Опять мы на вокзале, и я ловлю себя на мысли, что сейчас должен выйти Белый. Не угадал, появившийся Закель поволок нас к стоящим в стороне пролеткам, попутно рассказывая мне о покушении более подробно.

– …Представляете, Сергей, двое подстерегли его у самого дома, грамотно так, и сделали в него три выстрела, а после один из них подошел и еще дважды выстрелил в раненого Котляровского.

– Добивали, значит. А раньше они это не делали.

– Вот именно. И не расклеивали листовки, в которых заявляют, что следующим будет барон Гейкинг.

– Так. Запугать, значит, пытаются. Не выйдет.

С такими веселыми новостями мы прибыли в замок.

– Сюрприз, – весело оскалился Закель.

Действительно, «сюрпрайз». Передо мной стоял довольный и скалящийся, зараза, Курт Мейр.

– Ну, рассказывайте, что случилось и кто где сейчас?

– Сергей Петрович, давайте пройдемте в кабинет. – И Курт сделал исконно русский жест, хлопнув себя по горлу.

Правда, сначала накатили по сотке. Кто же на сухую говорит? Плотно закусив, поскольку был голоден, я узнал местные новости: батальон наш перевели под Питер, выделили место под строительство, которое, естественно, и не думало начинаться.

– …Сергей Петрович, эти сволочи нагло вымогали у нас отступные. Вот я и не сдержался. – И не тени раскаяния на лице у Курта.

Закель и Белый с живейшим интересом слушают о похождениях больных на всю голову осназовцах. Правильно, кто в здравом уме будет ссориться с интендантами? Ответ: мы. Причем двум дородным чиновникам пришлось искупаться. На вопли, что это невозможно, был рубленый ответ – для русского нет невозможного. Плюнув и виртуозно обложив матом Курта и его парней, мужики перебрались вброд. И пожаловались своему покровителю на молокососа. Протектор в чине штабс-капитана вякнул насчет суда. Зря это он. Не подумал. Его, раскачав, швырнули поглубже. Так что впечатлений у штабса была масса, и все отрицательные. Вот попытка отомстить наглецам провалилась. Приехавший генерал со свитой увидели оборудованный лагерь с землянками и злыми головорезами, которые хотели после Балкан жить по-людски. Обстановка была крайне напряженной, батальон фактически был готов начать партизанскую войну против чинуш. Поэтому приняли соломоново решение. Чтобы не злить людей, Курта послали в Киев. На усиление, так сказать, а для батальона спешно стали возводить казармы.

– Вот такая история. И того склочника, правда, перевели подальше, а командир наш мне фитиля вставил, – закончил Курт свою речь, довольно глядя на меня. Мол, не посрамил. Высоко и гордо несу традиции батальона.

На совещании у Новицкого мы с Куртом сидели в конце стола. И новости были довольно плохие: фактически нас переиграли. И не важно, что никто не ожидал оправдания Засулич. Важно лишь то, что народовольцы имеют стратегическое преимущество, они выбирают место, время и цели. А мы лишь считаем трупы.

– Господа, я больше не намерен терпеть эти выходки. Мы потеряли уже пять осведомителей. Пять, господа. Я не верю в предательство, просто наши агенты где-то оступились. Но убиты они именно сейчас! – Новицкий, повысив голос, оглядел присутствующих. – Что нам скажет славный осназ?

– Действия народовольцев несут явную и прямую угрозу империи. – Выступать мы тоже можем. А теперь главное. – Господа, вы это читали?

На стол легла местная газета с описанием процесса Засулич.

– Вот так выглядит капитуляция, – продолжил я. – Господа, в настоящий момент мы не имеем политической воли задавить террор.

В кабинете наступила звенящая тишина. Нет, все присутствующие офицеры были профессионалы, и они прекрасно понимали порочность заигрывания с интеллигенцией. Но озвучить, причем так явно… На это они не отважились. Курт всем видом давал понять, что полностью меня поддерживает. Остальные… Остальные смотрели на нас, как на полных психов.

– Да, господа, давайте смотреть правде в глаза. Сейчас все решается на местах. Здесь, в Киеве, Одессе, Николаеве, Москве… Если мы сами не сдадимся, то мы выиграем.

– А поконкретнее, – прервал меня Новицкий.

