Глава 10
Нейтральные территории. Коринфский залив. 20.06.2064
Теплый южный вечер, ласковое синее море и чистая водная гладь. В открытый иллюминатор легкий ветерок приносит с берега густую смесь запахов леса, цветов, кедровой смолы и ароматного свежего шашлыка. На душе спокойно, ни волнения, ни беспокойства, ни суеты. Я сижу в кресле, в котором некогда заседал адмирал Анастас Папастратос, смотрю на окрестный пейзаж и размышляю над очень важным вопросом: какое новое имя дать боевому кораблю «Ираклион». Так и не определившись, я посмотрел на командиров нашего каперского отряда, в самых расслабленных позах расположившихся в креслах вокруг адмиральского стола, ни дать и ни взять, пираты 22-го века, отрицательно покачал головой и произнес:
— Нет, камрады, от меня нового названия не ждите. Вариантов в голове крутится много, а выбрать что-то определенное и конкретное, пока не могу. Может быть, не станем кораблю название менять?
— Надо, — за всех мне ответил капитан нашего фрегата гвардии майор в отставке Скоков. — Завтра мы в свой первый рейд уходим, так что новое название просто необходимо.
— Тогда предлагай.
— Ну, давайте назовем «Диктатор».
— Намек на Симакова?
— Нет.
— Тогда с чего бы такое название?
— Будем свою волю на Средиземном море диктовать.
— С одним-то фрегатом и БДК, на котором только половина экипажа? Нет, чего-то не очень…
— Тогда «Рейдер», «Мститель», «Черноморец», «Охотник» или «Конфедерат».
— Предлагаю сделать так, сейчас каждый возьмет кусочки бумаги и напишет по три названия, которые кажутся ему наиболее подходящими. После чего эти бумажки кинем в шапку, и на что судьба укажет, такое название и будет. Устраивает?
Мне в ответ согласное и одобрительное гудение, а значит, так и поступим. Вскоре, мы расписали то, что нам по нраву, и началась забава. Обычная армейская шерстяная шапочка камуфляжной расцветки, и в ней восемнадцать бумажек, по три от меня, Скокова, Лиды, Игнача, Крепыша и Кума. Легкая встряска, горловина открывается, и я выбираю первый листок бумаги. Читаю и объявляю результат:
— С этого момента, вольный фрегат «Ираклион» переименовывается в «Ветрогона».
— Ура-а-а, — нестройно поддержали новое название командиры.
— Кто это придумал?
— Я, — отзывается Лида Белая, которая в гардеробе адмирала Папастратоса обнаружила несколько комплектов женских вещей по своему размеру и теперь радует нас красотой оголенных плеч, которые выглядывают из отлично пошитого вечернего платья.
— Хорошее название, — одобряю я.
Сегодня, после тяжелых и насыщенных учебой и работой дней, у нас первый выходной день. Личный состав отряда отдыхает на основной палубе и делает шашлык на берегу, а мы, командный состав, собрались на последний перед боевым походом совет и обсуждаем самые разные дела нашего отряда.
После того, как наша маленькая эскадра из двух кораблей, фрегат «Ираклион» и безымянный БДК с номером 49, покинули Родос, мы направились к берегам Турции. Пересекли пролив между островом и материком, высадили на берег наемников Бурова, пожелали Каре и его бойцам удачи и полным ходом направились в сторону Кикладских островов.
На этом архипелаге, насколько мы знали, постоянно находилось несколько наблюдательных постов Критского оперативного соединения Альянса. Нам было необходимо, чтобы они нас заметили, и сообщили своему начальству о нашем курсе. Мы торопились, и вечером 24-го марта наши корабли были обнаружены. Вражеские адмиралы должны были решить, что мы стремимся проскочить Дарданеллы и пробиться в Черное море и, судя по тому, как развивались дальнейшие события, именно так они и решили.
И вот, пока Критская и Измирская эскадры, точнее сказать, те немногочисленные корабли, которые не ушли в Черное море, мчались в сторону Дарданелл и прочесывали Эгейское море, мы, как только наступила ночь, резко повернули запад и, проскочив пролив между Грецией и островом Китира, вышли из зоны, где нас могли бы искать. Дальше, было осторожное блуждание вдоль берегов полуострова Пелопонес в поисках тихой бухты, и вскоре она нашлась, небольшая, и уютная гавань в самом конце Коринфского залива.
