Глава 9

Вышли хорошо. Двигались бодро и, даже несмотря на ночь, по тропам и просёлочным дорогам, которые были подробно обозначены на картах москвичей, километра три с половиной в час проходили. И так, без больших остановок и привалов, отряд топал до трёх часов утра, пока Лихой не почуял двигающихся нам навстречу дикарей.

Воины быстро и чётко заняли оборону, всё честь по чести, схемы отработаны не раз, и заминок нет. Отряд закрепился метрах в двухстах от бывшей автострады, которая сейчас была самой обычной широкой тропой из щебня и утрамбованной глины.

Сидим. Ждём. Наблюдаем за дорогой, и вот минут через десять появились первые дозоры дикарей, несколько десятков охламонов в шкурах животных в сопровождении собак. Мы шли не по основным путям перемещения «зверьков», обходили их стороной, а потому рассчитывали, что мимо нас проследует лишь какая-то часть боевой орды вождя Намбы и после этого наш отряд продолжит свой путь. Расчёт оказался верен, за разведкой пошли воины, по прикидкам около полутора тысяч мужчин и около семи сотен собак, которые шныряли вокруг походных колонн и вынюхивали опасность. Такой расклад был предусмотрен, и наши следы заранее щедро засыпаны смесью перца, табака и химикатов. Дорога дикарей от нас в стороне, лес густой, луна светит неярко, так что обнаружения мы особо не опасаемся, хотя возможные пути отхода на всякий случай прикидываем.

Боевая орда потоком движется на север, а я наблюдаю за «зверьками» в прибор ночного видения. Эти дикари похожи на тех, которых я видел во время боёв за Батайск, или же во время рейда нашей гвардейской роты по бывшему Кагальницкому району Ростовской области. Те же самые, не отягощённые раздумьями тупые морды. На голове торчат свалявшиеся колтуны, лица никогда не знали не то что бритвы, но даже ножниц. Одежда незамысловатая: грубые кожаные или шерстяные штаны, что-то вроде безрукавок из плохо выделанных шкур, на ногах хлипкие сапоги или лапти из липовой коры, и только некоторые одеты в трофейную одежонку, которая в любом случае более удобная и лучшего качества, чем племенные поделки. Вооружение тоже самое простейшее: тут и самодельные копья, и выточенные из рессор ножи с мечами, и луки, но и несколько огнестрельных стрелковых образцов, включая пару ручных пулемётов. В общем, полнейшая мешанина, и на первый взгляд «зверьки» похожи на «беспределов», как родные братья.

Однако пока они идут, у меня есть возможность разглядеть их более подробно, и чем больше я за ними наблюдаю, тем больше замечаю различий. Пришедшие на Кубань и на Дон неоварвары были полнейшим сбродом. Несмотря на наличие вождей, на марше они двигались неорганизованными толпами, с разведкой и дозорами, но всё же без всякого плана и стройности в рядах. Эти же дикари были разбиты на отряды примерно по тридцать, пятьдесят и сто воинов, и собаки бегали не сами по себе, а при своих хозяевах, которых знали с самого рождения, или под контролем специальных людей, имеющих некий отличительный от всех остальных знак – продолговатую меховую шапку. Да и с оружием не всё так просто, как кажется поначалу: формирования имеют явное разделение на стрелков и обычную пехоту. Видимо, я прав: военное искусство дикарей эволюционирует, и, учитывая скорость их наступления на цивилизованные анклавы и высокую рождаемость, в будущем они доставят нам немало хлопот. Есть над чем подумать самому и чем озаботить высокое столичное начальство.

Мы дожидаемся, пока нас минуют тылы вражеского войска, ещё некоторое время ждём и двигаемся дальше. До утра ещё далеко, и расслабляться не стоит. Чем больше между нами и войском дикарей расстояние, тем лучше, а значит, встали, попрыгали и дальше попёрли.

Идём час, второй, третий. Начинает светать, отряд уже полностью на подконтрольной дикарям территории. Где-то неподалеку стоят их походные шатры, сильно похожие на индейские вигвамы. Рядом с этими переносными жилищами всегда находятся женщины и молодняк «зверьков», отсюда воины могут получить подкрепления, и скорее всего, поблизости находятся усиленные патрули. За минувшие десять лет московские егеря неоднократно налетали на подобные передвижные стойбища и безжалостно уничтожали их, и дикари конечно же боролись с этими лихими парнями, как могли. Поэтому этих стоянок надо остерегаться. Несмотря на рассвет и хорошую видимость, отряд не торопится. Мы высылаем вокруг основных сил дозоры из лучших следопытов-ле совиков, да и Лихой всё время начеку. Пёс идёт впереди, и тем, что у нас имеется такой отличный помощник, пусть даже не человек, все воины и офицеры очень довольны.

