Глава 17
Система Тень-0. Планета Ркута
«Я иду уже час, а конца и края этим странным туннелям всё нет и нет», – размышлял я, следуя за индикатором пути, спроектированным на виртуальную карту маршрута. По мере своего движения я осматривал непонятные тёмные коридоры, окружающие меня.
Эти туннели, которыми приходилось идти, по моим субъективным ощущениям растянулись на несколько километров. Но, по сути, так и оно и было, поэтому в голове у меня начали шевелиться определённые подозрения.
«Как-то достаточно масштабно здесь всё устроено для простого склада топливных элементов, – раздумывал я, спускаясь на очередной подземный уровень, и, судя по плану, раздобытому в недрах системы безопасности, после того, как я получил полный доступ к ней, до информационного центра мне следовало преодолеть ещё два дополнительных уровня. Разглядев план внимательнее, я понял, что они были далеко не последними в этом немаленьком комплексе. – Не найди я полного плана, так и не узнал бы о том, что он такой колоссальный, – решил я. Первое время я не мог понять того, почему я нигде не могу найти всей схемы помещений, используемых в комплексе, но сейчас версия о том, что всё это скрыто специально, не выглядит особо глупой. – Хорошо, что я всё-таки раскопал этот план, и всё благодаря тому, что смог получить доступ с максимальным уровнем приоритета для входа в систему безопасности складов».
Но вообще-то взлом самой системы многого мне не дал. Благодаря ему я смог получить подробнейший план всего комплекса и у меня появился доступ к последнему непонятному боксу, третьему по счёту в цепочке, образованной складскими помещениями, до этого момента остававшемуся для меня закрытым.
Одно из просмотренных мной меню укрепило меня в мыслях, что с этими складами не всё так просто и, собственно, складами-то эти помещения стали относительно недавно, а первоначально проектировались как комплекс зданий с совершенно другой функцией.
Несколько очень интересных обрывков записей натолкнули меня на мысль проверить резервные копии системы безопасности складов, если они есть, а именно – сохранённые логи работы системы. Анализ записей ничего нового, кроме уже известных фактов, мне не дал. А вот из записей логов аудита контроля доступа к складским помещениям, найденным там же, я дополнительно выяснил, что этот неизвестный бокс опечатан и не вскрывался уже более ста десяти лет.
«Получается, в систему люди из Содружества проникли значительно раньше, чем имелись записи на станции и рассказывал мне Ньютон. Они уже давно ведут работы и возможные исследования в этом секторе. Но я видел записи, где говорилось о начале строительства станции и начале исследований, проводимых здесь археологами семидесятипятилетней давности. Неувязочка у меня выходит какая-то, если только здесь учёные не нашли что-то более значимое, чем простые развалины, которые есть на планете. И из-за этого «чего-то» пришлось засекретить и закрыть как весь проект в целом, так и сами работы по его проведению. А историю открытия сектора переписать. И крепнет во мне стойкое подозрение, что как-то это всё связано с тем, что сейчас находится в том странном опечатанном боксе, а то, что он не пустой, я абсолютно уверен. А этот комплекс, похоже, и есть реальный исследовательский центр, а не станция, которая построена на окраине сектора», – сделал я достаточно простой вывод из найденной информации.
Пока я упражнялся в построении логических умозаключений, дошёл до нужного мне места расположения информационного центра всего комплекса.
«Если получится разговорить искин, я узнаю гораздо больше», – подумал я, направляясь к двери в нужную мне комнату.
Подойдя к закрытым створкам, я впервые за всё время продвижения по территории этих странных складов увидел на стене надпись, которая гласила: «Сектор I».
«Вот ещё одна странность. Ведь абсолютная темень кругом, а я чётко и ясно вижу всю картинку, хотя, по идее, это различные виды зрения в совершенно других диапазонах, не свойственных людям, но я ими свободно пользуюсь на подсознательном уровне. У меня получается подключать только те многочисленные способы зрительного восприятия, что наиболее оптимальны в данный момент. Но при этом я отлично знаю: если мне что-то из этого понадобится осознанно, стоит только захотеть, и нужный зрительный диапазон будет в моём распоряжении», – задумался я над своей возможностью прочесть встреченную на пути надпись в частности и способностями моего зрения в общем контексте.
«Что-то я ушёл в сторону, – одёрнул я себя и снова уставился на надпись. – Нетипичное именование помещений в складском хозяйстве, – констатировал я увиденное. – И что это за «сектор I»?» – сам себе задав этот риторический вопрос, я поднёс свою биометрическую карту к считывателю.
– Не понял, – вслух произнёс я, глупо разглядывая дверь, которая даже и не подумала шелохнуться при моём приближении. – Ведь индикатор считывателя показал положительное срабатывание, – не обращая внимания на гулкую тишину вокруг, продолжил я разговор с самим собой.
И для того, чтобы удостовериться в увиденном, подошёл поближе к стене, где располагался считыватель.
«Индикатор зелёный. Тогда в чём дело?» – недоумевал я, буравя взглядом двери.
Чтобы разобраться в ситуации, я опять начал шерстить меню и перечень допусков системы безопасности.
«Всё верно сделано, но почему тогда она не открывается?» – задавался я вопросом.
И тут в моей памяти выплыла непонятно когда и где слышанная фраза: «Прежде чем ломиться в закрытые двери, поверните ручку».
– Ну и где здесь эта ручка, которую нужно повернуть? – спросил я у двери.
Но она, естественно, промолчала.
Я стал пристально осматривать как сами створки двери, так и прилегающие к ним стены. Через несколько минут мне показался чем-то подозрителен один участок стены, расположенной справа. Правда, сколько я его ни разглядывал, так и не смог понять, чем вызвано это моё к нему внимание.
Поэтому, чтобы не мучиться сомнениями, я прибег к уже не раз выручавшему меня способу «научного тыка». Я подошёл к стене с намерением попытаться или сдвинуть панельку, или постараться её выломать, но, как только моя рука коснулась её, она отъехала в сторону.
За ней обнаружился ещё один считыватель.
«Создана ложная отвлекающая цель. Здесь точно не идёт речи о простом складе», – думал я, просовывая биометрическую карту в считыватель. Когда же сработал сигнал о проверке уровня доступа, дверь в нужную мне комнату открылась.
«Ну, попал я в это помещение, и что? – Вопрос возник у меня после того, как я вошёл в комнату и не увидел ничего особенного. – Хотя чего, собственно, я ожидал? Искин нужно искать в специальной нише, а интерфейса подключения к нему может не быть в принципе. Но мне-то он не особенно нужен: если там установлен модуль ментального управления, я смогу инициировать консоль управления дистанционно. Вот если модуля там нет, тогда придётся подумать».
Я осмотрелся вокруг. На первый взгляд ничего особенного обнаружить не удалось, на второй, собственно, тоже.
«Это здание явно строилось, не используя известные мне стандарты Содружества, а ведь знаю я их уже очень и очень много», – подумал я, вспоминая весь изученный материал, касающийся данной темы.
Но мои воспоминания мало чем смогли мне помочь, на ментальный посыл искин тоже не откликался, визуально же его обнаружить никак не получалось.
«Сеть, попробуй просканировать помещение на наличие энергопроводящих линий. Они должны хорошо светиться из-за наличия в них заряженных частиц. Потом мы попытаемся по ним отследить местоположение пересечений их потоков. Ну и по возможности, если получится, проверь помещение на наличие скрытых пустот и ложных панелей. Здесь, похоже, можно ожидать всё, что угодно», – отдал я распоряжение нейросети.
«Принято, провожу сканирование. Задействована опция удаленной сверки состава материала. Для наилучшего результата рекомендую использовать тактильную рецепторную проверку поверхности».
«Предлагаешь дотронуться до неё рукой?» – уточнил я.
«Да. Это даст возможность задействовать чувствительные рецепторы, расположенные на ладони пользователя, для более точного определения фактуры и состава материала, из которого состоят стены и их поверхности в этом помещении».
«Хорошо, я понял. Мне нужно подойти к стене и провести по ней ладонью? Хотя стой, какие рецепторы, ведь я в гермокостюме?»
«Для адекватного реагирования будет значительно повышена чувствительность нервных окончаний на ладони пользователя, что позволит проводить процедуру сканирования непосредственно через наноткань костюма. Для успешного процесса сканирования достаточно будет пройти вдоль стены и провести по ней рукой», – дополнила Сеть.
У меня перед глазами замигал уже полученный объёмный план комнаты, в которой я находился, правда, пока он не представлял собой никакого интереса.
Я подошёл к стене и приложил к ней руку.
Подумав, что все настоящие мужики всегда идут налево, я не стал нарушать традицию и, повернув в нужную сторону, пошёл вдоль стены.
«Для синхронизации анализа и считывания данных необходимо делать один шаг в каждые три секунды», – уточнила нейросеть.
«Понял», – ответил я и замедлил движение.
