Глава 5. Ключ
Утром меня разбудил Перун. Он зашёл в комнату (вместо окон у меня были раздвижные прозрачные двери во всю стену, которые я летом не закрывала вовсе) и принялся дышать. Дышал он громко. Я рассмеялась и, свесившись вниз, потрепала его по голове.
– Привет, пёс.
Перун улыбнулся и спрятал под обширными губами мои пальцы. Пошамкал их там и, поднявшись, вышел на веранду, чтобы со вздохом опуститься в самой её прохладной части.
Я надела джинсы и простую белую рубашку и выскользнула из комнаты. На улице было туманно и тихо. Моя комната выходила на восток, и я редко задвигала плотные шторы. Мне нравилось просыпаться с солнцем.
Через десять минут, закончив все утренние процедуры, я тихонько подошла к двери, за которой спал Алеард. И едва не получила по лбу, когда она внезапно открылась. Капитан тихо рассмеялся.
– Привет, жаворонка! – сказал он.
– Привет, Алеард! – ответила я радостно. Мне хотелось обнять его, но я не решилась. Ох уж эта нерешительность!
– Пойдём на озеро? – предложил он.
– Да, – улыбнулась я. – А Кристиана позовём?
– Можно попробовать.
Мы прошли по коридору и остановились перед красной дверью. Алеард осторожно заглянул внутрь и тут же подался назад.
– Не могу… – сказал он сквозь смех. – Каждый раз одно и то же!
– Что? – спросила я.
– Погляди, – ответил он и я, смущаясь, заглянула в комнату.
– И-и-и… – вырвался на волю тонкий безумный смешок.
Кристиан спал – это было вне всяких сомнений. Но вот то, как он это делал, не могло не умилять. Наружу торчали только рука, плечи и подошва. Вместо головы возвышалась подушка, вместо тела – огромный горб из одеяла. Это сооружение лишь отдалённо напоминало человека. При этом штурман уютно посапывал откуда-то из-под подушки, и я заткнула рот ладонью, чтобы не расхохотаться.
– Он всегда спит как попало, – шёпотом сказал Алеард. – Иногда падает с кровати вверх тормашками, иногда ложиться наискосок, заворачивается в одеяло целиком, как в кокон, кладёт подушку под ноги или вовсе ей укрывается… Сейчас, попробую его разбудить.
Он зашёл в комнату и тронул штурмана за плечо:
– Эй, Крис! Ты пойдёшь с нами купаться?
– Чего? – долетело в ответ сонное. – Куда? А… Уже утро, что ли? А можно я ещё посплю?
– Спи на здоровье! – улыбнулся Алеард. – Увидимся в комплексе.
Он вышел и прикрыл за собой дверь.
– Пойдём?
– Да, только купальник надену.
До комплекса мы дошли быстро, шагалось легко и радостно. Вокруг было пустынно, лишь изредка попадались ранние пташки вроде нас. Алеард заскочил к себе и переоделся, и мы пошли к озеру.
Там, конечно, никого не оказалось. Все предпочитали для купания или реку, или другое озеро, с песчаным дном. Здесь тоже хватало песка, но чуть в стороне покачивались кувшинки, и поверхность воды была затянута ряской.
Алеард стянул майку.
– Знаешь, что говорят про тот остров?
– Нет.
– Одни – что этот камень был здесь всегда, другие – что он появился, когда был построен комплекс.
– И кто же прав?
– Не знаю, что рассказывают другие, – усмехнулся Алеард, – но когда я только приехал сюда и увидел озеро – камня здесь не было и в помине.
– Получается, он вырос? – удивлённо спросила я.
– Он прорезался, как зуб, – ответил Алеард. – Не знаю, что заставило его так скоро вылезти из воды. Сперва была видна только макушка, и всего за одну ночь он поднялся на полметра вверх, а за месяц вымахал в скалу. Странный камень. Один раз, пару месяцев назад, я подплыл к нему и хотел забраться наверх. Так вот ничего у меня не получилось. Он был гладким, как галька. А теперь посмотри, он стал ребристым…
– Алеард, а что если он…
– Пришёл из Промежутка? – сказал мужчина.
– Да! Пришёл из Промежутка, и теперь…
– Что теперь? – спросил Алеард, ласково улыбаясь. Думаю, он снова был готов закончить за меня фразу, но ждал, пока я сама произнесу это.
– Теперь это камень нашего мира, – договорила я. – Двойник того камня, что есть в Промежутке.
– И я так думаю, – сказал он, склоняясь ко мне. – А вот Николай и Рада считали иначе. Они полагали, что этот камень – портал, могущий перемещать людей из реальности в реальность. Но он больше не растёт, он остановился. От него исходит сила, благая энергия, но мы не можем использовать её. По крайней мере, пока. Камень связан с Промежутком, но он – лишь отражение. Его материальность скорее кажущаяся, даже при том, что мы способны коснуться его, ощутить.
– Коснуться? – почему-то шёпотом спросила я.
Алеард тронул мою руку.
– Именно. Хочешь доплыть до него?
Я кивнула и вылезла из штанов, стащила рубашку. Алеард снял джинсы, и мы медленно зашли в воду. Ни с чем не спутаешь ощущение прохлады на сонном еще теле! Вода отражала редкие облака.
– Хорошо как! – сказала я. – Словно плывёшь по небу!
Алеард обогнул кувшинки и, взяв меня за руку, потянул за собой. Я не выдержала и рассмеялась.
– Вчера ты за меня шёл, теперь за меня плывёшь.
– Почему бы и нет? – улыбнулся он.
– Люся назвала бы тебя моторной лодкой. Она Перуна так называет.
Мы были уже близко к камню, когда я ощутила под ногами лёгкие щекочущие течения. Они не пытались утянуть вниз, не пугали, они как будто вели, указывали нужное направление. Мы сместились в сторону, и я уцепилась за уступ. Казалось, ничего необычного, камень как камень… И всё-таки он был странным. Алеард правильно сказал: от него исходила энергия.
– Столько новых чувств, – сказала я. – То, что отдаёт Бури, и Промежуток, и теперь ещё этот камень. Я в них немного запуталась…
Алеард помог мне вскарабкаться выше и сказал:
– Ты не запуталась, Фрэйа, просто не до конца разобралась. Я вижу, что ты не боишься впустить чувства, значит, они ответят тебе той же доверчивостью. Не сразу, но ответят.
– А тебе ответили?
– Угу, – кивнул Алеард.
Сильные руки рванули меня наверх, и я от неожиданности вскрикнула:
– Мамочки!..
Алеард рассмеялся.
– Извини, не удержался. Ты лёгкая, как пёрышко.
Я опустила голову, надеясь, что глупая улыбка не выдаст моего волнения.
– Фрэйа, что мне сделать, чтобы ты смутилась ещё разок? – лукаво сказал он.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Алеард, я… Что это? – против воли вырвалось у меня.
В сердце камня-острова была большая выбоина, и в самом её центре росло дерево. Росло прямо так, из камня, и его листья были мне не знакомы. Алеард осторожно спустился вниз и помог слезть мне.
– Значит, камень был гнездом, – сказал капитан.
– Гнездом, в котором теперь живёт дерево? Зачем оно выросло здесь?
– Связь, – ответил Алеард. – Странные у него листья, горячие… Камень, вода, дерево… – пробормотал он. – Интересно получается.
– Дерево питается от Промежутка?
– Думаю, и от него тоже. Сказать наверняка трудно.
– Ещё далеко до осени, а у него листья красные. Какое оно… приятное. Щекотное какое-то! – сказала я. – Ой! Меня пробрало до костей… Ай! Ещё раз!
– Объясни, Фрэйа… – попросил Алеард. – А, теперь понял. Действительно пробрало. До костей.
Мы рассмеялись.
– Будет ли оно расти такими же темпами, как камень? – сощурился капитан. – Посмотрим.
– Загадочное белое дерево, – сказала я. Кора у него и правда была белёсой.
Алеард повернул ко мне голову.
– Ни один день не обходится без сюрпризов?
