Глава 26
Пронзительный ветер метался по закоулкам улиц, с шорохом гнал снежную крупу. Прохожие, отворачиваясь, поднимали воротники и торопились в теплые квартиры.
Сапронов глядел из окна своего служебного кабинета на площадь перед зданием отдела внутренних дел.
Все шло наперекосяк, а тут еще вдобавок и скверная, ну просто мерзопакостная погода…
– Какой позор… – медленно проговорил он. – Какой позор…
Сидевший за столом начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями негромко кашлянул.
Словно вспомнив о нем, Сапронов отошел от окна.
– А что у него с семьей?
– Формально – женат… Был женат, но вместе они давно не живут, то есть не жили. Жена… бывшая… и дочка где-то в Ногинске.
– Почему в Ногинске?
– Там, кажется, ее родители, но я не интересовался, Николай Михайлович. Меня, собственно, другое волнует…
Он не успел сказать начальнику о том, что его волнует, потому что Сапронов, побагровев и брызгая слюной, закричал:
– А меня это!.. Моего сотрудника находят расстрелянным посреди Москвы, а рядом с ним какая-то потаскуха, у которой к тому же в зубах его залупа!
– Тише, Николай Михайлович, не надо так кричать. Этим сейчас делу не поможешь.
Его слова подействовали – Сапронов тяжело опустился на стул, расстегнул верхнюю пуговицу на форменной рубашке и чуть ослабил галстук.
– Поможешь, не поможешь… Весь отдел завтра будет знать.
– Не будет, – убежденно сказал Груднев. – Узнают только о том, что мой заместитель погиб при исполнении служебных обязанностей, а все остальное я улажу.
– Как? Отмотаешь время назад?
– Поеду в Москву и честь мундира сохраню. Твердо обещаю вам, Николай Михайлович.
Сапронов, очевидно, смягчился, отошел так же быстро, как и завелся. Засопел, вытащил носовой платок, вытер шею. – Одна надежда на тебя, Роман Сергеевич. Ты уж не подведи.
– Да, этот вопрос мы замнем, не сомневайтесь, – повторил Груднев, – а вот операция наша на грани срыва. Убежден, что за расстрелом Фроликова стоит фигура Федора Шангина, известного в криминальных кругах под кличкой Князь.
– Ну, так поделись информацией. Я-то еще не в курсе подробностей. Разговаривал с Трошиным?
– Да, он говорит, что Фроликов отправил его с ОМОНом в Запрудный, а сам взял «БМВ» и поехал на встречу с Федором Шангиным в казино «Метелица», что на Новом Арбате. Для Шангина это что-то вроде рабочего офиса, – он там дни и ночи проводит.
– Не понимаю, – сокрушенно покачал головой Сапронов, – неужели нельзя было решить вопрос с этим, как его?.. Ну, с другом Романчука…
– С Неупокоевым? Николай Михайлович, он же – пешка. Шангин вертит им как хочет. Вы уж мне поверьте, я это доподлинно знаю. Бизнесмен, работающий под бандитской «крышей», этим рано или поздно заканчивает.
– Я же дал вам в руки надежный рычаг давления на Шангина, вывел на своих старых сослуживцев по управлению исполнения наказаний. Вы нашли наконец-то нужную бумагу?
– Фроликов нашел… покойный. Не хочу говорить о нем дурных слов, но… Боюсь, что он переборщил. Шангин, насколько я знаю из оперативной информации, которую мне предоставили московские коллеги, человек крайне неуравновешенный, свои поступки далеко не всегда контролирующий. Фроликов тоже… был парень упрямый.
– Хочешь сказать, нашла коса на камень?
– Нашла… И теперь вся наша операция висит на волоске. Поэтому, если мы в ближайшее время не предпримем каких-то срочных мер – пора будет сворачивать лавочку.
– Опять срочные меры… – Сапронов кашлянул, потер толстый подбородок.
Груднев знал, что начальник отдела внутренних дел больше всего не любит брать на себя ответственность и всячески пытается переложить бремя решений на плечи своих подчиненных. За все время пребывания Сапронова в этой высокой должности едва ли можно было найти десяток документов, удостоенных чести быть отмеченными его личной подписью. Обычно под бумагами подписывался заместитель Сапронова, полковник Угрюмов.