Когда я был на середине комнаты, неожиданно дал о себе знать Магик:
«Слабая ментальная активность на расстоянии семнадцати сантиметров. Порядок воздействия 0,001 энерона».
На карте практически мгновенно появилась фиолетовая метка напротив пройденного участка стены.
«Уже что-то», – порадовался я, но, несмотря на это, решил закончить обход комнаты для составления полной картины.
Завершив его, я обратил внимание, что план помещения начал претерпевать изменения. Вот появились какие-то непонятные вкрапления, вот, видимо, линии энергоснабжения. И всё это пересекалось в месте проявления странной магической аномалии.
«Видимо, Сеть сложила данные в некий буфер, потом провела их анализ, а теперь поделилась своими результатами, – решил я, рассматривая новые пометки на карте. – Ну вот, уже гораздо лучше. Так, что у нас тут есть?»
А было у нас много чего, сканирование выяснило несколько мест с повышенной резонирующей составляющей, предположительно за ними находились пустоты. И место, где просматривалась ментоактивная область, не совпадало ни с одной из них. Кроме всего прочего стены теперь делили несколько найденных и виртуально видимых стыков с разной толщиной как самой поверхности, так и шириной зазора.
Обобщив полученный результат, я понял, что данное помещение не что иное, как коридор, а основные модули информационного центра упрятаны по соседним комнатам.
«Так, судя по всему, мне нужно к тому месту, где ощущается хоть какая-то ментоактивная составляющая, – это не активированный интерфейс. Но напротив этого места не прослушивается ложная панель входа. Вывод: попасть туда можно через один из тех ходов, который мы нашли. Лазить здесь везде у меня нет никакого желания. Думаем дальше. А если совместить план помещения и план обнаруженных линий энергопередачи?»
Рассмотрев получившееся нагромождение линий и квадратов, я уловил явную закономерность.
«Похоже, левый крайний туннель является техническим, через него идёт основной поток поставок энергии, и этот поток прямиком двигается в нужную мне сторону, к ментоаномалии. Вот через него и пойду».
Я подошёл к нужной панели и повторно, повнимательнее рассмотрел план.
«Угу, понятно». – Я заметил сначала на виртуальной схеме помещения, а затем и реально, недалеко от двери небольшой замаскированный под стык между плитами считыватель.
Вставив в него свою карточку, я попал внутрь достаточно просторного коридора, вдоль которого шли замаскированные панели с проводящими энергию элементами.
Быстро пройдя его, я попал к новой двери, которая уже самостоятельно открылась при моём приближении.
«Ну и что у нас тут интересного? – войдя внутрь, спросил я сам у себя и остолбенел. Такого уж я точно не ожидал увидеть. – Что это за голова профессора Доуля?» Я уставился в центр помещения.
На столе, упакованная в герметичный сосуд размером с один квадратный метр, плавала в какой-то розовой жидкости голова то ли человека, то ли какого-то другого гуманоидного существа.
«Это чего тут наворотили?»
Ментосигнал однозначно шёл от установленной на столе склянки. Но никаких отводов от сосуда не было. Он просто стоял на столе посреди комнаты.
Совместив план с получившейся новой картинкой, я понял, что энерголинии частично уходят в ножки стола, но большей частью направляются куда-то в глубь дальней стены помещения.
«Ты кто? Или что?» – передал я мысль наугад, постаравшись направить её обладателю сосуда.
И тут эта странная голова открыла глаза. Тёмные провалы абсолютно пустых глазниц точно выделили меня во мраке, царящем в комнате. Я собрался и стал ожидать всего, но не следующих прошелестевших у меня в голове посторонних мыслей.
«Смотритель Наргон-78, класс «Кадавр», приветствует вас на территории исследовательского комплекса «Тень-1»».
«Это что, такой тут установлен своеобразный ментальный модуль управления?» – размышлял я, смотря на эту забальзамированную часть какого-то «счастливчика», и озвучил эту свою мысль искину, который находился, вероятно, где-то напротив меня за дальней стеной.
«Наргон-78 использует прототип ментоуправляющего интерфейса, встроенного в свою структуру нейромодулей, исследовательские работы по созданию и внедрению которых велись одним из научных отделов до консервации и закрытия станции последние четыре года. Для функционального тестирования прототип одного из них был подключён как интерфейс управления к искину комплекса».
«Не очень понятно, но это пока не главное», – я решил продолжить допрос Наргона.
«Сколько времени комплекс находится в режиме консервации?»
«Сто десять лет одиннадцать месяцев четыре часа сорок шесть минут пятнадцать секунд…»
– Достаточно уточнений, – прервал я, забывшись и произнеся команду вслух, но искин понял её.
«А время-то совпадает с последними записями из системы аудита безопасности к странному боксу. И точность совпадения варьируется в пределах нескольких миллисекунд».
Я решил спросить самое главное, то, что беспокоило меня последние час-полтора, и сейчас это беспокойство только окрепло.
«Почему провели консервацию комплекса?»
«Причиной закрытия доступа в комплекс является Объект-12».
«Подробнее можно?»
«При строительстве исследовательской лаборатории в Мёртвом городе сто двадцать восемь лет назад был обнаружен склад объектов неизвестного происхождения. Их перевезли в основной корпус исследовательского института. Через семнадцать лет, после двух тысяч восьмисот пятнадцати неудачных попыток, удалось разобраться в принципе действия одного из найденных объектов. Ещё через три месяца была проведена его активация. А через семнадцать минут на территорию комплекса было заброшено сорок звеньев дроидов-чистильщиков. Затем через две минуты поступил приказ из-за периметра комплекса о начале его консервации».
«Ты хочешь сказать, что комплекс перевели в режим консервации снаружи, несмотря на наличие тут живых людей?»
«На момент начала проведения операции зачистки единственной активной биологической формой жизни на станции был Наргон-78».
«Всех успели вывезти?»
«Нет. Все сотрудники в комплексе на тот момент погибли или находились при смерти».
«Стой. Что за оговорка «единственной активной биологической формой жизни на станции был Наргон-78»? Смотритель – это то, что расположено на столе?»
«Нет информации о том, что пользователь может видеть на столе. Наргон-78 выглядит так». И мне прямо в голову пришла картинка аквариума с жидкостью, в которой плавала голова.
«Да, я и вижу тебя. Значит, ты и есть смотритель комплекса. И как ты превратился в такое?» Этот вопрос вырвался помимо воли, но Наргон ответил на него в достаточно знакомой мне манере:
«Нет данных».
«Где-то я уже слышал похожие ответы, – поморщился я. – Но это в принципе и не странно. Если бы я делал такие штуки, тоже бы спрятался подальше и поглубже. И мозги бы им прочищал так, будто это память у новорожденного. Хотя, видимо, тут именно так и поступали, а то с чего бы он ничего не помнит. Правда, не отпадает и вариант клонирования, что тоже не больно-то законно, но не менее применимо. – Я немного постоял в задумчивости, и тут до меня дошло: – По всей видимости, вот куда идут все те гении с огромнейшим уровнем интеллекта и ментоспособностей, которых находят вербовщики Содружества на огромных просторах галактики. – Я с удвоенным интересом воззрился на этого странного смотрителя. – Что-то я ещё меньше хочу попадать в «добрые» руки учёных из этого просвещённого государства», – смотря на то изуверство, что сделали из когда-то живого существа, решил я.
Но что интересно, не было никакого особенного чувства жалости, была простая констатация: мне не нравится то, что здесь пытались делать.
«Кто ты вообще такой? Почему используют именно такой тип ресурса под твоё создание?» – задал я вопрос.
И получил простой и экономически верный, но очень уж бесчеловечный, машинный ответ:
«Наргон-78 является биоинтеллектом класса «Кадавр». В хранилище данных института есть обоснование опытов по созданию аналогичных биоструктур с примерами и статистической выборкой среди всех известных высокоразвитых рас. Существует по меньшей мере несколько основных положений, играющих фундаментальную роль в теории функционирования биоинтеллекта на основе биологически активного мозга.
Первое: мозг, разум и сознание могут быть настроены на выполнение определенных задач, при отключении всех вторичных и раздражающих факторов, производительность выполнения которых возрастает в десятки раз и превышает аналитические способности любого искусственно созданного механизма.
Второе: основные свойства мозга определяются топологической структурой сети нервных клеток (нейронов) и динамикой распространения импульсов в этой сети.
Третье: способности биологических сетей перерабатывать информацию не зависят от каких-нибудь особых нематериальных сверхъестественных сил, управляющих жизненными явлениями, которые не могут быть воспроизведены устройством, созданным руками человека.
Четвертое: биологически активный мозг совмещает в себе два типа обработки информационного потока – по заранее заданным алгоритмам и функциям с известным логическим и математическим аппаратом, близким к применяемому искусственным интеллектом, и при использовании детерминированных алгоритмов, и наиболее существенными из них являются вероятностные методы и механизмы адаптации.