– Необходимо находить и уничтожать ячейки террористов. Без суда. Захватывать видных главарей для допроса с последующим уничтожением. – А в ответ – тишина. На лицах присутствующих еле скрывается отвращение. Что же, каждому свое. – Такой рецепт выздоровления империи от осназа. Кровавый, но эффективный.

– Я думаю, не стоит прибегать к крайним мерам, – ледяным тоном произнес Новицкий.

От остального я абстрагировался. Те меры, что пытаются выработать сидящие рядом офицеры, в лучшем случае приостановят болезнь. Все возвращается на круги своя. Может, другие люди, но действуют они так же. Похоже, бесславный конец предрешен. И еще, я отчетливо понял пропасть между нами и кадровыми офицерами корпуса. Тот же Закель, несмотря на все его эскапады и происхождение, смотрел… Короче, наша «Мертвая голова» как клеймо, нас могут лишь терпеть.

После этого совещания у нас началась рутина. Караулы, охрана арестованных. С Белым и Закелем отношения так и не восстановились. Нет, мы совместно работали, но небольшая червоточинка осталась.

Все это не могло не отразиться на службе. Постепенно ушли в небытие «экстренные потрошения». Начинания в стиле «Бранденбурга» начальство велело похерить, пришлось гражданку сдать на склад. И нас уже старались не брать на задержания. Кончилось это, естественно, трупами. Двое убитых и пятеро раненых из восемнадцати, находившихся в тот момент в Киеве.

Естественно, мозги у начальства мигом прочистились, и оно наплевало на «человеческие ценности». Заново начали восстанавливать «людей в штатском», и пара зуботычин при задержании здорово прочищали память новоявленным «санкюлотам».

– Проходите, Сергей Петрович, располагайтесь. – Генерал Новицкий указал на стоящее рядом кресло. – Я пригласил вас для того, чтобы вы составили на мое имя записку, как вы видите свою дальнейшую работу. Да, вы были правы насчет лекарства. Теперь давайте улучшим его рецепт. Вам два дня хватит?

– Так точно, Василий Дементьевич.

– Вот и славно. А теперь о приятном. Поздравляю вас, Сергей Петрович, с чином поручика и орденом Станислава второй степени.

– Благодарю.

Приятно, ценят меня, не забывают. Это правда. А теперь о грустном. С чего это вдруг меня в чине повысили? И орден не забыли? Потому что я из себя весь такой крутой и несгибаемый? В голову упорно лез разговор о покровителях. Брр! Вот только вспоминать о нем не рекомендуется во избежание. Слишком многим я мозоли оттоптал. Похоже, не забывают меня. И не знаешь, к добру ли? Но поздно пить боржоми. В общем, яйца… хм… хвост пистолетом и не унывать.

Нет в данный момент рецепта, поскольку нет телефона. А тянуть телеграф в каждый участок… Мне вспомнилась фраза, что спецназ в современном его виде создал вертолет. Что же, раз нет гербовой… Посадим в участок стандартную пятерку. Снайперскую пару, сапера и двух штурмовиков. Другого выхода нет, а так хоть сможем снизить потери.

Дальнейшие события подтвердили правильность моих выводов. После категорического приказа генерала использовать группы осназа потерь больше не было. Четыре штурма, проведенные нами, произвели должное впечатление, как и то, что мы особо не стремились брать господ революционеров живыми. К началу мая листовок и убийств секретных сотрудников не было уже пять недель.

– Мать, я их …, в…, какого… – Так я не матерился давно. И не могу остановиться, изрыгая из себя все более замысловатые конструкции. Находящиеся рядом офицеры ошарашенно смотрят то на меня, то на Новицкого.

– Успокоились, Сергей Петрович?

– Нет, объясните мне, пожалуйста, там что, дебилы сидят? Эти имбецилы все наши труды в сортир спустили.

– Выбирайте выражения! – Хлюст в дорогом английском костюме решил меня одернуть.

– А вы, собственно, кто?

– Я статс-секретарь губернатора. И что за тон? Господин генерал, вы можете призвать к порядку своих головорезов? – Лощеный надменно смотрит на Новицкого.

Зря ты так, мил-человек. Наш генерал крутой дядька и это хамство тебе припомнит. Фигуряй пока, мальчик.

– Нет, увы, но отряд осназа только поддерживающий. – На лице Василия Дементьевича заиграла улыбка. Ага, сделай гадость ближнему, часть первая. Похоже, тип понял все правильно. Но гонор не убрал.

