Книга: Дальний поход
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

Тульская область.
23.05.2065
Тёплый весенний вечер. Огромная лесная поляна, на ней превеликое множество «зверьков». Помимо всего дикарского племени, в котором я оказался пленником, здесь собрались вернувшиеся из похода на Каширу воины военного вождя Намбы. В общей численности в этом месте сейчас как минимум три тысячи двуногих животных. Ярко и высоко пылают костры, в рваном ритме гремят большие барабаны, и над поляной разносятся крики доведённой до экстаза и обдолбанной наркотиками толпы:
– Хей-я! Хей-я-я! Хей-я! Хей-я-я!
В самом центре поляны на расчищенной рабами площадке – четыре длинные шеренги. В двух из них сплошь молодые мужчины, имеющие из одежды только грязные набедренные повязки. Напротив них, в других двух шеренгах, молоденькие дикарки, подобно воинам в этот праздничный вечер одетые по самому минимуму: голый торс, раскрашенные красной краской грудки, только бёдра прикрыты цветными полосками, сшитыми из разноцветного тряпья, какой-то травы и кусочков шкур.
Подчиняясь ритму барабанов, мужчины и девушки одновременно притопывают ногами по земле, что-то напевают, раскачиваются влево-вправо, медленно сближаются, хватают друг друга за интимные места, возбуждаются и расходятся. И так происходит много раз подряд. Кажется, вот-вот начнётся всеобщая вакханалия, групповуха со многими участниками. Однако это произойдёт позже, в самом конце праздничного мероприятия, а пока это всего лишь прелюдия перед основным действием.
После того как неподалеку от стойбища появился Лихой, а случилось это позавчера вечером, я воспрянул духом и уже на следующий день был готов к побегу. Но не сложилось, и виной тому послужил мой нечаянный знакомец и собрат по несчастью Родион Никитин. Этот храбрый парень воспользовался моментом, когда на реке ему сняли колодку, голыми руками убил одного из своих охранников, бросился в воду и вплавь перебрался на другой берег. Затем, видимо почувствовав себя в относительной безопасности, он помахал всполошившимся дикарям из охраны рукой и бросился бежать. Это была его третья попытка, и, к сожалению, как и предыдущие две, она закончилась неудачей. Его догнали через несколько часов. В руки «зверьков» он не дался. Егерь дрался до последнего, и, потехи ради, его затравили собаками, так что, когда утром меня вывели из темницы, первое, что я увидел, – это голову Никитина, которая торчала посреди стойбища на длинном осиновом шесте.
Кажется, при чём здесь я? Как оказалось, при всём. Дикари решили усилить меры безопасности, заметили, что я оклемался после жестоких побоев, и на всякий случай надели на меня такую же колодку, которая ранее висела на плечах пленного московского егеря. И теперь снять её мне должны были только во время праздника, на котором я в данный момент и нахожусь. Положение незавидное, тем более что, как я и предполагал, протрезвевший патриарх Сурик от своих слов, что он поможет мне бежать, отказался в самой категорической форме. Так мало того, ещё и посмеялся надо мной. Скотина!
Впрочем, это было ожидаемо. Я не расстроился и решил ждать благоприятного момента. Вчерашний день прошёл как в тумане. Дикари таскали меня подобно игрушке с места на место, то вновь кидали в подвал, то выдёргивали на поверхность, водили по стойбищу, и здесь я «познакомился» с шаманом Косей, очень худым человеком с тонкими чертами лица, лет около тридцати. По виду – натуральный сельский учитель, вроде Антона Павловича Чехова, только очков не хватает. Однако это по виду, а на деле Кося зверюга, каких ещё поискать надо, хитрый, умный и чрезвычайно коварный тип с полутораметровым резным посохом в руках. Шаман подошёл ко мне вплотную, посмотрел мне в глаза и прошипел:
– Я тебя насквозь вижу, и ты не сбежишь. Твоя судьба – быть рабом Кусаки на том свете и проводником для его души в царство мёртвых. Ты умрёшь мучительной смертью.
