Интернат для детей-сирот размещался в двухэтажном сером здании, которое со всех сторон обступали высокие тополя. На всякий пожарный случай Женя припарковала машину в соседнем квартале, и до здания интерната им пришлось идти пешком. По дороге они немного поспорили – Женя настаивала на том, что к заведующей она пойдет одна, Константин же лениво сопротивлялся.

– Ну, зачем тебе там светиться? – убеждала его Женя. – Твоя физиономия не располагает к откровениям… А женщинам гораздо легче найти общий язык. Тем более что я собираюсь представиться ей сотрудницей дамского журнала.

– А если она потребует предъявить удостоверение?

– Покажу свой членский билет Ассоциации независимых журналистов. Очень она в этом разбирается!

– А что мне прикажешь делать? Торчать за воротами?

– Почему бы и нет? Прогуляйся, подыши свежим воздухом. Тебе полезно – вон какой бледный.

Он так и не успел достойно парировать – впереди показались ворота, ведущие на территорию интерната.

– Все, я пошла! – Женя махнула ему рукой и ускорила шаг. Проводив девушку задумчивым взглядом, Константин подумал, что на этот раз она, кажется, права – ему в самом деле не стоит соваться к детям. Утром он не успел побриться и теперь выглядел как барыга.

Он прошелся вдоль забора туда-сюда несколько раз и, закурив сигарету, огляделся.

«Место здесь какое-то странное – тихо, как на необитаемом острове. Ни машин, ни людей… Даже удивительно – детский дом, а детьми и не пахнет».

Но не прошло и минуты, как Константин понял, что поторопился с выводами, – сквозь металлическую решетку он увидел, как из корпуса высыпала стайка малышей. И сразу двор наполнился шумом и гамом. Дети носились по площадке как угорелые. Вопреки ожиданиям, они не выглядели несчастными – хорошо одетые, раскрасневшиеся от возбуждения, улыбающиеся…

– Так, всем быстро построиться в колонну! – визгливый женский голос неприятно резанул по ушам.

Константин повернулся в ту сторону, откуда слышался голос, и увидел стоявшую на крыльце женщину средних лет.

«Воспитательница!» – догадался он и вгляделся в нее внимательнее. И сразу неприятно заныло сердце – у воспитательницы был злобный взгляд, тонкие перекошенные губы и острый выступающий вперед подбородок. И вдобавок ко всему – выкрашенные хной волосы, гладко зачесанные назад. Ну настоящая Баба-яга, да и только.

Дети же, мгновенно присмирев, сбились в кучку и стали напоминать взъерошенных воробьев. В их глазенках читался откровенный страх.

– Я кому сказала – в колонну! Недоумки хреновы! – Воспитательница, гордо неся свой бюст пятого размера, спустилась по ступенькам и, подойдя к одному из малышей, резким движением затянула ему кашне, повязанное на манер шарфа. – Петров, ну когда ты научишься одеваться?! Олигофрен чертов… Так, дети, все посмотрели на Петрова! Пусть ему станет стыдно!

Константину сделалось совсем тошно. Похоже, эта женщина терпеть не могла детей. Нет, никто не требовал от нее относиться к этим несчастным малышам как к своим собственным, но если изо дня в день повторять детям, что они дебилы и олигофрены, то рано или поздно они такими и станут. Его так и подмывало подойти к этой крашеной дуре, отвести ее в сторонку и объяснить, что дети ни в чем не виноваты. Но он усилием воли сдержал этот порыв. Как бы потом хуже не было. Он ведь уйдет, а дети останутся. И эта воспитательница никуда от них не денется. Более того – выместит на них злобу за то, что кто-то посторонний стал свидетелем ее жестких методов воспитания…

А на детской площадке тем временем разгорались настоящие страсти. Воспитательница стала орать на девочку-мулатку – самую маленькую из всех детей. Малышка изо всех сил пыталась сдерживать слезы, но это ей удавалось с трудом. После того как ее «наградили» эпитетом «черножопая», а затем пребольно ущипнули за пухлую щечку, мулатка громко всхлипнула и горько зарыдала.