В полдень мы останавливаемся на днёвку. Справа холмистое поле, а за ним узкая извилистая речушка. Дальше, на другом берегу, очередное дикарское поселение, рассчитанное на проживание трёх-четырёх сотен «зверьков», третье, которое было встречено нами за этот день. Впереди и позади лесная чащоба. Слева заросли осоки и каких-то извивающихся молодых побегов, а дальше большое болото, густое, ядовито-зелёное, вечно ждущее добычу и чрезвычайно вонючее. Если вдруг нас заметят и нам придётся отходить, то в эту гнилостную топь мы полезем лишь в самом крайнем случае.

Связисты Кума вызывают группу Белой, которая должна доложить о своём местоположении. Лида опасается радиопеленгации и, обменявшись несколькими предложениями, связь прерывает. Присев на свой рюкзак и смахнув с грязного лба пот, я посмотрел на Бастико, крутившегося рядом, и окликнул его:

– Лука.

– Си, сеньор, – мгновенно откликнулся паренёк, который за то время, что пробыл с нами, стал неплохо понимать русскую речь и немного на ней изъясняться, но откликался по-прежнему на родном языке.

– Всех лейтенантов сюда.

Лука кивнул и побежал по группам собирать моих офицеров. Проходит пара минут, все офицеры рассаживаются вокруг, и я ввожу их в курс дела:

– У Лиды и её бойцов полный порядок. Парни немного подпили и в Дмитрове подрались с полицейскими, так мало того, местный мэр толком не знал, кто они такие, и про гарантии от московских министров ничего не слышал. В итоге он принял их за обычных наёмников и кинул на них солдат, но тех разоружили. А дальше всё покатилось по плану. Наши ребята обезвредили шпиков, приставленных к ним, угнали два грузовика из дмитровского гарнизона и через Яхрому и Зеленоград добрались до Истры. Там автомобили пришлось бросить, и они пошли к границе Всероссийского диктата. Сейчас взвод Белой в лесах и погони за собой не наблюдают.

– Отлично! – за всех собравшихся сказал Игнач.

– Да, – подтвердил я и спросил: – За колонной дикарей, которая рядом с нами ночью прошла, все наблюдали?

Лейтенанты покивали, мол, да, наблюдали.

– И как вам эти вояки?

– Самые обычные варвары, – откликнулся Серый.

– Мясо, – самоуверенно и с пренебрежением протянул Кум. – Москвичи эту толпу остановят, расколошматят и обратно в лесные дебри загонят.

– Темно было, а мой ПН-93 не самый лучший прибор, чтобы подробности рассматривать, – ответил Игнач.

Последним высказался Крепыш, за минувший год поднаторевший в тактике и ставший из хорошего сержанта отличным офицером:

– Организованные черти, покруче тех, с кем мы на Дону воевали, будут.

– Вот именно, – я одобрительно кивнул на слова Крепыша, – организованные. Именно поэтому доведите до каждого нашего бойца, чтобы ушки держали на макушке и не думали, что они на прогулке.

– Это понятно. – Кум посмотрел на своих связистов, пакующих рации.

– Ничего, ещё раз всё повторите. До вечера всем отдыхать. Чуть начнёт темнеть, продолжим движение. Свободны.

Офицеры разошлись, и только Крепыш задержался. Он кивнул на раскинувшееся за речкой стойбище и произнес:

– Не понимаю, местность открытая, а у москвичей есть вертушки. Почему они эти кочевья с воздуха не уничтожают, а ограничиваются только работой егерей?

– Наверное, не так уж и много у них вертолётов, да и дорогое это по нынешним временам удовольствие, полёты. Разведчики и диверсанты, которые корректируют наводку тяжёлой артиллерии или сами вырезают стойбища, обходятся гораздо дешевле.

– Да, скорее всего, так оно и есть. Стойбищ больших нет, а небольшие, вроде этого, с воздуха выбивать нерентабельно, и по боеприпасам, и по топливу. Ладно, пойду отдохну, через несколько часов уже снова в путь, а ночной марш через дебри дело нелёгкое.