– Вот и здорово!
Мы вскарабкались обратно, и я снова увидела большого белого пса, стоявшего на берегу. Того самого, который бродил по роще в день, когда ожил Бури.
– Алеард, чей он?
– Кто?
– Вон тот пёс.
Алеард проследил за моим взглядом и свёл брови.
– Не знаю. Впервые его вижу.
– Хм! Собак в комплексе по пальцам пересчитать, неужели мы бы не заметили такого красивого зверя?
– Возможно ли, что он прибежал из соседних усадеб? Кто-нибудь держит пиренейца?
– Нет. Я была у всех. Наш Перун – самый крупный в округе, не считая ротвейлера Джека, тот почти такой же.
– Белый пёс, белое дерево…
– Белая комната, – подхватила я.
– Ага, – со значением сказал капитан.
Пёс лакал воду из озера, затем поднял голову и поглядел на нас. Глаза у него были, как и Бури, фиолетовые, только очень тёмные. Он взмахнул хвостом, облизнулся и, повернувшись, скрылся в кустах. Мы несколько минут молчали.
– Нужно окунуться, – наконец сказал Алеард.
– Я с удовольствием!
Оба понимали, что преследовать пса не имеет смысла. Мы отошли чуть назад, разбежались и плюхнулись в воду. Занырнула я неуклюже и, всплыв на поверхность, начала высвобождаться из волос. Хотелось смеяться и плакать от избытка эмоций.
Мы долго плавали и ныряли, и рассматривали рыб, снующих туда-сюда меж стеблей кувшинок. Или грелись на солнце, лёжа на траве и разговаривая.
Ближе к полудню мы расстались: Алеард решил рассказать остальным о наших догадках, а я пошла домой переодеваться. Я не любила ходить в купальнике.
Кристиана я не застала, зато до отвала наелась сливы и помогла Люсе убраться в комнате: Яна и Артём ушли к соседям по какому-то делу.
Когда я вернулась в комплекс, там было почему-то пустынно и тихо, а если кто и появлялся, то, завидев меня, начинал радостно хихикать. Я не могла понять, в чём дело, и жутко смущалась.
Всё разрешилось, когда я постучала в домик к Эвану и едва успела отскочить, чтобы не быть политой из ведра.
– Елки-палки! Сестра! – сказал он, быстро затаскивая меня внутрь. – Ты чего так разгуливаешь? Сегодня же День Дождя.
Как я могла забыть об этом?
– Точно… – растерянно сказала я. – А сколько времени?
– Почти три часа. Сейчас пойдём в атаку.
– Я не совсем готова… – начала я нерешительно.
– Твои проблемы! – расхохотался Эван, подавая большую бутыль ледяной воды. – Не трать попусту! – подмигнул он мне, и тотчас с улицы донеслись дикие вопли. Праздник начался.
Мы выскочили за дверь и тут же на нас налетели Олан и ещё какой-то парень. Я отпрыгнула, изрядно облив пилоту голову, и побежала прочь. В этот раз мне очень долго удавалось оставаться сухой, несмотря на то, что народ вокруг просто озверел. Кто-то бегал с вёдрами, кто-то с баллонами, кто-то поливал окружающих из садовых шлангов. То, что я была сухой, вызвало интерес у остальных, и меня нещадно преследовали, но я ловко уворачивалась, отпрыгивала, кувыркалась и молнией залетала за деревья и стены домов, и только несколько капель попало мне на одежду и лицо. В конце концов, меня взяли в полукольцо и прижали к крыльцу. Бутыль моя опустела, «отливаться» было нечем. Я понимала, что бежать некуда, и пятилась назад, заливаясь весёлым смехом, когда неожиданно в кого-то врезалась. Вывернула шею – это был Алеард. И он тоже был совершенно сухой. Он успел обнять меня – и безумные потоки воды полились со всех сторон. Особенно старался Кристиан. Хохоча, я спрятала лицо у Алеарда на груди, и могла только прижиматься к нему всё крепче, чувствуя под пальцами его горячую сильную спину. Мне было несказанно хорошо, я была до сладости смущена неожиданной близостью и не поднимала глаз. От нас отстали только когда мы стали вдрызг мокрыми.
Алеард не отпускал меня ещё несколько минут, и я затихла, не шевелясь.
– Фрэйа! – прошептал он мне на ухо, и я отважилась посмотреть наверх. Его губы были прямо перед моими глазами, он взял в ладони моё лицо и поднял повыше, и я поняла, что он собирается меня поцеловать…
Всё испортил Онан. Пробегая мимо, он снова окатил нас водой, она попала мне в глаза, и я зажмурилась, морща нос. Так мгновение было испорчено, хотя и не специально.
Вечером я пришла к седой иве. Место было самое подходящее для тренировки: ровная площадка, поросшая короткой мягкой травкой. Толстая, склонившаяся над землёй ива, давала густую тень, поблизости шумел ручеёк. Сначала я хотела взять меч, но потом передумала. Вряд ли он бы мне пригодился. Я присела возле дерева и стала ждать. Белые спутники Промежутка не шли у меня из головы. Происходило нечто, могущее изменить мироздание, и мне хотелось понять, какую роль в этом играют люди и в частности я сама. В голове не рождалось ответов. Наверное, стоило дождаться Алеарда и Кристиана. Они-то наверняка сумели во всём разобраться.
Я вдруг вспомнила урок Айвора, который мне никак не удавался. Нужно было разбежаться, оттолкнуться от вертикальной поверхности и, перекувыркнувшись в воздухе, мягко приземлиться на землю. Один раз у меня почти получилось, но тогда я неудачно приземлилась и подвернула ногу. Сейчас мне захотелось попробовать снова.
Я решительно заплела волосы с тугую косу, и её ещё скрутила на затылке. А то запутаюсь в собственных волосах – одной вывихнутой ногой не отделаюсь, тут как бы нос не разбить. Я огляделась: вокруг никого. Нужно было немного размяться, и я хорошенько потянулась, неспешно выгнулась в разные стороны и разогрела мышцы. Правда, особой необходимости в этом не было. Осмотрев дерево, я решила, что оно прекрасно подойдёт для упражнения.
С первого раза у меня не вышло, и со второго тоже. Я то неправильно к стволу побегала, то не так сгруппировывалась при толчке, то не туда ставила непослушные ноги. На третий раз я уморительно шлёпнулась на землю и затряслась от смеха. Кувырок в воздухе получался неплохо, а вот последующее мягкое и красивое приземление почему-то мне не давалось. Хотя что может быть проще: взять и правильно упасть на землю, тем более с моим опытом всевозможных падений? Я поднялась и попробовала ещё несколько раз, но выходило ужасно.
– Ну, дерево, держись! – пробормотала я. – Сейчас я всё сделаю как надо!
Нужно было получше разогнаться, и я отошла подальше. Вздохнула, мысленно представила, чего хочу добиться, и побежала. Прыжок, толчок, кувырок… Ура!
– Браво! – раздался за спиной весёлый голос, и я резко повернулась. Это был Кристиан. Алеард стоял рядом с другом и мягко улыбался. Я смущённо почесала в затылке и прикусила губы. Они подошли ко мне.
– Здорово, Фрэйа, – сказал Алеард.
– Спасибо!
– А я так не пробовал, – улыбнулся Кристиан. – Зато умею вот как.
И он с лёгкостью сделал идеальное двойное сальто назад.
– Ого! – восхитилась я. – У меня только одинарное получается.
– Кристиан скачет по любым поверхностям, как белка, – усмехнулся Алеард.
– Э-э-э! – и штурман погрозил Алеарду пальцем – Вот скажи, Фрэйа, как ты думаешь, этот великан может повторить наши с тобой выкрутасы?
– Может, я думаю, – смущённо глядя на Алеарда, сказала я.
– Может! – кивнул мне Кристиан. – Он просто скромничает, в отличие от меня. Я люблю повыпендриваться.
Я рассмеялась.