– Ну чего нюни распустила? – орала на нее воспитательница. – Язык за зубами надо держать! – И отвесила мулатке увесистый подзатыльник.

«Ну уж нет! Я должен вмешаться!» – Константин решительно двинулся вдоль забора и у самых ворот нос к носу столкнулся с Женей.

– Что, впечатляет? – криво усмехнулась та, кивая на воспитательницу.

– Еще как!

Женя внимательно посмотрела на него и покачала головой:

– Не стоит вмешиваться. Только хуже сделаешь.

– А что, не обращать внимания? – взорвался Константин и в сердцах добавил: – Ну да, вы так и живете – делаете вид, что ничего не происходит.

Взяв его под руку, Женя увлекла его за собой – подальше от детского дома.

– Костя, милый, угомонись. Сейчас не до эмоций. Нам надо сохранять полное спокойствие и трезвые головы. Завтра, возможно, нам придется вернуться сюда. Нельзя, чтобы тебя запомнили…

– Ты узнала про Юльку что-нибудь новое? – Константин резко остановился и повернулся к Жене.

– Да. Я даже видела ее… Издали…

– Ее теперь и вправду зовут Лиля Кузнецова?

– Да. И еще ее собираются удочерять.

– Кто?!

– Какие-то иностранцы. Вроде бы греки. Все документы уже подготовлены, они заберут ее на днях… Ой, давай присядем и спокойно покурим! А то от всех этих переживаний у меня руки трясутся.

Заметив в глубине двора лавочку, Константин решительно двинулся к ней. В его голове был полный сумбур – он даже не знал, радоваться такому известию или печалиться. С одной стороны, если Юльку удочерят иностранцы, это очень даже неплохо – девочке не придется жить в жутких интернатских условиях. Но с другой – нет никаких гарантий, что эти греки окажутся порядочными людьми. В прессе не раз поднимался вопрос, что наших детей, усыновленных иностранными гражданами, часто используют в качестве доноров. С Юлькой могла произойти та же история…

Присев на лавочку, он закурил и искоса посмотрел на Женю:

– Как ты узнала про удочерение?

– Нянечка проболталась. Естественно, за определенную сумму… Оказывается, у них такое часто практикуется. Особенно, когда в интернат попадает здоровый ребенок, безо всяких психических и физических отклонений. Ему меняют фамилию, чтобы концов было не найти, и в обход государства продают частным лицам… Всем заправляет заведующая. А что? Неплохой бизнес! Я попыталась к ней сунуться, но она, мягко говоря, дала понять, что очень занята. Тогда я пошла по обслуживающему персоналу. Пару раз прокололась, но потом напала на нянечку, которая не в доле… Вот она и выложила мне все про незаконное усыновление.

– А что сама думаешь? Стоит отпускать Юльку за границу?

– Ты с ума сошел! – возмутилась Женя. – Да я ее сама лучше удочерю. Все-таки не чужой ребенок… Насколько я поняла, сделать это совсем несложно – выписать новое свидетельство о рождении, и все. Заплатить, конечно же, придется, но это не беда – деньги у меня есть. Я недавно продала квартиру сестры – хотела купить себе хорошую машину. Но черт с ней, с машиной. Сейчас самое главное – вытащить отсюда Юльку. Мы вместе с ней уедем куда-нибудь в Прибалтику или лучше в Германию… И у меня будет дочь… – Она мечтательно улыбнулась.

Глядя на Женю, Константин расчувствовался. И если раньше у него возникали сомнения – а сможет ли Женя заменить Юльке мать, то теперь он был почти уверен в этом.

Помолчав, он спросил:

– Сколько нужно платить за новое свидетельство?

– Хочешь предложить финансовую помощь? Лучше помоги в другом – выкрасть Юльку.

– Не вопрос!.. Значит, завтра мы ее забираем, послезавтра покупаем новое свидетельство и, как только оно будет у нас на руках, все втроем едем в Москву.

У Жени округлились глаза.

– Ты с ума сошел! Какая Москва?.. Я же здесь живу и работаю. Здесь у меня родители, в конце концов.

– Работу можно найти и у нас. Опытные журналисты везде нужны. Знаю, что в «Комсомольской правде» есть вакансии… Вы с Юлькой поживете пока у меня – места, слава богу, всем хватит. А родителей перевезешь через пару месяцев.

