Глава 6

После завтрака мы выгоняли коней пастись и там же, на лугах, Рон гонял меня по боевой подготовке. Учил бою с мечом и кинжалом, просто с мечом, с кинжалом, голыми руками. Метать ножи и стрелять из арбалета. Вместо боевых использовали деревянные мечи и кинжалы, чуть тяжелее настоящих, с похожей балансировкой. Рон старательно выбирал для них дерево и тщательно вытачивал.

Мой стальной клинок по классификации был прямым армейским пехотным мечом для одиночного боя. Чуть массивнее шпаги и сужение начинается с дальней трети лезвия. А может, и не массивней, я судил по своему киношному представлению о шпаге. Обоюдоострый. В строю использовался более короткий и широкий его аналог. Качество среднее. По моим дилетантским знаниям не булат и не дамасская сталь, не было рисунка на клинке, но вполне даже нормальная, достаточно твердая. Кольчугу пробьет, а при удаче и пластинчатый доспех. В технике фехтования этим клинком используются и колющие, и рубящие удары с избеганием прямой блокировки оружия противника — может сломаться.

Меч Рона, тоже обоюдоострый, напоминал японскую катану с крестообразной гардой и дужкой для защиты пальцев, как у сабли. В его технике преобладали рубящие удары, но и колющими не пренебрегал. Сталь меча очень качественная, симбарская, с характерным мелким рисунком по лезвию, аналог нашей дамасской. Он был выкован в княжестве Симбария — своеобразной мекке оружейников. Там хранят секреты выплавки и ковки особой зачарованной стали, очень прочной, твердой и гибкой. Стоит такой меч, кстати, от сотни золотых, и это без украшения, чего на роновском мече и не было. Он мог пробить даже магическую защиту первого уровня, а со вставленным в эфес накопителем с плетением и больше. В зависимости от уровня защиты и пробивающего заклинания. Сейчас никакого накопителя у Рона не было.

— Ну кто так двигается? Пьяная каракатица и та ловчее будет. Обтекай мой выпад, а не отскакивай в сторону. Делаешь лишние движения, а это потеря темпа и сбой координации. Не думай, доверяй телу, оно все сделает само. У тебя хорошо получается на разминке и в бое с тенью, ты быстро выучил все движения, шаги, перестроения и связки, а в спарринге ведешь себя как деревенский увалень! Что у тебя в голове творится? Ладно, перерыв.

Я тут же рухнул на траву. Несмотря на всю свою выносливость, я выматывался. А Рон, вернее, хм, Гром с не измененным магически, ну, может, самую малость, телом — хоть бы что! И возраст не сравнить. Синяки и ссадины привычно болели и привычно же сходили практически прямо на глазах.

— Пойми, у меня еще не было более способного ученика, — продолжал Рон, пристроившись рядом. — За шесть дней добиться того, что добился ты, — невозможно. Ты просто создан для боя! Вернее, твое тело, но голова… эх, — и привычно уже махнул рукой, — думай, что тебе мешает. Я сегодня тебя уже не знаю, сколько раз убил. Посмотри на себя — весь синий! По голове, наверное, надо чаще стучать, может, что там щелкнет, встанет на место.

Я, конечно, и сам все это понимал и думал, искал причины. Действительно, я с первого раза запоминал все и легко повторял один в один. При бое с тенью все шло само собой, но в схватке ужасно тупил! Тело становилось чужим, приемы и связки забывались, да что говорить… надеюсь, это просто отсутствие опыта. Наверное, в мозгу не уложилось еще все по полочкам до уровня рефлексов. Слишком высокий темп обучения. Да и с психологией надо что-то делать: подсознательно сдерживаюсь и обдумываю каждый шаг.

А как все не похоже на кино! Там красиво: звон стали, схватки долгие, размашистые, а тут больше похоже на спортивное фехтование: выпад — покойник. Или выпад, защита, атака — покойник. Меча даже не видно, а покойник, естественно, я. Сегодня, правда, пару раз удавалось парировать атаки и контратаковать. Без толку, конечно, но прогресс идет. И еще одна проблема: не могу ускоряться по собственному желанию, а надо. Там техника меняется, так Рон объяснил, и надо привыкать. Чего только не пробовал! И злиться пытался и бояться, и в транс входил, а тогда, наоборот, замедлялся и уже всерьез на себя злился за тупость, а без стресса не получается, и все тут! Мой единственный учитель посоветовал на «полумедитации», но пока не выходит.

Суть в том, чтобы в состоянии полутранса, то есть до «проваливания» во внутренний мир, почувствовать в себе течение жизни и попросить — потребовать — его ускориться. У Рона это получалось, хотя в таком состоянии он двигался все равно медленней меня, когда я ускорялся в момент опасности. Пока у меня не выходило добиться этого пресловутого полутранса.

Вот и сейчас, отдохнув, пытался не «провалиться» и услышал:

— Вставай, лежебока, атакуй.

Нехотя встал в стойку и, все еще осмысливая эту «полумедитацию», чисто автоматически напал. Рон чуть отклонился и сделал выпад в ответ, я тоже на автомате ушел и контратаковал. И почувствовал, что меч уперся в грудь противника.

— Отлично! — резко разорвав дистанцию, похвалил Рон. — К бою!

А я уже упустил момент и снова начал тупить.

Через час, снова избитый, сел на коня. Я еще два раза сумел достать учителя, когда пытался отвлечься от боя в расслаблении полутранса. Нет, самого состояния не достигал, но, когда отвлекался именно на эту тему, включался автоматизм, как в бое с тенью.

— Вот так и продолжай, тренируйся всегда, когда будет свободное время.

— Когда же оно будет? Сейчас обед, потом магия, потом опять тренировки.

Но внутренне я почувствовал азарт! Ворчал так, для вида. И Рон это прекрасно понимал.

— Поворчи мне еще. Станешь вечным дежурным по кухне.

В магии дела обстояли не многим лучше. По моим меркам, а учитель, наоборот, хвалил. Вот изложение его, по существу любительских, лекций по основам магии.

Магическая энергия, или мана, пронизывает весь мир. Откуда она взялась, из чего состоит, никто не знает. По наиболее популярным теориям это либо колебания мирового эфира, который скапливается в местах силы, либо, наоборот, возникает в местах силы и разливается по эфиру. Факт в том, что на планете множество мест силы, где есть повышенная концентрация маны. Их мощность разнится, на наиболее мощных в современности стоят башни магов, академии, накопители и т. д. либо руины древних. По-видимому, они тоже строили поглотители. Мощность места силы определяется количеством маны и скоростью ее возобновления, то есть нельзя бесконечно и неограниченно «черпать» энергию, Рон чаще пользуется термином «сила».

Любой маг или просто одаренный чувствует ману. По-разному. Кто как дуновение ветра со всех сторон, кто тепло, кто легкую щекотку и т. д. Рон, например, чувствует ветерок отовсюду, усиленный со стороны ближайшего места силы.

