— Решения? Простите, сеньора?.. — не понял он.
— Ваше изобретение может понадобиться нам, — усмехнулась Елена. — Точнее, ее величеству королеве Лее. Так понятнее?
Профессор закивал. Да, понятнее.
— Когда это произойдет — никто не знает, но нам хотелось бы, чтобы не скоро. Ваша дочь, естественно, останется на планете, как гарантия безопасности. В случае любой, даже самой мало-мальской утечки с вашей стороны, она превратится в вашу бывшую дочь. Причем превратится довольно зверскими методами, перед смертью будет мучиться очень долго… — Елена выдавила свой фирменный оскал. — Так что имейте в виду. Для ЕЁ же безопасности вас снабдят устройством самоликвидации, которое вы сможете активировать в любой момент — на случай если вас поймают и… Убедительно попросят сотрудничать вражеские разведки и даже родные венерианские спецслужбы. Убив себя, вы спасете дочь, этот момент я хотела бы особо подчеркнуть. ЛЮБАЯ утечка… — Елена провела рукой по горлу.
Профессор вновь кивнул.
— Вам разрешат видеться, иногда, но ваша дочь, увы, станет невыездной. Но это не большая плата за жизнь вас обоих, согласитесь?
Профессор был полностью согласен.
— Значит договорились. Лей, мы с Малышкой ждем тебя внизу. — Она развернулась и пошла к выходу.
— И зачем ты это сделала? — спросила Лея, с вымученным видом садясь в машину. Малышка села напротив.
— Это оружие, Лей, — усмехнулась Елена. — А оружием не разбрасываются.
— Но он может…
— Не может! — кончики губ Елены сложились в довольную усмешку. — Не сделает. Ты плохо разбираешься в людях. В ближайшую больницу! — бросила она по внутреннему каналу водителю, ухмыльнувшись Малышкиной распухшей роже.
Июль 2423 г. Венера, Альфа
— Объясни мне, что происходит?! — Елена ворвалась, словно вихрь, сметая всё на своем пути. Лея меланхолично пожала плечами и прикрыла за ней дверь номера, после чего прошла внутрь комнаты, и, не включая свет, рухнула в кресло.
М-да, а вид у нее еще тот! Всю спесь Елены как сдуло ветром. Бледная, тощая, с огромными кругами под глазами: скелет, а не человек!
Ей было жаль Принцесску. Она ей всячески сочувствовала, но делать то, что делает та сейчас, знакомая ей Лея не могла, а значит, ее долг, как подруги, привести ее в чувство. Да, мать умерла, но к этому событию вся страна готовилась загодя, все привыкли к мысли о скорой кончине Катарины Веласкес, от дворника и бомжа до ученого и олигарха. Впасть в такую сумасшедшую депрессию после более чем годовой подготовки?
А дочь? Да, родила, да, после родов сложно. Но у нее целая куча нянек, служанок, съевших на деле ухода за малютками собаку; в ее распоряжении лучшие психологи, и не только планеты, но и всей Солнечной системы, способные вытащить из любой послеродовой депрессии. Нельзя вести себя так, нельзя себя запускать! Нет, Елена определенно не понимала, что с Принцесской такое.
— Что ты хочешь услышать? — похоронным голосом потянула Лея.
Елена сочла за лучшее не начинать кричать, а взяв себя в руки, спокойно спросить:
— Что с тобой?
— Со мной все в порядке. — Лея бегло пожала плечами.
— Нет, не всё! — Елену начало пробирать. — То, что мама умрет, не было для тебя сюрпризом! Почему ты довела себя до такого? Горе, да, траур, да! Но не безумие, Лей!
А дочка? Дочь — это счастье! Это радость, которая может утешить тебя в горе! Донья Катарина была бы на седьмом небе, успей она подержать на руках твою малышку! Она умирала счастливая, зная, что та скоро родится! А ты? Что ты творишь?
Она задохнулась от возмущения, и стоило немалых сил вновь обрести дар речи.
— Ты забросила государственные дела. Именно сейчас, когда происходит смена правителя, когда твое участие них наиболее важно. Ты забросила дочку. Как будто это не твое сокровище и это не ты ее родила. Ты ей не рада, Лей! Что может быть хуже? А чем ты занимаешься? Ходишь, ноешь, хандришь, гонишь всех прочь! Даже меня! А дела? На кого ты их спихнула? На Сирену? Эту прошмандовку с самомнением, считающую, что должность главы корпуса это аналог богини-императрицы? Сережу? Иностранца неблагородных кровей, которого всерьез-то никто не воспринимает? Снова спрашиваю: что ты делаешь?
Лея задумалась, затем тяжко вздохнула:
— Я что, не могу немного похандрить?
Елену начало трясти:
— Лей, если ты сейчас же не придешь в себя, я сама приведу тебя в порядок!
— Собираешься поднять руку на ее величество? — Вновь усмешка, на сей раз подленькая и надменная, чего за Леей раньше не замечалось. — Свою сеньору и повелительницу, которую поклялась защищать, не щадя жизни?
Елена бросило тело вперед, резко, на пределе. Успела, Лея проморгала и не смогла организовать защиту.
— Пусти! Да пусти же, дура! — заливалась криком ее величество, катаясь по полу на животе, выгнув спину. От высокомерия и надменности не осталось и следа. Сразу бы так! Елена крепко сжимала рукой ее волосы, и, наступив коленом на хребет, с силой оттягивала их назад, для верности заломав ее величеству еще и правую руку.
— Ты что-то сказала? Что-что? Я не расслышала!
Из глаз Леи покатились слезы. Она зарыдала, переходя на испанский непереводимый, говорить на котором не позволяла себе даже в лучшие годы их бытности в корпусе — за что и получила прозвище. И только видя, что подруга пришла в себя, Елена отпустила ее.