Он много ещё говорил, по большей части угрожал и ругал меня нехорошими словами. Мне оставалось только молчать и изображать покорность. Однако Кося на это не повёлся. Он отвесил мне десяток хлестких пощёчин, разбил мои подзажившие губы, плюнул в лицо и приказал охране не спускать с меня глаз. Дикари наказ шамана выполнили со всем своим старанием, наблюдали за мной постоянно и даже ночью в подвал, где я находился не один, а в компании всё тех же затурканных жизнью и обстоятельствами селян, пару раз заглядывали.
И вот наступило утро, так и хочется сказать: «стрелецкой казни», хотя меня должны были убить только вечером, а ощущения весь день были такими, что казалось, это произойдёт всего через несколько минут. Дикари в стойбище готовились к празднику и погребению своих павших воинов. Селян забрали на работы, а меня вывели из подвала только после полудня. Вокруг моей шеи обвязали толстую, покрытую жиром верёвку, а затем подобно скотине меня привязали к деревянному столбу, вкопанному в землю и служившему опорой для чего-то, что напоминало коновязь. Колодка на шее держит мои плечи в одном положении, не разогнуться и толком не пошевелиться, мышцы затекли, я жду своей участи и морально настраиваюсь на скорый бой.
Ближе к вечеру прибыло войско Намбы. И радостные крики «зверьков», встречающих своих близких, разнеслись по всем окрестностям и не смолкали около получаса. А когда они наконец стихли, рядом со мной появилось ещё пятеро пленников с такими же дубовыми колодками, что и на мне.
Я всмотрелся в их избитые, покрытые смесью пота, грязи и крови лица. Оказалось, что это солдаты из разгромленного линейного батальона КМО, который прикрывал Каширу. А одного я даже узнал, майора Красина, того самого московского офицера, который контролировал переход моего отряда на территорию дикарей. Красин был сильно истомлён, на ногах стоять не мог и упал в пыль. Он лежал на земле и пустыми невидящими глазами смотрел в синее небо. Так, ни слова не говоря, пытаясь прийти в себя, он пролежал около получаса. Когда же майор оклемался и начал оглядываться, я окликнул его:
– Майор, вы слышите меня?
Красин привстал, сел, всмотрелся в меня, нахмурился и безразлично мотнул головой:
– А-а-а! И ты здесь, Мечников… Говорил я тебе, на другом участке надо было переход совершать. Не послушал, теперь на привязи сидишь…
– Да, – согласился я и спросил: – Как у вас и солдат состояние? Если представится возможность бежать, передвигаться сможете?
– Видать, ты не в себе, капитан. Какой побег? Вокруг нас «зверьков» – как блох на паршивой собаке, да и физически мы измученны. Так что сейчас меня любой местный ребёнок прибьёт, и я ему никакого сопротивления оказать не смогу.
– И всё же, если нам окажут помощь извне, бежать сможете?
– Попробуем. Нас били сильно, но не калечили, а кто совсем слабый был, тот по дороге помер. Остались только самые крепкие парни, так что попробуем ещё подёргаться. А что, твой отряд уцелел и ты надеешься на помощь?
– Есть такое дело, надеюсь.
– Ну и зря, – обречённо махнул расцарапанной рукой Красин. – Надежды нет.
– Майор, а как вас угораздило в плен попасть?
– Полковник, тварь! Бросил нас и без предупреждения к Каширской ГРЭС отступил, а мы в доте остались и до последнего патрона бились. Что дальше было, и так ясно: окружили нас, укрытие хворостом обложили и подожгли. В общем, выкурили как крыс, и теперь мы здесь.
О многом ещё хотелось расспросить майора, но за нами пришли. Дикари, совсем молоденькие парни, лет по четырнадцать, отвязали нас от столбов и поволокли на поле за стойбищем. И в этот момент я снова почувствовал присутствие Лихого. Разумный пёс был спокоен, это его состояние передалось мне, и, резко обернувшись, я увидел в зелени кустарника, плотной стеной обступавшего село, в котором сейчас находилась стоянка дикарей, всего на секунду промелькнувшие белое пятнышко.