Бойцы нашей абордажной партии и разумный пес Лихой прочесали весь берег вдоль и поперек: людей нет, все вокруг заросло лесом и кустарником, и признаков того, что в этих местах кто-то бывает, практически никаких. Единственное, что нашли, это несколько старых кострищ двухлетней давности на недалеких городских развалинах, два десятка ржавых стреляных гильз, разрушенное стойбище одичавших людей, видимо уведенных в рабство, и на этом все. В общем, войска Альянса здесь бывали, ничего интересного не обнаружили, ушли и назад не возвращались, так что гавань нас устроила полностью, и эскадра остановилась в этом месте на двадцать три дня.
Бездельничать и почивать на лаврах, было нельзя, и у нас сразу же начались тяжелые и изматывающие трудовые будни. Где-то в Черном море и на побережье Конфедерации кипели жаркие схватки, лилась кровь, умирали люди и горели города, а мы находились в относительной безопасности и должны были как можно скорее снова выйти в море. Однако для этого требовалось освоить новое для большинства из нас дело, постичь морскую науку, освоить новые военные специальности, и мы учились по четырнадцать часов в день.
Поначалу обучение шло довольно плохо, но не боги горшки обжигают, а практика великая вещь, и уже через три недели, оба наши корабля совершили несколько учебных проходов по Коринфскому заливу. Все это делалось без всякой помощи пленных моряков Альянса, и после этих маневров Скоков и я решили, что теперь мы готовы к самостоятельному походу, так что завтра нас снова ожидает простор Средиземноморья.
Однако боевой поход начнется только завтра, а сегодня у нас отдых и крайний военный совет. Большинство вопросов уже и так решено, времени для этого было предостаточно, но всегда есть что-то, о чем стоило бы переговорить еще раз и, кроме того, каждый вечер в 22.00 мы получаем пакет информации из дома, и для нас это значит очень много. Как итог, у командиров выработался уже целый ритуал, вечерний совет, чай, новости из дома и только после них отбой.
— Ну, что камрады, — вновь окинув своих боевых товарищей взором, я решил продолжить наше заседание, — раз с новым названием определились, перейдем к другим вопросам. Кум, — вопросительный кивок связисту, который пару недель назад передал командование гвардейцами Крепышу, и теперь возглавлял БЧ-4, — что с радарами?
— После последнего ремонта и модернизации на фрегате поставили AN/SPY-1, а он изначально не на этот тип судна предназначен. Из-за этого местный древний БИУС порой глючит и передача данных на орудийные системы не всегда хорошо проходит.
— Это проблема?
— Нет, — Кум отрицательно покачал головой. — По меркам флота Альянса наш фрегат один из самых боеспособных, а радарное наведение артиллерийского огня как таковое у них уже давно не используется, так что для нас это вспомогательный фактор и не более того. Сами понимаете, — командир БЧ-4 посмотрел на собравшихся, — уцелевшие со времен Черного Трехлетия корабли столько раз перестраивались и модернизировались, что исходной комплектации ни на одном нет, и то, что у нас работает РЛС, да два компьютера еще пашут, это уже само по себе маленькое чудо.
— Отрегулировать или улучшить работу системы можешь?
— Как? — он развел руками. — Здесь электронщик нужен и человек, который хорошо разбирается в компьютерной технике и программах. У нас такого нет, и среди пленников тоже. Все что могу гарантировать, это то, что РЛС фрегата сможет четко контролировать зону в 24 мили, а по максимуму 72, но это уже приблизительно и ненадежно.
— А на БДК что?
— На нем РЛС только для вида. Радар еще лет восемь назад приказал долго жить, а новый Альянсу взять было попросту негде.
— Понятно, а по другим приборам что?
— Вполне неплохо. Можем принимать и передавать информацию напрямую в Краснодарский радиоцентр, мощностей хватает, но пока мы только на прием работаем, а передачу ведем исключительно с наших радиостанций и только на Трабзон.
— Думаешь, нас смогут засечь?