– Давай, я тоже передохну.

Пока проходил совет, Лука Бастико приготовил обед, нарезал сушёное мясо, достал галеты и флягу с водой. Такая вот нехитрая походная еда. Мы перекусили, я отстегнул от рюкзака пропиленовый коврик и раскатал его под деревом. Под голову положил рюкзак, прилёг и намеревался проспать до самого вечера. Однако подремал всего пару часов.

– Командир, – меня потрепали за плечо.

– Что случилось? – Мгновенно открыв глаза, я увидел над собой встревоженное лицо одного из бойцов.

– У дикарей в стойбище суета. «Зверьки» бегают как оглашенные, и пару раз кто-то стрелял.

Окончательно проснувшись, я направился к опушке леса, где находились наши наблюдательные посты, и, спрятавшись в кустарнике, стал в бинокль наблюдать за стойбищем, в котором действительно происходило что-то необычное. Немногочисленные оставшиеся на хозяйстве воины метались между серыми треугольниками своих походных жилищ. Рядом с ними бегали собаки, а женщины и молодняк быстро сбивались в кучки и оттягивались в небольшую рощу рядом с кочевьем. Раздался еле слышный выстрел, по звуку не разберёшь, что это такое, но скорее всего стреляли из винтовки или карабина. Странно это всё, и под сердцем поселяется неосознанное беспокойство.

Наблюдение продолжается уже минут десять. Всё то же самое, в стойбище дикарей необъяснимая суета, женщины и дети покинули походный лагерь и под охраной двух десятков псов расположились за его пределами. Вновь раздаются выстрелы, и на примыкающей к речке окраине, возле крайних вигвамов, я вижу трёх мужчин и двух женщин, которые бегут к воде. На «зверьков» эти люди не похожи, мужчины одеты в камуфляж, лица чистые, бород не наблюдается, а в руках у них огнестрельное оружие. Что касаемо женщин, то так сразу, издалека, и не определишь, кто они. Обе одеты в рванину, подобно той, что иногда носят варварские женщины, но бегут вместе с вооружёнными мужиками добровольно, так что, скорее всего, не дикарки.

Беглецы с ходу бросаются в реку, а один из них, приземистый крепыш с автоматом в руках, остаётся на месте и пытается прикрыть остальных. Дикари и около десятка боевых псов бросаются вслед за ними. В одиночного бойца летят стрелы, собаки обходят человека с оружием по флангам, а он встал на колено и бьёт в преследователей короткими злыми очередями. Стреляет этот храбрый одиночка метко, ничего не скажешь, несколько «зверьков» и пара собак падают. Однако у него заканчиваются патроны. Перезарядить оружие он не пытается, бежать тоже и, вытащив из рюкзачка за спиной что-то вроде металлической цепи, остаётся на месте. На храбреца кидаются псы, и он отмахивается от них своим оружием. Однако силы неравны, и подбежавшие дикари бьют его копьями.

Оставшемуся в заслоне мужичку пришёл конец, это понятно. И я вновь наблюдаю за беглецами, которые уже выбрались на наш берег и бегут по полю. Причём несёт их нелёгкая не куда-то, а прямо на нас. Дикари тем временем входят в воду, продолжая преследование, и здесь даже непрофессионал поймёт, что беглецам не уйти. Женщины слишком медлительны, явно никогда не бегали, а мужчины, которые их не бросают, хотя и выглядят как хорошие бойцы, «зверьков» и собак не удержат.

– Снайперов сюда! – бросил я за спину.

Пятёрка наших лучших стрелков с СВД и СВДС появилась на зов сразу же. Весь отряд проснулся, воины понимали, что нас вот-вот обнаружат, паковали рюкзаки и готовились к бою. Повернувшись к стрелкам, я кивнул на поле и беглецов, которые находились от нас уже метрах в трёхстах:

– Прикройте людей!

Стрелки молча заняли удобные позиции, а я продолжил наблюдение. Женщины, симпатичные, молодые, их мордашки уже можно разглядеть вполне отчётливо, выдыхались на глазах. Одна из них чуть не упала, но чуть полноватый парень, с красным от натуги лицом, вовремя подхватил её, закинул руку обессилевшей на плечо и продолжил бег. Дикари, видя, что вот-вот настигнут добычу, заверещали что-то неразборчивое, и погоня стала расходиться веером. Вперёд вырвался здоровенный космач с покатым лбом, матёрый хищник, знающий свою силу, не иначе как знатный воин или вождь. Одет неплохо, в чудом дотянувший до наших времён спортивный светло-синий костюм из синтетики, в руках держит метровую дубинку, которая на солнце отблёскивала всеми цветами радуги. Знакомая штучка – что-то среднее между гетманской булавой и палицей, оголовье её покрывается цветным стеклом, подобное оружие рядовые члены племени не носят.