– И как это понимать? Как предложение руки и сердца?

Константин откровенно смутился.

– Да нет… Просто, пока все не уляжется, хочу взять вас с девочкой под свою защиту. Я обещал Пашке, что помогу его дочери, и я выполню это обещание. А что касается тебя… Это я втянул тебя в историю. Значит, за тебя я тоже в ответе.

– Надо же, какой благородный, – усмехнулась Женя. – Ты и вправду такой по жизни или прикидываешься?

Вступать с ней в полемику Константин не собирался – все равно ведь не переспорит. Просто сказал:

– Ты в таком же положении, что и я. И тебе тоже угрожает опасность. Нет никаких гарантий, что они не поступят с тобой точно так же, как с Полиной.

– Ладно, пошли отсюда! – Женя решительно поднялась. – А то я сейчас расчувствуюсь… Отвезу тебя на Юго-Запад, а по дороге обсудим план завтрашнего мероприятия… – И, помолчав, добавила: – А за предложение спасибо. Я подумаю…

Зайдя в подъезд, Константин окунулся в ставший уже привычным полумрак. Но теперь темнота не смущала его – он точно знал, сколько ступенек ожидает его впереди, и добрался до кнопки вызова лифта вслепую, при этом ни разу не споткнувшись. Без отвращения вдохнул разлившиеся по кабинке лифта пары аммиака, а когда наконец створки раздвинулись на нужном этаже, так же по привычке повернул налево, доставая зажигалку.

«Что-то не так! – эта мысль заставила Константина насторожиться, но тут же он расслабился. – Ну слава богу! Наконец-то кто-то додумался вкрутить на этаже лампочку!»

Не без сожаления спрятав зажигалку назад в карман, он достал ключ от квартиры и сунул его в замочную скважину. Однако тот застрял на полпути.

«Что за ерунда?!» – Константин внимательно осмотрел замок.

Нет, его никто не менял. Да и некому было его менять. Если бы вдруг приехали хозяева, Женя наверняка узнала бы об этом первой и предупредила бы его.

Края замочной скважины не были повреждены, и потому вариант взлома отпал сам собой. Однако ключ упрямо не хотел заходить в замок. И тут Константина осенило:

«Неужели постарались те самые наркоманы с бритвой?! Наверняка сунули в щель какую-нибудь дрянь вроде спички или металлической шпильки и сейчас сидят довольные, посмеиваются».

Приняв эту версию за основную, он разогнул кольцо, на котором были нанизаны ключи, и, опустившись на корточки, попытался просунуть его в замочную скважину, нащупывая посторонний предмет. Внутри и вправду что-то было. Теперь оставалось лишь аккуратно зацепить это «что-то» и вытащить наружу. Но первая попытка оказалась неудачной. Когда же он попытался проделать тот же трюк во второй раз, в соседней квартире щелкнул замок и протяжно скрипнула дверь.

– Может, вы все-таки поговорите с Васькой? – послышался за спиной немолодой женский голос. – А то что ни ночь, у него бабы визжат и музыка так бумкает, что кровать ходуном ходит!

«Еще и соседей на мою голову не хватало!» – разозлился Константин. Он только-только подцепил застрявшую в замочной скважине спичку, еще немного – и вытащил бы ее, но появление соседки заставило его засомневаться в том, что он вообще когда-нибудь переступит порог этой злосчастной квартиры.

– Не волнуйтесь и делайте, как я сказал, – ответил соседке мужчина. – Загремит музыка – звоните по «02». Приедет бригада и составит акт. А утром его вызовут в управление. Потом в исполком, потом с месяц по судам будут таскать. Поверьте, по-другому до него не дойдет. Я-то знаю этот контингент… – Говоривший вдруг резко замолчал. Видимо, заметил Константина, сгорбившегося над замком у соседней двери. – У вас какие-то проблемы? – голос мужчины стал строгим, почти командирским.

Константин понял, что на этот раз фраза адресована ему. Но оборачиваться в самый кульминационный момент, когда спичка вот-вот готова была выскочить наружу, было не с руки.

