В это самое время, оставив у входа в пролив крейсер «Кагул» и эсминец «Пылкий», адмирал Новицкий на «Екатерине Великой» в сопровождении «Поспешного», обходя минные заграждения, приближался к заданной позиции. У него приказ любой ценой не пропустить к Босфору «Гебен». Но где его искать в этой темноте. Возможно, германец миновал этот район и сейчас уже где-то на подходе к проливу. А если не проскочил, то на фоне берега его будет трудно обнаружить.

Сигнальщики, напрягая глаза, всматривались в ночное море, выискивая этот злополучный корабль, из-за которого почти весь флот вторые сутки находится в море.

– Вашблагородь, вижу всполохи на горизонте! – доложил сигнальщик Ломов лейтенанту Щуке.

– Что за всполохи?! Где?

– Тридцать пять градусов по правому борту, вашблагородь. Это, похоже, орудия стреляют и прожектора светят.

Лейтенант поднес к глазам бинокль и стал в указанном направлении разглядывать горизонт. Там и вправду сверкали зарницы и прыгающие лучи пары прожекторов.

– Похоже на то, матрос, – согласился лейтенант, – там и вправду ведет кто-то бой.

«Надо срочно доложить адмиралу», – подумал лейтенант.

Новицкому доложили, что на северо-западе примерно в девяти милях идет бой. Адмирал вышел на правое крыло мостика, чтобы самому глянуть, что там происходит в ночи. Разглядывая в бинокль вспышки на горизонте, адмирал, ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос:

– Кто там может вести бой?

И тут же сам выдвинул предположение, кто это может быть:

– У нас тут где-то «Гневный» Лебедева.

– Но после того как Лебедев передал радиограмму об обнаружении «Гебена», больше от него известий не поступало, – напомнил кто-то из офицеров.

– Молчит Лебедев, – подтвердил каперанг Сергеев. – Возможно, он не может с нами связаться из-за выхода из строя радиотелеграфной станции.

– А это не он там ведет бой, и, по всему видно, с турецкими эсминцами? – теперь выдвинул свою версию старший артиллерийский офицер линкора лейтенант Щука.

– Значит, и «Гебен» где-то рядом, – высказал свое мнение адмирал. – Тридцать пять градусов по правому борту. Похоже, и прожекторы светят.

Вскоре вспышки на горизонте прекратились, и на море вновь опустилась тьма.

– Аполлинарий Иванович, прикажите усилить наблюдение за морем. Эта стрельба на горизонте меня беспокоит. По всей видимости, «Гебен» прорывается под прикрытием легких сил, и я не желаю получить с их эсминцев торпеду в борт. И подготовьте корабль к бою. Сейчас настал такой момент – кто первый успел выстрелить, тот и победил.

Время будто замерло, и секунды превратились в минуты, а минуты в часы. Несколько десятков глаз вглядывались в каждую тень вокруг корабля. Кое-кому уже мерещилось, что они заметили что-то в ночи, но это были только волны да тени. Когда раздался возглас одного из матросов – что тот видит корабль, – он был воспринят, с одной стороны, как конец какого-то жуткого испытания, а с другой – вызвал сомнения, не ошибся ли он. Но нет, он не ошибся. Германский корабль был обнаружен в каких-то тридцати кабельтовых почти прямо по курсу. Позиция для боя у наших была неудачная. Огонь могла вести пока только передняя башня, а чтобы ввести в дело остальные, надо менять курс. А менять курс так и так необходимо, чтобы вывести линкор на параллельный курс или постараться выйти вперед и оттеснить «Гебен» от пролива.

Через полторы минуты после обнаружения противника последовал залп носовой башни. Да, Новицкий первым увидел своего противника и первым открыл огонь, но первый залп вышел не совсем удачным. Хотя расстояние для таких орудий было сродни пистолетному выстрелу, но плохая видимость не способствовала меткой стрельбе, и все три снаряда просвистели в десятке метров над палубой «Гебена».

– Лево на борт, – скомандовал Сергеев, как только прогремел залп.

Надо было поскорее вводить в дело остальные башни. Второй залп носовой башни, подкрепленный противоминным калибром, также не принес ожидаемого результата, хотя один 130-мм снаряд попал в топенантный блок, из-за чего грузовая стрела упала на палубу, создавая там помехи.