– Ты не хвастун, Кристиан. Ты ещё не видел настоящих хвастунов. Был у меня один знакомый парень, то есть не у меня, а у Карины. Ему дай волю, он бы всех соседей рассадил кругом себя и до вечера показывал, что и как хорошо умеет делать. Пойдёшь на реку, на песке потренироваться, а он тут как тут. И ноги не так, и руки не туда, и вообще, смотри, как надо правильно делать. Я первое время смотрела, училась, думаю, человек делиться опытом, здорово же! А он не опытом делился. Ему до моих фляков и твистов дела не было. Скучно ему было на других смотреть. Я подозреваю, что он дома, по ночам, сальто перед зеркалом делал.
Ребята рассмеялись.
– А на тебя приятно смотреть, – сказала я.
– Что же, спасибо! – и Кристиан пожал мне руку. – Кто-то, кроме Алеарда, оценил мой талант к деликатному и ненавязчивому хвастовству.
– Вот именно, – сквозь смех произнёс капитан. – Фрэйа, тебя Айвор учил этому?
– Да. А ещё я умею делать жутко смешную, на мой взгляд, штуку. Я называла этот акробатический этюд «бешеным наездником».
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Алеард, и Кристиан тоже любопытно сощурился.
Я снова прикусила губы.
– Мне как-то боязно это на вас показывать…
– Ну, Фрэйа, теперь не выкрутишься! – сказал Кристиан.
Алеард шагнул ко мне.
– Айвор жив? – серьёзно спросил он.
– Да, – рассмеялась я.
Алеард развёл руки в стороны: мол, вот он я, чего ждёшь? Я вздохнула.
– Ладно, была ни была.
– Обожаю быть зрителем! – радостно потёр руки Кристиан. Он отошёл в сторонку, широко улыбаясь. Вид у него при этом и правда был очень довольный.
Я взяла Алеарда за руку и поставила неподалёку от дерева.
– Кажется, я примерно понял, что ты задумала, Фрэйа, – рассмеялся он. – Кристиан, смотри в оба.
– Я подстрахую, – сказал штурман.
Этот прыжок мне всегда удавался. Айвор был, конечно, ниже Алеарда, но и плечи у него были поуже. Я нервно рассмеялась.
– Я постараюсь тебя не…
– Не бойся, Фрэйа, ему больно никогда не бывает, – и Кристиан подмигнул мне. – Можешь его чуток помять.
– Не отвлекай, балбес! – сказал Алеард. – Она и так волнуется.
Я решительно поправила волосы и оценила расстояние. Подошла ещё раз к Алеарду и примерилась к его высоте. Отошла, беря разгон… Смысл был в том, чтобы используя окружающие предметы, «перемахнуть» через нападающего. «Злодея» Айвор изображал отлично. Он кидался ко мне, и я должна была, оттолкнувшись от подходящей поверхности ногами или руками, перемахнуть через него, сделав любой возможный кувырок или сальто. При этом мои руки оказывались на его плечах, правда, всего на мгновение.
Хорошо, что я всё сделала правильно. Мне было даже легче, чем обычно, ведь Айвор не стоял на месте.
– Классно! – Кристиан широко улыбнулся и поднял тёмные брови. – Фрэйа, ты скачешь ничуть не хуже меня!
– Я тебя не почувствовал, – и Алеард улыбнулся уголком рта.
– В этом весь смысл: запутать противника, – я тронула его плечо. – Айвор сразу кидался ко мне, и успевал схватить во время приземления, так что это скорее забава, чем настоящий приём для самозащиты.
Алеард несколько мгновений смотрел на меня, не мигая, потом перевёл взгляд на Кристиана.
– Сделай, Крис, а я попробую тебя перехватить.
– С радостью! – отозвался штурман.
– Фрэйа, – попросил Алеард, – помоги мне. Представь, что мы хотим его поймать и действуем сообща.
– Хорошо!
– Только будьте понастойчивее! – сказал Кристиан. – Если вы злодеи, то должны…
Алеард, не дослушав, выкинул руку и едва не сгрёб Кристиана за ворот майки. Тот успел отскочить, но в мою сторону, и я неуверенно изобразила из себя нападающего, попытавшись сцапать штурмана за плечо. Правда тут же отлетела в протянутые руки Алеарда. Кристиан подождал, пока Алеард встанет поближе – и ловко повторил мой прыжок. Причем сделал всё по-хитрому. Я успела увидеть, что, оказавшись перед Алеардом, он стремительно нанёс ему удар в живот. Я ахнула, но капитан крутанулся на пятках, и удар получился скользящим. Он заломил руку друга и приложил его о землю. Кристиан попытался сцапать его за ногу, за что получил шутливый подзатыльник. Я растерянно улыбалась.
– Не успел! – улыбнулся штурман.
– Да, – кивнул Алеард. – Хорошее обманное движение. Даже если знаешь, что человек так через тебя перемахнёт, всё равно теряешься.
Он отпустил друга и повернулся ко мне.
– Может, ты нас ещё чему-нибудь научишь?
Я смущённо хмыкнула.
– Да чему я могу научить, Алеард…
– Думаю, многому, – улыбнулся он.
Я опустила глаза, и Алеард взял меня за руку.
– Между прочим, – ухмыльнулся Кристиан, – вы не заметили, что я сменил имидж?
– Правда, что ли? – весело сощурился Алеард.
– Посмотрите на меня, то есть на мою модную стрижку! – и штурман развёл руки в стороны и покрутился перед нами. Естественно, никакого имиджа он не менял. – Кто, как вы думаете, меня стриг?
– Нетрудно догадаться, – хмыкнул Алеард. – Это делала твоя трёхлетняя племянница Анечка.
Кристиан сделал смешное лицо.
– По-твоему, она же меня и брила?
– Ну, нет, криво побрился ты без её помощи, – тихо смеясь, сказал Алеард.
– Спасибо большое, дружище! – весело и сердито сказал штурман. – Ты не угадал! Стригла меня наша соседка Дашка, ты её помнишь. Она великий мастер креатива, а я бесконечно креативный человек. – Он сощурился: – Действительно криво?
– Шутю, – рассмеялся Алеард, и я рассмеялась вслед за ним. – Ты отлично выглядишь, Крис.
– Может, тебе тоже к ней сходить? – захихикал штурман.
– К Дашке? Нет, я как-нибудь сам, – улыбнулся Алеард.
– Всегда мечтал увидеть на тебе короткую стрижку. Типа как у Санады. Что скажешь? Или, может, мы с Фрэйей за тебя возьмёмся? Что думаешь, Фрэйа? Острижём его? – подмигнул мне мужчина.
Я взглянула на Алеарда. Его волосы, связанные в хвост перед началом «боя», были густыми и яркими. Я подумала о том, что хочу коснуться его гривы, и поспешила выгнать эту мысль из головы: в глазах наверняка читались все мои чувства.
– Нет, ему и так хорошо, – сказала я и почувствовала, как Алеард сжал мою руку.
– Мечты не всегда сбываются, – рассмеялся Кристиан. – Но я дождусь твоей короткой стрижки, будь уверен!
Алеард хмыкнул, но ничего не ответил.
– Ребят, а что насчет собаки и камня? – вспомнила я.
– Бури сказал следующее: Дух – переносчик, Хранитель – баланс, Камень – связь, Дерево – память, – ответил мне Алеард. – Мы предположили, что Дух – это тот самый пёс, а Хранитель – сам Бури.
– Тогда всё немного прояснилось, – улыбнулся Кристиан. – Кстати, ребят, раз уж мы здесь собрались, – добавил он многозначительно, – я вам ещё кое-что покажу.
Алеард вложил наши ладони в руку Кристиана. Я прикрыла глаза и увидела перед собой Бури.
– Я слышал, как вернулось время, – говорил он. – Время можно услышать, если захотеть. Сплетутся воедино голоса, и песня эта будет про вас. Трудно удержать время, особенно в начале Цикла. Промежуток будет помогать вам в этом. Спешить нельзя, спешка не приводит ни к чему хорошему. Вы должны понимать, что способны управлять временем, но не торопите его. Вам предстоит узнать себя через реальности. Говорите с камнями с осторожностью и уважением, говорите сердцем и душой. Я знаю, что будет, но сейчас не имею права рассказывать об этом. Вы все часть меня, но каждый отдал столько себя, сколько сам захотел, и от этого зависит, сможем ли мы объединить усилия и достигнуть цели.