Но это касалось официальной, основной работы Сапронова, а его теневая деятельность требовала иного подхода, и здесь энергия и уверенность Груднева давали свои плоды. Он умел настоять на своей точке зрения, какой бы безнадежной поначалу ни казалась задача.
– С Шангиным мы должны поступить так же, как поступили с Шаримовым, – настойчиво сказал Груднев. – Другого выхода у нас просто нет.
– А не слишком ли много шума?
– Думаю, все удастся списать на бандитские разборки между группировками. Общественное мнение давно уже свыклось с мыслью, что конкурирующие организованные преступные группировки время от времени делят сферы влияния. Любой работающий в этой сфере журналист знает, что так называемые «спортсмены» отстреливают старых воров-законников…
– Знаю-знаю, – поморщился полковник Сапронов словно от зубной боли. – Отморозки не хотят признавать воровских понятий. Чем меньше конкурентов, тем больше кусок пирога.
– Совершенно верно, – поспешил согласиться с начальником Груднев. – Чем сильнее группировка, тем она богаче, а чем она богаче, тем дальше простирается ее власть.
– А большая власть приносит еще большие деньги… Это все, так сказать, теория… Давай вернемся к практике.
– На практике у нас сегодня Шангин…
– Тот азербайджанец, как его…
– Шаримов.
– Шаримов был здесь, в Запрудном, – с сомнением покачал головой Сапронов. – А Шангин – в Москве. Нам до него не дотянуться.
– Не вижу никакой принципиальной разницы… Разве что… методику изменить. – Что ты конкретно предлагаешь? Устроить налет на казино силами запрудненского ОМОНа? Да нам всего штатного состава сотрудников не хватит для такой операции. Да и кто даст нам на это разрешение?
– Я вовсе не это имел в виду, Николай Михайлович.
– А что?
– То же самое, что он сделал с Фроликовым. Исполнители – мои самые надежные парни.
– Справятся? Шангин – все-таки фигура другого масштаба.
– Это одна видимость, а на самом деле все они одинаковые – пальцы веером, сопли носом. Когда этого новоявленного Князя посадили в следственный изолятор, он быстро спекся. А на воле, видишь ли, расхрабрился, перья распустил, забыл о том, что и сам смертен…
– Ну, хорошо. Дерзай, Роман Сергеевич!.. Только будь осторожен, – согласился наконец Сапронов. – У меня таких людей, надежных и верных, как ты, больше не осталось.
– Я хорошо помню о том, что случилось с майором Турченко, да и Фроликов вот…
Сапронов сокрушенно вздохнул.
– Опять мне все это дерьмо разгребать. Чувствую, Кулак завтра такую вонь поднимет! Он уже второй рапорт с жалобой написал.
– Что же ему не нравится теперь?
– Возмущен тем, что по договору с фирмой «Триал» сотрудники занимаются незаконной деятельностью. Они имеют право охранять только объекты, а охраняют лично Трошина.
– Но мы не можем оставить Трошина без защиты, ведь ему угрожал смертью Айваз Шаримов… А в нашем Запрудном азербайджанцев – хоть пруд пруди…
Но Сапронов не оценил невольную игру слов своего подчиненного и на этот раз оказался непреклонен.
– На пару дней личную охрану Трошина из числа сотрудников ОМОНа придется снять. Шаримова больше нет, а у нас и так неприятностей хватает. Пусть лучше посидит в офисе, ничего с ним не случится. Ох уж мне этот Кулак!..
– Решим вопрос и по Кулаку, Николай Михайлович. Вернусь вот из Москвы, и решим.
– Не надо, Роман Сергеевич, торопиться. Я пока проведу с Кулаком профилактическую беседу.
* * *
…Евгений Савельев, держа во рту незажженную сигарету, шагал по коридору городской больницы. Настроение у него было никудышное: все-таки два трупа за одно дежурство – это многовато.
А ведь молодого парня по фамилии Конев еще можно было спасти, если бы не такая сильная кровопотеря. Пациентов с подобными повреждениями, как у него, Савельев вытаскивал с того света десятками: обычные переломы ребер, повреждения легких да еще череп пробит в двух местах. Но ведь и парень был крепкий, а такие обычно выживают.