Сухой щелчок! Первый выстрел наших снайперов – и передовой воин, роняя своё красивое грозное оружие, которое он уже был готов кинуть в спину одного из беглецов, на миг застыл на месте, а затем рухнул в невысокую траву. Остальные наши стрелки поддержали товарища. Выстрелы снайперских винтовок разорвали тишину лесной чащобы. Дикари и боевые псы начали погибать один за другим. Кто-то из оставшихся в живых варваров выкрикнул команду, и все как один «зверьки» и животные затаились в траве и ползком стали откатываться обратно к реке.

Тем временем беглецы выбежали на опушку. Мужчины выставили перед собой стволы своего оружия, на первый взгляд самодельные винтовки, а женщины спрятались за их спинами. Я подошёл к этим людям и осмотрел их поближе. Женщины, точнее сказать, молоденькие девчушки, лет по семнадцать, может, сёстры, уж очень похожи одна на другую, симпатичные шатеночки. Их защитники тоже сильно друг от друга не отличаются, один брюнет, второй лысый, черты лица округлые, держатся бодро, видимо, физическая подготовка имеется, на вид каждому лет по двадцать, хотя точно это не определишь.

– Кто вы? – обратился ко мне брюнет, тот самый, который тянул с собой обессилевшую девушку. – Московские егеря?

– Нет, не егеря. – Я кивнул на винтовку в руках парня: – Опусти оружие, а то выстрелит ненароком, и некрасиво получится: мы вас спасли, а вы в своих благодетелей стреляете.

– А никто вас об этом не просил, – огрызнулся парень, но винтовку при этом опустил и, видимо по привычке, приставил её к ноге. Его напарник сделал то же самое, и первый снова спросил: – Кто вы?

– Дальняя разведка Кубанской Конфедерации, капитан Мечников. Теперь, когда я представился, того же самого ожидаю и от вас. Пока дикари очухиваются и пока вы приходите в себя, у вас имеется десять минут, за которые ты должен рассказать мне, кто вы такие и как здесь оказались. Если не дурак, то поймёшь, что от этого твоя жизнь зависит. Так что не тяни резину и излагай всё коротко и по существу. Понял?

– Ну да. – Парень кивнул, оглянулся себе за спину, ободряюще улыбнулся девушкам и снова повернулся ко мне: – Мы из Захаровского поселения. Меня Илья зовут, моего друга – Виктор, а того, кто наш отход прикрывал, Михаилом звали. Мы служим в дружине Захаровского старейшины Андрея, верного вассала Тульского патриарха. Пару месяцев назад на нас дикари налетели, треть поселения выжгли, много людей убили, а ещё больше в полон увели, в том числе и дочерей старейшины. – Парень снова оглянулся на девушек.

– И где находится это Захаровское поселение?

– Рязанская область, до чумы – городок Захарово.

– Ясно. Что после набега было?

– Дружинники и ополченцы кинулись людей выручать, некоторых отбили, а дочерей старосты не получилось, их себе один из вождей забрал. Мы с друзьями продолжили погоню, нашли стойбище этого дикаря, дождались, когда его воины в поход уйдут, и отбили девушек. Да только просчитались, слишком много у них сил оказалось, ночью дополнительно десятка три воинов пришли, наверное, они опоздали на сбор основных сил и своих догоняли. Так бы мы и сгинули здесь, но вы нас выручили. В общем-то это всё.

– Как уходить собирались?

– Через болото. Давно здесь сидим. Пока за дикарями следили, надёжный путь нашли.

– Если мы вас сейчас отпустим, сами к дому доберётесь?

– Конечно, – понявший, что зла ему не желают, парень широко улыбнулся.

– Тогда, – я улыбнулся в ответ, – у вас есть ещё пять минут на отдых, после этого мы уходим, а вы сами по себе.

Собравшись покинуть спасшихся от, казалось бы, неминуемой гибели людей, я направился в глубь рощи, но Илья задержал меня:

– Капитан, идите с нами через болото. Впереди ещё одна сильная орда на Москву идёт, а те, кто обратно в стойбище отступил, наверняка тамошних вождей о нас и о вас предупредят.