Пятое: автономность работы. Для полнофункциональной работы необходим сам биоинтеллект и специальный биофизический раствор. Примерное время работы без дополнительной смены раствора составляет тысячу сто тридцать восемь лет. Но данные не проверены, так как микроорганизмы, составляющие основу биораствора, на момент построения биоинтеллекта Наргон-78 до конца не исследованы».
«Так, стоп. Примерно понял. Ты лучше, дешевле, тебе не требуется дополнительная подзарядка. Суть я уловил. Мне интересно, кто тут у вас такой умный, что додумался до такого?»
«Профессор Сертак Закорта, предположительно погиб одним из самых последних в комплексе. Но, насколько я знаю по перехваченным переговорам чистильщиков, до того, как меня отключили от основной сети комплекса, его тело так и не удалось найти».
«Интересно. А ведь мы можем узнать гораздо больше. Наргон, здесь сохранилось хранилище данных? Мы можем получить к нему доступ?»
«Да, оно является одним из самых защищенных мест в комплексе. Но после процедуры зачистки, если команды следовали протоколу, они должны были его уничтожить. Впрочем, как и меня. Но ко мне в центр управления так за всё время не было ни одной попытки вторжения».
«Понятно. Мы можем к нему подключиться?»
«У меня сейчас нет туда доступа. На текущий момент мне недоступна вся сетевая инфраструктура полностью и частично система управления комплексом. Моё отключение от общей сети было произведено практически сразу после запуска процедуры консервации комплекса».
«Но местоположение хранилища известно?»
«Да».
«Нужно зайти туда и посмотреть. Теперь о тебе. Я могу забрать тебя отсюда. Ты этого хочешь? Тем более мне нужна оперативная информация по состоянию и работе комплекса. А лучше тебя её никто не сможет предоставить».
«Я не могу покинуть пост».
«Поста нет. Комплекс на консервации. Ты странный незаконный эксперимент, скорее всего созданный втайне от руководства Содружества, – солгал я, так как был уверен, что такие дела никогда не проходят мимо властей предержащих. Я понимал, что мне нужен этот биоинтеллект. И поэтому его нужно было уговорить сотрудничать со мной, а лучше перейти в моё подчинение. Я не хотел оставлять его на ту тысячу лет, что уготована ему в этих подземельях. – Здесь и сейчас ты никому не нужен, ты не приносишь пользы. Я же предлагаю тебе снова стать нужным и полезным мне, солдату Содружества. Ощутить свою значимость. И я просто не хочу оставлять тебя здесь. Даже если своих мыслей у тебя сейчас нет, то почему они не смогут родиться у тебя потом? – И я продекламировал один из лозунгов, прочитанный в ознакомительной брошюре: – «Содружество не бросает своих, а ты его часть»».
Я пытался перестроить его восприятие таким образом, чтобы я и Содружество в мыслях этого странного компьютера слились в одно целое.
«Но я не могу покинуть комплекс, пока не выясню причину, по которой провели его консервацию», – начал поддаваться на уговоры компьютер.
Не так далеко он ушёл от человека, что-то в нём всё-таки осталось. Хотя чувство преданности, долга и ответственности значительно перевешивали всё остальное.
«Обещаю разобраться с тем, что происходит в третьем боксе», – сказал я – мне это ничего не стоило, мой путь всё равно лежал туда.
Подумав, я высказал ещё одно предложение:
«У меня есть ещё один вариант: ты идёшь со мной в этот бокс, как мой подчинённый, если у нас получится разобраться с тем, что тут произошло, то мы уходим отсюда, если нет, то тогда ты решишь, хочешь ли всё ещё остаться, и опять идёшь на свой пост. Я постараюсь после этого максимально облегчить твою службу».
«Приемлемый вариант».
«Хорошо, тогда у меня есть несколько вопросов. Я вижу, что к месту твоего расположения тянется небольшая подводка энергии. Она нужна для твоего существования?»
«Нет, она была необходима для поддержания работы консоли управления исследовательского оборудования института, для доступа к банку данных и прочим системам жизнедеятельности комплекса».
«В помещении обнаружен более мощный энергопоток. Каково направление этого основного канала?»
«Большая часть энергии требовалась для поддержания силового щита и создания периметра безопасности комплекса в целом и закрытия щитом отдельных, особо ценных, помещений в частности. Некоторая её часть уходила на работу лабораторных комплексов и бытовые потребности комплекса. Под проведение экспериментов использовался дополнительный генератор. Он расположен под комплексом, и его состояние неизвестно».
«Во. Тут ещё и генератор супермощный где-то внизу есть, но он большой и громоздкий, и, я так понимаю, его невозможно будет ни демонтировать, ни унести. Ладно, это не главное. Что за «особо ценные» помещения?»
«Склад хранения прототипов и артефактов. Специальное хранилище архива документации. Помещение, где размещены банки данных. Информационный центр комплекса. Кабинет директора комплекса. Кабинет главного научного руководителя комплекса. Бокс хранения опасных объектов».
«Последнее – вот этот бокс?» И я передал план-схему комплекса с отмеченным помещением непонятного склада.
«Нет, это склад хранения прототипов».
«Отметь на карте все комнаты с повышенным уровнем безопасности», – отдал я распоряжение своим помощникам.
А сам задумался о том, что придётся пройти по всем помещениям, дюже интересно, что там может быть. Но сначала о насущной проблеме. Нужно уточнить у искина, необходимо ли что-то ещё для его работы, кроме наличия бокса с жидкостью и плавающей головы в ней.
«Твоя автономная работа требует наличия какого-то оборудования, кроме тебя самого?»
«Только ёмкость с биораствором».
«Понятно, тогда я забираю тебя с собой. Может потеряться связь между нами на неопределенное время, пока ты будешь находиться в специальном месте, подготовленном для твоей транспортировки. Готов?»
«Да».
Я снял с плеча сумку, открыл её и задумался:
«Так, перво-наперво нужно просканировать объект и создать его ментомодель».
Я сосредоточился и постарался увидеть и воспроизвести в уме видимую структуру. Процедура не заняла много времени, и уже через минуту у меня в голове прочно засела вновь созданная модель сумки «путешественника».
Просмотрев её и так и этак, я мысленно перенёс её на ладонь своей руки, а затем руку опустил в горловину сумки.
Ёмкость с жидкостью и умной головой растворилась в воздухе.
«Куда я его, интересно, отправил? Наргон, слышишь меня?»
«Чёткость приёма сигнала составляет 96 % и колеблется в пределах нормы, не более 0,5 %», – отрапортовал биоинтеллект.
Что интересно, он, похоже, не впал в состояние комы, просто принял новое место существования и функционирует как прежде.
Исходя из пояснений Магика, в сумке должно царить безвременье. Но это даже лучше, у меня теперь всегда есть советчик, переносной высокоуровневый искин, если он один мог обеспечивать работу всего этого огромного комплекса, запасной мозг, так сказать, в кармане, и в сумке он не занимает много места, и лежать он там может сколь угодно долго.
«Как состояние, функционирование? Проблем в работе не наблюдается?» – поинтересовался я у Наргона.
«Функционирование систем в полном порядке, работоспособность составляет 100 % от нормы».
«Хорошо, вот тебе и нашли новый дом. Если всё удачно сложится, не против обитать там?» – для проформы спросил я – по идее, какое дело биокомпу, куда его поместят для обеспечения работы.
«Среда существования оптимальна», – доложил биологический компьютер.
«Ну, если с этим разобрались, пошли дальше. А по дороге просвети меня, куда здесь следует заглянуть, чтобы не пропустить что-то важное».
«Принято».
И что мы имеем? У меня появился ещё один комп, и мне придётся идти в пасть ко льву, который, не подавившись, проглотил всех обитателей этого комплекса.
«С каждым словом Наргона вопросы у меня все множатся и множатся», – обдумывал я, что же для меня сейчас важнее.
Но выбора здесь особо и нет, вопрос однозначный, когда на весах лежит такой краеугольный камень, как Жизнь. Я именно этот камешек с чаши весов и постараюсь убрать. Тем более это всё касается не только меня. А значит, трясём Наргона на дополнительные сведения об этом непонятном происшествии и объекте.
«Есть ещё дополнительная информация по Объекту-12? Известно его последнее местонахождение на станции? Объект всё ещё находится там? Что сейчас происходит в боксе, где хранились артефакты и прототипы?» – закидал я вопросами Наргона.
«На момент начала операции зачистки комплекса Объект-12 находился в исследовательской лаборатории № 43».
«Стоп, ты хочешь сказать, что объект не изолирован в каком-нибудь суперзащищённом месте, а имеет возможность свободно перемещаться по территории комплекса?»
«Такая возможность не исключается и имеет вероятность порядка 78 %».
«То есть сейчас здесь одновременно со мной с большой долей вероятности перемещается или просто обитает нечто убившее кучу лет назад за несколько секунд всех людей в комплексе?»
«Да».