Однако группа крови у него оказалась редкая – IV-А – а переливание требовалось срочное. Банк крови горбольницы Запрудного располагал только половиной необходимого для переливания количества. Обычно в подобных случаях врачи и медсестры отдавали свою кровь, но на сей раз никто помочь не мог. Савельев сделал все, что было в его силах, но пациент умер.
Сзади послышался шум, кто-то подбежал, схватил Савельева под локоть.
– Эй! Слышь, братан! Тут одного нашего кента недавно привезли. Он где сейчас?
– Во-первых, я вам не братан, а дежурный реаниматолог Савельев, – высвобождая руку, проговорил врач. – А, во-вторых, как фамилия пациента?
Высокий, крепкий мужчина с грубым лицом нисколько не смутился.
– Ладно, братан… Серега Конев мне нужен.
– А кто его привозил? Вы?
– Не, другие пацаны. Я, это… проведать пришел… Ну, типа, навестить.
– Ваш друг умер.
– Как это умер?! – не поверил посетитель. – Да он же…
– Вот так. Взял и умер, – холодно отрезал Савельев. – Его слишком поздно к нам привезли, а парень много крови потерял.
– Ну дела… А как остальные?
– Какие остальные? Ко мне больше никто не поступал. Спросите лучше в отделении травматологии, это в другом крыле здания.
Врач медленно зашагал по коридору и свернул за угол.
Самсон растерянно посмотрел ему вслед и озадаченно потер затылок.
– Замочили, значит, Коня? Ну, теперь у братвы крыша поедет. Эй, слышь, лепило? Где тут у вас другое крыло?
* * *
– …Да убери ты свои клешни, Самсон! Шкилет болит…
Бледное, покрытое синяками и ссадинами лицо Трофима, перевязанного и похожего на мумию, скривилось.
Самсон, сидевший рядом с его кроватью, убрал руку с плеча.
– Так что там было? Где вас замесили?
– Возле кабака. Мы похавать зашли, а фокинские нас внизу ждали… Тачку всю размолотили… Конь волыну вытащил, но ему сзади пером по клешне шваркнули. Потом нас начали молотить… А потом… Потом ни хрена не помню… Мы втроем бухие были… а Конь не пил… Он у нас водилой был… Лысый там один был… Фантомас…
– А много их было?
– Много… Свали лучше, Самсон! Сил больше нету даже языком ворочать…
Трофим закрыл глаза и умолк.
Сынок и Блоха – забинтованные, с гипсом на руках и ногах – лежали в полудреме или в забытьи по соседству. Расспрашивать их о происшедшем было практически бесполезно. Поэтому Самсон, тяжело вздохнув, вышел из палаты.
* * *
Константин сидел в кресле возле потухшего камина. Дрова в нем прогорели, почти не согрев просторный зал.
За окнами глухо сипел холодный ветер. Темнело.
Известий от Игната не было уже двое суток. В другое время Константин не придал бы этому особого значения – водился за его младшим братом такой грешок. Попав в Москву, Игнат мог раствориться на несколько дней в джунглях музыкальных клубов, ресторанов и дискотек.
Но сейчас Константин понял: что-то случилось. Игнат отправился в столицу не отдыхать, оттягиваясь под грохот кибер-транса, а по делу. И дело это было смертельно опасным.
Полчаса назад, усевшись перед весело полыхавшим камином, Константин сделал несколько звонков по мобильному телефону. Вначале он позвонил в офис телекомпании «ТВ-город» – хотел поговорить с девушкой по имени Лариса, о которой говорил Игнат.
Ему ответили, что Ларисы уже второй день нет на работе. С нынешним руководителем «ТВ-город», Николаем Павловым, Константину поговорить не удалось, – его не оказалось на месте, а больше никто ничего внятного ответить не мог.
Затем Панфилов позвонил Татьяне – подумал, что, может быть, Игнат, как и в прошлый раз, ночевал у нее. Но Татьяны тоже не оказалось дома.
Трубку поднял ее сын, Андрей. Мальчишка хоть и подрос, но по-прежнему был замкнутым и малоразговорчивым. Игната у них не было ни вчера, ни позавчера. На вопрос Константина о здоровье мамы Андрей ответил: «Спасибо, у нас все хорошо».