Видение прервалось, и я открыла глаза. Кристиан хмыкнул.
– Вы чего-нибудь поняли?
Капитан нахмурился.
– Бури не говорит загадками, он говорит, как умеет. Насчёт миров понятно, остальное… Что за цель, о которой он говорил?
– Это меня и волнует. Может, цель – это каждому из нас достигнуть своей цели? – задумчиво сказал Кристиан.
– Или его слова нужно чувствовать, а не понимать, – робко предположила я.
– Да, – кивнул Алеард. – Скажи, что ты почувствовала, Фрэйа?
– Время, – ответила я, наконец-то свернув в нужном направлении. – Обещание будущего. Что-то отчётливое, но доселе неразгаданное, заполненное страстью и настойчивой жизнью, нечто трепетное и ранимое, то, что нужно беречь. Я как будто слышала в его словах музыку, созданную иными мирами. Бури пропитан ей, и мы вскоре станем такими же. Как это назвать? Магия, может быть. Он зовёт нас в путь, я чувствую властность его слов, их настырную необходимость. В голове копошатся какие-то запутанные видения. Если мы сплетем мысли, возможно, увидим целостную картину…
Они кивнули. Я закрыла глаза и постаралась расслабиться.
…Кто-то подходит к окну, кто-то, чьими глазами мы видим происходящее. Человек отодвигает занавеску из тумана, и за ней соединены два куска огромного мира. Одним глазом мы наблюдаем мир слева, другим мир справа. Человек выплывает по воздуху через окно, он идёт по границе, не спеша выбрать какой-то из двух миров. Кажется, они похожи, но это не так. Сходство их фальшиво, и место их соединения – это жуткий разлом, залитый густой чёрной неизбежностью. Наконец человек шагает в сторону и оказывается в окружении трёх десятков других людей. Земля вздрагивает, и небо осыпается вниз. Человек останавливает цветные осколки, и стоящие рядом помогают ему. Их лица полны решимости, и острые куски неба растворяются под их взглядами. И вдруг мы замечаем, что из другого мира, из-за границы, выходят ещё люди, и с ними нечто странное. Большое и чёрное, жутковато вопящее, пропитанное страхом. Оно минует разлом… А потом мы слышим дыхание: глубокое, спокойное, и, отлетев в сторону, наконец-то видим того человека, внутри которого сидели. Это высокий парень с длинными чёрными волосами. У него красивое, совсем юное лицо, светлые серые глаза, и в этих глазах уже нет жизни. Сколько ему лет? Восемнадцать, может быть, чуть больше… Выставив вперёд руку, он останавливает чёрную жуть, не давая ей подойти ближе.
Останавливает на мгновение, чтобы тут же быть обожжённым её смертоносной силой. К нему бросается маленькая темноволосая девушка. Она прижимается к его спине, и вкладывает крохотную ручку в его ладонь, но их усилий недостаточно, чтобы остановить тьму, и чёрный медленно сжигает их заживо. Они так спокойны в этот миг! Удивительно спокойны. Во взглядах – ни обречённости, ни ужаса. Молодые ребята, ещё толком не узнавшие жизни… Неправда, и я чувствую это. Они знают больше нас. Они пришли умирать и это единственно верный путь. Зачем? Что напало на них? И почему их так мало и все не старше меня? Что они защищают?
От парня и девушки не остаётся ничего… Они раскалываются, разваливаются на части… И, зная, что не можешь ничем помочь, ты сгораешь вместе с ними от боли. От боли, но не от страха. Остальные, кто был по ту сторону тьмы, единой стеной встают на пути чёрного убийцы. И они тоже знают, чем это для них закончиться. Но не бегут. Почему? Взрыв, скрежет, воздух сжимается, они падают, рассыпаясь в прах… Мы видим, как из пространства возникает огромная призрачная птица, полыхающая зелёным пламенем. Она закрывает оставшихся в живых людей собой и постепенно чернеет, погибая, но на сей раз и гадостная жуть опадает на землю, превращаясь в пепел. А потом всё схлопывается и наступает темнота…
Я почувствовала, что по щекам бегут слёзы и крепко зажмурилась. Тёплые пальцы коснулись моего лица.
– Фрэйа, – сказал Алеард, и я открыла глаза. Кристиан сочувственно сжимал моё плечо, рука Алеарда лежала на моей щеке.
– Я в порядке, – сказала я. – Не понимаю, откуда это взялось…
– От Бури, – сказал Алеард. – Он умеет мысленно общаться.
– Что случилось с этими людьми? – тихо спросил Кристиан. – Только двое выжили… И эта зелёная штуковина, похожая на птеродактиля… И та, другая, как разлитые чернила…
– Не знаю, – ответил Алеард. – Знаю только, что никто не победил.
Он взял меня за руку и усадил на траву, сел рядом. Кристиан устроился напротив нас. Мы не успели обсудить увиденное: земля содрогнулась, и под низкие ветви заглянул Бури. И снова он был небольшого размера, всего-то с очень крупную лошадь, словно сжимался, дабы нам было удобнее с ним общаться.
– Вы должны знать, что бывает с теми, кто идёт до конца, – сказал он.
– Эти люди были путешественниками? – спросил Кристиан.
Бури кивнул.
– Большего я не расскажу. Простите, что опечалил вас, но так было нужно. Подумайте над этим и решите для себя, на какой вы стороне. Всегда есть две стороны.
Он положил голову на землю и поджал лапы.
– Думаю, мы на своей стороне, – сказал Кристиан.
– Верно, – согласился Алеард.
– Выбор сделан давно, Бури, – сказала я.
Мы услышали в сознании его хриплый низкий смех.
– Поэтому я здесь, – непонятно сказал он.
Мы несколько минут молчали, и постепенно я успокоилась. Что бы ни случилось в прошлом, мое настоящее было прекрасно. Алеард держал меня за руку, и я чувствовала себя в безопасности.
Тренировку продолжать не стали, но сходили на озеро и поплавали. Бури остался с нами. Мы лежали на его брюхе, греясь от теплых металлических перьев, которые он нарочно сделал более гладкими и удобными. Кристиан рассказывал забавные истории из прошлого, Алеард вспоминал, как объелся варенья, я тоже делилась детскими воспоминаниями, и все трое смеялись, представляя друг друга юными шалунами, хотя представить капитана беззаботным мальчишкой почему-то удавалось с трудом. Между нами троими появилась особая связь, и Бури был её частью. Алеард по-прежнему держал меня за руку, сильные пальцы едва ощутимо поглаживали запястье, щекотали ладонь. Каждое новое прикосновение, пусть даже такое легкое и незатейливое, пускало по телу волны теплого удовольствия. Бури дремал, и мы ритмично вздымались вверх-вниз на его боку. Я узнала о его дыхании только сегодня, и он пояснил, что научился дышать далеко не сразу.
– Хранители отличаются от людей тем, что перенимают только одну стихию. Однако в моем случае это не так. Я взял их несколько.
– Какие стихии, Бури? Ты можешь рассказать о них?
– Земля, воздух, огонь, вода, металл, камень и дерево, – отозвался он. – А ещё звезды, но их стихийность переменчива.
– И в человеке есть все эти стихии? – спросила я.
– Да, в иной форме, нежели они встречаются в природе. Я принимаю их изначальные виды, потому и тело имею металлическое, а кости каменные.
Он был с нами до самого вечера, и охотно отвечал на вопросы, однако, не касаясь некоторых тем. Мы присоединились к остальным, и Бури ходил среди толпы, высоко подняв голову – такая у него была привычка. Я подумала, что его поведение напоминает поведение собаки, которая ходит за хозяином, зная, что очень скоро им придётся расстаться. Я чувствовала, как расстояние между нами увеличивается, как стремительно отсчитывает время оставшиеся часы… И потому крепче держалась за всех, кто рядом.
