Глава 13
– О, посмотрите, господа, жандармы.
– И что им здесь надо?
– Фи.
Вот он. Звание совпадает, рост примерно метр восемьдесят, худощавый, лицо овальное, глаза карие, волосы темные. Под шляхтича косит. Ну-ну. Встал так, что ни пройти ни проехать. На охоту вышел, придурок. Нет, ты не охотник, а дичь, правда, пока не подозреваешь об этом.
– Дорогу. – Я специально провоцирую его.
– Что, псякрев! Холоп. – И попытался залепить мне пощечину.
Левой блок, правой «вилкой» в горло. Все это проделано на рефлексах, мгновенно, поэтому никто не понял, отчего поручик, вдруг захрипев, схватился за горло. Не смертельно, потерпишь, урод.
– Убью, быдло москальское, – прохрипел он, налившись кровью.
«А ведь он ничего не понял. Он искренне считает себя высшей расой, – понял я. – Я для него так, отброс. Уже и за саблю схватился. Пора заканчивать этот фарс».
Правая рука привычно проделывает сотни раз отработанные движения. И спустя мгновения поручик оседает с ножом в горле. Немая сцена. Она длится мгновения, но за это время я успеваю перевести винчестер из-за спины в руки.
– А-а-а-а, убили! – дурным голосом заверещали бабы.
– Поручик. – Кто-то склонился над трупом.
– Господа, арестуем его!
– Прапорщик, сдайте…
Выстрел. Передергиваю скобу, досылая следующий патрон.
– Стоять, бараны! Кто-то в Сибирь захотел? Тогда ко мне по одному подходим, – заорал я.
Сейчас главное – не дать им опомниться. За спиной ребята рассредоточились и взяли эту шоблу под прицел.
– Нападение на жандармов при исполнении, – продолжал я нагнетать страху. – Что, совсем страх потеряли? Или законы не для вас написаны?
– Да как вы смеете, сатрап!
– Смею. А вы, как я погляжу, смелый.
– Что здесь произошло? Бог мой, кто его убил? – Задавший этот вопрос подполковник, окруженный свитой, смотрел на поручика-артиллериста, как самого старшего по возрасту. Меня он демонстративно игнорировал. Ну, это ты зря, старый хрен. Ой зря.
– Прапорщик убил его, – доложил тот.
– Это правда?
– Да. Да, – раздалось несколько голосов.
– Потрудитесь сдать оружие, – брезгливо бросил он мне.
Ладно, гниды, получите и распишитесь.
Не обращая внимание на полкана, подхожу к трупу и, наклонившись, вытаскиваю нож, стараясь не испачкаться. После дважды втыкаю его в землю, очищая от крови, и возвращаю в ножны.
– Господин подполковник, боюсь, вас неправильно информировали. Данный субъект напал на офицера в момент исполнения служебных обязанностей. – Я говорю спокойно, используя как можно больше канцелярщины. Ссориться с данным подполом я не собирался. Политика. Меня, конечно, отмазали, но лишний живой враг мне ни к чему. – Кроме этого его высказывания наводят на мысль, что он является тайным заговорщиком. По нему будет проведено следствие о его связях с бунтовщиками. Это, несомненно, наша недоработка, но я не сомневаюсь, что теперь его подельники будут выявлены и арестованы.
– Постойте, о чем идет речь? – удивленно спросил подполковник.
– Судя по его высказываниям, он принадлежал к польским бунтовщикам. Мы до сих пор выпалываем эту скверну спустя годы.
– А, ну тогда другое дело. – Он старался быть невозмутимым, но то, что он чуть не вляпался в политику, его заставило мандражировать. – Продолжайте нести службу.
– Есть.
И мы спокойно пошли в направлении Плевны. Как только нас перестали видеть, мы скорым маршем направились в Кришин. По прибытии на место нашей дислокации сразу заставляю всех писать рапорта о произошедшем инциденте.
* * *
– Значит, приписал ему политику, – уточнил Михайлов. – Это хорошо. Политика – это не дуэль да плюс нападение. Просто великолепно.
– Вот мой рапорт, а вот рапорта нижних чинов, бывших со мной.
– Правильно. Чем больше бумаг, тем лучше. Что у тебя еще?
– Вот докладная на ваше имя с просьбой проверки поручика Красновского, на предмет связи с бунтовщиками.
– Давай я его сейчас завизирую. Значит, никакой дуэли он не предлагал?