Лея тут же сбилась в комок и отползла в сторону, пытаясь утереть слезы.
— Ваше величество в норме? — спокойно поинтересовалась Гарсия, садясь назад, в кресло.
— Я тебе это никогда не прощу! — злобно выдавила Лея.
— Больно нужно мне твое прощение! — усмехнулась Елена и протянула руку к стоящей на столике бутылке. Понюхала. Коньяк. Не дурно! Не мудрствуя, налила себе полный стакан и залпом выпила половину, почти не чувствуя тошнотворный взрыв внутри.
— Хамка! Неблагодарная хамка!
Елена пожала плечами:
— Надо же было привести тебя в чувство?..
— Чувство? Да всё со мной нормально! — заорала Лея, вскакивая с места. — Нормально все со мной, понятно тебе? Я специально так себя веду! Спе-ци-аль-но! Понимаешь ты это слово? Хандрю, чтобы никто не догадался, что со мной все в порядке!
— Вот теперь вижу, что нормально… — Елена усмехнулась и протянула ей оставшийся коньяк. Такой Лею она видеть привыкла: грозной, импульсивной, орущей дурным голосом. А не увядшим равнодушным комнатным растением.
Лея стакан взяла, выпила не споря.
— Успокоилась?
Кивок.
— Садись, поговорим?
Лея села, закинув ногу за ногу, окончательно приходя в норму.
— Со мной, правда, все в порядке, Елен. Ну… Почти все. Я не переживаю настолько сильно, как считают, по поводу смерти мамы. Ты права, успела приготовиться. Просто… Сейчас мне жизненно важно, чтобы все вокруг поверили, что я… Того. Что хандрю и неспособна править. Чтобы не считали за опасную фигуру и всё не испортили.
— Зачем? — не поняла Елена.
— Пытаюсь выиграть время.
Елена не стала повторять вопрос «зачем», он и так был написан у нее на лице.
Вздох.
— Я не могу пока рассказать тебе всего. Просто то, что я задумала… Это должно было стать революцией! Дать планете колоссальные козыри в развитии, а династии — шанс освободиться от «опеки» аристократии! Это было бы просто здорово!.. Но «было» — ключевое слово. Я не успела, и теперь перевожу стрелки на других, подставляя их под удар, чтобы у меня были развязаны руки. А смерть мамы всего лишь повод «похандрить», лучший из всех мыслимых.
Лея говорила. Елена слушала. И приходила в ужас. Да, она оставила жизнь тому злополучному профессору, но не раз после пожалела об этом. То был порыв молодой романтичной дурочки внутри нее; настоящая наделенная властью сеньора не должна позволять себе такую роскошь, как сентиментальность. Но то, что придумала, и даже пытается осуществить Лея?.. Нет, это выше ее понимания.
— Прости, Лей… — перебила она — …Но это попахивает бредом сумасшедшего.
Лея невозмутимо пожала плечами.
— Главное, чтоб сработало.
— Но это не повод ненавидеть свою дочь! — вспылила она. — Она твоя, плоть от плоти, кровь от крови! И она не виновата, что ее зачали на пару недель раньше необходимого срока!
Ее юное величество виновато опустило голову:
— Я знаю, Елен. Я пытаюсь. Я переборю себя, обязательно. Потому, что люблю ее. Такой, какая она есть. Но она наследница. Уже. И это — моя главная головная боль.
Елена не нашлась, что ответить. Она была в шоке.
— В общем так, — Лея, вскочила и принялась ходить взад вперед по комнате. — Раз уж ты здесь, и раз тебе не безразличны я и судьба страны, хочу попросить тебя о помощи. Помощи и поддержке. Поможешь?
Гарсия недовольно усмехнулась:
— Куда ж я от тебя денусь?! Ты ж без меня таких дел наворотишь!..
— Вот и хорошо, — Лея и не ждала другой реакции. — Завтра известный нам обеим человек прилетает на Венеру. Твое задание — взять катер и встретить его на орбитальной станции. И спрятать где-нибудь, подальше от Альфы. Он и сам жаждет начать эксперимент всей его жизни, с его стороны никаких сложностей возникнуть не должно. С утра я освобожу тебя от всех дел и обязанностей по корпусу, будешь заниматься только этим проектом и ничем больше.
Елена кивнула.
— Следующее. Ты будешь против, но я подключила к проекту Сирену. Я уже все решила, это необходимый шаг. Она пытается захватить власть, оттеснить меня в сторону, пока я «не в себе», и это правильно — кланы должны заниматься ею, а не мной. Пусть поиграется. Но она должна участвовать в моем проекте, считать, что держит руку на пульсе, это усыпит ее бдительность и расслабит.
…Естественно, Елена была против. Но Лея в своих действиях зашла слишком далеко, чтобы ее мнение могло на что-то повлиять.
— Ты ей уже рассказала?
Лея кивнула.
— Не все. Но многое. Она, как и ты полчаса назад, считает, что я на самом деле хандрю, и с удовольствием выполнит мое поручение, лишь бы я «занималась чем-то своим» и не лезла к ней. И мне это выгодно.
— Ты не боишься ее? — поежилась Елена.
— Нет. Главное, чтобы она не догадалась, кто кого из нас использует. А власть… Ей не видать власти. Она — ангел, за ней никто не стоит, а как относятся в нашем обществе к королевским телохранительницам… — Лея злорадно усмехнулась. Что не понравилась Елене еще больше — она считала, что их шестерку никогда и ничто не разведет.
— Ее поддерживает Сережа, — попробовала сменить она тему. — А Сережу не надо недооценивать — он умный. И без него… Без него ты не справишься, он не Сирена.
Лея согласно кивнула.