«Всё интереснее и интереснее, утешает только то, что пока я не чувствую никакой опасности. А то хожу тут как по бульвару. Кстати, лаборатория далеко от того места, где мы находимся? Не хотелось бы мне забрести в неё без подготовки».
«Четыре метра прямо и налево, вторая дверь».
«Упс. А пораньше предупредить можно было?»
«Не было такого распоряжения».
«Компьютер, он и в Африке, вернее, непонятно где, но всё равно компьютер», – рассудил я и задумался над планом своих действий и над извечным вопросом каждого русского человека – что делать? Внезапного озарения или тихого шёпота на грани сознания, на которые я надеялся, не было.
Но зато активировались все мои подспудно изучаемые последний месяц знания и навыки.
«Не зря, ой не зря я столько времени проводил в медбоксе и тренажёре», – похвалил я сам себя, а то, возможно, и не успеет никто этого сделать в будущем.
И сделал первый шаг в указанном направлении.
Переход на тактический режим восприятия произошёл помимо моего желания на уровне рефлексов, наработанных в тренажёре. Движения приобрели явную экономичность и неимоверную пластику. Я на подсознательном уровне понял, что сейчас меня можно сравнить с перетекающей по поверхности пола большой, но абсолютно бесшумной тенью.
Я осторожно подкрался к пока подсвеченному зелёным повороту и посмотрел на чуть приоткрытую дверь.
«По-моему, всё в норме, ничего необычного. Ни трупов, ни обломков двери. Такое ощущение, что кто-то выскочил оттуда на несколько секунд и оставил за собой неприкрытой дверь».
Правда, мне вспомнилось, что коль тут все погибли до консервации и потом до меня сюда никто не попадал, то, по идее, весь комплекс должен быть завален трупами сотрудников. Но я ничего и никого не видел.
«Странно, куда они все делись?»
«С вероятностью 98 % уничтожение всех материальных улик и свидетельств незаконной деятельности исследовательского института было осуществлено командой чистильщиков», – сообщил компьютер.
«Я о чём-то похожем и подумал. Видимо, у нас есть шанс ничего не найти, если они поработали не только с трупами, но и источниками информации».
«Эта возможность не исключается».
«Сеть, Магик, полное сканирование помещения и всего, что в нём находится. Обеспечить безопасность, отсеивание и анализ внешних контактирующих с нами объектов и мощности всех параллельных потоков сознания».
«Принято».
Отдав это распоряжение, я сделал тот небольшой шаг, что отделял меня от открытой двери лабораторного зала.
Сколько я ни ожидал нападения, сколько ни старался не пропустить момента любого другого враждебного действия, а всё-таки его не смог заметить.
Его просто не было.
Помещение было совершенно пустым. В нём не было ни одного предмета или чего-то отдалённо напоминающего объект, имеющий такую огромную способность разрушать.
«Или я чего-то не понимаю, или тут уже порылся кто-то до меня?» – оторопело огляделся я вокруг.
Бесшумно пробираясь к середине комнаты, я заметил на противоположной стене какие-то знаки или надписи. С этого ракурса было не очень понятно.
«Ну, вот и первая цель», – решил я и приблизился к ним.
Желания вглядываться в то, что было изображено, не возникало, но коли назвался груздём, то надо лезть в кузовок, вернее, разобрать, что же такого там нарисовано. Нет никакой уверенности, что я смогу понять хоть что-то, а тем более прочесть весь текст, как открытую книгу, уж больно знаки, символы, иероглифы, а может, и пентаграммы были необычны и незнакомы.
«Так, Наргон, есть какое-то внешнее описание объекта, его изображение, модель, примерные принципы действия?» – задал я вопрос, который уже давно должен был озвучить.
«Только ментальный образ, снятый с воспоминаний одного из археологов, проводивших раскопки и нашедших хранилище артефактов».
«Передавай», – распорядился я.
Картинка была очень нечёткая, просматривались только общие контуры объекта и правый верхний угол. Формой весь объект напоминал нечто среднее между застывшим лавовым сгустком и мгновенно замёрзшим гребнем волны. От сочетания пересечений смежных стихий, еле уловимых за ширмой тумана, исходила аура мощи и одновременной хрупкости этого непонятного предмета. Но что самое примечательное, Сеть практически мгновенно выделила схожие элементы надписи на стене и том правом чётко видимом углу объекта.
Сопоставив найденные символы, получилось, что правый видимый угол объекта соответствует нанесённому на стену рисунку, вернее, его правому верхнему углу.
«Похоже, надпись с объекта продублировали на стену. Но что с ней делали? В чём ошиблись люди и что привело к таким последствиям для всего комплекса?» – размышлял я, уже без опаски выйдя в центр комнаты и рассматривая рисунок более внимательно.
«Наргон, почему у тебя такие обрывочные сведения? Это связано с тем, что большая часть данных хранится в базе данных комплекса, а у тебя к нему нет сейчас доступа?»
«Я располагаю только той информацией, что сохранена в кэше быстрого доступа и запрашивалась последнее время. Для получения более полных или отсутствующих у меня данных необходим доступ к информационной базе комплекса».
«Как много данных сохранено у тебя по этой и другим проводимым здесь работам?»
«По текущему проекту данные, за исключением уже озвученных, отсутствуют. По остальным работам есть только краткие описания и обрывочные сведения».
«Но список проектов, который вёл исследовательский центр, у тебя есть? Ты сможешь составить его и какое-то описание к каждому из восстановленных пунктов?»
«Список охватит 97 % всего объёма ведомых в институте работ, но описание есть только для 45 % всего объёма проектов, работы по которым проводил наш институт».
«Хорошо, составь данный список и перекинь его мне. Хочу быть готовым к новым сюрпризам, которые ещё может преподнести мне путешествие по этому комплексу».
Переговариваясь с Наргоном, я вышел в центр этой пустой исследовательской лаборатории. Модели, построенные и дополненные как Сетью с Магиком, так и различными внедрёнными в меня имплантатами, показывали, что зал, в котором я находился, совершенно пуст и безлюден.
Оживляла унылую обстановку только непонятная стенопись, которая нет-нет да и притягивала к себе мой взгляд.
«Для чего она здесь?» Задав себе этот вопрос уже не первый раз, я повторно прошёлся вдоль неё.
«Показалось или нет?» Что-то изменилось в восприятии картинки, когда я прошёл мимо неё в сторону центра комнаты.
«Может, оттуда она выглядит по-другому?» Я сделал ещё шаг.
«Да, что-то меняется». – Я убедился, что по мере движения к определённой точке в лаборатории картинка приобретает объём и собирается в непонятную мне пока фигуру.
Я снова был в центре помещения и продвигался теперь к той вычисленной точке фокусировки, которую просчитал, когда резко взвыло чувство опасности. Неимоверная тяжесть прижала меня к полу. Она сковала меня, натекла непонятным и леденящим всё моё существо страхом. Казалось, моё тело не желало делать то, для чего его создала природа, оно не хотело жить, дышать, существовать.
Но был ещё и разум. Он тянулся – нет, не к свету, кругом снова была тьма, но я понимал: если сдамся, сожмусь и постараюсь забыться, меня ждёт судьба всех обитателей этой станции. И поэтому разум и я вместе с ним прогрызались туда, куда могли, вверх, вниз, назад, вперёд, лишь бы что-то делать, но не стоять на месте.
После мига, который растянулся в тысячелетия трудов, я сделал первый вздох. Но не успел насладиться радостью победы над собой и тем нечто, что так неожиданно свалилось на меня.
Я понял: это была не победа. Это просто часть огромнейшего поражения. И все мои усилия ушли лишь на то, чтобы иметь возможность видеть. Теперь я всего лишь мог созерцать, что случится со мной дальше.
Между тем символы, расположенные на стене, приобрели такие знакомые очертания непонятной то ли фигуры, то ли волны, виденной мною на пересланном Наргоном изображении, и плавно, но очень быстро натекли и поглотили меня.
«Зря я расслабился», – было последней мыслью, перед тем как меня не стало.
Рахута, страж Великих, доживал свои последние дни. Он знал, что той энергии, которую удавалось скопить, едва хватало на удержание множественных путей от схлопывания системы.
Того источника, который поддерживал целостность этого узла реальности и который он обязан был хранить, чьим опекуном, стражем и родителем являлся, не было уже несколько сарохов (миллион лет).
Те сотни тысяч сарохов, что он ждал возвращения хозяев, он исправно нёс возложенную на него миссию хранителя, но однажды, вместо хозяев, сюда пришёл враг.
Он пришёл за источником.
Была битва, враг был силён, но Рахута за всё время, проведённое рядом с источником, настолько сроднился с ним, что произошло небывалое: источник стал частью своего стража.
Это подняло Рахуту в пределах действия источника на уровень одного из Великих. Даже больше. Он смог оперировать реальностью, как один из древних.
Поэтому враг пал. Но своим последним ударом он ранил Рахуту и повредил источник.