— Корабельную радиостанцию в любом случае засекут. Радиопеленгаторы на каждом корабле стоят, и как только средиземноморцы поймают наш сигнал, так по пеленгу незамедлительно карательную эскадру вышлют.
— Со связью все ясно. Теперь есть иной вопрос, и он ко всем присутствующим. Что будем делать с пленными моряками Альянса? С одной стороны, они наши враги, и для средиземноморцев мы пираты вне закона, так что можем не чикаться и всех под нож пустить, а с другой, не все они сволочи и твари, и некоторые готовы влиться в наш экипаж. У кого и какие мнения на этот счет?
Молчание. Вопрос, действительно, серьезный. Просто так, с наскока, это дело решить тяжело и именно поэтому я вынес его на обсуждение всех командиров. Были бы мы где-то в лесах между Дебальцево и Харьковом, все было бы проще, клинком по горлу врага и продолжаем путь. Здесь ситуация иная, более запутанная, и тот, кто решится взять на себя ответственность за пленников, в будущем рискует многим.
— Кхм, — прокашлялся Скоков. — Предлагаю, чтобы каждый командир выбрал из пленных тех, за кого он готов поручиться и если Мечник эти кандидатуры одобрит, пленные вольются в наши экипажи. Остальных выведем на берег и пусть те, кто готов с нами сотрудничать, докажут свою преданность делом.
— То есть, ты предлагаешь расстрел?
— Да, — сказал, как отрубил капитан фрегата.
— Кто еще поддержит Максима Сергеича? — снова молчание и мое предложение: — Кто за то, чтобы поступить по плану капитана «Ветрогона»?
Один человек, Кум, «за». Трое других «против» и, не дожидаясь моего вопроса, относительно такого решения, с места встает Крепыш:
— Пленные нам помогли, и убивать их я считаю неправильным. Думаю, что надо выбрать тех, кто готов нам служить, а остальных высадить на берег и отпустить на все четыре стороны. Встретимся с ними в бою, уничтожим без жалости, а так, неприятностей от них не было, и это достойно награды, которая в нашем случае одна — жизнь.
— Крепыш, а ты сможешь довериться бывшим врагам, которых в свой отряд на поруки примешь?
— Ну, трех-четырех человек под свою ответственность возьму, и за них, если что, я всегда отвечу.
— Лида, ты так же считаешь?
— В общем-то, да.
— Игнач?
— Эти пленные мне не враги, и здесь Крепыш прав.
— Что-то размякли вы, камрады, но я ваше решение уважаю. Сколько пленников берете на поруки, определитесь до утра, а чуть свет, всех оставшихся выгоним на берег, и пускай к Афинам топают. Если им повезет, и по дороге с ними ничего не случится, дней через пять доберутся, а нет, значит не судьба им.
Данное решение меня устраивало полностью. Убивать никого не надо, и тут Игнач прав, неприятностей от пленников не было, так что жизнь они заслужили, а что касаемо тех, кто остается с нами, то их проверит Лихой.
В дверь каюты постучали, и вошел один из наших связистов:
— Разрешите?
В его руках была тоненькая папочка, видимо, он принес вести из родных краев.
— Конечно.
Связист положил папку передо мной, но не вышел, как это происходило обычно, а остался стоять на месте.
— Что-то еще? — спросил я у него.
— Так точно, командир, — этот боец появился в нашем отряде во время зимнего набора, а потому, обращался ко мне и другим старшим начальникам, исключительно по должности или имени отчеству. — Мы нашу столичную радиостанцию поймали и сигнал хороший. Сейчас там новости передают, а позже музыка будет играть. Бойцы просят включить громкую связь, все же выходной день, опасности рядом нет, и мы сюда больше не вернемся.
— Давай, включай музыку, — согласился я, — воины заслужили нормальный отдых, да и перед походом будет полезно про бои на нашем черноморском побережье послушать. Сводка всей правды не скажет, но патриотический порыв обеспечит.