Есть шесть элементов — первооснов, которыми пользуются маги: Свет, Огонь, Земля, Вода, Воздух и Жизнь. Все заклинания действуют непосредственно на свою стихию и, более того, плетения и создаются при помощи своей стихии, и только некоторые сложные воздействуют на несколько одновременно, но плетутся все равно каждая часть в своем элементе. Мана нужна только для наполнения заклинания энергией. Здесь опять есть определенная сложность. Дело в том, что напрямую «общую» или «разлитую» силу в плетение не передашь. Каждая стихия усваивает только «свой вид» маны. Так вот, для перевода сырой энергии в нужную существуют базовые «силовые» плетения — конверторы. Для каждой стихии свои. Их можно вставлять непосредственно в узор, что обычно делается при создании качественных амулетов, либо, как поступает большинство магов, используют их для накопления собственной силы. Накапливается мана в ауре мага. Можно использовать и артефакты — накопители. Для силы Жизни существует и естественный аккумулятор маны — лес.

Заклинание «плетется» в ауре мага. В той части, где он активировал «свою» стихию. Как правило, это область рук. Мысленно, сконцентрировавшись, из стихии вытягивают нить. Одну или несколько — зависит от опыта и мастерства. Они скручиваются друг с другом, утолщаясь. Это нужно для стабильности будущего узора, что очень важно для сложных и долгих в исполнении плетений. Например, для таких, как Рон накидывал на меня. Далее из общей нити надо выписать руну, вслед за ней другую и т. д. В плетение они переплетаются уже сами, без сознательного участия мага. Иногда в итоге получался такой причудливый пространственный узор, что невозможно было понять, из каких изначальных рунон состоит. Замыкающей всегда идет руна-ключ, куда, после создания плетения, направлялась сила для активации.

Руны совсем не походили на те, которые я использовал для инициации. Скорее китайские иероглифы. И существует их тысячи. Всех не знает никто, ни один архимаг. Хотя кто их знает, они в принципе отдельная каста.

Кстати, насчет классификации магов: есть классические — окончившие школы и академии, есть самоучки, как Рон и большинство охотников. У тех большая теоретическая база, много разноуровневых и разной сложности заклинаний, а у самоучек в основном прикладные и чаще боевые. Базы практически нет, что, естественно, мешает им развиваться. Поэтому все стараются хотя бы «подучиться» в школах. Но у самоучек тоже есть свой плюс — богатый практический опыт. Еще есть так называемые шептуны. Это одаренные люди, не тянущие на полноценных магов, но которые могут «говорить» со своей стихией. Отсюда и шептуны. Результаты слабые. И есть еще просто видящие, которые не могут ничего. Единственное, что ауры видят да заклинания, как Агна.

Классические маги имеют категории: ученик, подмастерье, мастер, магистр, архимаг. Большинство из них состоят в магических гильдиях. Там своя административная шкала: простые маги, мастера и магистр — главный. Конечно, гильдия еще и политическая сила, поэтому все страны хотят иметь свою собственную, но не все могут. Гильдии бывают узкоспециализированными и смешанными. Например, существуют гильдии боевых магов, лекарей, бытовиков, артефакторов и т. д. и есть Магическая Гильдия «славного графства Азбаран», куда входят маги всех специальностей.

По силе заклинания делятся на уровни. От первого, самого слабого, и до десятого, про который Рон только слышал. Сила плетения определяется максимальным количеством маны, которое можно в него влить. Просчитать в абсолютных числах это очень сложно. За единицу принято считать количество маны, которое заливается в единичную руну-ключ. Это очень мало, зато число стабильно. А дальше все на глазок: первый уровень — до тысячи единиц, второй — до пяти тысяч, третий — десять тысяч, четвертый — двадцать и т. д. Точных приборов не существует, опытный маг порой точнее определит.

По сложности четких градаций нет, точнее, мой учитель не в курсе. Классические маги для повышения ранга сдают своей коллегии в обязательном порядке все более сложные и сильные заклятия. И еще что-то из теории. А про составные заклятья из разных стихий я понял только то, что они есть. В артефактах — точно. Например, в амулетах связи или в телепортах. Да, да — именно телепортах. Только они стационарные и кучу маны жрут. Естественно, могут перемещать только в пределах мира и даже одного континента и на стационарные же приемники. Нет, в принципе можно и в другую точку, но расчет координат очень сложен, и расход силы в несколько раз возрастает. Стоимость путешествия сильно зависит от веса, но не меньше тысячи золотых с человека.

Есть в мире еще божественная сила, никак от магической не зависящая. Ее иногда обретают служители Спасителя после долгих молитв и используют против чернокнижников и демонских тварей. Довольно эффективно. Иногда она снисходит с «благодатью» после простой молитвы.

Сам Рон встречался в руинах с черными несколько раз — очень сильные противники, особенно после жертвоприношения. Их заклятия выглядят невзрачно, в виде пепла или тумана, может, слабого ветерка, но эффект, особенно на живую плоть, просто жуткий! Язвы, гной, мгновенное тление и дикий страх. Муж Агны погиб от черного. Просто умер, когда черный, заметив охотника, показал на него рукой. С руки слетел черный дымок, а спустя удар сердца друг Рона упал замертво без видимых повреждений. Лис, разумеется, отомстил. Подкрался и снес голову. Без головы даже чернокнижники не живут, что бы ни говорила молва по этому поводу. Их сила подпитывалась от ритуалов с человеческой жертвой и являлась по сути стихией Смерти, которая, как и у магов, накапливалась в артефактах-накопителях и ауре, поэтому по ней колдуна и легко было «вычислить», она с характерным черным рисунком, из-за чего в постимперских землях чернокнижники вынуждены маскировать свою ауру специальными амулетами. Интересно возникновение самого понятия «чернокнижник».

Когда-то, во времена империи, один безумный монах по имени Бартвус захотел провести ритуал по призыву Спасителя. Разумеется, с благой целью: чтобы избавить погрязшую в грехах империю от власти язычников. Заказал тогдашним охотникам найти в руинах любую информацию, с иллюзиями любых ритуалов. Натащили ему много чего, не бедный был человек. Несколько лет работы со всем этим добром, и, наконец, ночью, когда все посетители и служители покинули городские храмы, в одном пустующем храме Спасителя вместе с десятью помощниками, тоже фанатиками, провел ритуал. Ночь была лунной. Редкие свидетели потом рассказывали, что небо над храмом заволокло черными тучами. Они медленно скрутились в воронку и потянулись прямо к шпилю пустого храма. Как только вершина воронки коснулась здания, раздался грохот и земля содрогнулась. Раздался страшный вой, и кровь от ужаса застыла в жилах. Через несколько мгновений настала тишина и небо прояснилось. Многие поседели. Никто из стражи не решился заходить в тот храм ночью. А наутро застали жуткую картину: десять тел в одеждах служителей Спасителя, высохшие, как мумии, лежали ровным кругом вокруг алтаря. Все были заколоты ударом в сердце, а на алтаре лежала черная книга. Все священные свитки в храме превратились в прах. При попытке забрать книгу ничего не вышло — она была защищена таким мощным пологом, что местные маги не справились. Послали сообщение в столицу. Пока суд да дело, настала ночь. А ночью вернулся монах Бартвус, вернее, уже бывший монах, умертвил всю охрану, забрал книгу и был таков. Сменный караул нашел только полуистлевшие трупы своих товарищей. С тех пор и начали появляться современные чернокнижники.

В книге описаны заклинания из силы душ жертв, ритуалы жертвоприношения и ритуалы вызова демонов. И много чего еще. Это целая религия.

Демонских тварей и самих демонов Рон, слава богу, не встречал, но слышал, что они слабо уязвимы магией и обычным оружием и еще могут подчинять людей или по-другому воздействовать на психику.