В те далёкие времена и наступило начало конца. Долгой, длительной и неторопливой смерти, смерти его и смерти источника.
У него был шанс сохранить источник. Но для этого здесь должен был появиться кто-то из Великих, чтобы передать ему силу ещё живого источника и хоть так сохранить его жизнь. Правда, тогда бы погиб он сам, но ради выполнения своей миссии по сохранению жизни источника он готов был пойти на этот шаг, и особенно он готов был пойти на это ради сохранения надежды на его дальнейшее существование. Ведь с новым владельцем, если он будет достаточно силён, терпелив и, главное, ему поможет один из древних, источник имеет возможность возродиться в другой – молодой и жизнеспособный.
Но сарох шёл за сарохом, а их не было.
Однажды сюда пришли эфиры.
Хорошие и добрые создания. Даже он понимал это своим каменным и бесчувственным сердцем.
Они знали о нём, поклонялись ему. Они были очень сильными магами, но их духа не хватало, чтобы удержать в себе истинную силу магии. Он учил их чему мог и тому, что они хотели и могли изучать.
Но они на физиологическом уровне не могли воспринимать боевую магию и как-то защитить себя.
И поэтому он знал: они обречены.
Тогда он нарушил свой первый запрет – он вмешался в глобальный ход истории одной из рас реальности этого круга и научил тех, кто не мог этого делать изначально, уходить за пределы миров данной ветки реальности.
Для этого ему пришлось изменить их суть и сущность.
Но эфиры всё ещё были слабы.
И когда пришла опасность, грозящая всему виду, они предпочли уйти.
Из-за нехватки энергии, которой раньше обеспечивал систему источник, нарушился баланс менто-энергетических сил в системе. А это повлекло за собой постепенное угасание местного светила. И вместо того, чтобы постараться как-то спасти систему или разобраться в причинах, повлёкших череду столь губительных событий, они просто собрались и ушли.
Он не стал их удерживать, даже помог частью своей такой ценной энергии пройти в соседний слой реальности.
Осталась лишь небольшая горстка тех, кто так и не смог пройти процедуру преобразования по той или иной причине и из-за этого воспользоваться переходом. Но была среди эфиров и небольшая часть, вернее всего, несколько особей, которые не захотели оставлять одного именно его. И они остались здесь.
Оставшиеся эфиры старались спасти светило, придумать возможность генерации дополнительной энергии. Но они не были Великими, творившими магию и создававшими источники во всех уголках как этой галактики, так и доступных реальностей.
Поэтому, когда он сказал, что даже он сам не может спасти систему и солнце от медленной смерти, он попросил их уйти, и они выполнили его просьбу. И расселились по галактике.
После этого они временами появлялись здесь. Делились новостями и проводили посвящение своего потомства. Он по-прежнему оставался для них учителем и старшим.
Но проходили сарохи, и эфиры стали появляться всё реже. У них сменялись поколения, а он оставался прежним. И память о нём постепенно стёрлась из их памяти, и не стало последних из них, кто видел его и общался с ним.
А потом светило погасло. И в систему ступила тьма.
И вместе с ней здесь поселилось одиночество. Но длилось оно не долго.
Не прошло и двух сарохов, когда сюда пришли траки. Это была раса воинов. Они ему не нравились, было в них что-то от ёрага. Жёсткие и опасные создания. Умелые и хитрые. Волевые и целеустремленные.
Но что всегда привлекало его – в них был стержень. В них почти не было магии, но она им была не нужна. Они брали другим. Своей сутью. Сутью самого опасного, умного хищника. Они не ведали страха. Они никогда не отступали. Они всегда шли вперёд. И никогда не оставляли своих.
Они знали, что здесь есть кто-то кроме них, кто позволил им поселиться в системе. Они знали и о том, что этот кто-то очень могуществен. Но они не боялись его. Они своей звериной сущностью поняли, что он старый солдат, воин, что он такой же, как они. Они каким-то образом прознали, хотя следы о тех событиях затёрлись ещё многие сарохи назад, что эта система когда-то давно была огромным полем битвы и что он вышел из неё победителем. И поэтому они относились к нему с уважением. Но не более. Они уважали его победы и мощь. Но в них не было поклонения, как в эфирах. И это ему нравилось гораздо больше.
Но траки были захватчиками и галактическими кочевниками. Поэтому однажды за ними пришли. Пришли те, кого до этого они не расценивали как своих соперников.
Хотя, как он думал, они не видели соперников себе ни в какой расе, обитающей в галактике.
Это их и сгубило.
Какая-то молодая, но очень живучая раса выследила их и постаралась полностью стереть с лица планет.
Траки не просили его о помощи. Они лишь отправили корабли со своим потомством в сердце источника. С детьми ушло всего триста неспособных держать оружие в руках женских особей. Все остальные оставались прикрывать их отход. И они почти справились с этой задачей. Они не смогли остановить только последнюю волну железной смерти, которую наслали на них. Их оставшихся жизней просто не хватало сдержать её.
И тогда он нарушил своё правило во второй раз, он прикрыл корабли с детьми энергетическим щитом и помог уйти им.
Оставшихся траков, когда они увидели, что их дети в безопасности, захлестнула волна такой отчаянной храбрости и боевой ярости, что те несколько последних кораблей, которые были ещё на ходу, причинили ущерба нападавшим столько, сколько до этого не смогли сделать все остальные.
Это был истинный миг их триумфа и боевой мощи. Победа нападавших была сравнима с их же полным поражением.
Эта молодая раса, пробыв в системе несколько мгновений, ушла и больше не возвращалась.
И поэтому сюда снова пришли тьма и одиночество.
Источник угасал. Великих не было.
В нём самом стали зарождаться зёрна страха и сомнения. А если они так и не придут сюда? Если он погибнет, так и не имея возможности спасти своё детище и своего подопечного?
Он уже был готов отдать источник врагу, лишь бы у того был шанс на существование. Ведь жизнь источника и есть основа его миссии. Но система опустела на долгие сотни сарохов.
И вот наступил тот миг, когда ему не стало хватать энергии. Сначала он начал качать её отовсюду, куда могли дотянуться его каналы. Потом он спрятал в безвременье источник, оставив только небольшую узенькую нить к нему. А последние несколько сарохов, для экономии энергии, он проводил в состоянии инкапсуляции, лишь на мгновения просыпаясь и контролируя состояние системы. Он знал, что, если тут появится кто-то из Великих, его сторожевая сеть сработает и он проснётся сам или его найдёт и разбудит пришедший.
Но время опять утекало. Незнакомое чувство отчаяния поселилось в его бессмертной душе.
И вот однажды в системе появились странные существа. Они даже не подозревали о нём. Их привлекли следы, оставленные траками. И они стали воздвигать большой дом на одной из планет в системе.
Когда он присмотрелся к ним, то понял, что разбудило, насторожило, а потом и удивило его. Эти существа несли в себе такую взрывную смесь известных ему рас, что этого не могло случиться просто так.
Это был явный эксперимент одного из Великих или, может быть, древних. Решил он так потому, что они развивались и существовали, а не вымерли от той борьбы противоположностей, что часто встречалась в них и могла разорвать их изнутри.
Он видел, что в некоторых из них дремала кровь эфиров, в некоторых – траков и многих других рас галактики. Были даже те, в ком уснули частички врага. Самое необычное – это что все эти такие разные существа с такой опасно перемешанной взвесью, бурлившей внутри и струившейся по их венам, были одним видом.
Он видел, что они были сильны, но не так, как траки, или умны, но не так, как эфиры. Они, вечной борьбой со своим внутренним «я», смогли закалить и развить как своё тело, так разум и дух.
И самое главное – они дали ему последнюю надежду: он стал ждать того, в ком есть частица одного из древнего народа. Он стал ждать своего нового хозяина.
Но эти люди, как они именовали себя, были настолько деятельны и полны энергии, что даже в этой умирающей системе смогли устроиться жить.
А однажды они нашли частицы врага, которые, как он думал, давно уже забыты и погребены тысячелетним слоем пыли и сарохов. И по неосторожности они смогли оживить одну в своём большом доме.
Проснувшаяся частица врага начала насыщаться энергией, а так как достать в системе её было неоткуда, она начала пить её из людей.
И тут произошло ещё более странное. Некоторые люди стали просыпаться. Их кровь пробуждалась и пыталась дать им сил сопротивляться врагу.
У Рахуты не оставалось сил помочь им, единственное, что он мог сделать, – это не дать врагу выбраться за пределы большого дома.
Вот тогда он и увидел, что бывает с теми, кто не может одолеть врага. Он высасывает их полностью, сначала энергию, потом забирает воспоминания своих жертв, затем пьёт память из хроник, оставленных в вечном дереве жизни. После этого не будет ничего, что напоминало бы об обречённом.
Но и здесь люди проявили себя, те из них, кто мог практиковать магию. Но какую-то ущербную. В обмен на свои жизни заперли хищную сущность частицы в источнике.