Нас, то есть пленников, предназначенных для захоронения в могилы самых знатных местных воинов и героев, поставили чуть в стороне от скопившихся на поле дикарей, неподалёку от высокого холма, на котором расположился сам военный вождь Намба. Вождя особо было не разглядеть, хотя мы от него всего метрах в семидесяти. Видно, что это совершенно голый, намазанный синей краской мощный мужчина, лицо его скрыто за продолговатой расписной ритуальной маской. Он сидит на куче из трофеев, преимущественно это одежда, оружие и продовольственные пайки, а у его ног копошится около десятка обнажённых женщин самых разных возрастов. Покой вождя и всех людей племени охраняют более полусотни самых сильных воинов и множество собак, расположившихся цепями вокруг холма.
Я переключил внимание на поле и сразу же столкнулся с пронзительным и недобрым взглядом шамана Коси, который стоял возле большого железного котла и черпаком разливал из него непонятное кипящее варево в кружки и ёмкости, с которыми к нему подходили «зверьки» из стойбища и воины Намбы. Видимо, это пойло, только что сваренное им, было среди дикарей чрезвычайно популярно. К шаману выстроилась очередь не менее чем в сотню голов.
Раздача пойла продолжалась минут двадцать, мы застали окончание этого процесса. Когда все члены племени и воины получили свою пайку, началось основное действие. Ударили барабаны, и их звуки накрыли всё пространство вокруг нас. Подчиняясь барабанам и их рваному ритму, дикари стали притопывать ногами и дружно бить в ладоши. Как по команде на поле вышли мои бывшие сокамерники, пленные сельские жители, которые несли закутанные в шкуры диких зверей тела убитых в бою знатных воинов. Толпа расступилась, и позади неё мы увидели десять глубоких могил, если судить по свежей чёрной земле, вырытых совсем недавно.
Испуганные и психологически подавленные пленники поднесли трупы к ямам и на заранее приготовленных верёвках опустили их в ямы. После этого к могилам подошли женщины, которые начали бросать на тела покойных их имущество – какие-то горшки, одежду и домашнюю утварь. Их сменили воины, они стали кидать вниз оружие: луки, стрелы, ножи и даже пару огнестрельных стволов. Воины отошли, и теперь к каждому из пленных селян, всё так же покорно стоящих рядом и ожидающих своей участи, подскочили дюжие дикари, которые завернули им за спину руки и сноровисто связали.
После этого барабаны смолкли и дикари заткнулись, а приговорённых к смерти людей растянули на земле, и появились помощники шамана Коси, тоже воины, но посвящённые в таинства колдовских ритуалов. На оголённых крепких плечах они несли тяжёлые камни и, подойдя вплотную к жертвам, стали бросать их на беззащитные тела. Удар! Камень бьёт пленника по ногам, и мне кажется, что в густой тишине, на время воцарившейся на поляне, я слышу хруст костей. Человек кричит, и ему вторят крики его товарищей по несчастью. Окровавленные угловатые камни вновь поднимают. Снова бросок. Удары и ещё более громкие крики, и так до тех пор, пока не умирает последняя жертва.
Изломанные тела зверски замученных людей вложили в большие кожаные мешки и скинули под ноги мёртвых воинов. Потом подошла команда копателей из местных подростков, которые руками, не пользуясь лопатами, подобно зверям, загребая ладонями под себя землю, зарыли могилы.
Снова подали свой гулкий зов барабаны, и начались танцы. Дикари пляшут прямо на могилах, заравнивают их, и так будет продолжаться до тех пор, пока не останется никаких следов. Ну а после того, как барабаны снова смолкнут, придёт наш черёд. Мне, Красину и солдатам придётся взвалить на свои плечи покойных местных героев и потянуть их к другим могилам, которые, несмотря на вечерний сумрак, ясно видны чуть в стороне от танцующих дикарей. До этого момента остаётся всего ничего, минут пять, не более. Я не чувствую Лихого, наверное, он слишком далеко от меня, ведь рядом так много боевых псов, которые могут почуять чужака. От этого я нервничаю, да и вся царящая на поле обстановка совсем не располагает к веселью, по крайней мере, нам, пленникам, приговорённым к мучительной смерти, не до земных радостей.
– Где же твои люди, капитан? – вторя моим мыслям, пробурчал стоящий со мной плечом к плечу Красин.