Кивнув, связист покинул каюту, а я открыл папочку и вчитался в приказы нашего краснодарского руководства. Минут пять, в полном молчании, я вчитывался в текст, пару раз хмыкнул и, подняв взгляд от бумаг, сказал:
— Родина про нас не забыла, и хочу начать с хорошего. Меня повысили в чине, и отныне, я капитан госбезопасности, — камрады заулыбались, а я продолжил: — Кроме того, повышения получили сержант Куманин, он же Кум, сержант Игнатенко, он же Игнач, сержант Талый, он же Крепыш, и вольный наемник Лида Белая. Поздравляю вас товарищи с присвоением чина лейтенант госбезопасности Кубанской Конфедерации.
То, что камрады были рады, это понятно, и то, что такое событие они собирались отметить, это тоже ясно. Несколько удивляло, с какой легкостью нам дали эти чины, но с другой стороны, заслуг за нашим отрядом много, а еще это можно было расценить как аванс за будущее рейдирование по вражеским водам.
Радовались свежеиспеченные офицеры недолго, пошумели, пошутили, посмеялись, и Скоков спросил:
— А помимо повышений, что-то есть?
— Конечно. Руководство по проведению крейсерских операций, но я тут полистал, и ничего нового для нас не нашел. Нам рекомендуют не вступать в бой с равными по классу военными кораблями Альянса, а желают, чтобы мы уничтожали суда обеспечения и транспортные корабли с подкреплениями. Удары надо наносить в разных районах Средиземноморья, и они должны носить спорадический характер. Таким образом, вместо того чтобы сосредоточиться на поддержке десантов против Конфедерации вражеские корабли будут обязаны отвлекаться на охрану конвоев и тратить резервы на наш поиск.
— В самом деле, ничего нового.
— Ну, — пожал я плечами, — беспокоятся господа генералы и полковники, думу за нас думают.
— Про положение на фронтах что-то есть?
— Ничего нового. Идут бои с вражеским десантом за Туапсе, и Альянс начинает пятую бомбардировку Новороссийска, но наши войска дерутся с противником на равных, и самая главная проблема это вертолеты. Однако и с ними научились бороться, и даже, свалили с небес пару вражеских машин, одну зенитным огнем, а вторую на таран взяли. Молодой паренек из Ейского авиаотряда направил свой АН-2 на «Апач». Сам погиб, но и противника сбил. В общем, герой.
— Значит, война только на побережье?
— Да, и в этом есть наша заслуга. Конфедерация ожидала нападения и успела к нему подготовиться. На побережье были стянуты все тяжелые артсистемы и РСЗО, были эвакуированы жители и создано несколько оборонительных районов. Впрочем, про это вы и так знаете, а более подробно можете по сводкам столичного информбюро узнать, громкая радиотрансляция будет вестись всю ночь, а новости каждый час передают.
Следующий вопрос задал Игнач, который как-то тяжко вздохнул, и протянул:
— Интересно, а как там с сектантами?
— Не сообщают, а раз так, то, наверное, тихо и спокойно. Наши держат границу, наемники Остапа-одессита закрепляются в Дебальцево, а Внуки Зари копят силы для нового броска за границы своей территории.
— А про Бурова что?
— Где-то у Трабзона уже. Однако это все второстепенно и давайте, пока мы не разошлись, еще раз определимся с нашими дальнейшими планами. Итак, мы имеем отличный фрегат и средний по мореходным качествам БДК. «Ветрогон» способен выдавать скорость в тридцать узлов, а десантный корабль только восемнадцать. Из этого следует, что нам придется равняться на его скорость и, поначалу, пока враг не стал охотиться на нас всерьез, это не будет проблемой. Значит, завтра мы выходим в открытое море, проходим к острову Крит и дальше к Кикладам, наносим удар, захватываем добычу и уходим в сторону Италии. Все правильно?
— Да.
— Верно.
— По другому никак. Один пробный налет, а дальше посмотрим.
— Хорошо, — продолжил я. — Что нам необходимо для продолжения нашей работы на вражеских морских путях? В первую очередь это топливо, а значит, приоритетная цель танкер. Конечно, можно осуществить захват другого судна и скачать топливо из его запасов, но на обычных транспортниках и сухогрузах, его мало. Значит, нам необходимо нефтеналивное судно. Если все пройдет, как задумано, то после первого рейда мы начнем искать место для постоянной базы, на которой останется наш БДК и прочие трофеи. Фрегат продолжит самостоятельную охоту, а база будет укрепляться и станет нашим надежным тылом. Таким образом, наш отряд сможет произвести не один или два налета на вражеские коммуникации, а несколько. Верно?