– Думаешь, нас начнут специально выискивать и лес прочесывать?

– Да. Мы в этих местах уже давненько, и видели, как недавно два отряда москвичей загоняли. Хорошие бойцы были, умелые, и оружия при них много доброго имелось, а всё же их нашли, окружили и всех перебили. Вы нас выручили, ради этого себя обнаружили и влиятельного вождя завалили, так что искать вас будут всерьёз, но мы вам поможем. От чистого сердца помощь предлагаем, поверьте нам, и мы вас выведем.

– Насколько далеко болото простирается?

– Двенадцать километров по прямой. К следующему полудню выберемся на сушу, а там обойдёте дикарские пути и сможете за Мордвес выйти, где дозоры Тульского патриарха за «зверьками» наблюдают.

Посчитав, что дружинник Илья прав, я с ним согласился. Отпустив Лихого, который с нами пройти не мог, с наказом ждать нас на другом берегу, я отдал команду на выдвижение, и спустя пятнадцать минут наши передовые воины, которых вёл захаровец, вступили в болото.

Поначалу идти было не очень сложно, вода по колено и вязкий грунт под ногами. Но чем дальше мы углублялись в топи, тем трудней становилось двигаться. Гатей нет, хороших меток нет, держишься за крепкую палку в руках, одну ногу из тины вытаскиваешь, переставляешь вперёд, а вторая в это время вязнет. Кругом квакают лягушки, безжалостные комары, сволочи такие, пособники дикарей, пьют нашу кровь. Пока было светло, ещё ничего. Но когда наступила ночь и мышцы от холода и сырости стала сводить судорога, вот здесь-то мы и затосковали, и я не раз пожалел, что принял предложение совершенно чужого человека. Однако поворачивать назад было поздно, где-то за спиной забили передающие новости от одного стойбища к другому барабаны дикарей. И по километру в час, пробираясь через бездонные болота, мы приблизительно к одиннадцати часам утра выбрались на более-менее твёрдую поверхность.

Опасности рядом не было, появился просочившийся через очередное дикарское войско Лихой, и, пообщавшись с ним, я получил подтверждение того, что Илья меня не обманул. В самом деле, после гибели вождя, который имел немалый авторитет в своей племенной среде, нас искали очень тщательно. Силами тысяч воинов и нескольких сотен боевых псов дикари прочёсывали леса, через которые мы должны были продвигаться вперёд. Но отряд в очередной раз избежал опасности, обошёл врагов, и, немного передохнув, мы расстались с захаровцами, разошлись в разные стороны. У них свой путь, на восток. А нам, наоборот, на запад.

Снова извилистые лесные тропинки. За вечер и добрый кусок ночи мы проходим ещё около двадцати пяти километров. До границы дикарских земель, полосой огибающих владения Всероссийского диктата, остаётся всего ничего, километров десять. Отряд останавливается на отдых невдалеке от окраин бывшего населённого пункта Иваньково, и судьба подкидывает нам очередное испытание – встречу с крупным отрядом «зверьков», который идёт в стороне от места нашего привала. Однако по какой-то причине неоварвары делают резкий поворот, рассыпаются на десятки и пытаются нас окружить.

Среди деревьев мелькают сутулые фигуры пригибающихся к земле дикарей. Они осторожно крадутся по направлению к нам, их никак не меньше полутысячи. Учитывая наше огневое превосходство, можно подумать, что это немного, и мы с лёгкостью одержим над ними победу. Но лес есть лес, это не чистое поле, где можно рубить вооружённых примитивным оружием неоварваров от бедра, и, учитывая сложный переход через болото и последующий марш по лесам, вступать в бой не хотелось. Жаль, не всё зависит от нас, я ждал до последнего момента, что дикари нас не заметят и отойдут. Однако когда они оказались в десяти метрах от наших передовых дозоров, пришлось отдать команду на открытие огня.

– Бей! – пронёсся мой возглас по молодому подлеску, где затаился отряд.

И началось смертоубийство. Передовых вражеских воинов смели походя. Сломанными куклами они падали наземь один за другим, а вот дальше нам пришлось худо. Обнаружившие отряд «зверьки» грамотно рассредоточились и обошли нас по флангам. Бой стал приобретать характер затяжного сражения, где мы находимся на враждебной для нас территории, и, превозмогая усталость людей, мне пришлось скомандовать отступление.