После этого разговора Панфилов несколько минут неотрывно смотрел на огонь. Уже знакомая тяжесть снова навалилась на сердце…
Потом он достал из кармана скомканный листок, вырванный из записной книжки Елены Филатовой, развернул и набрал записанный там московский номер телефона.
– Отель «Рэдиссон-Славянская», – ответил приятный мужской голос.
– Могу я узнать, в каком номере остановился господин Хелесарос?
– В семьдесят пятом.
– А телефон? Да-да… Секундочку… Уже пишу… Благодарю вас.
Он записал номер телефона на том же листке из блокнота Филатовой и сразу же набрал.
– Хэллоу?.. – послышалось на другом конце телефонной линии.
«Разумеется. Какие могли быть сомнения?!» – почему-то с облегчением подумал Панфилов и сказал:
– Здравствуй, капитан!
В трубке – молчание.
– Панфилов говорит.
– Как ты узнал?! – удивленно отозвался Елизаров. – Ах, да! Елена? Я подозревал, что этим все кончится.
– Все действительно кончилось. Филатова умерла.
– Ты что натворил, Панфилов?! Зачем это было нужно?
– Сколько лет мы с тобой знакомы, капитан?! А ты меня до сих пор не знаешь…
– Говори яснее, Панфилов, не темни.
– Она разбилась на машине, не справившись на скользком шоссе с управлением. Эта новоявленная Мата Хари к тебе, наверное, с рапортом или с отчетом о проделанной работе торопилась, капитан. Хорошо у тебя получается девчонок вербовать… А что случилось с той… скрипачкой? Мог бы и ее прислать. Всех-то делов – один раз курок спустить…
– Я не за жизнью твоей приехал… Ты мне не враг…
– Деньги нужны?Понимаю…
Снова в трубке воцарилось молчание.
Наконец Елизаров спросил:
– Зачем ты позвонил?
– Не жди ее, капитан. Она не привезет номера кодированных счетов. А Кононову… привет от меня передай… Ты знаешь, что я имею в виду…
Константин отключил телефон, опустил руку на подлокотник кресла и поставил мобильник на ковер. Он долго сидел с запрокинутой головой и с закрытыми глазами, слушая треск поленьев в камине.
Выйдя из оцепенения, Константин решительно встал, поднялся в свою спальню, достал из гардероба спрятанный на полке под одеждой маленький пистолет двадцать второго калибра. Этот «стар» испанского производства принадлежал раньше Айвазу Шаримову.
Глядя на оружие, Константин явственно вспомнил перекошенное от страха лицо Айваза, которому Панфилов из этого пистолета выстрелил между ног. Панфилов уже узнал через надежный источник, что азербайджанского вора-законника застрелили при задержании сотрудники запрудненской милиции. В небольших городах новости распространяются быстро.
Потом Панфилов проверил свой «вальтер-ППК», подарок Семенкова, бывшего начальника службы безопасности фирмы «Лидер», взял на всякий случай еще одну обойму, хранившуюся там же, на гардеробной полке…
* * *
Панфилов ехал в Москву на белой служебной «Волге» один.
Когда-то на упреки Семенкова в пренебрежении мерами личной безопасности Панфилов ответил, что есть вопросы, которые он должен решать один. Такой момент теперь наступил.
Он гнал машину, не обращая внимания на скользкую дорогу. И хоть свежо было воспоминание о погибшей в автокатастрофе Филатовой, Жиган ничего не мог с собой поделать – не терпел медленной езды.
Однако пришлось все-таки сбросить газ и даже затормозить.
Шоссе впереди было перегорожено двумя огромными машинами. Первым стоял «КрАЗ» с длинным открытым полуприцепом, на которых обычно перевозят трактора и бульдозеры. Рядом, поперек трассы, расположился автокран на платформе «ЗИЛа».
Подняв длинную стрелу, крановщик в распахнутой кабинке работал рычагами. Ему помогали двое рабочих, суетившихся в кювете возле перевернутого вверх колесами автомобильчика. Чуть дальше расположились желто-синие «Жигули» ГАИ. Высокий плотный милиционер руководил работами.
Остановив машину и выйдя на дорогу, Панфилов наблюдал за происходящим.
– Переверни сначала! – кричал милиционер, размахивая руками.
– Понял, командир! Майную, – послушно откликнулся крановщик.
Он опустил крюк с подвешенными на него стропилами, а рабочие подцепили маленький автомобиль сбоку и вскинули руки вверх.