Эван, увидев, что я приуныла, решил меня развеселить и взял гитару. Никак не ожидала, что петь с ним будет Онан… Вернее, он ему подпевал, да таким дурным сердитым голосом, что мы задыхались от смеха. Эван начинал, а Онан заканчивал строку.
Вы живёте скучной жизнью. – Елки-палки!
Без истерик и без драк. – Ну как так можно!
День за днём идёте в горку. – Как Сизифы.
А не падаете в пыль… – И под заборы.
За любовью потянулись – Дурачины!
Утром рано встали с солнцем. – Нет бы дрыхнуть!
Улыбнулись вместе с песней. – Надо плакать.
Загляделись на рассветы. – Как же глупо.
Отыскали путь-дрогу. – Вот ведь скука!..
И пошли искать судьбу. – Сидите дома!
Кто-то шлёпнулся в грязюку. – Нос расквасил.
По дороге без конца. – Стирали обувь.
Помечтали о прекрасном. – Врите дальше.
Захотели прямо в сказку. – Это кисло.
Создавали сны и яви. – Очень надо!
Никому в пути не врали. – Чушь собачья!
Танцевали до упаду. – Неумело.
Веселились и смеялись. – Без азарта.
И собою оставались – Я не верю!..
– Вы мне можете не верить, – спел Эван. – Это ваше личное дело. Но всё точно так и было. В конце лета, когда смородина спела…
Мы сопроводили окончание выступления аплодисментами. Откуда они взяли этот шедевр – было неясно. Возможно, придумали на ходу.
– Ванька, тащи аккордеон, – сказал Онан. – Ща я тебе спою о жизни как надо.
– Где я его возьму тебе, аккордеон этот? – хмыкнул Эван. – Пой так, под гитару, и не привередничай.
– Кхме… – откашлялся Онан и выдал низким зловещим голосом:
А у Клавдии Петровны
Во саду росли томаты.
И она не виновата,
Что жила в счастливый час.
Внуков нянчила, растила,
Всех своих котов любила.
Мужу одежонку шила,
По воду к реке ходила…
– Кто ж у нас к реке за водой ходит? – рассмеялся Кёртис. – Ты тут явно приврал для красоты слога, Онан.
– Люблю глядеть, как кони обнимаются в лугах, – спел вдруг Онан игриво, подмигнув Еве, и она расхохоталась.
– Что на вас нашло?
– Нам хорошо, – ответил Онан. – Хочешь потанцевать, ягодка моя?
Нам и правда было хорошо всем вместе, даже не смотря на то, что мы с Алеардом и Кристианом показали остальным видение гибели молодых ребят. Перепады настроения, чувств и эмоций удивляли. Туда-сюда, из печали в безумную весёлость и радость…
А Бури глядел на нас и молчал.
На следующий день после обеда я решила прогуляться и отправилась в горы. Наивысшей точкой считалась «Белая дева», она дотянулась до пятисот двадцати метров. В голове мелькнула мысль: снова «белая»… Столько белого, но почему именно белого? Не красного, не синего, не зелёного? Непонятно.
Горы эти, называемые «Медвежьими», изобиловали пещерками и тайными ходами, и я знала, что родители запрещали детям сюда соваться. Мне были знакомы некоторые разломы и гроты. Когда я переехала к Яне, она тут же потащила меня обозревать окрестности с «Девы». С тех пор я приходила сюда нечасто, но регулярно.
По правде говоря, мне хотелось найти Алеарда и поговорить с ним об увиденном, в частности о тех людях из видения, что шли на смерть. В голове окончательно перепуталось, но я точно знала одно: увиденное нами не было игрой воображения. А значит, важно было понять, что и когда случилось, что за силы столкнулись на том плато? И какое отношение всё это имело к нам.
Я не полезла на самый верх. У меня было другое любимое местечко, где ждал удобный большой камень. Снова камень! – пронеслось в голове. Небо было пасмурным, серым, но мне это нравилось. Я любила разную погоду: и слякоть, и жару, и леденящий холод. Под вой ветра я задремала прямо на камне.
Меня разбудила бабочка, севшая на щёку. Время близилось к обеду, и я решила вернуться в комплекс. Проходя мимо одной из пещерок, я вздрогнула. Мне почудился чей-то крик оттуда, из темноты. Я решила, что мне послышалось, и прошла мимо. Крик повторился. Далёкий, невероятно тихий звук, едва уловимый. Я развернулась и зашла под свод пещеры, прислушиваясь.
– Эй!
– …мощь! – долетело в ответ.
Сердце моё забилась. Нет, я не обманулась, там и правда кто-то был. Я ринулась внутрь.
Темнота мешала, но в потолке зияли дыры, и можно было кое-как продвигаться вперёд. Пока что.
– Ау! – крикнула я как можно громче. В ответ послышался всё такой же далёкий плач. Я прислушалась и выбрала верное направление. Стало ясно, что плакал ребёнок или девушка.
Это была многоуровневая пещера, и, так как в ней было темно и она изобиловала трещинами, прежде в глубину я не совалась. Света становилось всё меньше, и меня объял страх. Идти в полной темноте, не зная, что у тебя под ногами, было безумием.
– На помощь! – вполне отчётливо донеслось до меня, и я окончательно убедилась, что голос принадлежит ребёнку. Я не могла бросить его, и медленно двинулась дальше. Идти пришлось долго.
– Малыш! – крикнула я ещё раз, надеясь хоть как-то сориентироваться. – Ответь мне!
– А-а-а… – зарыдал он, – пожалуйста!
Я ощутила, что сама готова разреветься, но сдержалась.
– Говори со мной! Не бойся, я близко!
– Я здесь! – и он снова заплакал.
– Меня зовут Фрэйа, а тебя? – спросила я, едва не провалившись в какую-то дыру.
– Саша, – заикаясь, ответил он. – Мне больно… больно ногу.
– Санёк, продолжай говорить со мной, ладно? Чтобы я по твоему голосу поняла, где ты есть!
– Ладно! – ответил он. – Я свалился. Вниз свалился.
Я прощупала ногой пол и поняла, что дальше зияет огромная дыра. Боже, страшно как! Ничего не видно, совсем ничего! Я подумала о том, как буду вытаскивать его, потом подумала, что нужно бежать за помощью. Нащупала руками стену и медленно двинулась вдоль неё.
– Ничего, я тебя вытащу. Какая у тебя любимая игра?
– Пря-я-ятки! – заревел он.
Я против воли улыбнулась.
– Да уж… Ты так спрятался, что тебя невозможно найти!
– Ы-ы-ы-ы…
– Санька! Ну-ка, не плачь! Я ведь пришла, и ни за что не брошу тебя здесь. Сейчас вот доберусь, и… Ёшкин кот! – вырвалось у меня. Я ощутила, что внезапно стена закончилась и едва не рухнула вниз. Меня спасло только чудо. Как всегда.
– Фрэйа… – тихо позвал он.
– Да, малыш, сейчас. Скажи, ты когда падал, долго летел?
– Нет, – ответил он. – Ай… Ай-йа-йа-й!.. Ногу больно!..
Видимо, он здорово ушибся. Я присела на корточки и стала ощупывать пространство вокруг. Пол был, но чуть дальше. Я медленно продвинулась вперёд и ощутила, что впереди снова зияет дыра. А если влево – какой-то толстый каменный столб.
– Санёк! – позвала я.
– У-у-у… – донеслось слабое. Я поняла, что сейчас он потеряет сознание, и мысли полетели как бешеные. Я размотала свой широкий длинный пояс, соединила его с косынкой, сорванной с головы, и обвязала вокруг столба. Не подлежало сомнению, что мальчик провалился именно в эту дырку – его голос был так близок! Я схватилась за пояс и стала медленно свешиваться вниз, пытаясь нащупать дно.
– Санька, ау! Пожалуйста! Соберись, мне нужен твой голос!