Как они смогли уместить её туда и при этом не разорвать границы реальности и не разрушить этой системы, он не знал. Но этот их шаг убил его последнюю и такую крошечную надежду.
Нельзя объединять хозяев и врага. Это противоположности, настолько далёкие в своём понимании полюса, что существовать они могли только как враги. И никто и никогда не сомневался в обратном.
Новый же хозяин источника должен вместить в себя именно эти две сущности.
Миг – и новые соседи опять оставили эту систему, но всего на одно мгновение. Казалось, он только успел прикрыть глаза, как они пришли вновь.
Он подумал о том, что те, кто пришёл сейчас, совершенно не знали о тех, что ушли мгновение назад.
Пришедшие в систему стали строить новый дом. В этот раз они создали небольшую планету в пространстве.
Но эти люди были другие. Они приводили немного похожих на себя людей и пили их жизнь, так же как частица врага.
И поэтому смерть пришла за ними.
Рахута никогда не видел других стражей. Но наказать людей пришли именно они. Он был уверен в этом. Во многих из них чувствовалось зерно нарождённого источника. Но это были странные стражи, они вели себя как один вид. А он не слышал о том, что хозяева хотят создать целую расу свободных стражей. Но за тысячи сарохов всё могло поменяться.
Они пробыли здесь меньше мгновения, заскочили в систему, выполнили свою миссию и ушли.
А он опять остался один, и энергии у него было ровно на один вздох.
«Я умру, так и не выполнив своей задачи, – понял он. – Я не смог передать источник тому, кто сможет поддержать и возродить его».
Но как только он осознал эту последнюю в своей жизни мысль и приготовился умереть, настороженная на поиск подходящего разума сеть дала слабый сигнал.
Первоначально он даже проигнорировал его, так как не поверил в возможность такого, но практически мгновенно сигнал повторился. И он из последних сил потянулся к этому слабому сигналу, который обнаружила его сеть. Он успел, слабая искорка жизни – человека, а именно он оказался источником сигнала, еле теплилась.
Рахута сначала не поверил в то, что предстало ему. Невероятное событие свершилось, в этом беспомощном сейчас существе тесно переплелись две противоположности. Человек сочетал в себе древнюю кровь, густо смешанную с кровью врага. Этот бурлящий поток постепенно терзал и убивал его.
Но это было ещё не всё, семя нерождённых стражей с закапсулированным источником тоже билось в такт его сердцу. И как последний аккорд в этот густой и взрывоопасный коктейль кто-то добавил нереальную для нашей реальности приправу – каплю эссенции жизни, добытой из крови драхтов. И именно она удерживала человека на грани, не давала ступить ему за черту вечной тьмы.
Несуществующее сердце стража наполнилось тем странным чувством, которое люди именовали радость. У него появился шанс исполнить своё предназначение.
Сущее дало ему возможность, которой не могло существовать в рукаве данного витка реальности. И он ухватился за неё. Но для этого ему нужно было дать выжить этому нереальному для этой реальности существу.
И, зачерпнув предпоследний глоток энергии из источника, он влил её в человека.
«Я ДАЮ ЕМУ ШАНС», – пропело пространство слова, всплывшие в мыслях стража.
Он ждал то единственное бесконечно долгое мгновение, пока человек сможет воспринять его мысли, пожелания, слова. Но главное, он ждал, когда человек сможет принять в себя источник. Он, как мог, помогал существу, направлял его, когда это требовалось. Делился тем, что человек мог усвоить сейчас. Он подготавливал его к встрече и слиянию.
И вот этот миг настал. Он позвал его.
Но человек почему-то оказался глух к его зову. Это было странно. До этого он уже общался с ним несколько раз.
А потом человек направился в большой дом, брошенный людьми.
Он не мог понять, что пошло не так, но, когда человек смог войти в дом, он пропал.
Не успел страж что-то предпринять, как почувствовал, что в сердце источника, рядом с частицей врага, появился ещё кто-то.
Теперь от него ничего не зависело, он забыл о том, что люди из большого дома сумели открыть прямой канал к сердцу источника, чтобы упрятать туда ту тьму, что они вытащили из глубины сарохов.
Он не мог спасти человека без того, чтобы убить его.
Человек должен был самостоятельно постараться пройти тот процесс преобразования для слияния с источником, в котором страж мог помочь ему.
И ещё эта разрушительная частица врага, готовая убить любого…
За это последнее время страж испытал такую гамму чувств, которой у него не было всю его долгую прошедшую жизнь.
И теперь он испытал последнее из них – чувство веры в маленького человека.
* * *
Когда Алексей ушёл, Леита ещё долго стояла у обзорного иллюминатора и смотрела вслед этому странному человеку, который последнее время прочно занял место в её сердце и мыслях.
А ведь она раньше не верила в чувства, которые могут вспыхнуть вот так вдруг, хотя перед глазами всегда был пример отца и матери.
Чувство тепла и нежности родилось где-то в глубине её груди от мысли, что Алексей – её.
«И почему он решил, что нам может здесь что-то угрожать? – думала она. – Я совершенно ничего не чувствую, ничего опасного нет. Я ведь эмпат, должна была хоть что-то заметить. Но это абсолютно пустая планета».
Через час с небольшим на корабль доставили первую партию топлива, а ещё через час заправка всех судов и погрузка остатков активного вещества в трюм внутрисистемника были завершены.
Она думала, что Алексей вернётся после того, как топливные элементы будут доставлены на судно, но его всё не было.
Время шло, но молодой человек не показывался из шлюзовой камеры входа в подземное хранилище.
«Когда же? Может, всё же что-то случилось? Почему он не возвращается? Ведь топливо у нас уже есть», – метались суматошные мысли в её голове.
Постепенно нарастало напряжение и беспокойство.
Она почувствовала своей врождённой женской интуицией: что-то пошло не так. Не так, как было должно, и поняла, что Алексей сейчас ступил на ту черту, когда каждый его неверный шаг ведёт в пропасть.
«Что же там происходит?» – только подумала она, как вдруг на неё накатила волна такого всепоглощающего ужаса, страха и отчаяния, что все частички её натренированной годами занятий души завопили о смертельной опасности, но не смогли справиться с направленным на неё воздействием.
Это непонятное тёмное убийственное и всепожирающее давление было настолько сильно, что она начала проваливаться в беспамятство. Она чувствовала, что ещё миг – и её не станет, что её сомнет, сотрёт из реальности и не оставит даже воспоминаний о ней.
Но неожиданно она ощутила небольшое облегчение. Что-то или кто-то встал между ней и той тьмой, что смотрела ей в душу.
Леита поняла, что это он. Этот необычный, немного странноватый и не совсем простой человек, не всегда понятный ей мужчина, чужой для неё расы. Что это именно он старается спасти её сейчас. Что это именно он стал тем камнем, о который бьётся та неведомая мощь, что уже почти сломила её.
И сейчас эта устрашающая сила бьётся в то маленькое препятствие, что встало на её пути.
«Лёша», – прошептали её губы.
Свет и тьма.
Тьма и свет.
Они разрывали меня на части. Они крошили моё тело. Они выворачивали, перекручивали, мяли, растягивали и сжимали меня.
Я умирал, когда меня поглощала тьма, и оживал, когда меня касался свет.
Я сгорал, когда свет переполнял меня, и возрождался из тьмы, когда пепел разлетался в её необъятных просторах.
Я застывал с последним мгновением тьмы и несся, обгоняя первый луч света.
Я бесконечно долго взрослел, когда живительный свет давал мне сил, и так же бесконечно долго умирал, когда тьма высасывала их из меня.
Я должен был вечно вращаться в этом круговороте изменений. Но что-то звало меня, что-то удерживало от того, чтобы не раствориться в этом извечном танце теней.
И вдруг я услышал тихое и далёкое, но такое важное для меня:
«Лёша».
И я потянулся туда, я всем своим существом захотел оказаться там, откуда пришёл этот посыл. И я сказал:
«Я хочу».
И мне шепнула тьма:
«Иди».
И мне пропел свет:
«Мы всегда будем с тобой».
И продолжила тьма:
«Мы всегда будем в тебе».
И дополнил свет:
«Ты всегда будешь в нас».
И я ответил:
«Я запомню».
И постарался открыть глаза.
Сначала было бормотание на грани слышимости, которое постепенно приобретало некий смысл, пока непонятный мне.
«Точка привязки текущих метрических координат и координатной сетки для поиска источников античастиц найдена.
Точка привязки текущих метрических координат и координатной сетки, зашифрованной в базе «Эспер», найдена.
Соотнесение с обеими координатными сетками выполнено. Для полного совмещения плоскостей координатных решёток необходимо как минимум ещё по две точки привязки на каждую координатную сетку».
Именно эти слова в голове привели меня в чувство. Я лежал на каком-то непонятном твёрдом предмете.
Тьму рассеивали такие же непонятные сполохи прямо надо мной.