Магические способности в Эгноре начинали проявляться лет в шестнадцать — двадцать. Например, Рон почувствовал первые признаки в девятнадцать лет уже во время службы в войске графа Паласского, куда сбежал из дома. Сначала начал чувствовать непонятный ветерок отовсюду, который не охлаждал, а, наоборот, грел. Затем неожиданно во время стоянки в поле, в промозглую погоду сумел зажечь костер без всякого огнива. По недосмотру промочил весь свой трут, а задача была поставлена, и попробуй не выполни!

Полковой маг сразу посоветовал идти учиться, ну а пока начал заниматься индивидуально, в порядке боевого братства. Потом все закрутилось, война и не думала кончаться, и Рон вместе с другом увольняются и уходят в наемники. Дальше в охотники и только там проходит ритуал инициации.

Выявили склонность только к магии Огня. Два огневика объяснили все, что может пойти не так, но заверили, что с их подстраховкой это несущественно. Перед обрядом все равно было страшно. Просто оттого, что от самого тебя ничего не зависит, а Рон не привык полностью доверяться обстоятельствам, пусть даже и в обществе друзей. Характер такой. Как он рядовым начинал служить, ума не приложу! Вот командиры от него натерпелись. Наверное. И он сам, поди, из нарядов не вылазил. Так вот, ритуал.

Недалеко от места силы, в частности рядом с руинами, выбирается ровная площадка. На земле рисуется круг. По окружности пишутся базовые руны привязки силы Огня, их всего пять и шестая ключ, в центре рисуется руна — знак Огня и на него встает Рон. За пределами круга находятся двое магов. Один говорит: «Начинай, Лис», и Рон привычно входит в транс. Спустя минуту другой маг направляет силу на руну-ключ. Конечно, процарапанное на земле заклинание, да еще и вне ауры мага не сработает, но не в этом случае. Обряд для того и предназначен, чтобы слить неофита со стихией и наполнить его ауру энергией. Знак стихии помогает слиянию и расширяет ауру начинающего мага до нарисованных рун.

Плетение вспыхнуло и превратилось в растущий алый тор с центром — Роном. Когда тор вырос, почти скрыв охотника и опасно подступив к телу, маги напряглись, готовые накрыть друга защитой, но рост резко остановился, и через пару секунд со всех сторон в центр заклинания хлынул нарастающий поток маны. Спустя еще пять минут поток начал стихать и плавно остановился. Алый тор затрепетал, побледнел и, теряя форму, развеялся. Рон вздрогнул. С десяток ударов сердца постоял с закрытыми глазами, потом распахнул их, огляделся и вздохнул с облегчением. Маги довольно заулыбались и расслабились.

Услышав команду «начинай», Лис отринул все страхи и буднично погрузился в транс. Привычное красное марево окружило все вокруг. Ветер маны явственно обдувал призрачное тело, приятно согревая. В шаге от себя заметил огромную объемную руну Огня и мысленно шагнул в нее. Каждую клеточку тела прошила горячая огненная иголка. Стало больно, и боль нарастала. Стиснув зубы и сжав в кулак всю свою волю, Рон, как учили, приказал себе раскинуться по всему пространству. В ставшее огромным тело впились еще миллионы жгучих игл, но он ждал — верил Мленгусу и Бранду, своим друзьям-охотникам, и облегчение пришло. Со всех сторон пошел ток силы, вымывая из раздувшегося тела боль и принося приятное облегчение. Вскоре про неприятное забылось совсем и, наоборот, возникло чувство пьянящей легкости. Захотелось взлететь — и он взлетел и радостно купался в теплом красном мареве, но вскоре поток стих. Пришлось «встать на землю» и с сожалением выйти из транса. Потом учеба, практика в руинах, потеря друзей, короче, целая жизнь и, наконец, чувство к Агне. А вскоре и я сваливаюсь на его голову, недолго длилось их полусемейное счастье. Надеюсь, снова продолжится.

Пообедали надоевшей уже кашей с копченым мясом и зеленью в виде дикого лука, запили цуркой и завалились на травке переварить все это. На часок, в тени густого куста, с надеждой поспать. Я лениво ковырял в зубах подобранной веточкой, выковыривая застрявшее между зубов жесткое мясо. Рон, по-моему, занимался тем же самым. Не смотрел. Глаза сами собой закрывались.

— Через неделю должна Агна вернуться, — вдруг лениво произнес Рон, явно ожидая продолжения беседы.

Мне было неохота разговаривать, но все же поддержал, чтоб не обидеть:

— Скучаешь?

— А у тебя там кто-нибудь остался? — вопросом на вопрос ответил Рон.

Я задумался. По жене не скучаю совершенно. Родители… по ним да, скучаю и переживаю, что они мучаются, вздрагивают от каждого звонка. Отец наверняка хмуро молчит и резко прерывает сетования матери, не каркай, мол, и курит чаще обычного. Мать ревет иногда по ночам, глотает горстями таблетки. Вечером, после работы срывает на отце раздражение от постоянной тревоги, закатывая скандал, или демонстративно молчит. А может, отец взял отпуск и живет в моей квартире, отвечая каждые полчаса на материны звонки, а в моем городе поднял на ноги все, что мог. Интересно, нашел ли он бумаги? Смотрел ли запись в компе? А друзья? Да были ли они у меня настоящие, чтоб в огонь и в воду? Не знаю. Лично я ни о ком из них не скучаю. Тем более о случайных подругах. Слава богу, детей не нажил. А может, вернусь, кто знает? Если предложат немедленно — откажусь, несмотря на любовь к родителям, а дальше… кто знает? Сейчас я просто тихо счастлив. Занимаюсь любимым, оказывается, делом, сыт, здоров. Бытовые проблемы не в счет. Эх, бабу бы еще. Да хотя бы женское общество помоложе Агны. Неподалеку. И бабу! Сколько можно-то?

— Да рассказывал же. По родителям только. Они переживают сейчас, места не находят… жалко их.

— У тебя братья, сестры есть?

— Нет.

— Тогда, конечно, им тяжелее. А сколько матери лет?

— Пятьдесят два.

— Может, родит еще? А что, если маги Жизни поработают, вероятность есть.

— Да нет у нас никаких магов, ни жизни, ни смерти. Сколько можно говорить?

— Тяжело вам.

— И не говори, — не хотел развивать тему, снова рассказывая о медицине, компьютерах и т. д.

Когда я шесть дней назад впервые нарисовал руны и знаки стихий, которые использовал при инициации, Рон удивленно воскликнул:

— Вот это руны?! А это знаки стихий? Такого не бывает! Ну-ка, еще раз расскажи, какая у вас магия?

Я снова все повторил с большими подробностями, но опять умолчал о куче энергии в голове. Описал технику, медицину, политику как мог. Теперь учителя интересовало все. По-видимому, он посчитал технические достижения за необычный вид магии. А что, похоже:

связь такая, какая здесь и не снилась, транспорт на высоте, полеты, куча бытовых артефактов, а оружие? Когда описал взрыв слабенькой по современным меркам атомной бомбы над Хиросимой, Рон пробормотал непонятное тогда для меня: «Уровень всяко больше десятого». А когда я предположил, что, пожалуй, если у нас начнется мировая война, то получится «как у здешних древних», преувеличил, конечно, то Рон насторожился и попросил: «Поподробней», я объяснил. Он подумал и произнес: «Не то, но кое-что интересное есть» и внимательно уставился на землю с прочерченными мной рисунками. Через долгую паузу сказал решительно: «Мы с тобой пойдем в руины. Не скоро, но обязательно». Потом разъяснил, что видел похожие знаки в руинах, и никто не расшифровал их до сих пор.