– Фрэйа, – ответил он. Да, я двигалась в нужном направлении. И тут мой пояс порвался… Лицом вперёд я полетела в трещину и думала в этот момент только о том, чтобы не упасть на мальчика.
Острые камни больно расцарапали щеку и выкинутые вперёд ладони. Я ощутила, как шмат кожи срезался с колена и зашипела, но тут же привстала и попыталась нащупать мальчишку. Он был почти возле меня, и, почувствовав мои руки, заревел из последних сил. Я медленно и осторожно ощупала его и ощутила под пальцами кровь. А затем и неестественно вывернутую ногу. Я обняла его как можно бережней и стала гладить по голове. Темнота вокруг нас была непроглядной. И тут мальчик выдал неожиданное:
– У меня есть спички.
– Где?
– В кармане. Я боялся, что зажгу, а тут…
Я прижала его к себе.
– Всё будет хорошо, малыш. Мы отсюда выберемся!
Он задрожал всем телом.
– Ногу больно. Очень. А-а-а…
– Да. Я знаю. Сейчас, подожди.
Я залезла к нему в карман и отыскала коробок. Вытащила и зажгла спичку. Его бледное лицо озарилось светом: я знала этого Санька. Он был бойким и непослушным мальчишкой. Я быстро, не тратя мгновений, оглядела его с ног до головы. У него был разбит нос, на лбу пролегла глубокая царапина. Нога возле колена была вся синяя, почти чёрная… Спичка догорела. Я оторвала от рубашки кусок и кое-как перевязала ему голову. Ещё одним куском я вытерла его нос. Он больше не плакал, только дрожал всем телом. Пришлось отгрызть ещё кусок от рубашки – для ноги.
Я вытащила спичку, пытаясь успокоиться, и огляделась. Сердце испуганно сжалось в комочек. Отличная каменная ловушка! Глубиной яма была под три, три с половиной метра, она была неровная, и как бы сужалась наверху. А если, разбежавшись, попробовать уцепиться за край? Но как потом доставать мальчика? Он прерывисто дышал, глаза его в свете спички казались огромными и непроглядно-чёрными от ужаса. Если я выберусь и брошу его здесь… Нет. До комплекса бегом добираться минут сорок, и это если нестись во весь опор. Плюс сколько нужно времени, чтобы обойти все трещины? Всего час. А за час малыш сойдёт в темноте с ума – одинокий, брошенный, изнывающий от боли. Спичка догорела. Я погладила его по щеке. Нужно было мысленно связаться с кем-нибудь из ребят, но для этого стоило успокоиться и прогнать напряжение.
– Держись, Санёк. Давай-ка я тебя уложу, вот так.
– Ты уходишь? – сразу вцепился он в меня.
– Нет. Погляжу, как нам отсюда выбраться. Ты мне поможешь, да? Ты настоящий воин. Воин огня. Вот, держи спичку, будешь освещать мне пещеру.
Он взял её и сразу уронил – пальцы дрожали.
– Ы-ы… – начал было он.
– Ну и ладно, возьмём вторую. Вот так, крепко, как будто это твой меч! Вот видишь, молодец! Зажгли и…
Я встала и обошла яму кругом. В стенах зияли дыры, но они были не сквозными. Я попробовала достать кусок своего пояса, но не дотянулась. Потом разбежалась – насколько мне позволяли это сделать острые булыжники вокруг – и прыгнула. Ударилась грудью о стену и сползла на пол. Разбежалась ещё раз и повторила попытку. Не получилось. Спичка догорела.
Я сосредоточилась и попробовала поговорить с Яной. Она не всегда слышала меня, и в этот раз ничего не вышло. Боль мешала думать. Я остановилась, зажав глубокую рану ладонью. И тут мне в голову пришла мысль поставить булыжники один на другой и сделать что-то вроде лестницы. На ощупь, чтобы не тратить спички, я стала таскать их к краю уступа. Начала с маленьких, но их оказалось немного. Потом пошли средние. Нет, не сдвину. Я залезла на эту горку. Она приподняла меня всего-то на полметра над полом, и тут же зашаталась. В общем, я снова полетела вниз. Жаль, что на огромные булыжники у меня не хватало сил.
В пещере было холодно, и я накрыла Саньку своей курткой. Она была такая плотная, что от неё не удалось оторвать ни куска, иначе я бы замотала его раны лучше. Хорошо, что мальчик задремал, привалившись спиной к стене.
В течение следующего часа я пыталась что-нибудь предпринять. То звала Яну и Артёма, пробовала позвать Алеарда или Кристиана, или Эвана, но они молчали. То ощупывала стену и находила удобные выбоины, чтобы залезть наверх – и падала. То снова строила лестницу, миллиметр за миллиметром подталкивая огромные камни к краю. Один такой увесистый валун я пёрла особенно долго, но, к сожалению, не дотащила, уткнувшись в выбоину. Поднять его наверх не получилось. На сей раз груда камней стояла крепче. Я почти нащупала край, пальцы судорожно хватались за неровную стену. Чуть-чуть! Отчаянный прыжок – и конструкция развалилась. Один из камней попал мне по ноге, и я тихо взвыла от досады. Пришлось вцепиться зубами в руку – было больно.
А если закинуть мальчика наверх? – вдруг подумала я. У тебя мозги совсем отсырели! – ответил мне внутренний голос. – Как он пойдёт с такой ногой в темноте и переберётся через трещины?.. Да, это не вариант. Потом меня пронзила мысль, что можно прямо отсюда переместиться в Промежуток. Радостная, я позвала его, но Промежуток молчал. Я пробовала ещё и ещё раз, и просила, и злилась, и умоляла его отозваться. Тишина была мне ответом.
Я опустилась на пол возле мальчика. Руки были расцарапаны, колено нестерпимо болело и кровоточило. Плохо, что отрывать от рубашки было уже нечего, она и так едва прикрывала грудь и осталась без рукавов. А порвать собственные джинсы не получалось. Пальцы на ноге, на которую упал булыжник, онемели. Я пощупала их и поняла, что они значительно увеличились в размере. Отлично. Решив немного успокоиться и подумать, я покрепче обхватила мальчика и тут же отключилась.
Я открыла глаза: тьма. Холодно. Внутреннее чутьё подсказало мне, что прошло несколько часов. Значит, нас уже ищут. По крайней мере, этого Санька. Я осторожно, чтобы не разбудить его, поднялась, и вдруг мне в голову пришла странная мысль: а что, если не пытаться поговорить мысленно, а просто позвать кого-нибудь? Позвать собой, как мы делали это с Промежутком. Кандидатура была только одна: Алеард. Я выдохнула лишние эмоции, стёрла боль и расслабилась. Представила перед собой капитана: его голос, лицо, руки, даже запах, и всем существом устремилась к нему. «Алеард, мы в пещере. Помоги!» – произнесла я. И вслух тоже для надёжности. Я пыталась как можно отчетливее представить горы и путь к пещере, то, как и где я шла. Деревья, изгибы земли, мельчайшие детали, даже цветы и очертания гор. Потом повторила свой молчаливый призыв о помощи и глубоко вздохнула.
Через полчаса Санёк зашевелился у меня на руках. Сначала он дёрнулся, надумав встать – и тут же заголосил на всю пещеру. Я стала гладить его по голове, стараясь утешить, но он не желал успокаиваться. Его мучила боль, да и меня, честно признаться, тоже. Я баюкала его, и пела ему все песни, которые знала, в том числе мамину колыбельную, под которую всегда хорошо засыпала.
Спи, усни мой милый малыш.
Пусть день тоже отдохнёт,
Пока ты спишь.
Колыбель твоя
полна светлых грёз,
Облаков
и лепестков белых роз.
Пусть мои заклятья
В этой тишине
Как девы в светлых платьях
Полетят к луне.
Спи, ангел тебя сохранит.
Мечта
На светлых крыльях умчит.
И ветра
споют о краях,
Где сказки и приключения
Ждут тебя.