– Вира!
Константин узнал искореженный автомобиль. Это был «Пежо» Елены Филатовой.
Панфилов мысленно представил себе, как этот игрушечный автомобильчик кувыркался на дороге, и ему стало не по себе. Подергивая плечами не то от нервного возбуждения, не то от пронизывающего ветра, Константин вернулся в свою машину.
Через несколько минут «Пежо» погрузили на платформу, закрепили растяжками и увезли в сторону Запрудного.
Дорога теперь была свободна.
Панфилов завел двигатель, резко воткнул первую передачу и, расплавляя ледяную корку под колесами, рванул вперед.
* * *
– Слышь, Кудрявый, это ты? – нервничая, Самсон барабанил пальцами по корпусу телефона-автомата.
Он стоял в кабине переговорного пункта городского телеграфа. Из трубки доносились чьи-то шумные голоса и женский смех.
– Ну, бля, шалавы! Дайте побазарить… Я – Кудрявый. Это кто?
– Самсон.
– Какой еще, бля, Самсон?
– Из Запрудного.
– А, чего надо?
– Слышь, Кудряш, я вчера у «Деда Мазая» проторчал хер знает сколько, а тебя не дождался.
– У какого «Деда Мазая»? Ты че, заяц, в натуре? – загоготал Кудрявый.
И тут же из трубки донесся взрыв женского смеха.
– Ты мне, бля, бабки обещал, – захрипел Самсон вне себя от возмущения.
– Какие, бля, бабки? Мы, бля, с пацанами культурно отдыхаем! А ты, козлина, иди, бля, проспись сначала как следует!..
– Ах ты, паскуда! – заорал Самсон, совершенно забыв о том, что рядом, в переговорных кабинах, находятся люди. – Я все сделал как стыковались… А ты бабки мне зажал.
– Ты фильтруй базар, тварь вигоневая! – послышался лающий голос Кудрявого. – Я с такими ссученными босяками, как ты, баланду не травлю. Еще что-нибудь вякнешь, порода, я тебе ласточку сделаю! Отсоси мой болт, сучонок!
Из трубки донеслись короткие гудки.
– Ах, ты, падла!.. – в ярости чуть не задохнулся Самсон.
Швырнув трубку, он грохнул ногой в дверь и, толкнув плечом парня, терпеливо ожидавшего своей очереди, вышел на улицу.
– Эй! Смотри, куда идешь! – крикнул тот ему вслед.
Но Самсон уже ничего не слышал. Сквозь сжатые зубы он яростно шипел:
– Кинуть меня вздумали, чмыри зачухованные? Ладно, я с вами почикаюсь… На всякий хер с винтом есть жопа с закоулками… А тебе, урод, бля, Фантомас гребаный, я сам, своими руками лысый череп проломлю!..
* * *
– Это хорошо, что Сынок, Блоха и Трофим кирные были как клоуны, – рассказывал Самсон, сидя за столиком ресторана «Жар-птица». – Если бы водяры в кабаке не засосали – кранты!.. Вот Конь не вмазал – и копыта откинул.
За столиком вместе с Самсоном сидели еще трое бойцов запрудненской бригады: Мельник, Крот и Слива.
– Да-а… – вертя в руках стопарик, сказал задумчиво Мельник. – Весь мир – бардак, а люди – бляди…
– Нас всех скоро на погост снесут, – добавил Слива, самый старший из собравшихся. – Летом Порожняка замочили, Долбана, Зюзю, Корня, Чеснока, Мыцу, Семена… Ой, бля! Всех и не упомнишь… Пиздец нам всем, пацаны, настанет, думаю…
– А ты столько не думай, а то на мудях вши заведутся, – зло оборвал его Крот – низколобый, с проплешинами на голове. – Мочить их надо всех!.. Прямо счас мочить!..
– Точно, – поддержал его Самсон. – Они, падлы, счас по ходу оттягиваются…
– А ты почем знаешь? – вскинул на него глаза Мельник.
Самсон осекся.
– Ну, это… и оленю понятно.
– Так че, в кабаке их придавить? – почесал в затылке Мельник.
– А че? Все лучше, чем тут сидеть как мыши под веником, ждать, пока они всех нас завалят.
