Ведьма
— Смотри, смотри — идет, — едва шевеля синеватыми тонкими губами, говорила худосочная женщина в сером чепце и коричневом платье, утянутом в талии меховым жилетом-безрукавкой. — Не идет, шествует, ведьма проклятая…
— Она всегда так ходит, — поправляя выскакивающий из-под мышки рулон домотканой ткани, миролюбиво отвечала товарка — пожилая полная женщина в таком же сером с вышивкой чепчике и длинном платье, туго сходящемся на круглом, как свежая булочка, животе.
— А голова не покрыта! — не сдавалась, укоряла приятельница. — Распустила космы!
— Так она родом с других мест, — спокойно возражала толстушка. — У них там, поди, все простоволосые ходят.
— С других мест, — фыркнула первая женщина. — С островов она! Вот точно говорю — с островов!
— Островитяне к нам не ездят, Фитра, — напомнила товарка.
— А ее — выгнали!
— Нет, — совершенно не меняя невозмутимого тона, не соглашалась приятельница. — Островитяне всегда на островах живут, своих не выгоняют.
— Ой, — пристроив острые кулачки на тощих бедрах, возмутилась Фитра. — А как же Странхольд! Он же — островной!
— Так когда это было, — махнула ладошкой приятельница, и рулон тут же чуть не шлепнулся в жидкую грязь улицы, разбитой колесами телег и щедро политой ночным дождем. — Старик помер уже тридцать лет назад, а вы все — Странхольд, Странхольд…
— Так ведь было, Марита! Выгнали его с островов!
— Он сам ушел. Не было у него способностей, он и ушел. Чего ж ему, слепому, со зрячими жить?
— Ох, не понимаю я тебя, Марита, — скорчила задумчивую гримасу вертлявая товарка, — все-то ты ее защищаешь, все-то отговариваешь. Добрая ты у нас… Иль задобрила она тебя чем? — и прищурилась уже на высокую женскую фигуру, медленно поднимающуюся по вздыбленной горе улицы, а не на свою приятельницу.
Та сразу не ответила, поправила сначала сбившийся чепец, потом рулон ткани и, шумно попыхтев, проговорила:
— А зачем мне на нее сердиться? Она меня, поди, не трогает.
— А тебя все трогать надо! Без затрещин ты не опомнишься!
Товарка не ответила. Женщина в длинной, отороченной мехом накидке почти сравнялась с двумя кумушками, застывшими на косогоре.
— Хорошего вам дня, госпожа Гунхольд! — громко выкрикнула Марита.
Простоволосая чужестранка слегка улыбнулась в ответ:
— И вам доброго дня, соседка Марита.
— Как поживаете? — пряча ехидство, поинтересовалась костлявая Фитра.
— Хорошая погода будет сегодня, — не задерживая взгляда на недобром лице, ответила колдунья и пошла дальше.
— Гордячка, — пожевав губами, словно плюнула ей в спину Фитра. — И герцога она заговорила. Вот помяни мое слово, еще на трон усядется!
— Не мели ерунды, — сурово отчеканила Марита. — Не наше это дело — их светлость обсуждать.
— А чье?! — Кулачки Фитры вновь вонзились в бока. — Заговоренный герцог, поди, и нашей деревней править будет! А оно нам надо? Чтоб заговоренный-то управлял?
— Она старого герцога лечила, — нахмурившись, попыталась вставить толстушка.
— До смерти, — перебила Фитра, — залечила.
— В девяносто лет? Он бы и без нее помер… А так хоть еще немного протянул.
— А слышала, — приблизив губы вплотную к чепцу Мариты, зашептала соседка, — говорят, карету герцога опять возле речки в лесу видели. Опять к ней ездить стал…
— Так деток проведать приезжал, — легко согласилась приятельница. — Что ж не приезжать-то?
— Вот увидишь, — вновь отпрянула Фитра, — не сама, так сыночка своего на трон посадит!
— Тише! — шикнула Марита. — Не нашего ума дело! Других наследников у герцога все равно нет.
— Ага, — кивнул серый чепец. — А жену герцога кто бесплодной сделал?
— Опомнись, Фитра! Савьяна всегда бесплодной была! Двадцать лет в браке с их светлостью прожила, и все без детей!
— Ведьмины проделки!
— Да что с тобой говорить-то, — подпрыгнув и пристроив сползающий рулон поглубже под мышку, сказала соседка. — У тебя все, чего ни коснись, — ведьмины проделки.
— Так это вам, дурням, она деньгами глаза застит, а меня-то не проведешь!
— Какими деньгами?! — выпучила глаза Марита. Фитре все же удалось выбить ее из равновесия. — Какими деньгами?!
— А что твой Статум-плотник на постройке ее дома заработал! — отскочив на всякий случай подальше, выкрикнула тощая скандалистка. — Что думаешь, не знаю, из каких карманов вы свою мошну набиваете?! Мироеды!
— Так я ж не виновата, что твой муж свинопас, а мой плотник! Мы ж за работу деньги-то получили!
— Мироеды! Подхалимы!
— Дура бестолковая! Завистница! Иди кур своих корми, поди, давно от голода кудахчут… как ты!
— И пойду! Советов твоих дожидаться не буду!
— Тьфу на тебя!
— И на тебя тоже!
Шум перепалки катился по улице, стучал в окна домов, шуршал по дощатым и каменным заборам. Высокая женщина в отороченной черным мехом накидке поймала отголосок перебранки и слабо усмехнулась. «Опять мне кости перемывают, — совсем не весело подумала леди Даяна Геспард. — И чего ж не уймутся-то?»
За пятнадцать лет жизни поблизости от этой деревни Даяна переняла нехитрую манеру простолюдной речи и все чаще и чаще использовала их обороты в разговорах и мыслях. Пройдет еще немало времени, пока леди Геспард, урожденной графине Оскардуан, удастся навсегда раствориться в людской массе населения закрытой планеты Сахуристар. Пустить корни, закрыться побегами и стать частью этого народа.
Но вот стать ли?..
Почти четыре года леди Геспард металась по галактикам, путая следы, сбивая, стряхивая охотников. Ее ментальные способности уже почти затихали, когда Даяна наконец решилась — пора остановиться, пора найти убежище. Она уже не так явственно слышала чужие мысли, погоня перестала дышать ей в спину, и Даяна, купив на последние деньги крошечный корабль, пустилась в последнее путешествие. К конечной точке, туда, где только один человек сможет ее найти: на закрытую для колонизации планету Сахуристар системы Органелла.
Но найдет ли он ее?.. Жив ли он? Свободен?..
Леди Геспард, взявшая теперь себе имя госпожа Гунхольд, до боли закусила губу. Не думать! Не бередить незаживающую рану! Он жив. И он — свободен!
«Пусть даже я никогда об этом не узнаю, — шагая по разбитой телегами и дождями дороге, думала Даяна. — Я просто буду ждать и — верить!»