На «Гебене» заметили русский линкор за пару секунд до залпа с «Екатерины». Аккерман приказал увеличить ход, насколько это возможно при полученных ранее повреждениях, и открыть ответный огонь. Корветтен-капитан Книспель среагировал быстро, и его комендоры сработали слаженно, и менее чем через минуту по «Екатерине» открыли огонь орудия вначале противоминного калибра, а потом и главного. Ответный залп с «Гебена» главным калибром хотя и был шестиорудийным, но также не увенчался успехом. В трех кабельтовых у нас за кормой встали довольно кучно шесть огромных фонтанов воды. Противоминным калибром противник стрелял лучше. Несколько 150-мм снарядов попали в «Екатерину». Да и в последующем в течение недолгого артиллерийского боя снаряды противоминного калибра с постоянством попадали в наш линкор, уродуя палубу и немногочисленные надстройки и спасательные средства. Но все эти попадания средним калибром не особо влияли на боевые качества «Екатерины».

За эти минуты дистанция между кораблями еще сократилась, и третий залп с «Екатерины» достиг попадания почти в то же место, что и вторая торпеда с эсминца. Взрыв снаряда в глубине корпуса да в затопленном отсеке плюс гидродинамический удар произвели страшные разрушения. Переборки не выдержали, и вода хлынула в соседние отсеки. Нос «Гебена» еще больше стал зарываться в воду на ходу, но адмирал Сушон приказал скорость не сбрасывать, а идти на прорыв. Три 130-мм снаряда также попали в германский корабль, поразили его надстройки. Немецкие комендоры не остались в долгу. Один 11-мм снаряд попал в борт напротив второй дымовой трубы. Так как «Екатерина» находилась почти перпендикулярно к «Гебену», то снаряд попал под острым углом и не мог проникнуть глубоко во внутренние отсеки корабля. Пробив 100-мм броневую плиту и пролетев по корабельным помещениям, теряя свою ударную силу, метров тридцать, круша и ломая все на своем пути, снаряд уперся в броневую перегородку, отгораживающую кают-компанию от каземата 130-мм орудия. Взрыв и возникший пожар полностью уничтожил кают-компанию. А осколки и взрывная волна, калеча и убивая комендоров, вывела из строя орудие.

Прежде чем «Екатерина» смогла задействовать всю свою артиллерию, в нее попал еще один крупнокалиберный снаряд. На этот раз повреждения были более серьезные. Снаряд попал в носовую оконечность, поднырнув под ватерлинию. Пятидюймовая броня его не остановила, и он разорвался в шкиперской. Два носовых отсека стали быстро заполняться водой, из-за чего осадка носом стала увеличиваться, а это плохо отражалось на маневренности. Наконец-то «Екатерина» смогла ответить полновесным орудийным залпом. Все двенадцать орудий выплюнули свои снаряды в сторону противника, а чудовищная отдача при выстреле сотрясла линкор так, что он, казалось, вдавился в море на несколько сантиметров и замедлил ход. Всего два снаряда из двенадцати поразили «Гебен». Один из снарядов попал в башню главного калибра по правому борту, выводя ее из строя. Второй снаряд попал в грот-мачту на уровне первой прожекторной площадки, уничтожив прожектора вместе с прислугой. Сама мачта надломилась и, оборвав все растяжки, фалы и антенны, завалилась набок. В районе кормового мостика разгорался пожар. Адмирал Сушон остался без связи.

В следующие десять минут два стальных гиганта осыпали друг друга снарядами, иногда сотрясаясь от попаданий и последующих взрывов, которые рвали их стальные конструкции, убивая и калеча людей. Положение «Екатерины», в силу того, что она в бой вступила, не имея повреждений, сейчас выглядело не так катастрофично, но и ей досталось. Кормовая башня вышла из строя. Носовая труба была исковеркана. Фок-мачту перебило посередине. Палуба от попаданий 150-мм снарядов и пары трехсоткилограммовых чемоданов во многих местах лишилась настила и теперь выглядела удручающе. Ниже ватерлинии три пробоины, а во внутренних отсеках скопилось не менее одной тысячи тонн воды. С потерей второго котельного отделения скорость снизилась до семнадцати узлов.