– У тебя там, в гараже, еще есть че-нибудь? – спросил Крот.
Мельник, который был оруженосцем бригады, неопределенно покачал головой.
– Есть, но не особо…
– Жигану надо бы свистнуть, – все еще сомневался Слива.
– Тебя валить будут, а ты к Жигану за благословением побежишь на цырлах? – насмешливо поинтересовался Крот.
– Не, но он вроде как пахан у нас теперь…
– Ему фокинские тоже как кость в горле, – заметил Мельник. – Замочим этих козлов – он нам только спасибо скажет. Фокинские у наших пацанов и бабки общаковые заныкали, а бабки эти для грева разве не Жиган дал?..
С мрачной решимостью Мельник поднял налитую до краев рюмку водки:
– Ну, кенты, вздрогнули перед мокрым делом.
* * *
В гараже Мельника нашлись «тэтэшки», по одному пистолету на каждого, три гранаты и полиэтиленовый пакет с патронами россыпью. За руль стареньких «Жигулей»-«копейки» сел Крот. Он лучше всех водил машину, и водка его почти не пробирала.
В Фокино ехали в полном молчании, лишь на заднем сиденье что-то позвякивало: Слива и Самсон разбирали мешок с «орехами». Среди них были и автоматные, и винтовочные, и пистолетные для «ТТ» и «макарова».
Тэтэшных набралось штук пятьдесят вдобавок к тем, что уже имелись в обоймах. Их зарядили по запасным обоймам, рассовали по карманам.
Через час прибыли в Фокино. Сразу же поехали к ресторану «Восток». Остановили машину на обочине рядом с грудой битых стекол. Изувеченного «Опель-Сенатора» у ресторана уже не было – видно, менты-эвакуаторы утащили. На тротуаре виднелась присыпанная снежной крупой лужа крови.
– Вот тут эти суки Коня с нашими пацанами уделали.
Мельник со злостью сплюнул себе под ноги.
– Пошли!..
– Да погоди ты, – заерзал на протертом и замасленном сиденье трусоватый Слива. – Надо на разведку кого-нибудь отправить.
– А че? Он верно базарит, – неожиданно быстро согласился Крот. – Счас ломанемся, а там – кодла с «калашами». Укоцают нас плевальниками как чухнарей…
Все посмотрели на Сливу.
– А че я?
– Ты балабанил, ты и канай.
Мельник передернул затвор своего «ТТ», как бы подтверждая весомость произнесенных им слов.
Слива жалобно посмотрел на Самсона.
– Ты тут вроде кантовался на кичмане?.. Тебе легче… А, Самсон?
– Ладно, схожу. – Самсон облизнул пересохшие губы. – Мельник, дай фуфыря.
Тот передал ему через спину початую бутылку водки.
Самсон глотнул для храбрости, занюхал рукавом, на всякий случай проверил пистолет, сунул его за пояс под курткой и вышел из машины.
«Знаю, что рискую, могу ведь нарваться на Кудрявого, но согласился для пользы дела. Что так, что эдак – один хрен. А то ведь Слива может в штаны наложить, тогда точно всем хана».
Водка придала Самсону смелости, и он решительно потянул на себя тяжелую ресторанную дверь.
Через минуту он вернулся. Сел в машину рядом со Сливой.
– Ну, че? – спросил Крот. – Там они?
– Ни хрена, шелупонь какая-то гуляет. Да вы не трухайте, пацаны. Крот, заводи тачилу! Покатили.
– Куда?
– Что б вы без меня делали? – вдруг засмеялся Самсон, обнажив желтые зубы. – Эти козлы точняк в сауне парятся. Я знаю, где она.
«Жигули» рванули с места, объезжая битые стекла.
* * *
– Гуляй, братва, а я к Даниле.
– Докладать будешь? – сипло засмеялся Афган. – Только про меня не забудь, Матрос. Распиши там пахану, как я этих чмырей месил.
– Ладно, – снисходительно пообещал Матрос, одернув пальто и хлопнув Афгана по голому плечу, – не забуду.
Он вышел из душного подвала, где пахло мятой, сырым деревом и табачным дымом, сел в спортивный «БМВ» восьмой модели и укатил со двора.
Сауна располагалась в подвале трехэтажного невзрачного дома, стены которого были покрыты облупившейся краской. Днем в многочисленных конторских кабинетах на всех этажах протирали табуретками брюки и юбки служащие многочисленных государственных контор с длинными маловразумительными названиями.