Все четыре года странствий по галактикам леди Геспард жила одной надеждой — остановиться. Найти волшебный лес и тихую речушку, попасть в тенистую дубраву и выстроить дом возле прозрачного родника, где полосатый зверь лакает воду, а птица с радужным оперением, вскрикивая «гарри-ох!», танцует брачный танец…
Населенная планета Сахуристар была закрыта для посещений и колонизации, и это более чем устраивало беглянку. Опускаясь с орбиты, здесь не нужно проходить регистрацию, оповещать космические маяки о пути следования. Сахуристар — закрытый мир, он не готов к контакту с развитыми цивилизациями, даже аварийный спуск на подобную планету считался преступлением. Для подобных случаев был оборудован автономный спасательный бункер с ремонтными шахтами под поверхностью единственного спутника планеты — Миаллы.
Пятнадцать лет назад крошечный корабль Даяны подал сигнал бедствия, укрытые скалистыми выступами двери бункера автоматически открылись и впустили внутрь спасательной базы яхту с беглянкой на борту.
Сухая пыль, проникшая вслед за кораблем с поверхности Миаллы в шлюз, медленно осела, стыковочный рукав присосался к двери яхты, и Даяна перешла на станцию.
Спертый, веками не тревожимый воздух подземного бункера медленно насыщался свежим кислородом; яхта передала компьютеру базы необходимые параметры жизнедеятельности прибывшей путешественницы. Микроклимат выравнивался — из обжигающе холодного становился терпимо прохладным, — база активизировалась впервые за двести пятьдесят лет.
Блестящая поверхность приборов, ящиков с медикаментами, провиантом и ремонтным инвентарем совсем не покрылась пылью веков. Стоячий воздух не гонял по коридорам и переходам мириады крошечных песчинок, все это оставалось на поверхности, внутри же царил абсолютный порядок и герметичность, как обязательное условие нормального существования законсервированного убежища для потерпевших кораблекрушение.
База поприветствовала беглянку на общегалактическом языке, поинтересовалась, есть ли раненые на борту яхты и какая требуется помощь…
Не обращая внимания на вежливые речи, леди Геспард быстро прошла к пульту управления базой и, набрав код секретной полицейской операции, перевела управление бункера в ручной режим.
— Сообщение о приеме аварийного корабля отправлено космической навигационной службе? — спросила компьютер.
«Нет. Жду дополнительной информации о потерпевших бедствие…»
— Отставить, — перебила Даяна. — Сообщение стереть. База переходит в подчинение леди… госпожи Гунхольд. То есть мое.
Общение с легисом многому научило Даяну. Секретные коды полицейских и разведывательных операций, пароли и явки пиратского братства, шифр подавления активности навигационных маяков — все это прочно обосновалось в голове леди Геспард и помогало ей оставлять погоню далеко сзади. Знания правили миром, секретные знания спасали жизнь.
«Покормить ваше животное, госпожа Гунхольд?» — вежливо поинтересовалась база.
Даяна обернулась к шлюзовой камере, посмотрела на беспечного полосатого кота, обнюхивающего какой-то ящик, и отказалась:
— Зверь сыт. Откройте информацию о географии, климатических условиях, животном мире и… политическом строе общества Сахуристара. Полная информация.
Любой приказ или просьба человека, набравшего код полицейской операции, выполнялись мгновенно. Трехмерное изображение планеты повисло в воздухе над видовым устройством, и компьютер начал рассказ. Показывая гостье четкие кадры пейзажей планеты, он информировал о климатических условиях наиболее обжитой части Сахуристара, Даяна внимательно вглядывалась в живые картинки и наконец, сверившись со своей памятью, сказала:
— Стоп. Остановимся более подробно на средних широтах. Конкретно мне нужно найти изображение небольшого теплокровного зверя с полосато-коричневой окраской спины и птицу. Довольно крупную, с радужным оперением хвоста и крыльев.
Зверька нашли быстро. Папан оказался одним из широко распространенных грызунов и встречался на обоих населенных континентах Сахуристара.
— Плохо, — сидя у видоискателя, пробормотала Даяна. — Слишком большой ареал проживания, слишком большой радиус поиска. Птица?
— Аналогов нет. Специалисты по орнитологии не работали на Сахуристаре, и видовые изображения птиц считаются неполными.
— На планете существуют орнитологические музеи?
— Нет.
— Зверинцы?
— Да. Но это слабоорганизованные, бродячие труппы.
— Вряд ли там есть птичьи вольеры, — огорченно задумчиво пробормотала Даяна. — Как полагаешь, Кавалер?
Полосатый кот согласно тряхнул ушами и, запрыгнув на хозяйкины колени, поставил передние лапы на панель управления. Умный зверь тоже хотел участвовать в поиске места их будущего жилища. Кавалер немного сохранил способности к мысленному контакту, и этих остаточных способностей хватало беглецам-приятелям, поскольку у леди Геспард, сбежавшей жены потенциального Верховного Консула Конфедерации Свободных Миров, не осталось приятелей среди людей. Только этот пушистый полосатый зверь и остался верен хозяйке.
Кот дернул шкурой, и леди кивнула:
— Я тоже так думаю. Птица может оказаться редким эндемическим видом, не попавшим в обследованную зону. И это нам в помощь. База, где находятся наиболее мощные образовательные центры средних широт?
Общение с легисом научило леди не только скрываться и путать следы. Системный поиск и анализ данных также входили в процесс обучения. Как и предсказывалось, мыслительные способности Даяны превысили данные ординарного человека и, хотя и не приблизились к показателям легиса, тем не менее позволяли леди опережать показатели обычных людей. Легис развил мозговые данные Даяны, преумножил операционные возможности и — научил.
Даяна искала лес на берегу реки, где долго бродила в своих снах, спасалась от приступов безумия и страха. Она ни разу не бывала на планете Сахуристар, но знала, где-то там, внизу есть чистая речка, тихий лес и булькающий родничок под косогором…
Пусть что-то изменилось на поляне и в лесу, но поворот реки, изгибы рукавов не должны претерпеть сильных изменений за… за сколько столетий? Когда какой-то из легисов был на этой планете?
— Надеюсь, река не поменяла русла, — тихо проговорила леди и вновь вернулась к изучению теперь конкретных адресов — важнейших университетов закрытого мира.
Мрачные каменные дворцы знати, основательные городские строения, ветхие домишки с облупившейся штукатуркой стен и соломенные крыши сараев — города напоминали лоскутные одеяла. Вокруг гранитной глыбы дворянского гнезда лепились низкорослые дома вассалов — планета бодро шагала через феодальный строй и несла в себе зачатки буржуазии. Морской порт одного из городов окружали складские помещения, добротные сараи и маленькие, дымящие высокими трубами фабрики и мастерские.
Университеты имели громкие названия и подавляюще величавые здания, Даяна всматривалась в трехмерное изображение учебных заведений и досадливо хмурилась: среди студентов и преподавателей, одетых в длинные черные мантии, не было ни одной женщины.
— Когда была сделана последняя аэросъемка этого города? — спросила Даяна базу.
«Триста восемьдесят шесть дней назад, когда орбита Миаллы…»
— Анализ социально-бытового положения женского населения планеты производился? — перебила Даяна.
«Производился», — четко ответила машина.
— Когда?
«Триста пять лет назад, когда экспедиция Улатра консервировала базу…»
— Достаточно, — оборвала Даяна.