— Да, ты права. К сожалению. Сережа хоть и быдло, но быдло талантливое. И без него придется трудно. Но его я тоже не боюсь, пусть спевается с сеньорой Морган сколько хочет. У меня есть аргумент, который осадит его в любой ситуации, даже в случае переворота.
— ???
— У меня дома — маленький ангелочек, — усмехнулась Лея. — И пока этот ангелочек у меня в руках, он не опасен. Пусть поинтригует, если ему хочется — мне даже интересно посмотреть на его ужимки. А когда все закончится, он будет лежать у моих ног и молить о прощении. Которое, я, конечно же, дам…
Елена вновь хотела осадить свою Принцесску, уберечь от неверного шага, но вдруг поняла, что перед ней больше не ее милая Принцесска. Перед ней королева, хитрая и коварная повелительница планеты, истинная дочь своей матери. Лею слишком долго считали слабой, и не заметили, как резко она повзрослела. И все, на что она, ее лучшая подруга, отныне способна, это заломить руку за спину, чтобы привести в чувство.
Лея легко перешагнет через нее, как уже перешагнула через Сережу, любовь всей своей жизни, как перешагнет через время через Сирену, лучшую подругу, когда та станет не нужна, и еще через множество людей. Она больше не будет слушать никого, чье мнение будет радикально отличаться от ее собственного.
…И именно поэтому она должна быть рядом, выражать покорность и помогать. Потому, что рядом с королями всегда должен находиться хоть кто-то достаточно авторитетный, могущий сказать слово против.
Она должна быть с ней, потому что любит ее, потому что Лея ей небезразлична. И она будет спасать ее, каждый день, каждый час, не давая принимать откровенно неверных решений, станет ее совестью. Теперь она — ее ангел-хранитель, отныне и навсегда.
— А Сирена… — Лея вновь коварно усмехнулась, не замечая смены настроения по лицу подруги. — Я пристрелю Сирену. Если она не одумается, когда я потребую от нее подчинения. Пристрелю на глазах у всех, после чего прикажу арестовать всех девчонок, кто помогал ей, и сгною их в темнице.
Она пытается вылезти наверх, пользуясь тем, что является частью традиционной структуры, частью узаконенного обычая. Но забывает, что традиция обоюдна, как лезвие у кинжала. И она из охотницы легко может превратиться в жертву, как только эта традиция повернется не тем боком. Что-то не так?
Елена отрицательно покачала головой, стараясь до последнего держать себя в руках. Не сейчас. Она поговорит потом на тему «семьи» и «вечной дружбы», но не сейчас.
— Я проанализировала ситуацию, и решила доверить ей даже больше, чем хотела ранее, — продолжила ее величество. — Завтра она начнет подбор персонала для моей лаборатории. Лично. Дон Мигель, конечно, гений, но ни один гений не справится с таким объемом работы самостоятельно. Кроме гения потребуются несколько десятков вспомогательных рабочих, тащащих на себе рутину. Для тебя же у меня будет еще одно непростое задание…
Май 2428 г. Венера, Альфа, Золотой дворец
— Что еще случилось? Рассказывай!
Елена пулей ворвалась в кабинет ее величества. Она прибежала сюда за каких-то двадцать минут, хотя идти от базы не менее получаса — слишком взволнованный голос был у подруги. Да и кабинет… Лея трудоголик, она может работать и до часу ночи, и до двух, а потом заночевать в специально оборудованной для этого смежной спальне, но в ЧЕТЫРЕ ночи она не работала никогда.
Лея сидела на одном из мягких стульев в ряду сбоку за столом, положив локти на столешницу и сложив голову на руки.
— Сядь…
Голос похоронный. Предчувствуя недоброе, Елена села напротив.
— Рассказывай! — нетерпеливо повторилась она.
— Я беременна.
Елене потребовалось больше минуты, чтобы понять смысл этих слов. Она несколько раз порывалась что-то ответить, но в последний момент не могла произнести ни слова.
— Ты сошла с ума? — наконец, выдавила она. Лея отрицательно покачала головой. — Кто хоть отец?
— Как обычно.
Эта новость также поразила ее, но по сравнению с предыдущей, выглядела та бледно, и вогнать в ступор не смогла.
— Вы же в ссоре?
— Пытались помириться. Не получилось, так и остались врагами.
Елена все-таки высказалась по этому поводу вслух. Встала и нервно заходила по кабинету. Вытащила из кармана сигареты, и, не стесняясь присутствия не терпящей табак подруги, закурила.
— Прекрати… — Лея даже не вспыхнула по этому поводу — не осталось на это эмоциональных сил.
— Потерпишь!.. — махнула рукой Елена.
Мозаика в ее голове начала складываться, ситуация проясняться. И эта ситуация эта ей не нравилась — она не видела приемлемых выходов из нее. Но теперь она хотя бы осознала, что происходит, а это уже достижение.
— То есть, ты хочешь сказать, — прорычала она, будя очнувшиеся эмоции, — что ТЫ, залетела, когда до реализации ТВОЕГО проекта с наследником престола осталось жалких полтора месяца?
— ПОЛТОРА МЕСЯЦА, ЛЕЯ!!! — заорала она, переходя на крик. Лея вжала голову в плечи, по щекам ее потекли слезы. — ТВОЕГО ДОЛБАНОГО ПРОЕКТА, В КОТОРЫЙ ВЛОЖЕНО СТОЛЬКО СИЛ И СРЕДСТВ, К КОТОРОМУ ПОДКЛЮЧЕНО СТОЛЬКО СПЕЦИАЛИСТОВ, КОТОРЫХ ПОТОМ НУЖНО БУДЕТ УБРАТЬ?
Лея зарыдала.
— Как мне тебя назвать после этого? — вымученно вздохнула Гарсия. Сил кричать не осталось.
— Не знаю. — По щекам Леи в три ручья лились слезы. — Помоги, Елена! Пожалуйста! Я не знаю, как быть! Сделать операцию?