– Одну секунду, – пробормотал он и, сосредоточившись, изъял из замочной скважины «подарок» наркоманов. – Не люблю таких шуток! – Он развернулся, демонстрируя спичку.

Напротив, в проеме двери стояла соседка, рядом с ней, но уже на лестничной площадке мужчина лет сорока в форме капитана милиции.

– Капитан Матусевич, участковый, – представился он и уточнил: – Здесь живете?

– Нет, живу я в другом месте, – откровенно признался Константин. – А здесь потому, что хозяева уехали и попросили меня присмотреть за их квартирой. Как видите, не зря.

Он ничуть не был смущен появлением человека в форме. В том, что участковый совершает обход жильцов, не было ничего удивительного. Скорее, наоборот, характеризовало его только с лучшей стороны.

– Можно взглянуть на ваш паспорт? – потребовал капитан.

Константин не стал возражать. Окажись он на месте участкового, поступил бы точно так же, увидев незнакомца, возившегося с замком квартиры, в которой он не прописан. Достав паспорт, протянул его капитану.

– Панфилов Константин Петрович, – прочитал тот, вглядываясь в фотографию, затем перевернул несколько страниц. – Москвич?

– Так точно.

– Надолго к нам?

– Не знаю. Как дела пойдут.

– Выходит, в командировке сейчас?

– Можно и так сказать.

– И давно сюда заглядываете?

– Пару раз был.

– Как зовут хозяев квартиры?

– Надежда Пилипович.

Участковый еще раз взглянул на фотографию в паспорте, потом на Константина и, подобрев, вернул документ.

– Надеюсь, у соседей нет претензий? – он бросил короткий взгляд на застывшую в дверном проеме женщину.

Та пожала плечами и, догадавшись, что участковый собирается уходить, скрылась за дверью, громко щелкнув замками. Взглянув на часы, капитан заторопился.

– Ну что ж, возникнут проблемы, заходите. Участок тут неподалеку, в соседнем доме.

– Думаю, до этого не дойдет.

– Не зарекайтесь. Народ тут всякий шляется…

– А мне показалось – люди у вас неплохие.

– В основном неплохие, – согласился капитан и, козырнув, направился вниз по лестнице.

Константин же, открыв дверь, сбросил в прихожей куртку, туфли и прошел в гостиную. Сейчас ему хотелось только одного – развалиться в мягком кресле и в спокойной обстановке еще раз обдумать все детали предстоящей операции. И вот наконец-то сбылась мечта идиота! Под ним было мягкое кресло, и думать никто не мешал, но из головы все никак не выходил участковый Матусевич.

Вел он себя вполне обыденно, где-то даже чересчур вежливо. Тем не менее после общения с ним на душе остался какой-то неприятный осадок. Но главная проблема состояла в том, что Константин не мог объяснить, что именно не понравилось ему в поведении участкового.

«Что же было не так?» – он всерьез задумался, мысленно прокручивая их встречу с самого начала.

Зацепиться было не за что, разве что… Константин вспомнил, как изменилось лицо капитана, когда он во второй раз взглянул на фотографию в паспорте. Мелочь, конечно, если бы не один нюанс. Как раз после этого капитан заговорил с ним так вежливо, так по-доброму, словно общался с клиентом психушки. Именно этот снисходительный тон и задел Константина. Но тогда он думал о другом – как бы поскорее развязаться с участковым и попасть в квартиру…

Наконец-то разобравшись в себе и успокоившись, Константин подумал было о том, что неплохо бы и поесть. Но идти на кухню было лень. Тем не менее встать все-таки пришлось – позвонили в дверь.

Константин не знал, кто пришел, но был зол на звонившего уже за то, что пришлось вставать с кресла. Этот поздний визит имел бы для него смысл лишь в том случае, если бы за дверью оказалась Женя. Но как раз она и не могла прийти вот так, на бобах, предварительно не позвонив. Следовательно, за порогом была либо соседка, либо знакомые хозяев, либо еще кто-то, не представлявший для Константина никакого интереса.