Занятия магией тогда начались со слов учителя:

— По твоим словам выходит, что ты инициирован всеми стихиями, но, глядя на ауру, этого не скажешь. Ладно, спишем на полное магическое истощение. Хм, откуда же оно взялось? — И хитро прищурился.

— Поступим так. Я медленно строю руну-ключ, ты смотришь и запоминаешь. Потом я передаю тебе немного своей маны, ты обращаешься к Огню и строишь ключ. Затем напитываешь его силой. Идет?

Я пожал плечами:

— Давай попробуем. А как обратиться к Огню?

— Ты же инициирован и сам должен знать, где она у тебя сидит и как выглядит. Как делаю я: представляю то, что вижу в трансе, но у себя на руках, а я вижу красный клубящийся туман. Гляди.

И вокруг руки Рона возникло оранжевое облачко. Исчезло и снова возникло.

— Ну-ка, а теперь ты попробуй.

Я нырнул в транс и подсмотрел, что вижу, стараясь запомнить точнее. А увидел я разноцветные крутящиеся вихри, водящие вокруг меня хоровод и опять приглашающие танцевать. «Некогда. Оранжевая, ко мне». Мне легче было считать стихии женщинами: в меру капризными и послушными. По-моему, их это устраивало. Оранж кокетливо подплыла, превратившись в псевдочеловеческую фигуру, состоящую из вертикального вихря с характерными женскими изгибами, и казалась похожей на женщину в длинном платье с руками за спиной, если смотреть издалека в тумане. «М-да… похоже, у меня спермотоксикоз, одни бабы мерещатся. Буду считать тебя оранжевым туманным вихрем, согласна?» По-мо ему, согласилась, и я быстро вынырнул обратно. Рон, заметив мое мгновенное «отсутствие», уважительно хмыкнул.

— Уже разглядел? — спросил удивленно.

Я только кивнул.

— Начинай на своей правой руке.

Как же приступить? С минуту тупо смотрел на руку и представлял в голове оранжевый вихрь, заставляя скользнуть на руку. Ничего. Расслабился и опять уставился на руку, мысленно повторяя все те же манипуляции в мыслях. И снова, и снова. Устал жутко. Сбился со счета, сколько раз пытался. Казалось, тысячу. Зато выучил каждую трещинку на ладони, внимательно разглядел грязь под срезанными кинжалом ногтями, досконально изучил ауру руки и даже шум тока крови услышал, а добиться появления какой-то Оранж не могу! Со злости просто позвал. Мысленно, конечно: «Оранж, чертовка, зову, зову, а ты не идешь!», и вмиг перед лицом появился обиженный оранжевый вихрь. У меня просто челюсть упала. «Э-э, извини, я только сейчас позвал, простила?» Она простила. «Давай я буду мысленно представлять тебя в любом месте своей ауры, и ты там будешь появляться, согласна?» Конечно, согласилась и сразу оказалась на моей ладони. «А возвращаться обратно к себе будешь, как только я пожелаю или перестану нуждаться. Вдруг забуду, только без обид, хорошо?» Оранж снова согласилась. Настроение поднялось до небес! Пожелал — и Оранж исчезла. С улыбкой до ушей повернулся к учителю. Рона было не узнать. У него был такой глупо-удивленный вид, что я чуть в открытую не рассмеялся. Еле сдержался.

— Эй, Рончик, очнись! Ты как чукча, который в первый раз паровоз увидел. Да объясни, наконец, что случилось!

Вряд ли он понял про чукчу, но очнулся.

— Видишь ли, — он помолчал и снова продолжил медленно, — такого не должно быть никогда. — Продолжил уже нормальной речью: — Понимаешь, в твоей ауре совершенно нет силы, ну просто ни капельки! Как у самого обычного человека. У мага, даже полностью без силы, аура все равно больше и с «пустотами», как бы готовая для принятия маны. Ну да демоны с ней! Когда стихия направляется к месту плетения, она вытягивается из ауры или из хранилища, и это видно. У тебя же мелькнуло что-то перед лицом и возникло на руке из ниоткуда! Такого не бывает!

— Вот как счас, не бывает? — И вокруг руки появился оранжевый полупрозрачный вихрь.

— Не бывает… не бывало раньше. Все, успокойся, давай дальше работать, а то довольный, как глист в заднице. Если ты так же быстро сплетешь и активируешь руну, то я буду доволен точно так же. На вызов стихии ушло примерно полчаса, вот за столько же и выполни задачу. Начинай. А интересная у тебя форма — вихрь, тоже никогда не видел.

Полчаса, однако! Совсем потерялся во времени, как, впрочем, всегда при общении со стихиями, но то в трансе, а тут… показалось, часа два пялился на руку, а потом разговаривал. Ладно, поехали. Руну запомнил досконально. Попытался вытянуть нить из вихря. Попытки с десятой удалось мысленно зацепить ниточку и потянуть. Недолго радовался — оборвалась. Начал заново. Опять двадцать пять! Снова и снова, пока нить не пошла достаточно толстой. И откуда такое упорство? Не отвлекаемся. Начал поворачивать нить, пытаясь очертить ею этот долбаный иероглиф! Да какая же это руна, что-то путают местные, и сей предмет что-то мне напоминает, еще с Земли. За этими мыслями нить, очертив очередной зигзаг, путается. Черт! Заново. Все, не отвлекаюсь. Сколько в ней поворотов и зигзагов — шесть, всего ничего. Главное, внимание… оборвалась! И так я мучился, пока во рту не пересохло и в глазах не начало мутиться.

— Отдохни, два часа сидишь. Пойдем цурку попьем, и продолжишь.

Я очумело смотрел на Рона и, наконец, прохрипел:

— Два часа?

— Да, еще пара часов — и закат, пошли.

— Не переживай, у тебя очень быстро выходит, — мы уже пили горячий ароматный цурк, — через час точно закончишь. Я свою первую руну только на третий день сплел. Этот же самый ключ. Потом легче пойдет.

— А сколько времени учатся магии? Я имею в виду не всю жизнь, а в академии.

— Да кто сколько, но минимум десять лет. А дальше, ты правильно заметил, всю жизнь. Я уже через два года в руинах ходил не простым бойцом, а магу нашей пятерки помогал, а еще через пять лет сам пятерку, как маг, возглавил.

— Выматывающее это дело — магия!

— Только с непривычки, втянешься!

Через полчаса руна получилась.

— Как маной запитать? Быстрее, Рон!

— Да не волнуйся, вижу, что все правильно, а значит, руна стабильная, но совсем не расслабляйся. Просто мысленно направь ману из стихии в руну, не нить, а силу!

Разобраться бы… так, нити вытягивал, это будем считать «вещество», а мана… назовем энергией, и она… вращает вихрь. Точно! Значит, внутри самого вихря. Потянем… только силу… есть! Оранжевый луч вылетел из вихря и коснулся руны, которая сразу ярко вспыхнула и бесследно растаяла.

— И это все? — с разочарованием спросил я.

— А ты как хотел? Для того она и используется как первая руна, чтобы ничего страшного не случилось. Отлично вышло! И быстро слепил, и быстро маной напитал. Чего надо на первый день? Отдыхай пока от умственных забот. И воды заодно набери и завтрак начинай готовить.