— Да, — снова за всех ответил Скоков.
— Ничего менять в планах не будем?
— Нет.
— В таком случае, завтра все делаем, как решили: выход в море и работа.
В этот момент включились корабельные громкоговорители, и над тихим ночным морем разнесся какой-то старинный вальс. Мы все замолчали, вслушались в плавную мелодию, и так продолжалось пару минут, пока Игнач не спросил:
— Ну, что, раз радио включили, значит, выходной день вступает в самую интересную фазу. Пойдемте на берег, шашлыка покушаем, да винца попьем за наши новые чины?
— Давайте, — я согласно взмахнул рукой.
Все вышли, и последней была Лида. Она повернулась ко мне и спросила:
— Ты идешь?
— Позже подойду.
Понимающе улыбнувшись, и не прикрыв дверь в коридор, женщина покинула адмиральскую каюту, а я сосредоточился, и мысленно позвал:
— Лихой.
Пес примчался почти сразу, видимо, находился рядом. Он посмотрел в мои глаза и пришел вопрос:
— Младший должен что-то сделать?
— Да. Завтра наши командиры будут из пленников отбирать людей в свои подразделения. Присмотри за ними.
— Понял. Я могу быть свободен?
— Да.
Лихой умчался вслед за командирами, а я, закурив, и выпустив в открытый иллюминатор первый клуб дыма, задумался о наших плюсах и минусах, и сначала подумал о приятном.
У нас быстрый и по современным меркам мощный корабль, имеются два боекомплекта артиллерийских боеприпасов и топливо на четырнадцать суток похода. Экипаж готов драться и противник вряд ли ожидает нашего нападения на свои транспортные корабли. Альянс сосредоточил большую часть своих основных боевых единиц на Черном море, а все что осталось, охраняет Кипр и Первого Лорда-Маршала. Значит, противостоять нам особо и некому. Имеются несколько корветов в Измире и на Крите, однако они могут нас только отпугнуть, но не остановить. В общем, мы можем проводить свои рейдерские операции и на начальном этапе это должно быть делом не слишком затруднительным.
Теперь о минусах. Нас мало. Всего двести восемьдесят четыре человека, по сути, полный экипаж фрегата. БДК бросить жалко, но и эксплуатировать его по назначению, мы пока не можем. У нас нет постоянной базы, и мы, только начинаем прикидывать, где бы эскадра могла обосноваться на долгое время. Возможно, это будет Таранто, Бриндизи или Калабрия, а возможно, побережье Сицилии: Августа, Катания или Мессина. Пока, в этом отношении все неопределенно и этот вопрос необходимо решать на месте. Мы имеем информацию, что Альянс уже прочесывал тамошние земли полтора-два года назад, но что там сейчас, точно никто не знает. Кроме того, нам приходится рассчитывать на удачу, и это тоже не радует. Мы надеемся, что захватим танкер в первые дни рейда. А вдруг у нас ничего не выйдет? Неизвестность порождает неуверенность в завтрашнем дне, а это опасно, и мы живы до тех пор, пока верим в себя, уверенны в своих силах и готовы драться против всего Средиземноморского Альянса.
Впрочем, хватит ломать себе голову над проблемами, которые мучают меня с самого начала наших боевых действий против нового противника нашей страны. Мы воины, а значит, должны идти только вперед и не иметь никаких сомнений.
Затушив папиросу, я встал, прикрыл иллюминатор и направился на берег. Весь личный состав отряда за исключением вахтенных отдыхает, и командир должен быть рядом со своими воинами. Хочешь или нет, а пару часов у костра надо посидеть. Необходимо взбодрить людей своим веселым видом и самому от всех проблем отвлечься, покушать свежего мяса, выпить стаканчик кипрского винца из запасов адмирала Папастратоса, послушать вместе с бойцами радио и вспомнить о былых наших делах. Сегодня у нас последняя ночь в тихом Коринфском заливе, а завтра в поход, и начнется наш второй раунд в схватке с военно-морскими силами средиземноморцев.