Закрытая планета не принимала исследователей уже более трех столетий. «Придется производить редакцию по внешним признакам, — с недовольством подумала Даяна. — Но пока результаты плачевные: мужчины-преподаватели, мужчины-студенты, ученые, клерки, правители, — везде и всюду одни мужчины. Это их мир, их чертов феодальный строй…»
На видовом фоне застыло изображение каменной улицы: дома из тесаного гранита, мостовые бугрятся разномастным, отполированным подошвами булыжником, по тротуару бредет пара надменных седовласых старцев с каменными лицами в меховых накидках и шапочках-беретах.
Даяна поменяла картинку и увидела портовую площадь с таверной, окруженной чахлыми деревцами и несколькими грубо сколоченными столами и лавками. Женщина в белом переднике поверх длинного коричневого платья и сером чепчике на пышных рыжих волосах несла огромные глиняные кружки компании моряков с грубыми, просоленными лицами.
— Где-то я это уже видела, — прищурилась Даяна. — Как будто бы…
Что-то близкое и до жути знакомое было в этой женщине, веселящихся моряках, сером булыжнике площади. Одежда и пивные кружки, громоздкая обувь и грубое дерево тяжелых столов…
— Голландцы! — выплеснула вдруг память.
Древние картины, написанные маслом на… холстах! — на стенах замка рода Геспардов! Свекровь Даяны старая леди Геспард не признавала современного искусства.
— Ваши объемные светящиеся полотна, — поджав и без того тонкие губы, свекровь по капле выцеживала слово «полотна», — вы можете развешивать в своих домах. В родовом поместье клана Геспардов будут находиться только работы настоящих мастеров. — И добавляла неоконченную тяжеловесную фразу: — Вот я умру…
На этом месте лорд Эдриан шутливо обнимал мать и говорил Даяне:
— Порой мне кажется, что мама помнит первые корабли земных колонистов.
— Род Геспардов построил много кораблей! — горделиво вздернув острый подбородок, напоминала старая леди. — Ты должен гордиться фамилией, а не фиглярничать, как шут!
— Каюсь, каюсь, каюсь, — улыбался сын и подмигивал Даяне через плечо матери: — Лет через пятьдесят я осяду в этом замке, обвешусь полотнами и научусь гордиться.
Эдриан действительно фиглярничал. Род Геспардов был одной из самых древних и славных фамилий планеты Земля, и только несколько показная, старческая надменность матери могла вызвать в нем усмешку. Последний лорд из клана Геспардов посвятил себя Большой Политике, где не приветствуются аристократические замашки старых семей. Популярность демократического правителя стоит на видимости равноправия, высокомерие несет намек на диктатуру.
А лорд Геспард не имел претензий на абсолютную власть. Он был больше ловок, чем умен, более осторожен, чем решителен, его умение лавировать в потоке чужих интересов когда-нибудь приведет потомка рода Геспардов на высший пост — пост Верховного Канцлера Конфедерации.
Так было обещано Даяне. В обмен на ее предательство лорд станет Канцлером.
…Картинки из прошлой жизни надолго отвлекли Дайну. Сжигая парсеки и световые годы, она неслась в систему Оргавелла, мечтала добраться до информационной базы законсервированной станции, найти волшебный лес и вдруг — вернулась в прошлое. Остановилась в шаге от мечты, сидела и смотрела на ожившие полотна, жанровые сценки с картин древних живописцев.
Былое никак не отпускало леди. Как два неясных призрака, лорд Эдриан и его мать стояли за ее спиной и укоряли памятью.
— Да! Вы мне помогли! — отпихнув в сторону пульт управления, выкрикнула Даяна, и эхо грохотом пронеслось по пустынной станции. Кот, больно оцарапав ее колени, спрыгнул на пол и укоризненно взглянул снизу вверх. — Помогли! Но теперь — уйдите!
Ничего не понимающий кот чутко водил ушами и оглядывался в поисках врагов. Его хозяйка сердилась, гнала кого-то прочь, но, кроме него и леди, в бункере никого не было!
Даяна дотянулась до зверька, погладила его между ушами и более спокойно принялась листать видовой журнал базы. Древние полотна из коллекции свекрови внезапно примирили ее с непонятной планетой. Чем дольше Даяна углублялась в изучение общественного строя, особенностей архитектуры, бытового уклада жизни сахуристарцев, тем больше находила соответствий с земной историей. Невероятные совпадения казались почти мистическими, уже найдя для понимания отправную точку — живопись, голландцы (или, может быть, фламандцы?), Средние века, Западная Европа, — леди Геспард поражалась параллельному течению развития двух столь далеких (астрономически далеких!) цивилизаций. Попросив базу перевести работу языкового редактора-переводчика на земную терминологию, она находила соответствия во всех областях. Герцоги — правители и дворяне — вассалы, бургомистры и магистраты, определения царствующих и должностных лиц всегда находили аналоги в земном языке. Том, на котором разговаривали лорд Эдриан и его мать. Если бы не уверенный ход атомных часов и показания навигационных приборов, Даяна решила бы, что она провалилась во времени и случайно попала в средневековую Европу.
В какой-то момент она даже попросила базу вывесить рядом с Сахуристаром макет земного глобуса, сидела перед шарами двух планет и сравнивала очертания континентов.
Нет, все же не Земля. Два обжитых континента практически на одном полушарии Сахуристара нисколько не напоминали земные материки.
Это другая планета. И различия были. И прежде всего сахуристарской «средневековой Европе» удалось избежать насилия инквизиции. Религиозные институты Сахуристара не имели подавляющего влияния и практически не вмешивались в политику. Монотеизм как таковой вообще отсутствовал. Даже на Северном континенте. На Южном же существовал целый пантеон богов — веселых, обыденных, незлобивых.
На Южном континенте царили более доброжелательные нравы, но, к сожалению для Даяны, Северный больше подходил для поисков волшебного леса.
А это был мир мужчин, мир «средневековой Западной Европы», одетый в меховые накидки, береты с бляшками из каменьев, с кинжалами, пристегнутыми к кожаным ремням. На крупном плане университетских построек Даяна увидела лишь нескольких женщин, одетых в форму прислуги. Судя по нарядам, женщины принадлежали к низшим сословиям, и это никак не отвечало планам леди Геспард.
Неужели ей придется переодеваться горничной и в таком виде исследовать библиотеки учебного заведения?!
Нонсенс. Даяна меньше привлечет внимания, если появится голой на ратушной площади!
Так уж, по крайней мере, ее примут за сумасшедшую, а не за опасную шпионку…
Но…
— Компьютер, стоп!
По тесаным каменным ступеням университетского крыльца свободно и легко поднималась женщина в бордовом плаще, подбитом черным мехом. Два юнца-студента почти столкнулись с ней под аркой портала, но отступили, освобождая дорогу, и некоторое время смотрели вслед величественной незнакомке. Женщина явно была чужестранкой, ее одежда и непокрытая голова выдавали в ней жительницу других мест.
— Кто это? — строго спросила Даяна. — Увеличить, определить расовую, этническую, социальную принадлежность.
«Женщина — жительница островов, расположенных между Северным и Южным континентами. Эта народность осталась практически неизученной, так как островитяне ведут замкнутый образ жизни и не допускают на свои территории посторонних».
— Почему?