«Я лежу на спине, – понял я, любуясь игрой этого странного явления природы. – Я что, ночевал в лесу? Но я не помню у нас в окрестностях такого места. И что это творится у меня над головой? – задумался я. – А кто это говорил со мной только что? – И практически сразу же ответил себе: – Это Магик, – но, немного поразмыслив, добавил: – Странное какое-то имя. Что-то среди моих знакомых нет никого с таким прозвищем».
«Так назвал меня ты», – прозвучало в голове.
«Неужели? И где это я?» – задался я вопросом и неожиданно получил на него ответ. Хотя почему неожиданно, если сам только что слышал речь, произнесённую этим самым непонятным Магиком.
«Оператор находится в центре ментоактивной аномалии и точки привязки, где возможно проведение процедуры соотнесения координатных сеток».
Сказано много и, вероятно, даже по делу, но для меня произнесённая речь оказалась пустым звуком. Поэтому я пошёл другим путём:
«А почему я здесь?» Я всё ещё не мог вспомнить, что случилось со мной.
«Нет ответа, оператор был недоступен последние двадцать пять часов».
Почему-то фраза о времени вызвала во мне чувство необъяснимого беспокойства.
«Я что, куда-то опаздываю? Или уже опоздал?»
И куда я мог опоздать? Что в этом времени не так? Почему эти цифры так свербят мою душу и не дают успокоиться?
«Вспоминай», – приказал я себе.
И у меня перед глазами вспыхнула картинка.
Молодой человек говорит девушке:
«…и если не дождётся сигнала от меня в течение суток…»
Так это же я. Кто я?
А кто напротив меня? Это важно. Нужно вспомнить.
И я постарался представить только что увиденное лицо. Кто она?
И вдруг как гром:
«Леита».
За именем девушки полился нескончаемый поток воспоминаний. Вот я просыпаюсь на станции. Вот знакомлюсь с 896-м. Вот первый раз оказываюсь в космосе. А вот первый раз вижу её. Последнее, что я помнил, – это как меня поглотила странная тьма, сошедшая со стены.
И пронзительная мысль, вызвавшая чувство огромной потери.
«Прошло больше суток, они улетели, – с грустью констатировал я. – Вряд ли я теперь увижу Леиту».
Немного посидев на полу округлой площадки, которую я всё-таки удосужился осмотреть, я начал анализировать происшедшее.
«А как я оказался здесь, на другом конце планеты? Значит, это какой-то вид порталов, который смогли раскопать местные головастики, они тестировали? Не хочу я что-то пользоваться им повторно. Да и что случилось со всеми в комплексе, непонятно. А возвращаться к территории складов нужно. Хорошо, что в моей сумке куча всего понапихана. Сколько нужно времени, чтобы обойти «полмира» в прямом смысле этого слова?»
И, уже перейдя от риторических вопросов к прямолинейным, я спросил:
«Магик, почему не слышно Сети?»
«Нет данных. По результатам отклика с различных интерфейсов взаимодействия нейросеть пользователя претерпела значительные изменения и теперь с вероятностью 70 % проходит стадию настройки и адаптации».
«Понятно, значит, пока она не закончит эти свои операции, может и не ответить? Интересно, чего такого я пережил при простом переходе, что это потребовало перенастройки нейросети?»
Как обычно, в ответ тишина.
«Наргон, как твоё состояние?» – спросил я у биокомпьютера.
«Работа всех систем в норме. Временно была утеряна связь с пользователем. До сих пор не восстановлена связь с внутренним межсетевым интерфейсом комплекса».
«Неудивительно, мы не в комплексе. Нас перенесло, предположительно, на другую сторону планеты».
«Провожу сканирование пространства».
«Смотри-ка, самостоятельность проявил. За другими я раньше такой инициативы не замечал», – обратил я внимание на действия компьютера.
Несколько минут я провёл в тишине, потом Наргон сообщил:
«Месторасположение пользователя – раскопки древних строений, найденных на планете Ркута. Прямое расстояние по поверхности планеты до исследовательского комплекса составляет восемнадцать тысяч километров».
«Это сколько же мне пробираться в нужную сторону? Даже не представляю. Надеюсь, когда «Драккар» вернётся, Ника догадается провести полномасштабные поиски. А то без еды и воды, которых у меня не бесконечные запасы, я тут долго не протяну».
Я встал и осмотрелся уже более внимательно.
Ну что ж, данное плато ничем не выделялось на фоне всех остальных, что попадали в поле моего зрения. О развалинах тоже ничего не напоминало.
«Придётся устраиваться здесь. Добро пожаловать в свой новый дом», – поздравил я себя.
«Сколько мне здесь ждать корабль, не известно? Нужно провести инвентаризацию того, что у меня есть. И попытаться попасть обратно, там у меня больше шансов дождаться возвращения судна. Кто-то же смог инициировать этот портал. Значит, и я могу попытаться».
Подбадривая себя, я отошёл от места, на котором очнулся, и, обернувшись, заметил хвост воронки, втянувшийся в плиту.
«Нужно осмотреть то место потщательнее. Слишком много тайн скрывает в себе эта планета, слишком много».
Углядев небольшой валун, формой напоминающий небольшой пенёк, я подошёл к нему и, сняв с плеча сумку, положил её на него.
«Как я мог забыть, здесь же кругом вакуум или что-то достаточно близкое к этой среде. Продолжительность моей жизни теперь прямо пропорциональна тому, как долго я смогу не есть и не пить».
Вариант с попыткой заставить работать телепорт уже не казался таким забавным.
«Есть ещё непонятный телепортационный артефакт в сумке, можно попытаться активировать его и посмотреть, что будет. Не такая безнадёга кругом».
Мне упорно не хотелось смотреть на свои пожелания как на последние бредовые мысли обречённого, во мне крепко засела уверенность, что теперь-то уж всё точно будет хорошо.
А положение как безнадёжное я вообще не рассматривал.
«Может, я в это ещё не поверил и не свыкся с этим? Оказаться где-то у чёрта на рогах и умереть от жажды и голода из-за того, что не можешь съесть то, что лежит у тебя в сумке. Ну не смешно ли?»
Моя рука непроизвольно потянулась к сумке с желанием распотрошить её и посмотреть, возможно, там есть что-то полезное.
Но не успел я раскрыть сумку, как в воздухе появился то ли шум, то ли вибрация, то ли это наэлектризованная пыль закружила какой-то странный танец. И у меня в голове прозвучали слова:
«Добрый день. Работа нейромодуля восстановлена».
И практически сразу за ним на нейросеть пришло восклицание, произнесённое где-то далеко:
«Алёша, живой!»
Леита была в отчаянии: после того как волна ужаса окутала её, а потом внезапно отступила, прошло уже больше двадцати трёх часов. До установленного Алексеем срока оставались считаные минуты.
Она не хотела улетать отсюда, не дождавшись его. Для неё это было сродни предательству. Леита на каком-то подсознательном уровне чувствовала, что если она улетит, то больше никогда не увидит Алексея.
«Я не могу так, – поняла она, – нужно что-то делать».
И она решила поговорить с Никой, почему-то ей казалось, что именно этот искин сможет понять её, осознать, что Алексею грозит опасность и что эту опасность чувствует такой сильный эмпат, как Леита.
«Я не могу ошибаться», – убеждала себя девушка.
Чтобы уговорить искин нарушить приказ капитана корабля, от неё требовалась огромная сила убеждения.
Хоть с искином можно было поговорить из любого места на судне, Леита направилась в капитанскую рубку. Но, войдя в неё, девушка увидела корабельный хронометр. Время на нём показывало, что от момента получения Никой отданного приказа прошло двадцать четыре часа пятнадцать минут.
«Я опоздала», – запаниковала девушка.
Но, мгновенно успокоившись, поняла: что-то не так, у неё нет того ощущения полёта, которое рождается на любом корабле, когда он не просто дрейфует, а целенаправленно движется к цели.
«Мы никуда не летим, – поняла Леита, – но почему?»
– Ника, мы остаёмся здесь?
– Да, – ответил искин.
– Но как такое возможно? Ведь был приказ?
– Корабельный совет, состоящий из всех членов команды, решил оспорить это решение капитана. Только его отсутствие позволило не принять логичность его поведения и решить действовать на основании других установок.
– Какой корабельный совет? Каких других установок? – удивилась девушка.
– Первый помощник, Второй помощник, Щит, Меч, Навигатор, Лаборант, Карго. Новая установка звучит так: в связи с наличием топлива на корабле нужно дожидаться сигнала от капитана всё то время, пока мы безболезненно можем находиться в этой системе. Срок ожидания установлен в одиннадцать дней.
– А кто она, почему я их не видела? Это всё, что мне нужно знать? – насела на искин девушка.
– Нет, двадцать три часа одиннадцать минут назад оборудованием корабля был зафиксирован ментовыброс большой силы. В связи с этим корабль до особого распоряжения переведён в боевой режим патрулирования, радиомолчания и активного контроля доступного пространства.