Физиономия участкового, расплывшаяся по всей линзе дверного «глазка», оказалась ничем не лучше тех лиц, которые он ожидал увидеть. Щелкнув замками и резко распахнув дверь, Константин собирался было отпустить какую-нибудь колкость в адрес капитана, но не успел и рта открыть, как был сбит с ног двумя вскочившими в квартиру плечистыми молодцами.

– На пол, сука! Руки за голову! – истошно заорал один из них.

Не успел Константин толком разобраться в происходящем, как сверху на него навалился один из бравых парней, и на запястьях Константина защелкнулись наручники.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно проговорил молодец и скомандовал: – Давай поднимайся. И поживее.

– У вас что здесь, в Минске, всегда так? – зло отозвался Константин, вставая. – Сначала в морду бьют, а потом уже разбираться начинают?

– А у вас по-другому? – саркастически усмехнулся молодец и грубо толкнул его к двери, ведущей в гостиную. – Давай-давай. Радуйся, что легко отделался.

– Может, все-таки начистить ему рожу? – предложил его напарники. – Уж больно руки чешутся.

– Не марайся, Сашок! – наконец-то подал голос капитан Матусевич. – Зэки с ним по-своему поговорят. Если, конечно, до того он не попадет в руки родителей убитых.

– О чем это вы? – насторожился Константин. – Каких убитых?

– Тебе лучше знать! – Сашок толкнул его в кресло, а сам застыл рядом, готовый в любой момент пустить в ход свои огромные кулаки.

Капитан, взяв стул, поставил его напротив кресла, в которое усадили Константина, и пристально посмотрел ему в глаза.

– Ну что, прямо сейчас все расскажешь или хочешь, чтобы сначала наши районные спецы с тобой в табуреточку поиграли?

Однако Константин не отвел взгляда. Он знал, что его не в чем обвинять, и потому в ответ лишь снисходительно усмехнулся.

– Вы что, думаете, если я не из этого города, то не смогу себя защитить?

– Можно врежу? – побагровев, предложил Сашок и демонстративно закатал рукава.

Но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.

– Насчет прописки наведем справки. Не волнуйся. А пока… – Он повернулся к скучающему у окна молодцу с сержантскими погонами. – Ну что, Сидорцов, начинай обыск.

Тот направился было к шкафу, но капитан взглядом указал на дверь.

– Начни с прихожей, с личных вещей. А здесь я посмотрю сам.

Едва Сидорцов исчез за дверью, он поднялся со стула и внимательно осмотрел комнату.

– В этой квартире мне ничто не принадлежит, – пояснил Константин. – Так что зря теряете время.

Капитан недоуменно покосился на него.

– А я-то уж подумал, что ты хочешь помочь и избавить нас от лишней работы. Впрочем, чего тебе терять? Признаешься ты или не признаешься, свои двадцать лет в любом случае получишь. А даст бог, и вышку. В порядке исключения.

– За что?

– Нет, я точно ему врежу! – задрожал от негодования Сашок.

Капитан не успел ответить ни на первую, ни на вторую реплику – из прихожей послышался возбужденный голос Сидорцова:

– Шеф, у меня кое-что есть! – А через мгновение показался и сам сержант. В руке у него была куртка Константина и «макаров». Тот самый «макаров», который он приобрел у Алика. Держа пистолет за ствол, Сидорцов положил оружие на стол.

– Ну что теперь скажешь? – повеселел капитан. – Или будешь утверждать, что мы подбросили?

Константин промолчал. Если прежде он надеялся, что они вскоре поймут, что произошло недоразумение, то теперь понял – события разворачиваются по наихудшему для него сценарию.

– Можешь молчать и дальше. – Капитан аккуратно двумя пальцами поднял пистолет и, бегло осмотрев его, положил в целлофановый пакет. – Номера спилены. Но это и неважно. Главное, чтобы на нем остались пальчики хозяина. – Он одобрительно похлопал сержанта по плечу. – Молодец, Сидорцов. Если и дальше так дело пойдет, сдадим со всеми вещдоками. А это, сам понимаешь, как минимум – премия.

Воодушевленный похвалой начальника, Сидорцов гордо вскинул подбородок и исчез за дверью.