Как любой электронный мозг, компьютер не любил подобных вопросов и впервые выдал неконкретный, обтекаемый ответ:
«По известным причинам планета не подвергалась тщательным исследованиям. Островитяне — закрытая нация. Могу представить лишь обзорные видовые данные их поселений».
— Представь.
Скалистая цепь островов, местами в долинах покрытая пышной растительностью, постепенно увеличивалась перед глазами леди Геспард и, наконец, выросла до изображения аккуратной, геометрически верно выстроенной деревни.
Мужчины, женщины и дети бродили меж невысоких — наполовину каменных, наполовину деревянных — домов. Кто-то возился в ухоженных огородах, дети пасли скот на травянистых склонах, высокая стройная женщина взмахом руки отправила куда-то группу мужчин, вооруженных арбалетами. Пожалуй, это были охотники. А женщина — правитель, староста деревни?!
Охотники углубились в расщелину между скалами, женщина вошла в дом, расположенный в самом центре селения.
— Компьютер, почему сразу не выдал информацию о жителях островов? — строго спросила Даяна.
«Острова не соответствуют требуемым географическо-климатическим привязкам, — ответил электронный мозг. — На них отсутствуют реки и равнинные лиственные леса».
И все же… Женщина-островитянка свободно вошла в здание университета. В ней было много привлекательного, и главное — о счастье! — на ней не было дикого серого чепца с вышивкой и завязками под подбородком! Даяна все могла представить на своей голове: шлем пилота боевого флаера, шляпку, диадему, корону, платок и даже отсутствие волос. Но этот чепчик с оборками, убожество, символ домашне-бытового использования женщин, — нет. Ни за что!
Головной убор — это гордость женщины, его следует носить с достоинством. Или хотя бы с привычкой. Представить себя в домотканом чепце леди Геспард могла только со смехом. А смех или неловкость в разведывательной операции смерти подобны.
— База. Создать экипировку, подобную одежде этой женщины. — Даяна вернула картинку, на которой впервые увидела жительницу островов. — Накидку, обувь, платье, все вплоть до мельчайших деталей, пуговиц и шнурков. Ничто не должно отличаться ни на йоту.
«Будет исполнено», — отрапортовал компьютер.
Даяна тяжело поднялась из кресла, тягуче медленно вытянулась, расправила застывшие после длительного сидения мышцы. Она выполнила то, зачем неслась, сжигая парсеки и световые годы, стряхивая погоню в каждом порту. Это была самая важная часть работы, а теперь можно заняться более незначительными делами: накормить кота, не забыть себя, исследовать прочие помещения законсервированной станции.
Даяна вернулась к шлюзовому переходу и, повернув налево, вошла в самый большой отсек подземного бункера — медицинский. Ремонтные мастерские находились за пределами непосредственно базы, там не было климатических установок, и работы проводились либо роботами-механиками, либо людьми в скафандрах. Медицинский отсек, как на любой спасательной станции, был наиболее важным помещением. В огромной, выдолбленной в скальных породах пещере двумя рядами стояли прозрачные капсулы медицинских боксов: хирургические, противоожоговые, терапевтические, акушерские, мультиколыбели-педиатры. Трансгалактический лайнер здесь, конечно, не разместил бы своих пассажиров, но для пострадавших членов команды транспортного корабля места вполне достаточно. Система Оргавеллы не стояла вблизи оживленных галактических трасс, и вряд ли какой-нибудь сбившийся с курса лайнер мог бы попросить убежища на Миалле. Но для грузовых или исследовательских кораблей мощностей базы хватало с избытком.
Даяна могла бы просидеть в закрытом бункере сто лет. С котом, его потомством и еще гостей хлебосольно принимать. Хранилище пищеблока было забито нетронутым запасом сублимированных продуктов под завязку. Леди Геспард полюбовалась на ряды консервов и, поманив за собой Кавалера — пошли, мышей здесь нет, — отправилась в столовую. Там, приготовленный заботливой базой, их давно ждал сытный обед.
Кавалер вприпрыжку бросился на запахи камбуза, Даяна, размышляя о странной близости двух далеких планет, вошла в столовую и ахнула. Застолье, приготовленное для леди и кота, могло бы удовлетворить потребности трех изголодавшихся мужиков. Кухонные роботы заставили тарелками двухметровый стол, от горячих блюд поднимался трепетный дымок, охлажденные закуски и напитки стояли в специальных ячейках, мисочки кота выделялись квадратной формой и явно сырым видом провианта.
«Вот и спорь после этого, разумен электронный мозг или нет. — Вздохнув, леди села за стол. — Компьютер как будто соскучился по обществу за два с половиной столетия и теперь не знает, как угодить…»
Впрочем… Предупредительность электронного мозга можно объяснить и более просто. Активированная после долгого бездействия база проверяла в действии работу служб жизнеобеспечения и автоматически включила ее на максимальный для двух посетителей режим. Куда бы ни шли Даяна и кот, их везде сопровождали комментарии станции, свет горел во всех помещениях — база проверяла саму себя.
— Отличная работа, — похвалила леди компьютер, но съела чуть больше одной трети, и то с помощью кота. Кавалера почему-то совершенно не заинтересовали миски с кошачьим кормом, он привычно закусывал тем же, что и его хозяйка.
«В следующий раз буду давать более конкретные указания», — сделала леди зарубку в памяти и, оставив стол заботам кухонных роботов-уборщиков, пошла к ангару с орбитальными челноками. Спуск на планету в ее корабле вряд ли возможен. Даже крошечная яхта с подпростраственным приводом была слишком велика для незаметных посещений планеты. Целям Даяны больше соответствовал одноместный челнок спасательной станции.
Холодный гулкий ангар вмещал две миниатюрные полусферы посадочных шлюпок. Проверив зарядку атомных батарей, Даяна освоилась с управлением и тут же убрала из навигационных приборов все опознавательные импульсы. Аварийные и географические. Если в момент ее посещения планеты на Миаллу прибудет другой корабль, челнок не должен подавать признаков жизни. База сообщит Даяне, что появились чужаки, но месторасположение шлюпки и сам факт спуска на закрытую планету должен оставаться в тайне.
Станция же обязана выполнить любое, самое странное указание госпожи Гунхольд, поскольку та ввела в ее память код секретной полицейской операции. И перебить тот код, переподчинить себе станцию мог только высший чиновник служб безопасности этой части галактики.
Или легис.
Но вряд ли высокопоставленный чиновник потерпит аварию в этом пустынном секторе. Подобные лица покидают насиженные места и оживленные трассы только при проведении каких-то полномасштабных акций.
А леди Геспард была очень осторожна. И не оставляла следов.
Орбитальный челнок пришлось затопить в океане.
К счастью для Даяны, выбранный ею город с крупным университетом стоял на побережье, так что, едва спустившись на пустынный берег песчаной бухты, леди приказала шлюпке укрыться в пучине и ждать ее возвращения, не подавая признаков жизни. Челнок послушно взмыл вверх, плавно, почти без брызг нырнул в глубину акватории и заглушил двигатель. Дистанционный пульт управления, закамуфлированный под кулон-амулет, перестал едва заметно вибрировать и повис на груди Даяны Геспард обычной камеей.