– Не знаю, но надеюсь, что они успеют вовремя. В любом случае гнить в мешке под ногами какого-то ублюдка рода человеческого я не хочу. Буду драться.
– Это по-любому.
Красин замолчал, смолкли и барабаны. Находящаяся под воздействием наркоты толпа остановила свой танец. Дикари отхлынули от центра поля, а воины и боевые псы, призванные охранять спокойствие своих сородичей по племени, стали более внимательно оглядывать тёмный лес.
Ярче запылали костры, сумерки сменились ночной темнотой, и к нам подошли шаман и его подручные. С нас сняли колодки, и шаман кивнул на трупы в шкурах:
– Берите и несите на поле.
Мы с Красиным переглянулись и первыми направились к мертвецам. Солдаты последовали за нами. С трудом мы взвалили покойных дикарей на плечи и потянули к ямам, до которых было не более ста метров. Вокруг нас воины с копьями и дубинами контролируют каждое наше движение, так что не рыпнешься. Не спеша, все вместе, держась кучкой, мы дошли до ям, остановились напротив, и, решив, что дальше тянуть нельзя, я сбросил труп Кусаки в могилу и выкрикнул:
– Мочи дикарей!
Резкий поворот. Тело подчиняется мне, хотя и с трудом. Передо мной «зверёк», который ещё не осознал, что церемония пошла не так, как должна, и на какой-то миг растерялся. Большой шаг вперёд, и резкий хук правой рукой. Враг падает, роняет копьё, и я перехватываю древко. Вокруг уже идёт схватка. Московские солдаты и майор желают забрать с собой на тот свет хотя бы по одному врагу и сейчас выкладываются на полную катушку, через «не могу», через боль, отчаяние и упадок сил, они бьют охранников и пытаются захватить их примитивное оружие.
Следующая моя цель – низкорослый косоглазый недоросток. Он сам прыгает мне навстречу, ловко перевернувшись в воздухе, падает наземь и бьёт меня по ноге толстой палкой. Удар его силён, но ему не хватило массы тела, чтобы свалить меня, и, направив остриё копья вниз, остатками сил, помноженных на ненависть и злость, я вонзаю его в живот противника, наваливаюсь на древко и с хрустом проворачиваю.
И снова вокруг враги и опомниться некогда. На меня наваливаются сразу двое, которые колотят меня дубинами по спине. Один из ударов приходится по ещё не зажившей ране. На мгновение от сильнейшей боли в глазах только серая пелена и полная потеря зрения. Инициатива упущена, и меня добивают. Дикари бьют без остановок, я отмахиваюсь от них копьём, но всё же валюсь сначала на колени, а затем, поджав под себя ноги и закрыв руками голову, сжимаюсь в позе эмбриона.
Мне кажется, что всё напрасно. Не получилось у меня умереть в бою. Жаль. Однако неожиданно до нас с Красиным, которого тоже свалили, доносятся звуки одиночных выстрелов, а нависшие над нашими многострадальными телами дикари, вскинув руки, с предсмертными хрипами падают наземь.
– Мои парни пришли, – еле слышно шепчу я майору и пытаюсь улыбнуться.
Красин меня расслышал, лицо его искривилось гримасой, наверное, он тоже старается улыбнуться и, становясь на колени, указывает пальцем на холм позади нас. Не с первого раза у меня получается встать, но всё же я поднялся, первым делом взял копьё убитого дикаря, опёрся на него и только тогда уже посмотрел на место, указанное майором.
Ослепительные в ночи яркие огненные вспышки, разрывы гранат из подствольников накрыли толпу неоварваров, и результат превзошёл все ожидания. Подогретая наркотиками толпа дикарей после взрывов просто обезумела, запаниковала и побежала в сторону своего стойбища. Бежали «зверьки» кратчайшим путём, то есть через холм, который причёсывали сразу три пулемёта и не менее двадцати автоматов. И это стадо, а иначе его никак не назовешь, которому во взрывах померещилось что-то жутко страшное, снесло своего вождя, его жён и большую часть охраны. Собаки, ошалевшие от такого поведения своих хозяев, носились вокруг и порой даже кусали их.