– Вот видишь, – вновь обратился к Константину капитан. – Можно, оказывается, обойтись и без твоей помощи. Одна статейка в запасе у нас уже имеется – незаконное хранение огнестрельного оружия. Даже как-то странно, что ты ни разу не воспользовался им. Или тебя возбуждает только холодное оружие? – Он резко нагнулся к лицу Константина и грозно рыкнул: – Где лезвие, которым ты исполосовал двенадцать детей?! Или их было больше? Где трупы? Быстро отвечай!

А в следующий момент Константин ощутил мощнейший удар слева прямо в челюсть и вместе с креслом повалился набок. Это Сашок, не выдержав нагнетаемой начальником истерии, пустил в ход свои кулаки и даже успел несколько раз пнуть Константина ногой, прежде чем капитан остановил его.

– У меня, между прочим, сестра растет, – остывая, проговорил Сашок. – Я бы этого подонка своими руками задушил.

– Вот этого я и боюсь, – цыкнул на него капитан и помог Константину встать, а потом спросил: – Бумагу и ручку дать?

– Зачем?

– Насколько я понял, ты собрался писать признание.

Константин отрицательно покачал головой.

– Пистолет – это одно дело, а убийства, которые вы на меня вешаете, – совсем другое.

– Как знаешь… – с угрозой проговорил капитан и раздраженно крикнул в пустую дверь: – Сидорцов, что там у тебя?

– Да пока ничего, – приглушенно отозвался тот. – На кухне проверил. Ничего нет. Сейчас в ванной шарю…

– Ищи колюще-режущие предметы!

– Понял.

В комнате повисла гнетущая предгрозовая тишина. А через минуту грянул гром!

– Мы не это ищем? – На пороге вновь появился Сидорцов. На этот раз в руке у него была бритва, отобранная Константином у малолетних наркоманов. – Похоже, на ней пятна запекшейся крови… – Он протянул находку капитану.

Осмотрев лезвие, капитан забросил его в тот же пакет, что и пистолет, и облегченно выдохнул:

– Теперь все. Будем вызывать бригаду из управления.

– А может, на пару часиков к нам? – с надеждой спросил Сашок.

Но капитан проигнорировал его предложение. Молча снял трубку телефона и, набрав номер, проговорил:

– Беспокоит капитан Матусевич, пятьдесят шестой участок. Нужна бригада. Срочно. Задержали маньяка. Да-да, того самого, которого по телевизору… Нет, это не розыгрыш… Да, точно он… При нем нашли орудие убийства. Никаких сомнений… – Назвав адрес, он положил трубку и устало посмотрел на сержанта. – Ну что, дуй за понятыми. Будем составлять акт.

Хотя Константин и понимал, что любые его доводы никто всерьез не воспримет, все-таки не удержался:

– Эту бритву я отобрал вчера в этом подъезде у малолеток. И если вы действительно хотите найти маньяка…

– Заткнись, дерьмо! – грубо оборвал его Сашок. – А то меня сейчас вырвет…

Константин вдруг понял, что выбора у него больше нет. До сего момента он, как мог, старался избегать конфликтов с местными властями, но, как показала жизнь, этот прежде не свойственный ему пацифизм привел его лишь в тупик. Более того, он незаметно для самого себя превратился в мальчика для битья. Все, кому не лень, принялись пинать его ногами. Что могло ждать его впереди? Если следовать логике событий, впереди ему предстояло долгие годы гнить на нарах и в конце концов вот так ни за что умереть. Именно такой финал приготовил для него некий сумасшедший и вместе с тем всемогущий сценарист, правящий балом в этом городе. Но этот сценарист не учел лишь одного – Жиган не принадлежал к гильдии пустоголовых, кротких и податливых актеров. Однажды определив для себя цену свободе, честности и справедливости, он никогда не отказался бы от них даже под пытками. И уж тем более не променял бы на золотую клетку. Но если кто-то покушался на его свободу, он был готов на бунт. Самый жестокий и беспощадный.

– Хорошо, – примирительно кивнул Константин. – Я напишу признание.

– Вот и молодец, – обрадовался капитан, достал из кармана ручку и, нагнувшись, протянул ее ему. – А бумагу? Думаю, в этом доме…

Константин не дал ему договорить. Забросив обе руки ему за голову, резко вскочил и, развернувшись таким образом, чтобы короткая цепочка легла на кадык капитану, вместе с ним отступил к журнальному столику.