Раздался щелчок. Вправо и влево от Елены брызнуло несколько капелек крови, а на руках заблестели, играя в мягком ночном освещении кабинета, мономолекулярные лезвия. Она медленно взяла опешившую от неожиданности Лею за горло, и потянула вверх. Та не сопротивлялась, только вытаращила испуганные глаза.
— Если я еще раз услышу от тебя подобное!.. — угрожающе рявкнула она подруге в лицо. Продолжения не требовалось.
Отпустила. Лея брякнулась назад в кресло. Но рыдания прекратились лишь минут через десять.
— Помоги мне, пожалуйста! — вновь выдавила ее величество.
— Я не знаю, как тебе помочь, — вздохнула Елена. — Я могу убить. Могу осложнить жизнь. Избить, искромсать, покалечить. Выжать из нужного человека нужную информацию без использования психотропных препаратов. Но думать… — Она невесело усмехнулась. — Не мое.
Но я знаю, кто может помочь. Кто умеет думать.
Она активировала козырек и вызвала дворцового диспетчера.
— Соединить с графом Козловым. Первая линия. Срочно.
— Не смей! Только не его! — подорвалась Лея, и бросилась на нее, но сильной рукой была грубо отброшена назад.
— Сидеть! Я не разрешала тебе вставать! — рявкнула Елена. И вновь диспетчеру:
— Я сказала СРОЧНО!!! Мне плевать, что четыре утра! Я говорю из кабинета ее величества, и она будет крайне недовольна промедлением!
— …Скоты! — выругалась она в адрес операторов. — Приказ у них! «Не беспокоить»!
— Сережа, это ты? — вновь подключилась она, когда иконка ответа замигала. — Ты мне нужен. Срочно. Жду тебя в кабинете Леи прямо сейчас.
Затем она долго-долго с непрошибаемым лицом выслушивала его нелестные отзывы о себе, и особенно о Лее. Когда ей это надоело, грубо оборвала:
— Сережа, ты прекрасно меня знаешь, я не Принцесска и мне плевать на ваши отношения. Ты можешь орать, выяснять что-то, можешь игнорировать просьбы и приказы — но только с ней. Сейчас же с тобой говорю я, а я говорю собирать манатки и дуть во дворец. Иначе за тобой приеду я сама, и тогда тебе останется только молиться.
На том конце ругнулись, для проформы, и рассоединились. Елена посмотрела на часы, чтоб засечь время — в течение получаса его превосходительство должен подъехать.
В кабинете, кроме них, присутствовал еще и дон Мигель — то есть собрались все, кто был в курсе проекта без прикрас и утаек. Его превосходительство отрешенно вышагивал из угла в угол, переваривая резко свалившуюся на него информацию. Нет, Елена была уверена, он копал под проект, но в последнее время у него были… Некоторые проблемы с возможностями копать под что бы то ни было, и знал он далеко не все. Полная информация его огорошила. Конечно, не так, как ее в свое время, принял он все спокойно, но удивление его чувствовалось отчетливо.
— Лей, ты вообще, соображаешь, что творишь? — выдавил он после долгого молчания. Ее величество не реагировала.
— Мне надо было выбить из твоей прекрасной головки эту дурь еще тогда, пять лет назад. Каюсь, не обратил на нее должного внимания, виноват.
Он сел в кресло во главе стола, которое в обычное время занимает лишь хозяйка кабинета.
— Хорошо, я помогу. Как я понимаю, изменить ничего невозможно?
Вопрос предназначался скорее Елене, которая в ответ отрицательно покачала головой.
— Я не дам. Да и это твой ребенок, Сережа. Ты же не захочешь избавляться от собственного ребенка?
Его превосходительство лишь презрительно хмыкнул — не поверил. Ничего, дело поправимое. Гены не обманешь.
— И проект находится на стадии финального завершения, так?
— Проект завершен, сеньор, — торопливо ответил дон Мигель. — Сейчас проводятся доработки и проверки. Тестирование. Нам нужно пробежаться по каждой мономере, проверить, чтобы не возникло случайных патологий. Это же, все-таки, генотип наследника престола!
— Теперь уже точно не наследника, — победно усмехнулся его превосходительство. — Лей, вопрос тебе: у тебя есть планы, как сделать наследником ЧЕТВЕРТОГО ребенка?
— Да она и первых двух не знала как…! — начала Елена, но под взглядом подруги сбилась и уткнулась в колени.
— У меня были мысли, Сереж, — подала голос ее величество. — Фрейя и Изабелла — девочки, я хотела изменить закон о наследовании. Что-то сделать можно было. Но теперь…
— Да, четвертый наследник — это уже не смешно, даже если вновь родится девочка! — тяжело вздохнул его превосходительство.
Молчание.
— Ну, так что ты придумал? — не выдержала Елена. Боги, она была хладнокровной, эталоном хладнокровия даже для корпуса! Но сейчас не находила себе места от волнения.
— Дон Мигель, скажите, — начал Сергей, едко прищурившись. — Вы можете уменьшить… Степень родства генов объекта с генотипом ее величества?
Профессор на секунду задумался, затем кивнул:
— Разумеется, сеньор. Это не сложная операция. Правда, потребует времени.
— Сколько?
— Зависит от объема работ, от заданной степени родства.
— Ну, если, к примеру, объект будет не сыном, а генетическим племянником ее величества?
Ученый думал с полминуты.
— Три месяца, сеньор. Начиная с сегодняшнего дня. Плюс тестирования, это еще пара недель. Может быть меньше.
Его превосходительство кивнул и развалился в кресле.