Настоящая жизнь начиналась только вечером в подвале, принадлежавшем физкультурно-оздоровительному комбинату. Там располагалась вполне современная сауна, отвечавшая самым придирчивым требованиям. В ней имелись парилка, несколько душевых, небольшой, но глубокий бассейн, комната отдыха с плетенной из лозы мебелью.
Стены сауны были отделаны мореным деревом и итальянской плиткой, никелем сверкала фирменная сантехника, уютная гостиная с телевизором, музыкой и современной мебелью сулила блаженный отдых. Рядом с гостиной находился небольшой спортивный зал со штангой и тренажерами.
Сауна нравилась фокинской братве еще и тем, что обслуживали в ней таких уважаемых гостей бесплатно. Объяснялось это просто: фокинцы делали сауне «крышу».
Сегодня братки гуляли по полной программе – с девочками и с банкетом в римском стиле. Два больших стола в гостиной буквально ломились от выпивки и закуски.
Феи горизонтального ремесла в нарядах Евы шумно плескались в бассейне. Выбегая из парилки, подставляли разгоряченные тела прохладным струям воды в душевых кабинках, пили шампанское в гостиной, здесь же танцевали, встряхивая телесами.
На жестком диванчике, запрокинув голову и зажмурив глаза от блаженства, сидел Кудрявый. На нем в позе амазонки вздрагивала всем телом потная длинноволосая девица.
– О!.. – стонал он. – Быстрей давай, быстрей… Счас кончу!..
Рядом с ним предавался любовным утехам Афган, который выбрал себе самую задастую и грудастую девку. Остальные братки пока пили. Закусывали нежно-розовым мясом креветок, щипали девиц за бока и за ягодицы, рассказывали анекдоты и травили байки из зоновской жизни.
– А у нас одному блатному с вольняшки прислали какую-то херню, вроде порошка, он болт себе натер, и пошли такие волдыри, что наш лепило на кресте перессал, даже клешнями до него не дотрагивался.
– Да не тренди ты!
– Сукой буду! Лепило-баран думал, это СПИД. А лепилы, они знаешь, как от этих спидоносцев шугаются?
У лестницы, ведущей в подвал, сидел единственный дежурный. Он пялился на голых девок, которые одна за другой проскакивали из парилки в гостиную и обратно, сопел и тяжело вздыхал. Потом, чтобы впустую не переживать, включил маленький телевизор и, подперев щеку рукой, уставился на экран.
В запертую дверь постучали.
Дежурный оторвался от телевизора, поднялся наверх, глянул в дверной «глазок».
Лицо человека, постучавшего в дверь, было ему незнакомо.
– Сауна занята! – крикнул он, собираясь спуститься вниз.
– Кудряш мне нужен по срочняку.
– Я звать не буду, он отдыхает и не любит, когда его беспокоят.
– Мне на пару слов, я от Матроса.
Имя Матроса мгновенно подействовало на дежурного, и он открыл дверь. Тут же в лоб ему уставился пистолетный ствол, а потом сильные руки в мгновение ока вытащили парня на улицу.
Четверо с «тэтэшками» в руках стояли у распахнутой двери.
– Кто-нибудь из охраны есть? – спросил тот, что держал пистолет у лба дежурного.
– Не-а, один я, – едва выдавил из себя насмерть перепуганный парень.
– Братва тут?
– Ага.
– Сколько всего?
– Не знаю… человек пятнадцать… вместе с бабами… – дежурный заклацал зубами то ли от нервного озноба, то ли от холода.
– Да не колотись ты, – со злобой прошипел Самсон и рукояткой пистолета наотмашь ударил дежурного по виску.
Тот, взмахнув руками, бездыханным упал в сугроб. Самсон, держась за стену, стал спускаться вниз по деревянным ступенькам лестницы.
За ним шли остальные.
Снизу доносились визг, хохот и плеск воды.
– Гужуют, суки, – прошипел Мельник, который шел вторым. – Мыться пришли… Счас кровищей своей умоются!..
– А что со шкурами делать? – раздался у него над ухом напряженный шепот Сливы. – Тоже мочить?..