Он немного успокоился, но продолжал сопеть, глотая слёзы. Я не отчаивалась, хотя была напугана и растеряна. Сколько ещё нам сидеть здесь? Догадаются ли ребята, где нас искать? Знают ли родители Саши, что он пошел в горы? И прочие вопросы, на которые нельзя было ответить.
И вдруг мне почудились голоса. Особо не раздумывая, я вскочила и заорала во всю силу лёгких:
– Мы здесь!!!
Санёк встрепенулся и тоже закричал: пронзительно, на одной ноте. Я и не знала, что ребёнок способен так кричать.
Нет, не почудилось. В пещеру кто-то забрался. И уж точно не просто так, из любопытства.
– Эгей! – крикнула я снова. – Мы здесь!
– Здеся-я-я-я! – помог мне мальчишка. Я чуть не расхохоталась. Мне хотелось от радости встать на голову и подрыгать ногами. Кошмарная темнота уже не казалась такой непроглядной.
– У-у-у-у! – долетело издалека.
– Ы-ы-ы-ы-ы!!! – ответил Санёк, елозя у меня на руках. Он ещё какое-то время орал, а потом заревел. Так громко, что мне даже не пришлось больше ничего кричать. Я пыталась утешить малыша, но он не успокаивался.
Показавшийся наверху мягкий дрожащий свет окончательно свёл мальчишку с ума.
– Мама-а-а-а! – завопил он, и я его легонько встряхнула.
– Ты же меня оглушишь, дурачок! Ты кто – верещалка или воин огня?
Он замолк, и тут же мы оба задрали головы. На нас смотрели Алеард, Кристиан и отец мальчика. Я поняла это, потому что Санёк заскулил и потянулся к нему.
– Чёрт возьми!.. – вырвалось у мужчины. Наверное, мы выглядели не лучшим образом. Прихрамывая, я подошла к краю. Как можно выше подняла мальчика, подавая его ребятам. Алеард и Кристиан придержали мужчину за пояс – и через мгновение он, плача, обнимал сына.
– Ногу осторожно! – предупредила я.
Санёк и его папа тотчас ушли. Я устало, но облегчённо вздохнула, и оперлась плечом о стену.
– Фрэйа, – позвал меня Алеард, – сможешь выкарабкаться, если я тебе руку подам?
– Наверное, нет, – честно сказала я, поднимая голову и глядя на него. – У меня пальцы на правой ноге… немного раздавлены. – Алеард встревоженно глянул вниз, и я поспешила договорить: – То есть ушиблены. Я их не чувствую совсем. И ладони разодрала до мяса. Хотя я бы могла…
Вместо ответа он легко спрыгнул вниз и шагнул ко мне, обнимая. Я крепко обняла его в ответ. Он услышал меня. Могло ли быть иначе?
– Я так рада тебя видеть… – прошептала я ему в рубашку.
Алеард поднял моё лицо, взяв за подбородок, и вдруг коротко и крепко поцеловал в губы. Я вздрогнула, щёки запылали, и хотела что-то сказать, но он подхватил меня под мышки, сажая на своё широкое плечо, а Кристиан, свесившись, легко вытянул меня наверх. Потом он помог выбраться Алеарду. Я огляделась. Вот, значит, куда нас занесло! Удивительно, что я свалилась в нужный разлом, прямо к мальчику, а то сидели бы сейчас с ним в разных ямах, как два заключённых.
Алеард подошёл ко мне и, недолго думая, взял на руки. Кристиан пошёл вперёд, освещая путь.
– Алеард, – тихо позвала я, – ты…
– Сейчас, Фрэйа, выберемся отсюда, и ты скажешь мне, что хотела, – ответил он. Я послушно склонила голову к его груди, прикрыла глаза и расслабилась.
В горах было куда больше народу, чем обычно. Кристиан попрощался с нами и пошёл к остальным, тихо напевая что-то себе под нос. Я слышала шаги и голоса, но только крепче прижалась к Алеарду и замерла, не открывая глаз. Он долго нёс меня вниз, и, когда дошёл до берега, напомнил:
– Ты хотела мне что-то сказать, Фрэйа.
Я поглядела на него из-под приоткрытых век.
– Ты услышал меня.
Он опустил меня возле родничка на замшелый камень и осторожно порвал штанину, добираясь до содранного колена. Интересно, как плотная ткань так легко поддалась его пальцам?..
– Ты звала меня, Фрэйа. Конечно, я услышал тебя.
Я тронула его руку.
– Получилось. Это было лучшее решение из всех.
– У тебя все пальцы содраны, – тихо сказал он. – Ты пыталась залезть наверх?
– Да, – также тихо ответила я, – прыгала, пока не устала. Слава богу, что пошла в горы и оказалась поблизости. Он так громко кричал, но не проходи я мимо – и не услышала бы.
Алеард тронул тёплыми пальцами мою щёку.
– Ты оказалась в нужное время в нужном месте, Фрэйа, но мне трудно видеть тебя такой. Очень больно?
– Нет, почти не больно. Потому что ты рядом.
Я почувствовала, как он чуть сильнее сжал мои пальцы. Его лицо в темноте было таинственным, немного пугающим, особенно потому, что глаза у него светились. Эта странность заняла мои мысли на несколько мгновений, но придумать ей разумного объяснения я так и не смогла. Алеард заставил меня опустить ногу прямо в ледяную воду и бережно промыл дырку в колене. Я поняла, что мне и правда не больно, и что боль снова растворил он. Так же, как сделал тогда, когда вправлял мне плечо. Современные врачи тоже умели справляться с болью, но всё происходило иначе, чем сейчас. Когда Карина переехала мне руку, мы побежали не домой, а к Дане – нашей соседке. То, что делала она, походило на умелый гипноз. Я не чувствовала боли, когда рану зашивали, но эта боль всё же добралась до меня после, правда, лишённая своей первоначальной мощи. Дана дала мне ментальное лекарство.
С Алеардом всё было по-другому. Он обращался с болью, как с чем-то материальным, но тем, чего всё-таки нельзя коснуться. Он не боролся с ней, а разговаривал, вёл её за собой, чтобы потом превратить в ничто и растворить в пространстве. Так она ни для кого более была не опасна.
– Алеард, здесь же темно, – шёпотом сказала я.
– Мне свет не нужен, Фрэйа, – ответил он, продолжая заниматься моей раной.
– Не нужен? Ай! – против воли вырвалось у меня.
– Прости, малышка, – вдруг сказал он нежно, и я задержала дыхание, услышав его голос. – Сейчас, я уже почти закончил.
Я облизала пересохшие губы и поняла, что мир едва уловимо изменился прямо у меня на глазах. Всё привычное и знакомое стало необычным, новым, сияющим. Луна, и Млечный путь, и звёзды, река и горы, и травы, и голос ветра… Алеард закончил с коленом и, положив мою ногу к себе на бедро, стал осматривать пальцы.
– Очень сильно ушибла. Выглядит так, словно тебе на ногу наступил великан.
Я тихо рассмеялась.
– Я решила сделать из камней возвышение и залезть наверх. Ну, вот они и упали мне на пальцы.
– Возвышение! – усмехнулся Алеард. Рукой он мягко придерживала меня за пятку. – А этот шалопай что там делал, в пещере?
– Думаю, они играли на берегу в прятки, и он решил залезть туда, где его никто не найдёт.
– Нужно эту пещеру закрыть, а то вдруг ещё найдутся желающие «спрятаться», – проворчал Алеард. Я почувствовала, как он едва ощутимо поглаживает мою ногу, чуть касаясь ушибленного места.
– Алеард! – снова сказала я, пытаясь справится с дрожью в голосе. – Спасибо, что ты пришел.
Он поднял глаза, и губы его дрогнули.
– Мы с Кристианом сидели в столовой и ужинали, когда ты меня позвала. А вскоре прибежала Алина – мама этого Саньки. Я понял, что твой голос и её испуганные причитания взаимосвязаны – и мы пошли вас искать. Знаешь, – он усмехнулся, – дети до самой ночи по берегу рыскали, не сдавались. Думаю, они просто побоялись возвращаться к родителям без мальчишки и решили, что справятся сами. Поверни голову, – попросил он. Я чуть отвернулась в сторону, и он чем-то сладко пахнущим смазал рану на моей щеке, предварительно тщательно промыв её. – Теперь руки.