– Нет.
– Ладно. Можешь быть свободен.
Что же, пока командир будет занят выгораживанием моих похождений, я наведу порядок в отряде. Судя по всему, нам больше не дадут ни одного армейского подразделения, поэтому надо привести отряд в надлежащий вид. Получилась следующая структура:
Командир – капитан Михайлов.
Зам – я.
Начальник разведки – фельдфебель Овцын.
Ответственный за вооружение и минно-взрывные припасы – вольноопределяющийся Сытин.
Командир саперов – старший унтер-офицер Немов.
С командованием завершили, теперь приступим к штатному расписанию. По итогам боевых действий структуру надо реформировать.
Первое. Это разведка. Убеждать в этом никого не надо. Так получилось, что ею занимается Овцын, у него уже подобраны люди, проверенные в реальных боях.
– Дежурный.
– Слушаю, вашбродь.
– Как только фельдфебель Овцын прибудет, немедленно ко мне.
– Есть.
– Свободен.
Второе. Саперы. По замыслу они должны были стать единственной ударной силой, для этого они имеют специальную амуницию. Но в реальности штурмовиками являются все бойцы отряда, просто саперы наиболее подготовлены к штурмовым действиям. Похоже, что здесь я допустил ошибку, не готовя к штурмовым действиям всех бойцов. Сейчас саперы будут придаваться непосредственно тем группам, которым потребуются их навыки и вооружение. Вместе они будут применяться при разведке боем и штурме укреплений противника.
Третье. Раненые. Им мы оказываем всю необходимую помощь, но наличие в отряде своих собственных медиков необходимо. Те, кто по здоровью не могут нести службу, не выкидываются в отставку, а оставляются на нестроевых и тыловых должностях. И это очень хорошо поднимает дух подразделения. Осназ своих не бросает. Этот девиз работает, и каждый боец это знает.
Четвертое. Стрелки. С этим все ясно. В отряде есть пятерка снайперов. Их сводим в отдельную группу, и распоряжается ею непосредственно командир.
Пятое. Стрелки получают нормальную подготовку штурмовых действий и переименовываются в штурмовиков.
Шестое. Хозяйство Сытина. Часть инвалидов к нему – и люди при деле, и мне спокойно. Режим секретности: нельзя допустить, чтобы наши наработки ушли за границу. Похоже, все. Теперь это все надо претворять в жизнь, причем мне. Сам взялся, так что не вой.
– Войдите, – крикнул я, услышав стук в дверь.
– Вызывали, вашбродь? – услышал я голос Овцына.
– Проходи, Вань. Садись. Разговор у нас, похоже, долгий будет. Прочти. – Я дал ему бумагу с новыми штатами.
– Толково. Давно по-хорошему надо это было сделать.
– Вот сейчас и будем делать.
Спустя пять часов на свет появилось руководство по подготовке бойцов осназа. В него вошли наши наработки с примерами реальных боев. Прошнуровав листы, мы стали ждать Михайлова.
– Господин капитан, разрешите?
– Входите. Что у вас?
– Вот. – И я подложил на стол плоды нашей работы.
– Так. Молодцы. Не забудьте о пополнении. Только учтите еще, что теперь мы подчиняемся князю Имеретинскому. У кого-нибудь есть варианты, почему он с нами связался?
– Есть, – мгновенно ответил я. – Он сейчас стал подчиненным у Скобелева, а был начальником. С нашей помощью он явно стремится реабилитироваться. Понятно, что такую силу, как сводная жандармская бригада, ему не дадут. Но нас – вполне. И главное, он единственный, кто видел нас в бою. Даже Скобелев спокойно отнесся к нашему расформированию, потому что не знал всех наших возможностей.
– Угадал. Ваня, нам приказано взять языка из редута Омар-бей-табия.
– А чем им траншеи не нравятся? – удивился Овцын.
– Контрольный язык? – негромко высказал я свою догадку.
– Очень похоже. – Михайлов протянул мне конверт. – В нем приказ о содействии тебе для проведения разведки. Вопросы еще есть? Тогда свободны. И вот еще, Сытина ко мне направь.
– Есть.
– Так, Вань, ты своих забирай и начинай работать, а я буду трясти пехоту и пушкарей.
– Давай. Только Сытина к командиру ты направишь.
– Хорошо. Пользуетесь все моей добротой.
Иван отправился к своим разведчикам, а я во владения Сытина.