– Стоять! – крикнул он побелевшему в одно мгновение Сашку. – Или я сломаю ему позвонки!

Но то ли Сашок не расслышал, то ли в этот момент туго соображал… Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту он, словно лавина, двинулся прямо на Константина. Тот не успел даже подумать, как действовать в этой непростой ситуации, а увесистый кулак Сашка уже сшиб его с ног. Самого удара Константин не почувствовал. Лишь услышал, как неприятно хрустнули позвонки капитана, а потом под ними двумя проломился журнальный столик. Оказавшись на полу, Константин решил было, что Сашок начнет добивать его ногами, но тот вдруг остановился и полез в кобуру за пистолетом. Положение казалось безнадежным. Вскочить на ноги и остановить Сашка Константин явно не успевал…

«Прикрыться капитаном?» – первое, что пришло ему в голову, но в следующее мгновение боковым зрением Константин уловил лежащий на полу пистолет. Это был его «макаров», видно, капитан выронил его из пакета. Не раздумывая, Константин схватил его и развернул дуло на Сашка.

Прицеливаться времени не было, и он без паузы трижды нажал на спусковой крючок. Сашок, так и не успев осуществить задуманное, покачнулся, выронил пистолет и, удивленно выпучив глаза, плашмя повалился на пол.

Вопрос – жив он или нет, Константина уже не волновал. А вот то, что лежащий рядом капитан не дышит, стало для него по-настоящему неприятным сюрпризом. Еще минуту назад у него и в мыслях не было убивать двоих, причем далеко не самых худших ментов. Не было, а вышло…

«Ладно, что сделано, то сделано! – решил Константин и, достав из кармана Сашка ключ, освободился от наручников. – Сейчас самое главное – побыстрее уйти».

Но уйти быстро и незаметно не удалось. Услышав звуки выстрелов, в комнату с грохотом вломился сержант Сидорцов. Он был при оружии, и остановить этого парня можно было только одним способом. Константин выстрелил, но постарался сделать это аккуратно, чтобы в квартире не стало еще одним трупом больше. Приблизившись к скорчившемуся на полу Сидорцову, он ногой отбросил его пистолет подальше и, перескочив через сержанта, направился в коридор. Он знал, что с минуты на минуту здесь должна появиться оперативная бригада из районного управления, и потому спешил. Лифт вызывать не стал – мало ли что, вдруг застрянет в самый неподходящий момент? Путь вниз по лестнице казался более надежным, и потому Константин предпочел именно его.

Притормозил лишь на втором этаже, и только потому, что к подъезду с пронзительным воем подкатил милицейский «уазик». Из него выпрыгнуло четверо молодцов в легких бронежилетах. У двоих из них были автоматы. Остальные наверняка имели при себе пистолеты. Соотношение сил было не в пользу Константина, и потому он решил на время затихариться – авось пронесет?

«А если не пронесет? – пронеслось в голове. – Вдруг кто-то из соседей успел настучать? В таком случае, менты прямо сейчас блокируют подъезд и не выпустят меня отсюда живым…»

Подобная перспектива повергла Константина в отчаяние. Он крепко сжал рукоятку пистолета, готовый в любой момент пустить его в ход. Но, к счастью, все четверо проследовали к лифту и, скрывшись в кабинке, двинулись вверх.

Путь был свободен, и Константин, спустившись на первый этаж, поспешил к входной двери. В запасе у него была всего лишь минута. Максимум – две. Что он мог успеть за это время? По крайней мере, определиться с машиной. Без нее от ментов ему было не уйти. Притормозил у двери и осторожно выглянул наружу. Однако ни у подъезда, ни поблизости он не заметил ни одной тачки на ходу. Лишь долбаный ментовский «уазик»…

Где-то наверху громко хлопнула дверь, потом послышалась грубая мужская матерщина, женские крики, а еще через пару секунд по ступенькам загремели грубые подошвы ментовских ботинок.