От вопроса о непонятном составе команды Ника ушла.
– А я ведь к вам тоже шла с просьбой отложить вылет, у меня на душе рохи скребут, когда подумаю, что мы улетаем, а Алексей остаётся здесь, – призналась девушка.
– Мнение офицера-связиста занесено в протокол голосования, – прокомментировала её слова Ника.
– И как проголосовала ваша странная команда? – спросила девушка.
– С учётом мнения офицера связи, решение принято единогласно.
Эта новость даже не удивила Леиту.
– И что, мы просто сейчас сидим и ждём, ничего не предпринимаем? – спросила она.
– Аналитическим отделом разрабатываются различные варианты развития событий, но на текущий момент слишком мало данных.
«Так тут ещё и аналитики есть?» – уже про себя изумилась девушка.
– Странная у вас всё-таки команда…
Леите не хотелось возвращаться к себе в каюту, мучиться ожиданием и неизвестностью. Здесь хоть какое-то оживление работающих приборов и хоть и виртуальное, но присутствие искина не давало ей впасть в отчаяние. Но мысли витали с Алексеем.
Она и представить не могла, что какой-то мужчина, тем более человек так сильно привяжет её к себе. И она понимала, что дело тут не в родовом даре, он послужил только толчком.
Дело в ней самой. Как-то незаметно для неё случилось так, что этот неуклюжий и немного смешной человечек стал её любимым мужчиной. Это звучало дико и необычно, но это было именно так.
Когда прозвучал резкий биппер тревоги, Леита сначала никак не отреагировала на него. Вяло выбираясь из пучины своих, мыслей девушка наконец начала воспринимать реальность более адекватно.
Постепенно до неё дошёл и смысл происходящего.
– Ника, что происходит? – спросила она.
– Зарегистрирован повторный ментовыброс.
– Здесь, в комплексе? – уточнила Леита.
– Нет, выброс зарегистрирован на другой стороне планеты.
– В смысле – на другой стороне? – не поверила девушка. – Надо проверить этот сигнал и найти его источник!
– Выполняется, готовится автоматически управляемый истребитель.
– Нет, я полечу сама, – возразила Леита.
– Принято, но для обеспечения вашей безопасности вас будут сопровождать истребители.
– Хорошо, хорошо, – торопливо согласилась девушка.
Её сердце пело. Это он! Это точно он! Это не может быть никто, кроме него!
Она не понимала, как он мог оказаться на другой стороне планеты, но была уверена, что это Алексей.
– Вылет через пять минут! – крикнула она и побежала к себе в каюту надевать комбинезон и потом понеслась к причалу.
Сев в корабль и запустив двигатели и одновременное предстартовое тестирование, она ждала момента открытия шлюзовых ворот, чтобы выпрыгнуть за пределы корабля.
Как только она оказалась там, её будто потянуло куда-то – не сопротивляясь своему наитию, она устремилась туда. И только тут поняла: Ника до сих пор не передала ей нужных координат.
«Куда я лечу?» – спросила она.
И голос внутри её ответил: «К нему».
А через десять минут она была в нужной точке, но Алексей не откликался на посланный на нейросеть сигнал вызова.
«Ну где же ты?»
И вдруг тонкая, но крепкая нить потянула её к центру плато. Там угадывался какой-то тёмный предмет.
«Что это?» – подумала девушка.
И тут пришёл долгожданный отклик от нейросети человека, а она увидела его, стоящего в центре плато у какого-то валуна.
«Алёша, живой!» – непроизвольно воскликнула она.
Но человек, казалось, услышал эти произнесённые вслух далёкие слова и поднял глаза к небу, откуда к нему нёсся истребитель девушки.
«Да, я живой», – услышала она мысль у себя в голове.
Я стоял в рубке «Драккара» и не верил себе.
«Искин ослушался приказа!» Что творится в этом мире, и ладно бы только один, но это сделали абсолютно все мои партнёры.
Но именно это спасло мою жизнь.
Момент, когда с неба ко мне несся истребитель Леиты, я запомнил на всю жизнь. Она пришла за мной! Она не оставила меня! Они все не оставили меня! И это безумно грело душу. Теперь я точно знал: вот те, кто никогда не предаст и будет рядом со мной до конца.
А потом приземлился истребитель, и из него выскользнула быстрая и грациозная тень, которая понеслась ко мне. Я ринулся к ней навстречу. Такой бури чувств и эмоций, что хлынули в меня, я не ожидал.
Я подхватил подлетевшую ко мне девушку и прижал к себе. Как я сожалел в этот момент, что не могу поцеловать её, что на мне надет шлем-маска! Что нас окружает безвоздушная среда!
Что мы сейчас так близки и далеки. Она не перейдёт тот внутренний рубеж, что пролег между нами по каким-то важным для неё причинам.
А потом прилетели два истребителя с «Драккара», и мы, более не задерживаясь, отправились обратно на корабль.
И вот теперь я стою в рубке своего корабля и не знаю, что делать.
Леита, как только мы попали на корабль, повторно бросилась ко мне, обняла и, молча простояв несколько минут, произнесла:
– Больше никогда не пропадай.
– Хорошо, – ответил я, а сам, замерев, вдыхал аромат её волос.
И почему я раньше никогда не замечал, что от неё исходит такой манящий запах летней травы и тенистого лета. Вот они, оказывается, какие, настоящие эльфийки. Нежные и манящие. Любящие и верные. А не замечал я ничего, наверное, потому, что не было у меня до этого такой возможности – просто быть рядом и обнимать её.
Что случилось на планете, меня особо никто не спрашивал, да и рассказывать мне было в общем-то нечего. Я совершенно не мог вспомнить те часы, что прошли с момента, как я попал под воздействие странного артефакта и потом очнулся на плато.
Даже дотошный Ньютон умерил свою настырность, задав единственный вопрос:
– Что дальше, капитан?
Я понимал, что вернуться на планету нужно, – куча артефактов, хранящихся в бункере комплекса, непонятное устройство с письменами и какая-то тайна, укрытая где-то здесь, в недрах планеты, так и манили меня к себе. Но что-то более мудрое, чем я, живущее в глубине моего сознания, упорно твердило мне: «Рано. Тебе ещё рано туда идти».
И я ответил:
– Есть одно место, куда нам нужно попасть, но сначала наш путь отсюда будет лежать в Содружество.
– Установлено новое направление маршрута следования, – отозвалась Ника. – Разрешите провести предстартовый отсчёт и быстрое тестирование систем.
– За переделы системы нам придётся выбираться своим ходом. Отсюда проблематично прыгнуть в строго заданный квадрат, – дополнил её сообщение Ньютон.
– Принято. Выполняйте, – распорядился я и наконец сел в своё кресло.
Леита сначала хотела занять место связиста, но потом резко развернулась, с вызовом посмотрела мне в глаза и устроилась у меня на коленях.
«Как будто я буду против», – с усмешкой подумал я и притянул её поближе.
– Так что это за место, куда мы должны попасть после Содружества? – уточнила девушка.
– Хочу познакомиться с творцами самого прекрасного в моей жизни цветка, – ответил я.
– Не поняла, – озадачилась девушка.
– Леита, проснись, мы летим к тебе домой. И я хочу познакомиться с твоими родителями.
– Домой, – прошептала девушка, прижалась ко мне и спрятала своё лицо у меня на плече.
Что-то мне подсказывало, что из её огромных фиолетовых глаз сейчас катятся две крупные слезинки.
– Да, родная моя, – впервые назвал я её таким непривычным, но таким правильным сейчас словом, ведь ближе её у меня сейчас не было никого.
А за моей спиной простиралось огромное тёмное, не видящее миллионы лет луча солнца пространство. Я улетал отсюда, но знал: я сюда ещё вернусь.
Вслед нашему кораблю смотрели останки сотни разбитых в системе судов.
С нами прощались души тех, кто остался здесь навсегда, и они желали нам лучшей участи, чем та, что постигла их здесь.
Разбитая станция своими чёрными провалами выбоин провожала наш корабль в дальний путь. Эта разбитая история пребывания в секторе маленьких людей знала и хранила много секретов, и некоторыми из них она поделилась со мной.
Я улетал. Покидал свой такой странный и необычный дом, которым считал тот обломок, где прожил первый месяц в этом новом для себя мире, где многое испытал и многое нашёл. Где встретил ЕЁ.
Я улетал. Но за спиной оставил множество вопросов, на которые требовалось найти ответы.
Я улетал. Но я знал: здесь оставался кто-то, кто помогал мне всё это время. Тот, чей печальный взгляд сейчас провожал меня и смотрел вслед нашему кораблю.
– Прощай, – прошептал я.
«Прощай, – прилетело в ответ, – и удачи тебе, человек».
Последние мгновения мой взгляд блуждал по просторам этого мёртвого мира.
– Прощай, – ещё раз прошептал я, и «Драккар» покинул пределы сектора.