– Вы должны усмирить…

– Что усмирить? Ваши аппетиты? – перебил я хлыща. – Легко.

Присутствующие офицеры усмехнулись и с удовольствием продолжили наблюдение за перепалкой.

– О вашем поведении будет сообщено губернатору.

– Все, хватит. Успокойтесь, – прервал назревавшую ссору генерал. – Поручик, вы с отрядом отправляетесь в депо, с вами пойдет сотня донцов. Бунт подавить. Исполняйте.

– Слушаюсь. – Когда «дед» говорит таким тоном, то следует заткнуться и выполнить приказ. Буквально.

Все это дерьмо началось с кидалова. Еще по зиме мне говорил Татищев о такой возможности. Похоже, что наши «локомотивы прогресса» решили сорвать банк по-крупному. Свой бизнес с долгами продали государству и вдобавок просто не выплатили рабочим жалованье. Полностью. Работяги, и до этого бывшие в черном теле, стали на дыбы: им просто нечего стало жрать. Стихийно вспыхнувшая забастовка мгновенно переросла в беспорядки, озверевшие от безысходности мужики захватили депо. Пока станки не ломали, но к тому идет. Блин, а ведь придется стрелять. И трупы будут. Усмирим и подавим, вот только все равно это проигрыш.

Отряд, уже полностью экипированный, ждал у входа. Пунктуальность Курта и природная осторожность Немова выбрали полный набор защиты, к шлемам и бронникам добавились наколенники и налокотники, которые не надевались черт знает сколько. Ну а стволы взяли вперемешку, у половины берданы, у другой – винчестеры. Плюс гранаты, под завязку. Ладно, погнали.

Жители, увидев нас, шарахались в стороны. Про бузу многие знали и не желали попасть под раздачу. Вот и депо. Мать, все, приплыли, без крови не обойдется. Стоящие напротив мужики не орут, не свистят, но от них просто веет смертью.

– Б…ди, что натворили. Убью всех этих уродов во фраках, – тихо сказал я стоящему рядом Курту.

– Донцы, вашбродь.

– Вижу.

– Кто командир? – Подъехавший к нам сотник спешился.

– Я. Подходи, потолкуем. Поручик Дроздов, – поприветствовал я здоровяка. Но руку протягивать не стал.

– Это можно. Сотник Лишко, – козырнул он в ответ. Правда, этак с неохотой. И руки, как водится, не подал.

– Ну, что делать будем?

– Как что? Усмирять! Или у тебя еще какие задумки есть? – с издевкой произнес донец.

– Да нет, бери сотню и побеждай. А я уж за твоей широкой спиной укроюсь, – ухмыльнулся в ответ. – Да ты не журись, у них токмо железяки и камни. Побьете.

– Побьем. – И, развернувшись, Лишко направился к своим орлам.

– Сергей, – Курт усмехнулся, – пусть первыми полезут. Мужички их враз умоют.

Идея очень хорошая. Да и спесь с наглецов собьет. Мы, то есть осназ, не любим казачков с Дона. Есть свои причины. Хвост этой нелюбви тянется еще с Балкан.

Я тогда в патруле был. Хоть и давненько не видели в этом районе башибузуков, но на всякий случай бдели. И в селении, куда мы зашли за едой, увидели интересную картину. Еврейчик из компании Когана скупал у крестьян урожай. Обе стороны пытались прийти к консенсусу, но желание халявы обуяло гешефтмахера, нормальную цену он платить отказывался. Правда, болгары тоже были не промах, и продукты явно раньше принадлежали местным туркам. Так что особо братья-славяне не проигрывали. Точку в торгах поставил урядник донцов, заявивший, что вот вам деньги, а вот наш товар. Денег, естественно, было немного, а товара наоборот. Крестьяне, поглядев на подтянувшихся казаков, плюнули и не стали связываться с освободителями. Нет, я не против такого торга, вот только разница между ценами пошла налево.

Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука. Разгону для атаки маловато, поэтому грозной лавы не получилось, а ее жалкое подобие встретил град камней. Казаки развернулись и отошли. Все, игры кончились, вон троих раненых оттащили.

– Приготовиться. – Сейчас донцы перегруппируются, и хрен их остановишь. – Суки, что делаете?!