Воспитатель, блин. Ужин сварил же, мог бы и завтрак заодно. Надо сказать, что мы решили вечерами завтрак готовить, чтобы утром время не терять.

Потом были изматывающие уроки фехтования, занятия магией и опять тренировки. Да, пытаясь выяснить мой запас маны без «подзарядки» и с целью закрепления навыка, я еще целый день строил одну только руну-ключ, но запас не иссякал. Слишком маломощное заклинание, недаром ключ за единицу силы приняли. Наконец, через день начал возиться с плетением-конвертором. И только тогда Рон поинтересовался:

— А как ты чувствуешь потоки маны?

Пришлось признаться, что никак.

— Совсем упустил этот вопрос, привык, что все одаренные ее чувствуют, а ты же у нас не совсем обычный. Вернее, совсем необычный. Попробуй немного помедитировать, но без транса. Просто расслабься, ни о чем не думай и попытайся слиться с окружающим. Ветром, землей, солнцем и т. д. Я в таком состоянии лучше чувствую ветер и направление.

— Короче, надо объять необъятное, — ехидно добавил я.

— Чего?

— Проехали, — махнул рукой, — начинаю.

И сел в позу лотоса прямо на траву. В первый раз в мире Эгнора.

Привычно успокоил дыхание, выкинул мысли и еле удержался от автоматического погружения в себя, куда я и без медитации легко соскальзываю, наоборот, поборовшись с привычкой, попытался «выйти из себя» в окружающий мир. Долго не получалось. Сознание не могло понять, что ему нужно делать. Наконец, догадался представить увиденную только что картину: зеленая трава, кусты, пасмурное небо, за спиной нагромождения камней с проросшей растительностью. Свежий ветерок, запах травы с примесью дыма от костра, далекий щебет птиц, шуршание листвы, то ли рев, то ли мычание какого-то животного… я делаю шаг сквозь закрытые глаза и погружаюсь… точнее, взлетаю ввысь, на высоту птичьего полета. Мне совсем не страшно и не удивительно, а спокойно и умиротворенно. Все вокруг, насколько хватает глаз, — это есть я. Чувствую, кажется, каждую травинку. Внизу сидит мое тело, скрестив ноги и положив руки на колени, рядом стоит Рон, скрестив руки на груди, и смотрит на меня… мое тело, сверху вниз. Странно. Вижу одновременно все и со всех сторон. Необычно, непривычно, неописуемо. Меня окружает ровная плотная синяя аура. У Рона она больше моей и тоже синяя, но с апельсиновыми ручейками. Их много, и они текут вокруг всего тела, неизвестно, где начинаясь и заканчиваясь, постоянно меняя русла и направления в неуловимом ритме. Наши ауры в местах соприкосновения отталкиваются друг от друга, как однополюсные магниты. Как раньше не замечал всего этого? Те ручейки, наверное, и есть сила Огня, а где общая мана? Только подумал и увидел.

Весь мир вокруг пронизывают белые, подсвеченные изнутри линии. Странным образом их видно даже на фоне белых облаков, и они не закрывают обзор и не искажают. Точное направление определить сложно, но в направлении лугов и речки линий становится больше, а если внимательней «присмотреться», то становится «виден» ток энергии, направленный из-за горизонта равнины с рекой к горам. Есть линии, выходящие из земли, есть входящие. Вот она, сила. Я ощущаю это всей душой.

«Бери, человек, пользуйся. Все зависит только от тебя: во благо или во вред, для созидания или для разрушения, ради жизни или смерти — все в твоей воле. Однажды ты не справился». Эти мысли возникли, казалось, непосредственно в душе, минуя голову, без голоса и без слов, одним общим образом, и я срочно поспешил вернуться в тело.

Открыл глаза и стряхнул наваждение, но настроение осталось подавленно-серьезным.

— Ну как, почувствовал ману? — с ожиданием спросил Рон.

— Что? А, да. Увидел. Линии. Белые линии повсюду. Там, — показал рукой на юг, в сторону равнины, — их больше.

— И почему я не удивлен? Линии так линии. Ты чего такой серьезный?

— Да так, забыли. Ничего. Давай заниматься.

— Ну, давай. Как ты помнишь, сегодня будем учить базовое плетение силы Огня, для перевода сырой маны в нужную нам форму. Смотри внимательно и запоминай.

До вечера я пытался повторить это несложное плетение из шести рун. Не получилось, но срывы были уже на пятой, перед самым ключом, и голова распухла от постоянной концентрации, тогда учитель погнал меня на вечернюю тренировку. Только на следующий день удалось «зарядить» ауру. Теперь я и у себя видел веселые оранжевые ручейки и прочувствовал полный запас маны. И начал учить фаербол. Уже на полигоне — скальной площадке в стороне гор.

Рон, видимо, совсем потерял желание покемарить после сытного обеда.

— А что ты думаешь про нас с Агной?

— Да ничего я не думаю. — Видно, и мне не придется поспать. — Нормально вы жили до моего появления. Может, и поженились бы. Агна, как мне кажется, с радостью бы согласилась. А ты предлагал?

— Понимаешь, Егор, я люблю ее, но я уже не мальчик. Мне шестьдесят два — и ни кола ни двора. Есть небольшие сбережения в банке да безделушки в тайнике припрятаны, на черный день, так сказать, но сколько их там, — он махнул рукой и повернулся ко мне, — хватит на домик в заштатном городишке. Агна, возможно, и была бы рада, а я нет. Я вообще не домосед. Те два года, когда служил егерем… поначалу все прекрасно: любимая женщина рядом, работа как отдых. Я и отдыхал, и душой и телом. В первое время даже мысли серьезные были и про женитьбу, и про дом в том же графстве, но буквально через полгода такой жизни как-то все приелось. Нет, я не стал меньше любить, просто… мысли начали появляться, что я уже не молод, детей от Агны не будет, жить и за хозяйством смотреть? Не по мне это. Если честно, тянет в руины. И чтобы дома жена ждала, тоже хочется! Это можно совместить, но не с Агной. Она уже теряла мужа-охотника, и потерять второго, и там же, для нее хуже смерти.

Рона потянуло на воспоминания.

— А вскоре в Гаранде сожгли Молчуна с женой, помнишь, про бывшего охотника рассказывал? Тогда Агна меня от смерти спасла, удержала от глупости. И я поклялся себе, что никогда не принесу ей горя, особенно из-за собственной прихоти. Вот такие дела, сынок.

— Что только мужики не придумают, лишь бы не жениться, — сказал я и откатился на всякий случай в сторону.

Рон застыл, но через мгновение расхохотался, откинувшись на спину. Отсмеявшись, потянулся и рывком вскочил:

— Пошли на полигон, остряк, сегодня огненную стрелу начнем.

Надо сказать, что я освоил уже два боевых заклинания: фаербол второго уровня и огненную стену тоже второго. По земным меркам это круто! Да и по здешним тоже неплохо, потому что амулеты второго уровня — и атакующие, и защитные — довольно дорогие, от двадцати золотых и выше в зависимости от надежности, многократности, емкости и способа подзарядки. Например, амулет, снятый с убитого мага, оказался воздушной стеной второго уровня с емкостью на единичное срабатывание и с возможностью подзарядки только силой Воздуха, так что для нас он сейчас бесполезен. Рассчитан на длительное ношение, из-за хорошего качества камня, вследствие чего потери маны слабые. Хорошо, что в тот раз у Рона наготове был фаербол второго уровня и емкость у амулета маленькая, а то нам пришлось бы сложнее. Рон потом сокрушался, что совсем расслабился за два года мирной жизни. Он и этот огненный шар сплел только когда почувствовал опасность. На защиту для всех просто времени не хватило. И в пещеру заходил с готовым фаерболом, но пожалел медвежью шкуру, начал готовить стрелу и не успел. Пришлось по-простецки, мечом заколоть.