— Значит так, милая Принцесса, слушай мои мысли. Результат «Проекта 021» не должен стать наследником престола. Более того, он вообще не должен стать членом королевской семьи. И родить его должна не ты…
— Заткнись! — крикнул он, не давая вспыхнувшей Лее раскрыть рта. — Головой думать надо было, а не тем, чем ты подумала в третий раз подряд за какие-то пять лет своего проекта! Головой! Или не начинать такие серьезные вещи!
Лея опала. Он раздавил ее, морально уничтожил. Она знала, что он прав, и не смела сопротивляться, что бы там между ними последнее время ни происходило.
— Если никто из присутствующих не против, я продолжу… — Он обернулся по сторонам и прокашлялся. — Четвертый ребенок в королевской семье — это несерьезно само по себе. Власть иногда достается вторым, редко, но третьим, а четвертый… Только в результате переворота или серьезного форсмажора, на который не стоит рассчитывать. Ты не вытянешь его, Лей, даже не пытайся. Плюс, дворцовая молодежь: он будет знать, что ему ничего не светит, и посвятит жизнь развлечениям, на корню зарубив все твои благие помыслы и начинания. И ты ничего не сможешь поделать — у тебя не будет достаточно времени на его воспитание. Количество дел не уменьшится со временем, поверь, тебе всегда будет некогда.
Лея согласно кивнула.
— Его должна родить специально нанятая и подконтрольная нам женщина — одиночка, и воспитать за пределами дворца. Будет лучше, если она будет принадлежать… Не самому высшему обществу. Чем меньше соблазнов, тем более высокоморальным он вырастет. Связь с королевской семьей мы ему оставим — он будет твоим племянником. А значит, ты сможешь в любое время приблизить его и потянуть наверх, на основании кровного родства. И никто ничего не сможет доказать. Сколько детей было у твоего отца? — резко сменил он тему. — Я не имею в виду тебя и Себастьяна с сестрой. Я имею в виду неучтенных детей.
— Шестеро. Мы знаем о шестерых, — подсчитала и озвучила цифру Елена.
— Вот! — поднял палец его превосходительство. — «Мы знаем»! Это ключевое слово! Сколько же их на самом деле — не знает никто. Так ведь?
Все промолчали. Это была правда. Дон Филипп был… Любвеобильным мужчиной, и цифра «шесть» сильно занижена. Лее не было это интересно в свое время, как и ее матери, потому серьезных поисков бастардов королевством не проводилось.
— Я против, — раздался робкий, но настойчивый голосок Леи. — Я хочу сына. Я всегда хотела его как СВОЕГО сына. И не собираюсь отдавать его какой-то низкородной шмаре!
— Лей, милая, как ты собираешься легализовать генетического сына? — расплылся в улыбке его превосходительство. — Я объяснил ситуацию с королевской семьей, дворец только погубит его. Его однозначно должна родить другая. А другая не может родить человека, которого любая экспертиза признает ТВОИМ генетическим отпрыском, причем самым что ни на есть прямым. Это создаст прецедент, и кто знает, как различные силы на планете попытаются этим воспользоваться?
Воцарилось молчание. Его превосходительство довольно скалился — он уже все решил. Теперь требовалось убедить в своем решении Лею, а на ее величество нельзя давить. Ее бесят, когда на нее давят, и с учетом ее вспыльчивости это довольно рискованное занятие.
— Лей, — продолжил он почти дружелюбным голосом. — Ты не родишь сына, о каком мечтала, со всеми выбранными тобой способностями. Но поступательное движение Венере, как и хотела, ты дашь. Я могу назвать тебе сотни людей, и имя каждого из них будет ассоциироваться с целой эпохой. Даже больше, благодаря им люди вообще помнят до сих пор о той или иной эпохе! Но ни один из них не будет правителем.
Пауза.
— Кто был правителем Тосканы в эпоху Галилео Галилея? А Англии Исаака Ньютона? Как звали правителя Сиракуз времен Архимеда? Кто был цезарем во времена Моцарта? А царем эпохи Чайковского или Менделеева? Ответь?
Лея молчала.
— Ты знаешь. У тебя прекрасное образование. Но только ты и единицы избранных. Для всех остальных именно эти люди являются лицом эпохи, а не те, кто сидел в их стране на троне. То же самое я предлагаю и тебе — создать человека, который не будет царствовать, но который станет лицом своей эпохи.
Повисло молчание. Лея думала. Елена знала, как тяжело ей отказываться от заветной мечты, лелеяной долгие годы и до исполнения которой осталось всего ничего. Но она знала также, что та смирится.
Сергей подождал еще какое-то время, и решил добить:
— В конце концов, не забывай, твоя наследница престола — дочь. А он будет мальчиком. А там… У высших сил хорошее чувство юмора, кто знает, как повернется судьба, если он будет тереться вокруг коронованных особ? Браки между кузенами в вашей стране не являются кровосмесительными. Думай, Лея, я свое слово сказал и большего для тебя сделать не могу. Извини. Созвонимся утром.
Он поднялся и быстрым шагом вышел вон из кабинета.
— Я, пожалуй, пойду тоже, ваше величество… Пока все работы по проекту заморожу, сообщите мне о своем решении, как только его примите. До свидания!
Дон Мигель также удалился.
— Что скажешь? — подняла глаза Лея.
Елена задумчиво пожала плечами.
— Решать тебе. Как я поняла, выбор прост: или ты рожаешь четвертого сына без перспектив лично для себя, или создаешь будущего великого человека для всей планеты, кроме себя лично. Все, поздно… Точнее, рано еще. Пойду я спать?..
Она демонстративно зевнула и направилась к выходу, оставляя подругу в одиночестве. Это решение она должна принять сама.
Сентябрь 2428 года, Венера, Альфа, Золотой дворец
— Оттуда нельзя было спастись, — закончила Елена. — Все остались там.
Лея боялась ее. И правильно делала — ей стоило больших сил сдержать себя в руках.