Четверо станичников, видимо обозленные неудачей, выстрелили по толпе работяг. Это стало сигналом, и еще полтора десятка разрядили свои винтовки. И рабочие не выдержали и побежали, и тут началась «потеха». Рубка бегущих.

– Товсь, поверх голов пли!

Наш залп мигом остудил не в меру горячие головы.

– Ты что, курва! – орал Лишко, скача ко мне.

– Стоять б…, убью на х… – Я прицелился.

Переть буром сотник остерегся, мигом сообразил, что мы не безоружные путейцы и по рогам можем дать качественно. Дальше мы разошлись на матах, казаки ловили не успевших скрыться рабочих, а мы вошли в депо. Увы, но какая-то сволочь успела вывести из строя часть станков. Финиш. Людей нет. Оборудования нет. В общем, одна большая жопа.

– Здравствуй, Сергей, что не весел? – Фон Веддинг просто лучился энергией. – Догадался, почему тебе все с рук сошло?

– Не дурак, понял. – Хотя ожидал откомандирования в Сибирь, в Тобольск, крепить безопасность и пресекать деятельность вражьих разведок. – Только кто за случившееся ответит?

– А найдется кому, – оскалился полковник. – Что, думаешь, забудут? Нет, шалишь! Но и ты, Сергей, не раскисай. Хватит, всех не пережалеешь. Жаль людей, да, ошиблись мы, но посыпать голову пеплом нельзя, вы своими действиями спасли много карьер и помогли сохранить лицо. Это не забывается. А шум… Плевать, переживем. Вот держи, почитаешь на досуге, как о нас отзывается пресса свободного мира. Я надеюсь, с самобичеванием покончено?

– Так точно.

– Вот и отлично. Давай сразу к делу. Хватит тебе гонять этих идиотов народовольцев…

– Они не идиоты. Это фанатики. И они опасны.

– Я знаю, но они лишь пушечное мясо. С Сан-Стефанским договором знаком?

– Угу. Все свои котелки показали. Теперь эта говенная Европа примется за нас всерьез, – с угрюмым видом произнес я.

– Правильно. И поэтому вам, поручик предстоит весьма деликатная миссия.

– Другими словами, резать «лимонников» придется мне.

– Да. Но кроме этого придется вам, Сергей, побыть вандалом. Есть у нас земля в империи. Земля бриттов.

– Ну, наконец-то! А то я думал, так и утремся. Сколько у меня времени на подготовку?

– Две недели. Это много. Сигнал к действию – объявление в газете. Запоминайте: «Добропорядочная семья ищет дачу для летнего отдыха с 13 июня по 13 июля». По получении сообщения вы выводите из строя телеграф и всячески препятствуете его восстановлению. Все понятно?

– Так точно. А сколько можно положить англов? – не удержался и пошутил.

– Я думаю, с десяток, – без улыбки ответил полковник.

После ухода полковника для начала я занялся прессой. Интересные статьи. Так, с бриттами все ясно, ничего нового. А вот франки меня добили. Только что сами по морде получили от немцев, а туда же. Французские газеты публиковали много негативной информации, высмеивали Александра II за его за вмешательство в войну на Балканах, будто бы во имя борьбы с турецкой деспотией. Они писали, что, будучи сам угнетателем, он вряд ли имеет право вторгаться в чужое государство и выступать в роли освободителя. И в прессе, и в обществе преобладало мнение, что действия террористов оправданны и что их не следует выдавать режиму, который не обеспечит им беспристрастное судебное разбирательство. С такими будущими союзниками неудивительно, что империя рухнула. Да, просто поражаюсь семейке Романовых. После этого я совместно с немцами еще раз прогулялся по Елисейским Полям и с удовольствием напоил коней из Сены. Так, с этим ясно. Перейдем к родимым березкам.

Мне пришлось с карандашом в руке прикинуть нынешнюю ситуацию, дабы не забыть ничего ненароком. Итак, со смертью Ник-Ника образовалась здоровенная «ничейная» поляна, которую сейчас пытаются поделить. И драка будет, похоже, жуткая, счет ведь идет на миллионы рублей. Вот только, похоже, «русский медведь», в миру цесаревич Александр, явно нацелился на этот малинник, а лишних просто и без затей давит. А как еще прикажете понимать реакцию на произошедшее в Киеве? Верхушку, правда, не тронули, но топ-менеджеров окучили по полной программе, с военно-полевым судом. И формулировка «…за срыв военных перевозок…».