Огненный шар — любимое боевое заклинание начинающих огневиков: простое, проверенное, надежное и достаточно эффективное против слабо защищенного магией противника. Еще он хорошо сжигает незащищенные деревянные сооружения. Минусов больше. Это и относительно невысокая скорость полета — как стрела на излете, низкая дальность вообще и прицельная в частности, наличие множества разнообразных защит от этого плетения, как следствие популярности, которая все равно не снижается все из-за той же простоты и скорости создания. Короче, это любимая игрушка огненных магов.

Состоит всего из четырех рун: ключ, ограничитель, преобразователь и стабилизатор. Ограничители бывают первого и второго уровня, понятно для чего. Чтобы в руках не взорвался. Третьего уровня уже не выгодно создавать — слишком большие и медленные. Преобразователь — преобразует силу Огня собственно в огонь. Горит, вернее, нагревается любое вещество внутри шара, чаще всего воздух, до огромных температур — железо плавится, а форма шара появляется самостоятельно по элементарным законам физики. И стабилизатор — сохраняет пленку непреобразованой «огненной» маны на поверхности, уменьшая потерю тепла в полете и помогая удерживать первоначальный импульс, который задает маг, вышвыривая шар из своей ауры в нужном направлении.

Фаербол мне удалось выучить за день, правда скорость плетения была низкой, зато сразу оба уровня. Рон всегда стоял рядом и страховал огненной пеленой на всякий случай, но я всегда успевал выбросить шар. Тренировались возле давно уже оплавленной скалы.

Весь следующий учебный день развивал скорость создания и точность попадания, заодно и замерили емкость ауры. Оказалось, что могу кастовать только на ауре двадцать огненных шаров второго уровня и еще десять могла выдать Оранж, пока не взмолилась. Учитель сказал, что запасы маны большие, уже как у хорошего мастера, и должны будут еще расти, а уровень мастерства ученический. Зато стрелять под конец начал почти как снайпер. Рон опять поражался несоответствием внешнему виду зарядки ауры и запасам маны, даже с учетом Оранж, про которую я все же вынужден был рассказать. Не как про личность конечно же! Он предположил, что у меня хорошая связь с астралом, что и неудивительно, учитывая, как я попал в Эгнор, и мы поскакали на активный физический отдых в виде избиения меня, любимого.

Потом изучал огненную стену сразу второго уровня. Плетение создавало примерно прямоугольную гибкую стену с возможностью «прилипать» к ауре. Тем самым ее периодически можно было подпитывать и передвигать в разумных пределах. В физическом плане это был «сдавленный» огромным перепадом температур воздух, покрытый пленкой маны. Хорошо защищал от физического воздействия в виде арбалетных болтов, стрел и всех видов клинкового оружия. Хуже держал массивные топоры и молоты, они просто тупо сбивали тебя вместе со стеной, если верить опытному Рону. Неплохо держал магические атаки второго уровня почти всех видов.

Восемь рун: ключ, два разнонаправленных преобразователя, ограничитель, стабилизатор, две руны — размеры «ширина» и «высота» и руна крепления к ауре. Последняя обеспечивает управление и последующую подпитку маной, если нужно. Сложность для меня оказалась неимоверной! Особенно не давалась сложная руна крепления. Назойливо стучалась в башке мысль о чем-то знакомом из детства, еле отмел. К вечеру все-таки добил стену и потом слезно упрашивал Рона, и мы совместили-таки вечернюю тренировку с обкаткой этой стены. Заодно обкатал не только создание, но и управление и особенности тактики применения. Любопытно было видеть, как не видимая обычным образом преграда вспыхивала алыми искрами от ударов меча.

Сегодня пришла очередь огненной стрелы.

Главное ее достоинство — высокая скорость, точность и проникающая способность. Используется для поражения живой силы противника на дальней дистанции. Можно сравнить с мощным луком, отсюда и название. Пробивая жертву, выжигает ее изнутри, оставляя снаружи лишь небольшое оплавленное отверстие. Имеет высокую проникающую способность и против магических защит. Например, огненная стрела второго уровня пробивает двухуровневые защиты на основе Земли, Света и Воздуха, правда без дальнейших фатальных последствий, и сильно ослабляет двухуровневые водные.

Кстати, есть стихии-антагонисты. Это Огонь — Вода и Воздух — Земля. В большинстве случаев Дар проявляется у человека к одной стихии, реже к двум и в исключительных случаях к трем, но никогда один маг не совмещал в себе элементы-антагонисты. Ходит упорная легенда, что когда-то жил знаменитый архимаг по прозвищу Дракончик, живший отшельником в Южных горах и никого себе не пускавший, который совмещал в себе четыре стихии: Огонь, Воздух, Свет и Жизнь. Или Воду, Землю, Свет и Жизнь, точно никто не знает, но опять без антагонистов. Многие пытались к нему пробраться, но возвращались единицы, и напуганные до невменяемости. Это Рон во вполне научной книге вычитал, а в народной молве он жив до сих пор и изредка появляется на людях. Им непослушных детей пугают, наряду с волками и другими бабайками. Ну а древние, естественно, особняком стоят, наряду со мной. Хм, а ведь Рон до сих пор не просил показать ему остальные мои стихии, а мог бы! Я тоже не рвусь демонстрировать. Так вот, и заклинания из элементов-антагонистов легче противостоят друг другу.

Плетение огненной стрелы состоит из шести рун: ключ, преобразователь, ограничитель, форма, стабилизатор и направление. Руна направления — это своеобразный прицел, который нужно совместить с целью и быстро направить энергию в ключ. Возникает ярко-алая, почти белая от перегретой плазмы стрела — заостренный спереди эллипсоид, толщиной с сантиметр и длиной с полметра. Срывается сама, без дополнительного выталкивания и летит со скоростью пущенной стрелы на расстояние до пятисот метров, но самая убойная сила до трехсот.

Заклинание для меня оказалось несложным, и к вечеру я уже постреливал стрелами и первого, и второго уровня. Скорость создания была еще низкой, но точность высокой. Прицел мне понравился. Мне бы такой в школе, когда занимался в стрелковой секции! Без поправок, без пристреливания, красота! Не был бы там середнячком.

— Рон, а ты при храме учился? — Спросил, оставив в скале очередную глубокую проплавленную отметину.

— Да ты что! Я ж благородный, ко мне домой учителя ходили, а как мечтал со всеми! У нас городок маленький и замок наш тоже, да какой там замок! Большой старый каменный дом с постройками за развалившейся стеной. В донжоне лестница деревянная была, на честном слове держалась. Я с купеческими и мастеровыми ребятами играл, дрался, а когда подрос и на девушек вместе посматривали, — Рон мечтательно вздохнул, — там и встретил… да! У меня занятия днем, а у них по вечерам. Да и скучно одному, братья и сестры намного старше были. Просил я отца, умолял, бесполезно. Дворянская честь баронов нор’Галаров! Предками весь зал был увешан. Теперь я его понимаю, у него же ничего, кроме чести да титула, тогда и не осталось. Две дочери на выданье да я. Мама умерла, когда мне десять лет было, от какой-то болезни, и он больше не женился. А старшие сыновья уже служили у нашего графа и особо не блистали. На меня надеялся, лучших учителей нанял. Я способным был, он видел. Даже учителя из фехтовальной школы пригласил! Где деньги взял — ума не приложу. Приданое дочерей, наверное, потратил, то-то они меня травили все время, каверзы подстраивали. Я тогда не понимал, злился на отца ужасно.