Весь холм сейчас представлял собой самый настоящий муравейник, где мураши – это «зверьки», которые лезут по головам своих сородичей и пытаются спрятаться от губительного, смертельного огня. Они не видят ничего перед собой, сметают и затаптывают всё подряд, стремясь как можно скорее покинуть место так и не доведённого до кульминационного момента праздника. Несколько человек при этом, кажется шаман Кося и пара авторитетных воинов, которые следили за порядком и были трезвы, попытались остановить своих собратьев. Однако новые взрывы гранат и пулемётные очереди подстегнули дикарей, добавив ужаса и паники в их поведение, и обезумевшая толпа ещё стремительней кинулась прочь.
– Ты смотри-ка, как их на измену высадило, – произнёс Красин, который встал рядом со мной, подобрал дубину и добавил: – Да, с наркотой надо быть осторожней, а за безопасностью проведения праздничных мероприятий следить необходимо лучше. Как ты думаешь, капитан, я прав?
– Прав, но готовься к бою, майор.
Я заметил, как, отделившись от толпы дикарей, к нам устремился шаман и несколько воинов из его приближённых. Рядом с нами встали два уцелевших солдата, и мы приготовились к новой схватке. Однако от леса нас поддержали две снайперские винтовки. Один из сохранивших рассудок «зверьков» споткнулся на ровном месте и упал как подкошенный, а другие, не обращая внимания на истеричные выкрики шамана, резко отвернули в сторону и, петляя, словно зайцы, помчались к противоположной окраине поляны. Шаману, этой хитрой морде, ничего иного не оставалось, как последовать за ними.
Поддерживая друг друга, солдаты, Красин и я направились к холму, на вершине которого появились бьющие короткими очередями вслед дикарям воины моего отряда. Сотню метров, отделяющих нас от холма, мы преодолели с трудом, и к нам навстречу выбежал Лихой, мягко сбивший меня на траву и бросившийся ко мне на грудь. Майор и солдаты от такой неожиданности чуть было не стали отбиваться от него копьями, видать, приняли разум ного пса за боевого зверя дикарей. Но вслед за Лихим появились Крепыш, Серый и Игнач, остановившие их порыв и разъяснившие, что не все собаки враги.
Облизав моё лицо, пёс отошёл в сторону, а я снова встал и обнялся с друзьями, которых уже и не чаял увидеть. Однако радоваться было особо некогда, и, как сказал кто-то из древних, надо было ковать железо, пока оно горячо. В нашем случае необходимо было воспользоваться благоприятным моментом и изничтожить как можно больше вражеских воинов, которые могли броситься по нашим следам. Кроме того, следовало забрать мои вещи и документы, а заодно прибрать к рукам дневники профессора Шульгина, про которые я, несмотря ни на что, всё же не забыл.
Единственная проблема – маловато нас. Отряд так и не собрался в полном составе, часть групп ушла на Калугу самостоятельно, да ещё какое-то число бойцов было оставлено с ранеными. В общем, расклад не самый лучший, но до той поры, пока дикарей отпустит наркотическое опьянение, у нас имеется пара часов, и полсотни стволов моего отряда должны распорядиться этим временем с пользой для дела.
Воины получили цели, и началась работа. А мы с Красиным, солдаты и пара легкораненых парней из группы Серого остались на холме и стали перевязывать друг друга, а после, вскрыв несколько сухпайков, которые валялись подле раскрашенного в синий цвет насмерть затоптанного толпой вождя Намбы, попытались поесть.
– Майор, – позвал я Красина, который из-под тела военного вождя вытаскивал АКС.
– Что? – отозвался он.
– Ты с нами?
– А вы куда идёте?
– На Калугу.
Красин задумался, почесал большую шишку на затылке и согласно кивнул:
– До Калуги можно. Согласен. Только уговор: местным вольняшкам скажешь, что мы из твоего отряда, а то не любят нас в тех краях.
– Договорились.
Из стойбища, куда ушли мои воины, доносились выстрелы, громкий предсмертный вой собак и крики людей, а если привстать, то можно было заметить, что многие шатры и вигвамы горят. Кто из дикарей доживёт до завтрашнего утра, тот эту ночь надолго запомнит.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13