– Сергей, посмотрите, может, вам это пригодится. – И вместо приветствия, он протянул мне нечто, напоминающее пистолет Верри.
– Здравствуйте, Алексей Николаевич.
– Ой. Извините, я забыл поздороваться.
– Будьте в следующий раз внимательнее. Что это вы такой радостный?
– Вот…
Далее он описывал мне принцип действия, характеристики, а я с внимательным видом пропускал все мимо ушей.
– Сергей, а вы меня слушаете?
– Бог с вами, Алеша, с чего вы… – И тут до меня дошло. Пистолет Верри. Сигнальная ракета. М…к, кретин! – Сколько сейчас в наличии образцов и зарядов к ним? – Мой резкий переход от «вежливого выслушивания гения» к получению конкретной информации выбил Сытина из колеи.
– Три пусковых устройства и восемь зарядов.
– Первое. Все это передать мне. Второе: садитесь писать патент…
– Но патенты не пишут, их…
– Мне без разницы, но патент должен быть оформлен как можно быстрее. Вам все ясно?! Бумагу.
Спустя пять минут я протянул свои выкладки по использованию их в бою.
– Возьмите – и с чертежами к командиру. – Вспомнив, зачем его вызывал Михайлов, предупредил: – И еще, Алеша. У вас есть опытный старший унтер-офицер?
– Да.
– Тогда возьмите его с собой.
– Хорошо.
Офицер, обеспечивающий разведку. Звучит красиво и загадочно, пока с этим обеспечением не столкнешься. Если с пехотой было просто – показал бумагу, и вот тебе помощь, которую можно оказывать, то есть мне не гадили и не мешали работать Овцыну, – с артиллеристами такой номер не прошел: меня послали вместе с бумагой. «Жандарм не может ничего понимать в искусстве стрельбы» – так они мне ответили. Но с приведенными весомыми аргументами, в виде «вессона» с взведенным курком, упертого в челюсть комбату, и десятка штурмовиков и саперов, не желающих умирать из-за фанаберий пушкарей, они поняли, что были не правы.
После этого желающих выступать не нашлось, и я занялся делом: распределил цели между орудиями и заставил произвести пристрелку, колышками отметил положение каждого орудия для стрельбы ночью, а после долго объяснял, что от них требуется делать после подачи сигнала ракетницей. Но, слава богу, все непонятные моменты утряс. Теперь осталось только подготовиться самим.
Два часа – это очень мало, но для нас они были бесценны. До автоматизма все отработать не удалось, но согласованность действий бойцами была приобретена. В группе захвата идет Овцын с пятью разведчиками, а я с группой прикрытия обеспечиваю ему коридор для возвращения. Вроде все сделано, бойцы провели тренировку, а волнуюсь. От того, как мы сейчас сработаем, зависит наша судьба. Выполняем – мы на коне, и прошлые грехи списываются, если нет, то… Не надо нервничать. Мысли только на победу.
– Время, – тихо говорю Овцыну.
– Понял, мы пошли.
Бесшумно шесть теней заскользили впереди нас. Мы двинулись следом. Ночь есть ночь. Тишина. Любой резкий звук очень хорошо слышен. Вот и первый ориентир. До турецкой траншеи метров двести, начинаем ползти. Впереди, метрах в тридцати, видно, как ползут разведчики. Все-таки демаскирует их турецкая форма.
Два часа назад
– Командир, мы идем первые, в турецкой форме.
– Стоп. В рейде, кроме нас, не было других наших частей, и подстрелить вас по незнанию не могли. Сейчас здесь куча народа, причем этот народ сначала стреляет, а потом разбирается. Да и за использование вражеской формы нас по головке не погладят, – пытался отговорить его я от этого шага.
Но Ваня настоял, чтобы идти именно в ней. В принципе турки запросто могут принять их за свою разведку, к тому же его ребята освоили ходовые турецкие фразы и могли обмануть часовых.
– Смотри. Видишь? – Он указал на карте кратчайший путь до редута. – Здесь нас дожидайтесь.
– Хорошо. Мы залегаем здесь и здесь. Саперы минируют МОНками фланги. Если вас обнаружат, мы занимаем этот участок траншеи и ждем вас. Пушкари накрывают турок огнем. Ты с ракетницей разобрался?
– Да. Молодец Сытин, с меня причитается.
– Ладно. Все вопросы?
– Нету.
– Тогда иди отдыхай, у нас еще пара часов есть.