А в восемнадцать лет пришла любовь. Ее звали Марта, она была дочерью сапожника. Как я вздыхал, как по ночам стихи писал, сейчас и не вспомню какие, подойти боялся. Красивая была. — Рон сел на камень и продолжил. Я стоял, затаив дыхание. Он даже Агне об этом не рассказывал. — И умная, и хитрая, как все женщины. То мимо пройдет и глазки томно опустит, то, как бы невзначай, грудью заденет: «Ах, простите, господин», и смущенно так покраснеет, и взор потупит, но рядом стоит, мол, ответа ждет. А я тоже краснею и язык проглатываю, хочу сказать что-нибудь возвышенное, а только слюну глотаю и молчу. И пячусь, как рак. Я еще мальчиком тогда был. У нас из служанок только прачка была и горничная, да кухарка еще. И все пожилые. К гулящим девкам ходить воспитание не позволяло, и сильно стеснительным был к тому же, а проституток у нас в городке никогда не было. Друзья смеялись, а я в драку лез. У них воспитание попроще было. Да ты садись, послушай, я редко эту историю рассказываю.

Я сел на соседний валун.

— А почему Агне не рассказал?

— Почему, почему. А сам не знаю. Да зачем ей? Она и так меня как ошкуренного знает.

— Ага, а я, значит, должен получше тебя узнать, — съязвил и мысленно дал себе по губам, вот я дурак бестолковый! Мне мой единственный друг душу открывает, а я… идиот!

Рон обиделся и отвернулся.

— Ничего ты мне не должен.

— Рон! Да я не то хотел сказать. Просто. Ну… Агна, она ведь тебе почти жена, а я тут без году неделя. Ты и не знаешь меня толком. А ей не рассказывал, и она мне намекала, что у тебя это какая-то страшная сердечная рана, и тут вдруг. Ну и… не знаю, почему так ляпнул. Прости, это моя низкая самооценка, вот! Мне так один психолог недоделанный сказал.

— Чего? Какая самооценка? Какой психолог? — Он медленно произнес это необычное для местного слуха, но понятное по переводу на иверский слово.

— Да, — отмахнулся я, — не бери в голову. Что-то типа помеси ваших служителей Спасителя и магов Жизни, а недоделанный потому, что недоделанный! Не уважаю я его.

— Ну и словечки у тебя! Ладно, слушай дальше, но не перебивай больше! И никакая это не сердечная рана, все прошло уже давным-давно. Не слушай ты баб, Егор, мой тебе совет.

Рынок городка Галар находился на противоположном от основного поселения берегу речушки Галарки. Через речку был переброшен узкий деревянный мост, который ежегодно сносило неожиданным половодьем. Барон, вследствие безденежья, закрывал на это глаза, а жители все никак не могли договориться с магистратом, кто и по сколько будет скидываться на постройку каменного сооружения. Каждую весну в ратуше серьезные мужи спорили до хрипоты, пока плотничная артель за два дня не сколачивала новый мост и вопрос сам собой не закрывался. До следующей весны. И целый год эти же мужья слушали стенания и откровенные скандалы домохозяек у себя дома, которым тяжело, видите ли, «тащиться в такую даль» за продуктами, и сами ворчали на крестьян, которым лень, видите ли, перетаскивать продукты в город.

Со стороны городка, по свежесрубленному мосту, двигался высокий худощавый задумчивый молодой человек, одетый в поношенный, но добротный камзол и в котором внимательный наблюдатель с легкостью бы узнал младшего сына местного барона. Баронской кухарке внезапно очень понадобились свежие специи для скорого обеда, а послать оказалось больше некого. «Интересно, а куда подевалась горничная?» — подумал юноша, но с легкостью согласился сходить на рынок.

Со стороны рынка на мост заходила симпатичная молодая девушка в новом, по последней местной моде голубом, в тон глазам, платье и с роскошной прической. Девушка тяжело тащила огромную корзину, доверху набитую продуктами. Тот же самый внимательный наблюдатель с трудом узнал бы в ней Марту, дочь лучшего местного сапожника, а первым делом подумал бы, что к барону приехала новая гостья. Если бы не корзина.

Судьбоносная встреча состоялась на середине моста.

Последние метры молодой человек шагал, как на эшафот. Перед ним стояла девушка его мечты, которой сегодня ночью он посвятил витиеватую поэму. Мост был узкий, и путей для обходного маневра не было, а бежать назад не позволяли остатки гордости. Так и встал напротив мечты, не смея смотреть ей в глаза, и опустил взор на красивую, подчеркнутую платьем грудь. Девушка тоже стояла, не выпуская тяжеленную корзину из руки.

— Здравствуйте, барон. Может, поможете слабой женщине? — томно сказала Марта, слегка приподняв поклажу.

— К-конечно! — Барон выхватил из натруженной девичьей руки корзину и только тогда выдохнул. Распрямился и счастливо улыбнулся.

Девушка улыбнулась в ответ.

— Вы, наверное, не знаете, где я живу?

— Ну почему же, — живо откликнулся юноша и смутился: — Не знаю.

— Я вам покажу, пойдемте.

И они пошли рядом, не торопясь. Оба — счастливые, а девушка еще и гордая.

— Меня зовут Марта, а вас все знают, Рон. Вот мы и познакомились, не правда ли?

— Правда. Толька я не барон, а младший сын и не наследник.

— Да все равно, куда мне до вас, вы меня, наверное, и не замечали в городе.

— Что вы! Да я, я… — тут молодой человек замялся, — замечал. И очень даже замечал… — произнес, стушевавшись, и замолк.

Марта подождала с минуту и решительно взяла разговор в свои руки.

— Ну что вы, сударь. Замечали. Скажете прямо. Да таких девушек, как я, у вас было хоть пруд пруди.

— Да что вы, Марта! Да, кроме вас, я никого и не видел!

У Рона стало так легко на душе! Наконец-то он это сказал! Не совсем то, конечно, но не будет же он рассказывать, что мечтает о ней день и ночь, как ком подкатывает к горлу и сердце выскакивает, едва только она посмотрит в его сторону. Как боялся заговорить с ней, случайно столкнувшись на улице. Но то было раньше. А сейчас он окрылен. Сердце стучит радостно, и солнце смеется в небе, и жизнь прекрасна! Только немного боязно: а вдруг он ей безразличен? И юноша снова смутился.

— Вы делаете мне комплимент? Вы, наверное, всем девушкам так говорите.

— Марта, да как вы могли такое подумать! Да я, да вы — самая прекрасная девушка на свете!

— Это правда? — Марта остановилась и поглядела Рону прямо в глаза.

Рон не отвел взгляд. Он утонул в этом голубом омуте.

— Правда, Спаситель свидетель, — хрипло произнес он.

Постояв так еще минуту, девушка кивнула, и они двинулись дальше.