— Прости… Мне жаль… — Ее руки легли ей на плечи и принялись ласкать одеревеневший от доспеха верх спины. Елена любила, когда она так делает, но сейчас ласки ее величества не вызывали в ней ничего, кроме отвращения.
— Это ты виновата! — вскочила она, теряя контроль. Ну и правильно, давно пора высказать все в лицо этой высокомерной дряни. — Это из-за тебя произошло то, что произошло!
— Ты хочешь сказать, это я виновата, что среди персонала оказался бывший десантник, который раскусил наши планы и грохнул троих девчонок? — опешила Лея. — И как же это проявилось?
— Ты…! — У Елены всегда были проблемы с красноречием, особенно когда она нервничала. Но отдать раунд сейчас она не позволит.
— Ты не виновата в том, — холодно отчеканила она, беря себя в руки, — что девчонки погибли. Ты виновата в том, что погибли они напрасно…!
Затем посмотрела на ее величество ТАК, что та сделала невольный шаг назад. И почувствовав слабину, продолжила развивать наступление:
— Да, Лей, напрасно! Весь твой проект — игрушка! Ты придумала ее себе для развлечения, и год за годом втягивалась в него, получая удовольствие от процесса! Ты тварь, Лей, подлая тварь, играющая с людьми и забывшая, что они люди!
— Да как ты смеешь!.. — Лицо ее величества перекосило от гнева. — Как ты смеешь так говорить! Все, что я делала, я делала на благо Венеры!
— Когда-то. Может быть. И то неправда. — Она зло усмехнулась. — Лей, ты придумала себе сына, самого-самого, перед которым падет ниц вся планета. Сына, имя которого должно остаться в веках. Он должен был сделать то, на что у тебя до сих пор тонка кишка, смочь разрубить гордиев узел власти. Но ключ ко всему то, что это должен был быть ТВОЙ сын! Ты хотела не кайф матери, наблюдающей за успехами ребенка, а кайф творца, демиурга, наслаждающегося собственным творением! Ты хотела стать кукловодом, смастерившим куклу и наделившим необходимыми для спектакля качествами! Это игрушка, Лей, всего лишь игрушка, какие бы высокие слова и цели за ней ты не прятала!
Лея попыталась возразить, раскрыла рот, но под тяжелым взглядом стушевалась.
— Если бы ты действительно ставила Великую Цель, которую декларируешь, — усмехнулась Елена, вновь беря себя в руки, — ты отнеслась бы к проекту серьезно. И уж Изабелла в таком случае точно не родилась бы! Не говоря уже о том, кого носишь сейчас. Ты бы отдала себя этой Цели, сгорела в ней, она стала бы смыслом жизни…
…Но твой смысл — власть. Власть и вседозволенность. Ты наслаждаешься ею, наслаждаешься своим Олимпом, и именно он правит твоими действиями.
Ты — владыка. Императрица. Под твоим началом десятки, сотни, тысячи верных людей. Ты распоряжаешься ими, отправляешь на смерть, жертвуешь, но тебе нравится сам процесс управления ими. Гордыня, Лей. Ты слишком возгордилась. Тебе не кажется?
Такой красноречивой Елена не была никогда. Видно, только смерть девчонок, страшная своей бессмысленностью, да не менее бессмысленная бойня сорока невинных, закланых на алтарь гордыни этой сучки смогли расшевелить ее.
Лея снова попыталась что-то сказать, но виновато опустила голову. Елена зло усмехнулась — приступ красноречия продолжался.
— Ты смешала с грязью человека, за которого выскочила замуж, несмотря на запрет матери и его неблагородное происхождение. Человека, который вытаскивает тебя и твою планету из пропасти, не щадя себя, без которого власть давно бы начала гнить. Шантажируешь его самым святым, что у тебя есть — детьми. Своими детьми! Только потому, что он — «безродное быдло»! Ты чудовище, Лей!
Ты забыла о дружбе, о клятвах, которые мы давали друг другу вшестером тогда, много лет назад, после Полигона. Ты сгноила Сирену, не раз спасавшую тебе жизнь, прогнала Малышку, а Мишель «простила» и вернула только потому, что у тебя не нашлось верных людей для должности главы корпуса.
Ты не просто чудовище, ты подлая тварь! — выкрикнула она. — И мне противно от того, что я все это время спала с тобой!
И, наконец, «Проект-021». Ты убила людей, жизнь которых можно было бы и не забирать. Убила не ради спасения планеты, а чтобы потешить самолюбие. «Я, Лея Великая, склонитесь передо мной!..» — передразнила она старый двухмерный переполненный пропагандой фильм. — Мне жаль, что я согласилась уничтожить этих людей и зачистить бункер, мне жаль, что погибли девочки… Но мне не в чем винить этого десантника. Он — молодец, он спасал жизнь себе и той, кого любил. А ты!..
Красноречие кончилось — она захлебнулась. Но и этого достаточно. Елена развернулась и присела к декоративному камину в углу. От камина расползалась легкая прохлада — он был настроен на охлаждение, и она подставила под волну прохлады лицо и руки. День был тяжелый, она устала. Но еще больше устала морально.
…Не устала. Сломалась. Она не смогла. Ту грандиозную цель, которую ставила перед собой пять лет назад, после ее коронации, оказалось невозможно достигнуть. Где-то она смягчала решения Леи, удерживала от необдуманных поступков, где-то брала грязную работу на себя, чтобы оградить ее, но все оказалось напрасно. Она больше не сможет служить ей. Лея — тиран, кровавый тиран, и изменить ее не получится.
Это следовало понять давно, понять и уйти, но ее каждый раз останавливала надежда, что еще не все потеряно. Что она изменит подругу, надо только постараться. Нет, не изменит. Такие люди не меняются. И только кровь девчонок, погибших сегодня от рук ученого, раскрыли ей глаза.