Леди стояла на берегу бухты и, ежась от порывов бешеного ветра, вслушивалась в бухающие удары штормовых волн, что падали на скалы, полукругом опоясавшие отрезок песчаного берега. Ни единый посторонний звук не примешивался к дикой какофонии бури. Удары волн, свист ветра и клацанье зубов, выбивающих нервную пляску.
Даяна покрепче закуталась в меховой плащ и, не найдя тропинки, напролом пошла сквозь путаную поросль корявых кустарников. Раннее штормовое утро прекрасно подходило для незаметного спуска на поверхность запретной планеты, но, говоря честно, леди Геспард предпочла бы менее экстремальные условия. Например, тихую звездную ночь, треск цикад (или как тут называют местных кузнечиков) в сухой траве.
Но на побережье наступил сезон осенних бурь, и выбирать не приходилось. Тем более что зимние шторма бушуют с еще большей яростью.
Подгоняемая ветром, Даяна куталась в накидку и добрым словом вспоминала заботливую станцию. В каждый шов мехового плаща пошивочная мастерская базы вмонтировала климатические регуляторы, и накидка, хоть и выглядевшая насквозь промокшей, изнутри оставалась сухой и теплой. Облепленные песком и мокрыми листьями ботинки не чавкали жижей, а согревали ноги путницы, и если бы не дождь — лупивший сбоку, сверху, снизу, — полуторачасовой марш-бросок до первых пригородных построек Даяна посчитала бы легкой, приятной прогулкой. Пройдя через прибрежные заросли, она сразу же попала на ровную, выложенную каменными плитами дорогу, и идти стало совсем не утомительно. Дважды встречным курсом проследовали тяжело груженные крестьянские телеги, но леди, испытывая непонятный страх, всегда скрывалась в густой поросли невысоких деревьев, прикрывающих дорогу с обеих сторон.
«Не надо трусить, не надо трусить, — уговаривала себя леди Геспард. Нет, теперь госпожа Гунхольд. И напоминала себе: — Еще до поступления лорда на дипломатическую должность ты прошла спецкурс адаптации к условиям иных цивилизаций. На базе ты прошла гипнокурс трех основных языков Сахуристара. Ты знаешь, как себя вести, у тебя есть деньги, изготовленные базой, — ни один казначей не заподозрит их в неподлинности! Вспомни живописные полотна… фламандцев? Голландцев? Представь, что ты попала в средневековую Европу и где-то там уже стоит замок рода Геспардов, а старая свекровь заваривает чай и ждет тебя на завтрак… Успокойся!»
Легко сказать. Даяна не была шпионом, не проходила обучения на полигонах в обстановке, максимально приближенной к боевой, она — сбежавшая жена влиятельного дипломата, а ранее изнеженная дочь Верховного Нимврода Ловца Астероидов. Графиня Оскардуан — аристократка! — в шкуре беглеца.
«Ты пряталась и убегала четыре года от всей Вселенной, по всей Вселенной, против всей Вселенной! Осталось последнее усилие! Ты дошла».
Но раньше над Даяной не довлела необходимость. Раньше она могла уйти из космопорта, скрыться с «серой» пиратской базы, планета Сахуристар должна стать последним пристанищем. Здесь нельзя потерпеть неудачу. И потому каждый шаг требовал предварительной оценки и трезвого расчета.
Как примет ее этот мир?
Как чужака? Ополчится и начнет гнать или останется равнодушным и терпимым?
У Даяны еще оставались некоторые ментальные способности, — подойдя к шлагбауму, перегородившему дорогу к городу, она уловила недоумение в мыслях стражника. Высокий мужчина в длинном кожаном камзоле с железными нашивками на груди и спине немного скривил исполосованное старыми шрамами лицо и, подавив зевок, открыл дорогу без всяких просьб со стороны Даяны.
«Островитянка? — подумал стражник. — Почему пешком, так рано?.. — Потом оставил догадки и пустил вдогонку Даяны ленивую мысль: — Да кто их разберет, этих островных… Ходят, ходят, сидели бы на своих скалах, не лезли…»
Пройдя метров двести от шлагбаума, леди увидела на дороге вывеску трактира. «Приют странника» приглашал отобедать, накормить лошадей и отдохнуть в приятном месте «недорого и с удобствами».
У конной привязи топтались три понурые расседланные лошади, рыжая собака — даже животный мир во многом напоминал Землю! — лежала под навесом и с увлечением искала блох на желтом брюхе.
Когда Даяна поднялась на чистое сухое крыльцо трактира, собака подняла морду, поглядела на путницу и лениво тявкнула. Без злобы, для проформы.
«Если и люди в таверне так же скупы на эмоции, знакомство с сахуристарцами пройдет без лишних треволнений», — подумала леди Геспард и толкнула дверь трактира.
В довольно большом полутемном зале гостиного двора было тихо и удивительно опрятно. Запахи кухни не вызывали отвращения — как бывало на многих мирах, что посещала жена дипломата, — они были четкими и понятными. Здесь витали запахи мяса, прожаренного над огнем, пряностей и совсем немного острого сыра. Трое мужчин в дорожной одежде сидели за одним столом и, горячо переговариваясь, отправляли в рот ломти хлеба с толстыми пластами сыра и руками рвали жареное мясо крупной птицы. На стук входной двери мужчины поначалу не обратили внимания, продолжили жестикулировать, размахивая руками с зажатыми бутербродами и мясом, капающим на стол прозрачным жиром.
Но вот один из них, тот, кто сидел лицом к двери, прищурился, замер и, перестав жевать, уставился на гостью.
«Островитянка? — пронеслось у него в голове. — Здесь?»
Именно за этой реакцией и пришла сюда Даяна. Она не могла знать, как примут «женщину с островов» в университете, не знала, как вести себя и отзываться на странности поведения сахуристарцев.
Планета была слишком плохо исследована, взаимоотношения рас и кланов не подвергались детальной разработке, да и два с половиной столетия могли принести что-то новое в отношение к островным жителям.
Пока леди Геспард не почувствовала угрозы. Удивление, некоторая опаска, но больше всего — тщательно скрываемое любопытство и какая-то эмоция, напоминающая боязнь… сглаза? Порчи? Колдовства?
«Чур, чур меня, — мысленно забормотал посетитель, забывший жевать. — Встретится же ведьма на самой дороге…»
Ведьма. Именно это земное слово больше всего соответствовало определяющей сущности женщины с островов. Колдунья, ведьма, чародейка. За этим словом не скрывалось зло, как если бы Даяну обозвали «чернокнижницей, чертовой ведьмой», островитян, похоже, считали белыми магами…
«Позже надо будет разобраться с этим колдовством», — подумала миледи и вдруг поймала новую, досадливую мысль путешественника: «И почему я камень не надел?!»
Камень? Что за камень?
И почему мысли остальных двух мужчин остались закрытыми для Даяны?
Но разобраться с этим казусом было некогда. Легко огибая тяжелые деревянные столы и скамейки, к посетительнице спешила хозяйка заведения. Полная добродушная тетушка в сером чепце и таком же сером переднике поверх коричневого платья, она на ходу обтирала руки чистым полотенцем… «Островитянка?! Боже, а у меня воняет луком!»