— Это так неожиданно для меня, и встреча, и ваши слова. Я верю вам. Только… что вы думаете делать дальше? Говоря такое девушке… я смущаюсь.

— Как что? Я не знаю… но я готов… все зависит от вас… я не знаю ваши чувства. — Рон не знал, что говорить, он был не готов и не предполагал ничего такого. Это была Мечта. И так сразу в реальность.

— Мои чувства? А разве по мне не видно? Да я не смела даже мечтать о вас. Кто вы и кто я? Мне надо разобраться в себе, но вы мне очень симпатичны.

Они уже давно стояли около ее дома.

— Я не смею вас просить, — начал Рон, — но как-то быстро мы пришли. Может, мы продолжим прогулку…

— Ах, сударь, я девушка работящая, и родители у меня строгие. И продукты дома ждут, — сказала, опустив голову, и протянула руку за корзиной.

— А может, вечером? Теперь поздно темнеет.

— Да как вы можете такое честной девушке предлагать? Если только вы отпросите меня у отца, под свое слово чести…

— Да хоть сейчас!

— Стойте! Приходите вечером, но чтоб светло было.

— Я приду обязательно! — И, наконец, отдал девушке корзину.

Марта развернулась, прошла палисадник грациозной походкой, и как только ей удалось такое с тяжеленной корзиной в руке! И скрылась в доме. Рон постоял еще немного и пошел домой, совершенно забыв про приправу.

Марта, зайдя в дом, сразу поставила корзину на пол и села на лавку. Она была очень довольной. На лице сияла мечтательная улыбка. Не зря вчера посулила кухарке сапоги со скидкой, ой не зря. Осталось отца уговорить выполнить этот заказ. Баронесса ор’Галар, звучит! А чем демоны не балуют, может и нор’Галар? А Рон милый, может, действительно полюбит?

Марте было семнадцать — невеста на выданье. Она давно заметила внимание Рона и размечталась. Но он оказался удивительно стеснительным, и пришлось все брать в свои руки. Ее никто не учил, но она всегда была умной девочкой. Это была ее первая женская интрига, и она очень волновалась.

— Вы даете слово чести дворянина беречь мою дочь и ее честь?

— Даю.

В первый же вечер они перешли на ты.

Марта специально водила Рона по людным местам, ей нравились завистливые женские взгляды, хотя встречалось и много насмешливых от более опытных женщин.

Разговаривали обо всем. Рон оказался начитанным юношей и даже пробовал читать стихи. Лучше бы он этого не делал. Мало того что стихи были плохими, Марта просто была безразлична к поэзии и откровенно скучала. Все ждала, когда же Рон заговорит о главном, и мягко подталкивала его к этому. Из-за нерешительности юноша терял статус «милого», но девушка не сдавалась.

Наконец через месяц знакомства услышала долгожданные слова:

— Марта, я люблю тебя! Ты пойдешь за меня замуж?

Сердце девушки ухнуло куда-то вниз живота и приятно заныло. Какая девушка не ждет этих слов! Да что девушка! Все женщины всего мира, всех возрастов и во все времена мечтают об этом, особенно от рыцаря на белом коне. Рон хоть и не на коне, но вполне рыцарь. Главное — благородный и с титулом, правда, не наследный, но ей выбирать не из чего. А дела в баронстве она поправит. Даже знает как. Пожестче надо. А то нынешний барон уж слишком мягок. Давно бы распорядился налог на мост ввести. Глядишь, и построили бы через год. «Что-то я размечталась раньше времени».

— Конечно, Рон, я тоже тебя люблю. Выйду! — бросилась ему на шею и коротко поцеловала в губы. В первый раз. И для Рона этот поцелуй был первым в жизни. Сразу засмущались. Губы у обоих стали неприятно влажными. — А твой отец, он позволит тебе жениться?

— Он меня не остановит, но я поговорю с ним, думаю, он поймет наши чувства.

— Удачи тебе, Рон. Спаситель поможет нам, он всегда помогает влюбленным, — она говорила совершенно искренне, ей действительно показалось, что она влюблена, — а я помолюсь в храме.

Разговор с отцом получился не таким, как предполагал Рон.

— Отец, я полюбил девушку и хочу на ней жениться, ты дашь согласие?

— Эх, Рон, Рон, я слышал о твоей интрижке с сапожницей, неужели все так серьезно?

— Да, мы любим друг друга и решили пожениться.

— «Мы решили пожениться», — передразнил отец, — да кто мы? Она-то ладно, самый возраст, но ты-то куда спешишь?

— Я не могу без нее жить, и не надо меня отговаривать! — Рон начинал злиться.

— Ишь ты, раздухарился. Да подумай головой, а не тем местом, чем ты сейчас думаешь, тебе только восемнадцать, еще учиться и учиться! Ты подаешь надежды, ты сможешь возродить славу нашего рода! — начал заводиться уже барон. — А ты жениться! И на ком? На дочери сапожника! Была бы графиня, и то рано! Одумайся, сын!

— Я решил и не отступлюсь, — твердо, чеканя каждый слог, произнес Рон.

— Вон! Мальчишка! Чтоб на глаза мне не появлялся, пока не одумаешься! — Барон со злым лицом вскочил с кресла и показал сыну твердой рукой на дверь. — А если женишься, то и наследства, и титула лишу, так и знай! Мое слово твердое, ты знаешь.

Рон выбежал из кабинета. Отец вздохнул, успокаиваясь, и опустился в кресло.

— Я надеюсь на тебя, сын, только не сглупи.

А его сын уже бежал к дому возлюбленной.

— Марта, любимая, давай уедем отсюда куда-нибудь, хоть в столицу, — говорил Рон, обнимая девушку и гладя ее по волосам, — я пойду служить в гвардию.

Марта стояла, упершись ладонями в его грудь и приникнув к нему всем телом.

— Значит, говорил, если женишься, титула лишит и наследства. А он может?

— Он такой. Слов назад не берет.

Через минуту Марта начала отстраняться.

— Мне пора, меня дома ждут.

— Подожди, так ты решилась?

— Рон, давай забудем обо всем, будем жить, как и раньше жили. Пусти, мне пора.

— Что, что ты сейчас сказала? Забудем? Как! Я люблю тебя, ты понимаешь, я не могу жить без тебя! — С этими словами Рон все-таки отпустил девушку, чтобы посмотреть ей в глаза.

Марта выдержала взгляд и спокойно повторила:

— Забудем все наши отношения, будем жить, как раньше. Ничего страшного не произошло. — С этими словами развернулась и быстро пошла домой. Зашла и села на лавку.

«Ничего, я себе еще найду. С моей-то красотой, — думала девушка, окончательно успокоившись. — Вон, хотя бы Расмуса, сын купца. Вполне даже ничего, давно на меня заглядывается. И богатый, не то что эти ор’Галары».

Марта была практичной девушкой.

А Рон еще долго стоял возле калитки Марты. В его глазах рушился мир. Потом развернулся и пошел к себе.

Уже стемнело, когда мимо стражи пронесся прочь из города одинокий всадник с навьюченными по бокам седла сумками. Сам всадник был одет в простую походную одежду полувоенного типа, каких тысячи. На боку в простых ножнах болтался узкий прямой меч. Все произошло так неожиданно, что тревогу поднять не успели, а потом махнули рукой — вне города, не их компетенция.

Так началась жизнь будущего охотника Лиса и моего учителя Грома.

После этого рассказа мы еще долго сидели и молчали. Потом опять продолжили занятия.