Положение германца после подрыва на мине и попаданий трех торпед с «Гневного» и «Нерпы» и так было не ахти каким. А тут еще с «Екатерины» прилетело четыре снаряда под ватерлинию, и все это в многострадальный левый борт. Так кроме этого были попадания выше ватерлинии, в корпус и надстройки, вызвавшие пожары. Три башни главного калибра из пяти вышли из строя. Из противоминной артиллерии левого борта действовать могли только два 150-мм орудия и три 88-мм. Потери среди личного состава превысили две сотни человек. Так что положение «Гебена» было незавидным. Крейсер уже основательно наглотался воды, потяжелев после всего этого на три с половиной тысячи тонн. Осадка носом увеличилась на два метра, а дифферент на левый борт составлял одиннадцать градусов. Скорость упала до тринадцати узлов. Но Сушон, невзирая ни на что, вел свой корабль к проливу. Адмирал Новицкий этому препятствовал. Он решил во что бы то ни стало добить германский линейный крейсер.

– Ваше превосходительство, – обратился к Новицкому штурман линкора лейтенант Рыбин, – в двадцати кабельтовых у нас по курсу будет минное заграждение. А на мысе стоит двухорудийная 150-мм батарея.

– Двадцать кабельтовых, говоришь… Значит, у нас есть еще шесть-семь минут на то, чтобы потопить германца. Усилить огонь по противнику.

Комендоры «Екатерины» старались изо всех сил, залпы следовали каждые сорок секунд, немцы отвечали не менее интенсивно. Но девять орудий против четырех немецких это все же двухратное преимущество. Через пять минут «Екатерина» уже превосходила своего оппонента в три раза, и в конце концов это принесло свои плоды. «Гебен» чуть двигался и все больше погружался в воды Черного моря, заваливаясь на левый борт. На корме пылал нешуточный пожар, который стал угрожать кормовым артиллерийским погребам. Аварийные команды не справлялись с пожарами и поступлением воды. Крейсер медленно, но верно тонул. Сопротивляться также было практически нечем. Из артиллерии по левому борту в боеспособном состоянии осталась только бортовая башня да еще пара орудий в носовом каземате. Оставались, правда, целехонькие орудия по правому борту, но толку от них было ноль. А после того как адмирал Сушон получил тяжелое ранение осколком разорвавшегося прямо на амбразуре боевой рубки 130-мм снаряда, Аккерман погиб, а многие офицеры были ранены и контужены, командование кораблем принял корветтен-капитан Книспель. После доклада о состоянии корабля он понял, что до пролива не прорваться, хотя оставалось пройти всего-то три мили, и решил хотя бы спасти людей и выбросить корабль на берег. Книспель приказал повернуть в сторону берега к мысу Узуньяр, где находилась турецкая береговая батарея, которая открыла огонь по русскому линкору.

«Екатерина» также находилась не в лучшем виде. Вся избитая и еле управляемая ввиду повреждения рулевого привода, потерявшая половину башен главного калибра плюс шесть орудий противоминного калибра из десяти по правому борту. Дым из носовой разбитой трубы стелился по палубе, из-за чего нахождение людей в районе второй башни было невозможно. Носовая надстройка потеряла почти все мостики и выглядела голой. Дальномерный пост с крыши боевой рубки был сметен попаданием крупнокалиберного снаряда. От воздействия этого же снаряда все, кто находился в боевой рубке, получили ранения или контузию. Кормовая надстройка разрушена и выгорела. Многие внутренние помещения по правому борту пострадали от огня, ударной волны и осколков. Линкор принял порядка двух тысяч тонн воды. Чтобы не подставлять свой корабль под удар, адмирал Новицкий решил для уничтожения противника привлечь эсминец «Поспешный», а сам перенес огонь на береговую батарею. После нескольких залпов турки прекратили огонь. Кавторанг Жерве зашел с кормы, где у «Гебена» вся противоминная артиллерия была выбита. Сблизившись с «Гебеном» до трех кабельтовых, произвел четырехторпедный залп. Две торпеды настигли свою цель, а этого многострадальный корабль выдержать уже не смог, стал быстро ложиться на борт и через десять минут затонул в четырех кабельтовых от берега. Жерве направил свой эсминец к месту гибели корабля, имея намерения кого-либо спасти, а заодно и пленить. Но был вынужден отказаться от этого «благородного поступка», ввиду того что турки на береговой батарее не одобрили этого. Раз такое дело, то Жерве не стал искушать судьбу и поспешил за уходящим линкором.