Не воняет, могла бы сказать Даяна. Но мысли женщины были полны дружелюбия, и Даяна улыбнулась:
— Хорошего вам дня, хозяйка.
— И вам того же, госпожа. Откушать изволите?
— Пожалуй. Немного сыра, хлеба и кусочек мяса.
— Вина?
— Нет, лучше подайте горячего вара.
Вар — травяной настой, напоминающий земной чай с множеством добавочных ингредиентов.
— Цветочный или пряный?
— На ваше усмотрение.
«Как хорошо, что свежего заварила, — убегая, подумала тетушка. — Сбегаю-ка я в комнату, камень надену…»
Снова камень.
Даяна села у небольшого окошка и, глядя на дорогу, оперлась спиной о стену.
Закрытая планета преподносила сюрпризы. Мысли двух из трех завтракающих мужчин оставались закрытыми, хозяйка, резво возвратившаяся с подносом в руках, тоже перестала думать?
«Такого не бывает, — откусывая небольшой кусочек мягкого хлеба и такого мягкого, пахучего сыра, размышляла леди. — Войдя сюда, я четко уловила мысли хозяйки, но сейчас контакт прервался. Почему?»
С шеи женщины, когда она расставляла тарелки и прочие приборы, свешивался шнурок с болтающимся антрацитово-черным камнем. Еще несколько минут назад этого кулона не было, длительная жизнь в бегах приучила леди Геспард быть крайне внимательной к мелочам.
Хозяйка надела украшение — и контакт прервался?
Все дело в черном камне, упавшем на ее пышную грудь? Камень обладает свойством ментальной преграды?
Спустя короткое время мимо Даяны прошли три путешественника, у двоих из них на груди весели похожие амулеты, а третий старательно бубнил: «Чур, чур меня!»
Итак, все верно, дело — в камне.
Пораженная открытием, леди забыла о еде. На Сахуристаре существует раса телепатов-островитян, и также где-то здесь находится природный источник минерала, способного блокировать ментальный контакт.
Невероятно! Почему об этом не упоминалось в отчетах исследовательских экспедиций?! Ведь триста лет назад в галактиках вовсю бушевала война телепатов с нементальными расами, а здесь, на этой убогой планете, уже тогда находилась панацея от всех бед и кровопролитий. Первые исследовательские экспедиции посетили Сахуристар как раз в это время! Изыскателям было достаточно упомянуть о странных минералах в своих отчетах, и с планетой стали бы вести торговлю. Обязательно! В этой войне погибло столько безвинных людей, что на недостаточное развитие цивилизации Сахуристара просто не обратили бы внимания!
Почему триста лет назад и позже экспедиции не доложили об открытии? В них, разумеется, не было телепатов и на камни просто не обратили внимания?
Или… это проделки легисов?
Или источник минералов столь скуден, что ни в коей мере не уравновесил бы соотношение сил — ментальных и нементальных?
Но камни должны были хотя бы подвергнуть научным исследованиям! Не исключено, что их качества можно синтезировать!
Нелепость. Загадка и нелепость.
Даяна с раздражением отодвинула тарелку с остывшим мясом. И как теперь расплачиваться за обед?! Она надеялась прочесть ответ в мыслях трактирщицы и оставить на столе сумму, равную меркам этой таверны, — не слишком большую, но достаточную…
В слегка приоткрытую щелку двери в таверну просочился вертлявый мужичок в потертом камзоле и разбитых, драных сапогах. «Три деньги, — сновали как в тумане мысли пьяницы, — всего лишь три деньги… А если не подаст?!»
— Ну, — сложив пухлые руки на переднике, навстречу выпивохе выдвинулась хозяйка, — опять пришел?! В долг не продам.
— Есть три деньги, — промямлил мужичок.
— На кружку вара, — сурово отчеканила трактирщица.
— А винца?
— А ты дров наколол?!
— Так это… наколю ужо… — И обернулся к двери, явно намекая: «Сейчас сгоняю к поленнице, вот только бы винца вначале».
Зацепился взглядом за Даяну и обреченно подумал: «Эта-то небось на целую денежку обедает…»
Даяна усмехнулась, достала из поясного кошелька «целую денежку» и, положив большую серебряную монету на стол, сказала хозяйке:
— Налейте ему вина. Я заплачу.
Судя по реакции хозяйки, выпивоха немного преувеличил аппетиты Даяны, и трактирщица осталась довольна. Мужичок проворно юркнул за соседний стол и, едва леди вышла за дверь, мгновенно подхватил хлеб и мясо с ее тарелки.
«А я богачка, — спускаясь с крыльца и обходя уснувшую собаку, подумала Даяна. — Инфляция на Сахуристаре практически отсутствует». В кошельке тяжеловесно постукивали монеты гораздо большего достоинства, чем денежка. Еще две серебряные монеты были самыми мелкими из тех, что приготовила ей база.
Леди уверенно шла по недавно пустынным, а теперь таким многолюдным улицам пригорода. Она шагала в толпе ремесленников и торговцев, спешащих к городским воротам, прислушивалась к мыслям, обтекающим ее со всех сторон, и чувствовала себя диковинным разнообразием в череде ежедневных скучных пробежек — от дома до работы и обратно. Практически каждый сахуристарец оторопело или искоса взирал на чужестранку: «Островитянка? Здесь? Зачем пришла?! Чур, чур меня! И что я камень не надел?!»
Ворота городской стены были открыты настежь, никто не спрашивал входящих: «Куда идете?», день был обычный, муторный, рутинный, и только чужестранка в бордовом плаще, подбитом черным мехом, выделялась в толпе работяг. Один из стражей городских ворот вдруг сделал шаг, вроде бы собрался остановить Даяну, но леди бросила на него такой обжигающе-надменный взгляд — куда там охраннику в пятнистом от капель соуса камзоле, дипломатическая школа Конфедерации идет! — что бедолага мгновенно скуксился и сделал незначительное лицо.
«Чур, чур меня! Еще напустит порчу!»
Не встречая никаких препятствий, леди дошла до Ратушной площади, обогнула собор и, немного, совсем немного труся, подошла к запертым воротам университетского двора.
Час был ранний. Ремесленники уже спешили к своим станкам и верстакам, а люд ученый только-только зевал над первой чашкой горячего вара.
Собравшись с духом, Даяна ударила железным кольцом ручки о кованую блямбу, и громкий стук разнесся по еще сонным и еще почти пустым улицам центральной части города.
Недовольное бородатое лицо на мгновение показалось в квадратной прорези окошка, было похоже, что ретивый стражник собирался шугануть раннего визитера, но, увидев перед собой даму в бордовом плаще и без головного убора, в долю секунды поменял решение. Сменил недовольную мину на пугливо-озабоченную.
— Откройте, — приказала Даяна.
— Так нет никого еще… — завел песню страж.
— Откройте, — повторила она.
Лицо охранника исчезло, и тут же раздался почти истерический вопль:
— Господин Вольтен, господин Вольтен! Тут к нам… Тут к вам…
Но не договорил и заскрежетал засовами.
Репутация ведьмы не терпела проволочек.
Толкнув массивную, обитую железом дверь, леди Геспард вошла во внутренний двор университета, с трех сторон окруженный высокими каменными стенами зданий с большими окнами, — по первым этажам шли разноцветные ряды витражей, второй и третий этажи смотрели на мир чистыми прозрачными стеклами.