Лимит отведенного на раздумья времени был исчерпан. Осознав это, Константин перешагнул порог и решительно двинулся к «уазику». Оставшийся за рулем водила лениво покуривал, выставив руку с сигаретой в открытое окно. Появление Константина не вызвало на его лице никаких эмоций. Наверное, и не запомнил бы, не зацепи его сам Константин. Подойдя к машине, он резко рванул дверцу на себя и, приставив дуло к виску водилы, скомандовал:

– Быстро из салона!

– Да ты чего, мужик? – растерянно захлопал глазами шофер. – Сдурел, что ли?

Видя, что тот умышленно пытается тянуть время, Константин не стал его ни в чем убеждать. Просто схватил за руку и выдернул из салона. Заняв место за рулем, развернул «уазик» и направил его вдоль по улице. Когда позади послышались хлопки выстрелов и одна из пуль насквозь прошила заднее и лобовое стекла, Константин до упора утопил педаль газа. Зарычав, как зверь, машина рывком подалась вперед. Благо из автоматов стрелять не решились – оно и понятно, вокруг были жилые дома. Вскоре затихли и одиночные выстрелы. Теперь он был вне опасности.

«Надолго ли? – с тревогой подумал Константин. – Наверняка об инциденте уже доложили в управление, и теперь по всему городу будет объявлена операция „Перехват“. Но проблема сейчас не в этом, а в том, куда двигаться дальше? Прямо, направо, налево?»

Окажись он в такой же ситуации в Москве, ушел бы в два счета. Но здесь, в чужом незнакомом городе, задача сильно усложнялась. И если прежде в трудные моменты на выручку приходила Женя, то теперь рассчитывать на ее помощь было бессмысленно.

«В первую очередь нужно сменить машину, – решил Константин. – А потом видно будет».

Выскочив на широкую улицу, он направил «уазик» в сторону центра, рассчитывая зарулить в какой-нибудь дворик и уже там произвести обмен. Но, проехав еще с километр, понял, что его планам не суждено осуществится. Впереди дорога была перекрыта ментовскими машинами, рядом с которыми крутились люди в камуфляже. И, как назло, ни одного поворота. Слева длиннющий дом с кучей магазинов, а справа – песчаная горка, из-за которой торчали сваи новостройки. Выхватив взглядом разбитую колею, резко свернул направо. Машина, натужно заревев, поползла в гору. Но когда до вершины оставалось не больше десяти метров, не выдержав нагрузки, вдруг заглох мотор.

– Твою мать! – в сердцах выругался Константин, давя на педаль тормоза. Но, несмотря на все его усилия, «уазик» медленно, но верно юзом пошел вниз. «Ну и хрен с тобой, тачка долбаная!» Он выскочил из салона и поспешил на гору.

Глухой удар, эхом прокатившийся по окрестностям, и звон стекла заставили его обернуться. Посреди трассы стоял трейлер, упершись тупым носом в груду металла, смутно напоминающую тот самый «уазик», который Константин только что бросил.

– Круто-круто, – послышался за его спиной чей-то, как показалось, знакомый голос. – Менты гоняют как сумасшедшие, но эти, похоже, уже догонялись.

Он резко обернулся. Комментарии в адрес ментов отпускал сутулый мужичок в грязной фуфайке, стоявший неподалеку. Вглядевшись в Константина, мужичок вдруг радостно завопил:

– Ба! Москвич! Каким ветром? – Видя, что Константин пребывает в недоумении, ткнул себя кулаком в грудь и представился: – Гриша, прораб… Ну, вспоминай, вместе сидели. В одной камере.

– После митинга?

– Точно!

«Не так уж все и плохо складывается!» – обрадовался Константин и честно признался:

– У меня проблемы.

– С ментами? – проявил чудеса смекалки Гриша.

– А ты откуда знаешь?

Гриша лукаво усмехнулся.

– А у нас других проблем быть не может.

– Но это серьезнее, чем ты думаешь. Меня ищут. Нужно на время где-то укрыться.

– О чем разговор? Выручу, – неожиданно быстро согласился Гриша и, сделав многозначительную паузу, добавил: – Но при одном условии…

– При каком еще условии? – насторожился Константин.

– Об этом потом. А сейчас давай двигай за мной.