— Елен, ты не права, — раздался сзади робкий голос. — Да, я властная сука, заигравшаяся людьми, но их необходимо было уничтожить. Открытие дона Мигеля — оружие, а они знали слишком много.
— Достаточно было устранить пятерых его ближайших помощников, работавших отдельно. Остальные не ведали про твое оружие ни сном ни духом. Пятерых, Лей! Не сорок человек! — воскликнула она.
— Но они знали для чего мне эксперимент! Они знали, что я создаю мода-наследника! А значит, об этом рано или поздно узнала бы вся планета! Узнали бы кланы!
— Да твою ж мать!.. — вновь подскочила Гарсия, — И что с того, что об этом узнали бы кланы? Ну и пусть себе знают! Мать создала себе ребенка по генам! Штучно! Сконструировала! Самого лучшего, самого умного, талантливого! Да, это прецедент, но я не понимаю, что в нем такого непоправимого? Козни? Интриги? Попытки влияния и устранения? Ты бы справилась, Лей! Еще как бы справилась! Нет ничего фатального, если кланы узнали бы о твоем сыне-моде! Но даже так я простила бы тебя, — закончила Елена, — если б ты действительно думала о стране. Но это — игрушка. Всего лишь твоя игрушка…
— У вас, императоров, жестокие игрушки, — ухмыльнулась она напоследок и пошла прочь из комнаты, демонстративно бросив с дивана на пол винтовку. — Я больше не в твоей лодке, Лей. Можешь приказать ликвидировать меня — я не буду сопротивляться. Через час получишь мой рапорт.
Если бы у этого помещения была дверь, она бы ею хлопнула. Но, к сожалению, это были гермозатворы, автоматически раскрывшиеся и выпустившие ее наружу.
— Кто здесь? Свет! — скомандовала она, приподнимаясь на кровати, но свет не зажегся.
— Я отключила твой компьютер, — раздался голос во тьме.
— Решила сама прикончить меня? Своею рукой? Не доверяешь наказующим? — Елена поднялась и села, свесив ноги на пол.
— Не надо так…
Знакомый силуэт опустился рядом, встав на колени. Холодные руки ненавидимой подруги обняли ее коленки и прильнули к ним.
— Не бросай меня. Пожалуйста. У меня никого больше нет.
— И кто же виноват в этом? — усмехнулась она.
— Я сама. Я долго думала… Да, ты права. Я заигралась во власть, я заигралась в императоров. И допустила столько ошибок…
Елена, помоги мне выбраться из этого капкана! Я не буду больше! Обещаю!
Она зарыдала. Горячие слезы потекли по ее коленям, и они обжигали. Обжигали тем, что были искренними. Она видела перед собой Принцесску, раскаявшуюся Принцесску, потерянную пять лет назад. Врать ЕЙ у Леи никогда не получалось.
Она подалась вперед и обняла ее:
— Не надо, Лей. Тебе нельзя нервничать. Тебе нельзя расстраиваться…
— Я и правда такое чудовище? — плакала та.
— Да. Иди ко мне, мое чудовище!..
Она приблизила к себе ее лицо и нашла мокрые горячие губы.
— Завтра ты первым делом отпустишь Сирену из тюрьмы. Отпустишь прилюдно, сделаешь из этого торжественную церемонию. При всех объявишь, что простила ее и предложишь помириться.
— Она не станет мириться со мной, — Лея отрицательно покачала головой.
— Но ты простишь ее, и это важно. В конце концов, она приняла на себя главный удар тогда, когда ты не была готова к такому удару, когда занималась одними игрушками.
— Елен, хватит, я поняла… — Рука лежащей рядом больше чем подруги коснулась ее переносицы и нежно поползла в сторону губ и подбородка. — Не надо второй раз…
— А еще восстановишь Сережу, — согласилась Гарсия. — И дашь неограниченное право видеться с детьми.
— Но он… — попробовала протестовать Лея, но Елена перебила:
— Нет. Ты сделаешь это. Можешь замаскировать это право, под условие хранения тайны проекта, например. Озадачив поиском кандидатки в матери. Или как-то еще — ты умнее, придумаешь. Но сделать это ты обязана. Детьми нельзя торговать, каково бы ни было его происхождение. Ты сама вышла за него, и на тебе вся ответственность за это. И еще… — помялась она, не зная, говорить ли последнее. — И еще ты дашь ему развод, как он просит.
— Но…
Лея задумалась. Елена ласково провела рукой по ее волосам — она любила ее волосы:
— Так надо, Принцесска. Этой свободой ты привяжешь его еще больше, но не будешь ничего при этом должна.
— Я потеряю его. Я его люблю. Представляешь, я все еще люблю его!..
Лея вдруг всхлипнула и заплакала. Елена не ждала такой реакции и немного опешила. Затем успокаивающе притянула к себе:
— Ты уже давно потеряла его. А теперь должна отпустить.
Лея вновь всхлипнула и затихла, и Елена решила больше не тревожить этим — на сегодня довольно. Сережа и Сирена — только начало, первый шаг. Она должна спасти ее, должна вырвать милую жизнерадостную Принцесску из пасти жестокой беспринципной императрицы, загнать ту в дальний угол сознания. Конечно, время вспять не повернешь, императрица останется с ней навсегда, но нужно хотя бы стать устойчивой гирей на ее личных весах. Это ее бой, бой всей жизни. Потому, что у Леи есть ангелы, и есть хранители, но ангел-хранитель — только одна она.
* * *
— Все вон!
Она влетела в сектор «полос смерти» как огненный смерч; впрочем, влетать так давно стало для нее хобби. Все стоящие вокруг, уже пятеро офицеров старой гвардии, испуганно подались в стороны, а затем, видя ее горящий взгляд, нацеленный в Мишель, последовали по обозначенному адресу.