«Ухоженное место, — разглядывая чистый двор и беседки в глубине небольшого центрального сквера, подумала леди. — А служащие — сони».
Но ранний час не случайно был выбран для первого визита. Даяна не знала, сколько времени займет изучение библиотеки, поиск топографических карт и работа с орнитологическими справочниками: возможно, день, возможно, два, но не исключено, что и неделю. И отвлекаться сразу на привыкание к себе и перешепот за спиной ей не хотелось. Пусть слухи о появлении в стенах университета ведьмы с островов разрастаются без ее личного присутствия. До появления студентов и преподавателей Даяна надеялась уже скрыться за книгами и прочно осесть в библиотеке.
Вот только позволят ли?
Она так мало знает об условностях этого мира! Что, если визит островитянки, подсмотренный с орбиты Миаллы, всего лишь единичный случай! Он не имел к научным изысканиям никакого отношения, был всего лишь частным и дама пришла в университет на короткое время, быстро покинув его здания? Даяна так мало знала о Сахуристаре!
…Коротконогий рыхловатый субъект, путаясь в полах длинной мантии и завязывая на ходу ее тесемки у горла, торопливо спускался с крыльца. На его левой щеке еще не разгладился след от складок подушки, что так недавно нежно прижималась к его лицу…
Субъект, по всей видимости начальник хозяйственных служб, спешил к надменной даме, и мысли его путались не хуже балахона мантии. «Островитянка?! Здесь?! Зачем?! Какая жалость, что нет декана! Уж он бы разобрался с этой гордячкой… Все я один, все я один…»
— Хорошего вам дня, госпожа, — подбегая к посетительнице, выдохнул завхоз.
— И вам того же, господин, — сказала леди и замолчала.
— Вы к нам…
— По делу. Допустите меня в библиотеку?
— Ну-у-у… — Завхоз беспомощно взглянул на застывшего столбом стража, словно именно от него зависело разрешение на доступ к научным архивам. — А что… вы… вам…
Даяна сосредоточилась и опустила на растревоженного хозяйственника мысленное покрывало теплого приветствия: «Успокойся, перед тобою друг. В гостье нет беды. Она пришла за помощью, за знаниями».
— А впрочем, — пробормотал завхоз, — почему бы нет? Пойдемте, госпожа.
Так начался для леди Геспард первый день усердных кропотливых поисков. Перебирая огромные листы топографических карт, сравнивая их с орнитологическими справочниками, Даяна довольно быстро определилась по месту: юго-восточный полуостров Северного континента. Только там встречались равнинные лиственные леса и птица лейла.
И надо сказать, что именно птица помогла леди в ее изысканиях. Лейла оказалась редким эндемиком, и благодаря ей ореол поисков сузился до одного полуострова графства Урвата.
Распрощавшись с показательно нелюбопытными библиотекарями и архивариусами, Даяна нанесла последний визит ректору университета — пожилому сухопарому академику, беспрестанно поглаживающему кусочек черного камня в кармане, — и оставила щедрое пожертвование. Все три дня, что леди провела в заведении, вверенном его заботам, ректор оберегал «ведьму» от назойливого внимания резвой студенческой братии и заслужил благодарность. Его строжайший приказ — не мешать и на глаза лишний раз не попадаться! — выполняли все. И только старенький картограф иногда помогал гостье проводить сравнительную характеристику небольших рек полуострова Урвата.
— Прощайте, господин ректор. И спасибо, — сказала леди-беглянка и вновь пустилась в путь. Теперь в наемном экипаже с кучером-проводником на козлах.
Дни летели за днями, река меняла реку, селения мелькали за окнами кареты, но дивный лес, дубрава с чистым родником все ей не попадались.
Почти теряя надежду разыскать место, где так долго она бродила в своих снах, леди приехала в деревню, раскинувшуюся на пригорке возле небольшой речки Тайны. В разгар зимы, уставшая и измученная безрезультатными поисками, разбитыми дорогами, однообразием пищи придорожных трактиров и настороженным вниманием публики, леди вышла из кареты возле небольшого гостиного двора, и первым, что привлекло ее внимание, стал старик, одетый в утлый тулупчик. Старичок услужливо придержал дверцу экипажа и вежливо спросил:
— Чего-то ищете, добрая госпожа?
— С чего вы взяли? — устало удивилась леди Геспард.
— А чего вам еще делать в наших краях-то и в этом клоповнике? — смешно собрав вокруг носа сотню морщин, скривился старичок. — Ужо, поди, не мягкую перину. Здесь отродясь перин-то не водилось.
— Ищу, — согласно кинула путница. — Ищу место для дома на берегу реки. Тихая дубрава, поляна, родник в тени у косогора…
— Так есть! — обрадовался селянин.
— Так было, — грустно усмехнулась леди. — И лес, и косогор, родник, поляна. Все было, и все не то.
— А здесь есть, — упорствовал старик. — Там лейлин луг и заводь…
— Подождите, — перебила словоохотливого старичка Даяна. — Почему луг — лейлин?
— Так много их там летает. А уж когда брачные игры затеют — загляденье! Хвосты расправят, песни горланят…
Ноги Даяны внезапно сделались ватными, в голове зашумело, и леди, схватив старика за рукав тулупа, горячо зашептала:
— Отведите меня туда, сейчас, немедленно…
— Так ночь! — опешил старичок.
— Нет, сейчас!
Но кучер уже распрягал лошадей.
— Дождитесь утра, добрая госпожа, — посоветовал деревенский абориген. — Там сейчас грязь непролазная, завязнете еще в темноте-то. И места не увидите.
Старичок протянул руку, собираясь помочь страннице взойти на крыльцо гостиного двора, но из-под неплотно застегнутого на груди плаща Даяны вдруг высунулась полосатая когтистая лапа и метко ударила селянина по заскорузлым пальцам.
— Ой! — вскрикнул старичок и проворно убрал руку за спину. — Что это?!
— Моя охрана, — усмехнулась леди и задумчиво оглянулась на разбитую зимними дождями дорогу, поливаемую с неба жуткой смесью из дождя и снега.
Старичок заинтересованно смотрел, как нечто небольшое, но громко урчащее копошится под плащом на груди незнакомки: из-под одежды, раздвигая отороченные мехом складки, вылезла усатая кошачья морда. Сначала показалось островерхое ухо, потом блеснул настороженный желтый глаз и некоторое время изучал селянина, затем, видимо не найдя в аборигене ничего всерьез опасного, появилась вся кошачья морда целиком.
Путница привычно погладила зверька между ушами и сказала то ли ему, то ли себе:
— Неужели нашли? Боюсь поверить…
Только во время первого спуска на планету Даяна оставила Кавалера на станции. Чужестранка, изучающая в университете орнитологические справочники, — и без полосатого кота в сопровождающих лицах событие из ряда вон. Кавалер безропотно выслушал приказание — гулять по станции, приборами не баловаться, есть, спать, нужду справлять в строго отведенном месте, и вообще сил набираться — и не сделал даже слабой попытки проникнуть на борт орбитальной шлюпки контрабандным грузом.