Я подала ладони и склонилась пониже, потянулась к его волосам, почти уткнулась в его макушку носом. Он обработал раны и, подняв лицо, не дал мне отстраниться. Я почувствовала на своём лице его дыхание.
– Эх, Фрэйа… Теперь я понимаю, что чувствовали мои родители, когда я попадал в неприятности.
– А ты часто в них попадал? – спросила я, смущённая его близостью.
– Раньше да, – ответил он. Мы смотрели друг на друга в темноте, и он едва заметно улыбался. Я хотела сказать, что мне нравятся все эти неприятности, потому что он рядом, но Алеард, вздохнув, поднялся на ноги.
– Нужно возвращаться, – и он снова взял меня на руки.
Возле берега стояла лодка. Алеард усадил меня на прохладное деревянное сиденье и сел на вёсла. Я смотрела на него, хотя и понимала, что он чувствует мой взгляд. Он был одет в синюю футболку и светлые джинсы, на ногах как всегда были тёмные коричневые ботинки.
– Знаешь, однажды в детстве я объелась старого забродившего варенья… Вот уж не знаю, что меня привлекло в его вкусе. Маленькая была, глупая… Мне было ужасно плохо, сам понимаешь. Живот раздулся и болел, меня… В общем, подробности не важны. Со мной сидели мама и папа, и Яна с родителями. Мы пели песни и дурачились, строили рожи и прыгали на кровати… Знаешь, в такие моменты боль приобретает иной оттенок, она становится частью происходящего. Глупо: но в те мгновения, когда мне было так плохо, мне было в то же время так хорошо! Как и сейчас, – закончила я.
– Тебе больно? – спросил он.
– Нет. Странное ощущение.
Я приподнялась, вглядываясь в его лицо.
– Фрэйа?
– Хочу сесть к тебе поближе.
– Ты замёрзла? Ну конечно замерзла, ночь сегодня ледяная, – произнёс он, оставив вёсла и доставая из лежащего позади рюкзака тёплый свитер. Я привстала и неуклюже шагнула к нему. Лодка опасно зашаталась.
– О боже! На борт взошел слон! – пробормотала я смущённо, и Алеард вдруг расхохотался, поймал меня за руки и осторожно опустил возле своих ног. Теперь я сидела между его коленей, прямо на дне лодки, и могла положить голову ему на бедро. Он ловко надел на меня свитер, и я блаженно уткнулась макушкой ему в живот.
– Сейчас теплее? – хрипло спросил он.
– Да, – прошептала я, – гораздо теплее.
Он подхватил вёсла и медленно повёз нас к берегу. Я не хотела, чтобы он торопился, и он не спешил, как будто внял моим желаниям. Приноровившись к движению его корпуса, я задремала, положив голову ему на ногу.
На берегу нас ждал Леонид. Он разговаривал с какой-то женщиной. Как только мы причалили, и Алеард вытащил меня из лодки, она сразу подошла ко мне и крепко обняла.
– Меня зовут Алина! – сказала она, и я увидела в её глазах слёзы. – Ты спасла моего Сашку, Фрэйа! Спасибо тебе!
Я немного растерялась.
– Пожалуйста! Он храбрый и терпеливый мальчик.
– Правда? А папа назвал его обалдуем… – рассмеялась она сквозь слёзы. – Ты навестишь его?
– Да, постараюсь, – ответила я.
Мы ещё раз обнялись. Леонид посмотрел на меня.
– Ты как? Ничего здесь не разглядишь.
– Хорошо, – ответила я. – Алеард меня… кхм… – я поперхнулась от волнения, – вылечил.
– Отлично, – ответил Леонид. – Тогда идёмте?
Они с Алиной пошли вперёд, а капитан снова взял меня на руки.
– Алеард! – смутилась я. – Ты, наверное, устал меня таскать!
Мужчина издал какой-то неопределённый звук. Кажется, это был смешок.
– Ну ты скажешь тоже, Фрэйа. Мне нравится тебя таскать, – склонившись, тихо произнёс он, – а от занятий, которые нравятся, не устают. От них получают удовольствие.
Я покраснела и спряталась за его подбородком. Он был сегодня так нежен и откровенен со мной. Впрочем, как и тогда, на озере, и на Празднике Дождя…
В эту ночь я ночевала в его квартире, на хорошо знакомой мне кровати. Алеард спал, как и тогда, на кушетке. Я думала о нём всю ночь, даже во сне он мне приснился. Наутро я с изумлением обнаружила, что мои раны затянулись, а пальцы стали почти обычными. Я не стала ни о чём спрашивать. Всё и так был предельно ясно.
В среду утром мы решили сфотографироваться все вместе. Бури разместился позади нас, чуть в отдалении, чтобы поместиться в кадре, часть людей встала, остальные уселись внизу. Я не стала спрашивать у зверя, почему он не стал меньше. Трава была такой густой, что казалось, будто мы находимся в гнезде. Ещё более странным это выглядело потому, что Бури словно приглядывал за нами, как за птенцами… Не знаю, думал ли кто-то, кроме меня, о чем-то подобном.
– Семейное фото, – шутил Эван.
Конечно, я стояла рядом с Алеардом. Получилось много забавных фотографий, и лучше всех вышел на них Бури. Он позировал серьёзно и старательно, иногда, правда, смешно разевал клюв, и тогда Эван начинал хихикать, а вслед за ним по цепочке и все остальные. Он умел заразительно смеяться. Мне понравились фотография, где мы ещё только устраивались. На ней каждый был собой.
Было три часа дня, когда мы погрузились на Бури, зачем-то принявшего свой механический облик, расселись по местам и полетели над землей. Это был пробный полет. Наши вещи давно уже были на борту, все веселились и смеялись, а меня не покидало чувство непонятной тревоги. Алеард сидел неподалеку, но он был занят, разговаривая с Кёртисом, Кристианом и Оланом. Когда внезапно мир начал покрываться мраком, я поняла: всё. Мы уходили в черноту не по своей воле – это делал Бури. Наверное, именно я этот момент он решил: пора… Я испуганно рванула к Алеарду, но не успела.
Промежуток встал за спиной и глубоко вздохнул. Впервые я ощутила время и расстояние, отделявшее меня от остальных и нас всех друг от друга. И поняла: мы не сможет вернуться на Землю. Не сейчас и ещё нескоро. Этот факт подтверждало и то, что неизвестно как вместе со мной переместился в Промежуток и мой старый зеленый рюкзак. Это знание жило в сердце, как железный гвоздь.
В рюкзаке лежал дневник. Я раскрыла его наугад и прочитала: «Ничто не происходит просто так. Всё имеет своё место в мире, и мы в том числе. Решающее мгновение – и ты уже в пути, наедине с собой и своими мыслями. Всего лишь шаг к уединению, а там недалеко и до одиночества. Я научусь ждать, и ты научись, потому что это важно. Я научусь терпеть и научусь быть сильной и отважной, и ты будешь со мной – в моих мыслях и в моём сердце. Навсегда. В этой жизни и во всех прочих жизнях – хороших и не очень, и просто замечательных. Найди меня и обрети собой, и я вспомню себя в тебе. Открою тебе воспоминания и мысли, что были нашими когда-то. Найду тебя единственного, не забытого, к кому стремиться моё сердце. И – полюблю, снова и вновь. Навечно».
Наверное, это прозвучит глупо, но от расстройства я заснула возле большого тёплого камня. Сон мой был, как боль: долгий, трудный, изматывающий; я отчаянно бежала куда-то, и видела сотни лиц: узнаваемых и новых, любимых и ненавистных, ощущала множество чувств: от гнева до наслаждения; я боролась и сдавалась, отчаивалась и обретала надежду, находила и снова теряла. И это был отнюдь непростой сон.
Назад: Глава 4. Промежуток
Дальше: Глава 6. Сон первый