— Вон, я сказала! — бросила она задержавшейся дольше всех Ласточке де ла Фуэнте. Та кивнула и выбежала, створки гермозатвора за ее спиной сомкнулись.
— Ты ничего не хочешь объяснить? — прищурилась она и сделала несколько шагов по направлению к подруге. Во всяком случае, той, кого считала подругой до этого утра.
— Он, правда, пришел сюда сам! — Мишель отступила на шаг назад. Затем еще на один. В ее голосе начали проявляться нотки страха. Такой реакции со стороны Гарсия она не ждала.
— Ты знаешь, куда ты лезешь, Красавица? Ты знаешь, какую волну можешь поднять одним неосторожным движением? — медленно наступала Гарсия.
— Все, что я знаю, так это то, что он пришел сюда за защитой. Которую вы, наблюдающие за ним, не смогли обеспечить. — Мишель уперлась спиной в створку и это придало ей силы. — Вы бросили его! — почти выкрикнула она. — Вложили огромные деньги и силы, и бросили! На произвол судьбы! И если бы не я…
— То он спокойно учился бы дальше в своей школе. — Елена показала злобный оскал. — Что ты знаешь о проекте?
— Ничего.
Щелчок бабочек раздался почти одновременно, руки обеих бывших подруг украсились дорогими смертоносными игрушками.
— Не подходи! — подняла руку в останавливающем жесте Мишель.
То, что произошло после, заняло всего лишь несколько ударов сердца. Сторонний наблюдатель смог бы различить лишь две тени, метнувшиеся навстречу друг другу и пару быстрых красивых движений на грани восприятия.
— Теряешь форму, Красавица! — усмехнулась Гарсия, убирая лезвия от горла поверженной подруги и деактивируя их. Та отползла немного назад, привстала и последовала ее примеру. Елена отошла на несколько шагов назад, не разрывая дистанцию опасности.
— Что ты знаешь о проекте? — не отступала она, нависнув сверху. — И не пытайся, я быстрее!
Игломет на ее поясе смотрелся внушительно, но Мишель знала, как Гарсия умеет пользоваться метательными ножами, и не стала рисковать.
— Он королевской крови, — вымолвила она. — Лея создала его.
— Еще.
— Она хотела… Она что-то хотела с ним сделать, но ее эксперимент провалился, и…
— И что?
— Да не знаю я, что! — закричала Мишель, и Гарсия поняла, что она не врет. — Она создала мальчишку, не оправдавшего ее ожиданий, но наделенного кучей талантов! И просрала его в обычной средней школе, не сумев защитить от какого-то бандита! ОНА! Сама ее королевское величество!
…И теперь моя очередь делать из него кого-то… — закончила Мишель. — И не сомневайся, у меня получится.
— А когда он будет тебе обязан, будет чувствовать за спиной всю мощь ТВОЕГО корпуса… — закончила за нее Елена…
Мишель улыбнулась — продолжения не требовалось.
— Топорно, Красавица. Я ожидала от тебя большей фантазии.
Мишель покачала головой.
— Мы засиделись на месте. Нам нужна свежая кровь. Тем более, такая.
Теперь головой покачала Гарсия.
— Лее это не понравится. ОЧЕНЬ не понравится.
— Разве я что-то сказала про Лею? — Губы Мишель расплылись в довольной усмешке. — Мы все дали клятву, и исполним ее. Мы верны, и подчинимся любому приказу. Но мы слишком долго сидели на месте, моя дорогая Нимфа! Это не мое решение, так постановил совет офицеров, и она ничего не сможет с этим поделать.
— Совет знает? О крови?
— Нет. Но им хватило и имеющейся легенды — все просто рвутся в бой.
Елена неопределенно пожала плечами.
— Совет офицеров… Подстраховалась, значит! Молодец..
Вновь неразличимый для глаза рывок, и вновь Мишель не успела.
Она лежала, придавленная коленом, в подбородок ей упирался большой нож с гравированным лезвием, а в месте его касания с шеей отчетливо проступила все увеличивающаяся красная дорожка.
— Ты забыла о главном, моя дорогая. Ты можешь использовать его, можешь держать Лею в узде — дескать, ее творение в твоих руках, можешь даже с его помощью вылезти из этой помойки в люди. Со временем…
…Но это не твоя игрушка. Это игрушка Леи. Она создала ее и не потерпит, если кто-то будет играть ею без спроса.
Нож вдавился в горло сильнее, из раны потекла струйка крови. Мишель неровно задышала, косясь на ее запястье, и Гарсия ослабила нажим. Достаточно.
— Это игрушка Леи, Мишель. И ты будешь делать только то, что тебе скажут. Шаг влево, шаг вправо расценится как неподчинение, а неподчинение как… При неподчинении можешь позабыть о своем подвиге в Дельта-полисе, некоторые вещи важнее него.
— Она хочет посадить его на трон, да? — оскалилась беловолосая.
Елена убрала ногу и поднялась.
— С чего ты взяла?
— Я же не дура.
Пауза.
— Тебя это не касается, — выдавила Елена, и развернулась к выходу. — Без меня испытание не начинать. Оба ключа от остановки ботов я возьму себе — вам они не нужны.
…И вообще, привыкай, тебе не нужно насчет этого мальчишки ничего, кроме приказов сверху. Вопросы?
Мишель довольно покачала головой, глядя на одернутую от горла окровавленную руку.
— Нет вопросов.
Когда створки перед ней разъехались в стороны, Елена не сдержалась и до хруста сжала кулаки, выражая все нахлынувшие эмоции вслух. У этой стервы остались козыри в рукавах, это легко читалась по ее лицу, и она понятия не имела, что это такое. Да, проморгали, как есть проморгали! Теперь осталось подумать, что делать дальше, пока не началось это долбаное испытание.