Кот был другом и союзником, он оставлял для шалостей минуты полной безопасности и никогда не доставлял хлопот хозяйке. Указания ему требовались лишь в виде последнего привета.
Даяна попросила базу сшить ей нагрудный карман-сумку, и всю зиму Кавалер и леди согревали друг друга в утомительных переездах. Кавалер пел хозяйке уютные кошачьи песни и всегда был настороже. Так уж сложилось, что постепенно он снова взял на себя привычную роль охранника и разведчика. Все прошедшие четыре года у него это неплохо получалось. А уж на планете, где напрочь отсутствовало скорострельное оружие, кот и вовсе обрел себя. Его природное вооружение — острый слух, острый глаз, чуткий нюх и отменно заточенные когти — уже дважды выручало Даяну из беды, когда подвыпившие посетители таверны пытались навязать леди свое общество. А надо сказать, что только сильно перебравшие хмельного сахуристарцы могли себе позволить выпады против женщины с островов! И в обоих случаях появившийся из-под тяжелой зимней одежды шипящий, разъяренный кот нагонял на них такой суеверный ужас (!), что дебоширы вмиг трезвели и иного вмешательства уже не требовалось. Деревенские пропойцы тотчас вспоминали все детские страшилки «вот придет ведьма, увезет тебя на остров да в козла превратит», что в один момент становились приличными гражданами.
…Всю ночь Даяна просидела у окна гостевой комнаты таверны. Впервые за долгие месяцы путешествия ей не пришлось расспрашивать жителей о роднике у косогора, о тихой заводи и дубраве с деревьями, чьи стволы невозможно обхватить руками. Впервые мимолетное упоминание леса из ее сна вызвало ответ — так есть!
— Боюсь поверить, — шептала леди, и преданный кот, урча и щурясь, терся об ее руку чуткими ушами. Он тоже ждал, надеялся и верил.
Колеса дорожной кареты то вязли, то проворачивались в склизком, напоминающем раскисшее масло грунте. Возница кричал на лошадей, старичок-абориген, взявшийся проводить путницу до лейлина луга, тоже с удовольствием драл горло, Даяна прильнула к запотевшему окну, через совсем короткое время не выдержала и, не обращая внимания на сыпавшуюся с неба ледяную крупу, открыла окно и почти наполовину высунулась наружу.
Сердце стучало и отбивало — здесь, здесь, здесь! Даяна уже узнавала поворот реки, очертания опушек, расположение холмов и впадин. Все это было когда-то подарено ей в видениях чужой памятью. За сотни лет дубрава разрослась, родник скрывали заросли остекленевшей на ледяном ветру осоки, но это было здесь. Сомнений не осталось, они дошли.
— Стойте! — крикнула леди и, не дожидаясь, когда карета замрет, выпрыгнула на чавкнувшую водяной жижей траву.
Большая поляна в окружении старых деревьев ждала ее невероятно долго. Родник зарос, болотная трава опутала источник, но это не беда. Очистим. Поросль кустов спрятала изгиб реки, коряга, с которой прыгали лягушки, уже давно ушла под воду и растворилась в тине. Камень, на котором Даяна сидела, глядя на резвящихся рыбок, покрылся мхом…
Все было так. Лишь только время немного исказило фотографическую точность пейзажа. Но это не беда. Она нашла.
Золотые монеты, что в точности отчеканила база, рассыпались веером. Весь конец зимы и начало весны Даяна строила дом.
Подрядчики и каменщики, столяры и краснодеревщики трудились сутки напролет. Деревенский староста, получивший щедрую мзду от заезжей госпожи-чудачки, удивлялся скорости, с которой возводились стены. Разыскивая это место, леди давно, в нудном однообразии путешествия, продумала каждую мелочь в создании жилища. Огромный котлован подвала, как представлялось Даяне, заполнят припасы и кое-что из бытовых приборов базы. Уютные комнаты и спальни не закоптят плохие камины и ленивые печи, окна всегда будут чистыми…
Кстати, о чистоте. Странствуя по дорогам герцогства Урвата, Даяна больше всего поражалась количеству мусора, окружающего каждый дом. Отходы выбрасывались практически безнадзорно и куда попало. Черепки битой посуды застилали задние дворы трактиров, огрызки, шелуху и кости ковыряли чумазыми носами свиньи, куры копошились в завалах грязи, а крысы…
Ох уж эти крысы! Они покоя не давали деятельной натуре Кавалера!
«У меня будет иначе», — думала Даяна, и первое, что заработало в ее доме, был миниатюрный утилизатор мусора с атомным энергообеспечением. Невдалеке от дома, для отвода глаз, рабочие выкопали небольшую яму для отходов, но копить там грязь?! Разводить крыс и привлекать животных со всего леса?!
Нет, увольте. Графиня Оскардуан, леди Геспард не настолько одичала, чтобы не прислушиваться к запаху гниющих отбросов летними ночами.
База закамуфлировала утилизатор под обычное ведро, деревянный чан скрывал в себе аппарат для чистки одежды, — какая вонь порою шла от потных работяг, трудившихся на постройке дома, цивилизованному человеку даже представить невозможно! — на этом привлечение современной техники Даяна прекратила. Интерьеры и кухня ее дома полностью соответствовали обычаям Северного континента. Каменная печь-жаровня, огонь, поддерживаемый дровами из поленницы, пучки и связки трав и кореньев, развешанных по стенам. Могучие дубовые сундуки с припасами одновременно выполняли роль скамеек…
Вот только сидеть на них было некому. Леди хватало одного стула с резной спинкой, Кавалер предпочитал свернуться на ее коленях, а гостей Даяна не принимала.
Как только утихли страсти и разговоры о чудачествах «ведьмы», леди превратила свой дом в жилище отшельницы. Лишь иногда, показывая, что все еще жива, она появлялась в деревне, покупала совершенно не нужные ей вещи и кое-какую провизию и обязательно единственный в этой глуши газетный листок. Торговцы и ремесленники не раз ей намекали, мол, все, что надо, привезем, доставим, но Даяна каждый раз отказывалась. Все эти посещения стали бы лишним поводом для сплетен. Ведь если бы не боязнь ополчить против себя ближайшую деревню, она бы даже на постройку дома пригласила мастеров их других областей герцогства. Ей не хотелось, чтобы внутреннее убранство ее дома выступало темой для разговоров над кружкой пива или пяльцами кумушек-кружевниц.
Но пригласить чужих строителей — значит обидеть, оставить без заработка каменщиков и плотников деревни. Так что в течение нескольких месяцев Даяне пришлось мириться с любопытством и расспросами коренных своих соседей. Их удивляло все. Высокий потолок — так не протопите зимой! Большая кухня — здесь будет новая таверна? Глубокий каменный подвал — свинью сюда спустить, так слишком хлопотно… Зачем такие окна? В них конь пройдет не нагибаясь! Ведь не замок. Не таверна. Не магистрат. А просто — дом.
Дом ведьмы обсуждали год как главное событие.
Потом затихли. Пожар сожрал добрую четверть деревенских построек, и заботы-горести заставили утихнуть пересуды.
Лесная ведьма — уже не «островная» — постепенно приучила соседей к своему присутствию и к дому на лейлином лугу.