– Заткнись, – цыкнул на него Мельник. – Хочешь, чтоб нас потом это шкурье ментам с потрохами сдало? Мочи все, что шевелится!
Самсон, подняв пистолет вверх и почти прижавшись лицом к стенке у подножия лестницы, осторожно выглянул наружу.
В нескольких метрах от него, из распахнутой двери выскочила мокрая длинноволосая телка, следом, хватая телку за ягодицу, выбежал распаренный бугай.
Самсон отдернулся и застыл.
– Ты че? – вытаращился на него Мельник.
– Ниче.
Когда он снова выглянул в коридор, там было пусто.
– Ну, бля, с богом, – прошептал Самсон и, держа пистолет в вытянутой руке, побежал вперед по коридору.
Остановившись перед распахнутой дверью в гостиную, он выстрелил в ближайшее голое тело. Это оказалась та самая проститутка, которую Самсон только что видел в коридоре. Она стояла, повернувшись лицом к двери, а сзади ей мял груди здоровый бугай.
В сауне поднялся невообразимый шум: из динамиков доносилась музыка, бормотал телевизор, визжали проститутки, матерно орали и фокинские, и запрудненские, фейерверком хлопали пистолетные выстрелы.
Мельник влетел в просторную душевую с парилкой и бассейном. В одной из кабинок кто-то из фокинских корешей прильнул к изогнувшейся девице. Мстительно ухмыляясь, Мельник всадил по пуле в затылки обоим.
Несколько фокинских с девицами барахтались в бассейне. Забежавший следом за Мельником в душевую Крот разрядил в купающихся всю обойму.
Вода в бассейне мгновенно побурела от крови. Обнаженные женские и мужские тела заколыхались на поверхности.
Пока Крот перезаряжал свой «ТТ», Мельник подлетел к двери парилки и рванул ее на себя. В лицо ему ударил горячий мятный дух. Сквозь клубы пара он различил съежившуюся в углу женскую фигуру и дважды выстрелил в нее. Пули угодили в голову жертвы, на горячую стенку парной брызнула кровь вперемешку с мозгами.
– Здесь больше никого! – крикнул Мельник, махнув Кроту рукой.
Мельник бросился в гостиную, а Крот – дальше по коридору, в тренажерный зал. Здесь он увидел странную картину.
На полу лежал Слива, верхом на нем сидел голый плечистый крепыш со здоровенной гантелей в руке, а у стены билась в истерике худая, костлявая шлюха.
Слива двумя руками перехватил занесенную над его головой гантелю и отчаянно орал:
– Крот! Крот! Помоги!..
Крепыш получил пулю между шейных позвонков и, чуть не обдав Сливу фонтаном крови, хлынувшей изо рта, рухнул на бок. С грохотом покатилась по полу гантеля.
Истеричный визг проститутки Крот прекратил одним выстрелом, всадив ей пулю прямо в рот.
Поднимая Сливу за грудки, Крот выкрикнул:
– Ты че?!
– Да скользко тут, поскользнулся я… – замотал головой Слива. – Они мокрые все…
– Заткнись! Пошли.
Самсону все-таки не повезло. Кудрявый, которого он хотел убить первым, все еще оставался в живых. Предназначенные для него пули приняла на себя проститутка, сидевшая на нем верхом. До последнего момента Кудрявый закрывался ее безжизненно обмякшим телом.
Уже рухнули под стол четыре трупа. Уже ворвавшийся следом за Самсоном Мельник расстрелял Афгана и его пышную партнершу, уже Самсон перезарядил пистолет, а Кудрявый с залитой чужой кровью лысиной все еще дергался на диванчике.
– Ах ты, Самсон!.. Сука!.. – неожиданно заверещал он. – Ты же с нами! Я же тебе бабки пла… плачу…
Подскочив к дивану, Самсон схватил труп, которым прикрывался Кудряш, за волосы и потащил к себе.
Кудрявый вцепился в тело мертвой проститутки как клещ и издал жуткий, истошный вопль:
– А-а-а!..
Выстрел в ухо оборвал и этот крик, и саму жизнь Кудрявого.
Брезгливо отряхивая руку, Самсон отступил на шаг… И вдруг оглянулся.
– Кинь волыну, Самсон, – Мельник стоял, направив ствол пистолета в голову Самсона, – и не дергайся, а то душу выбью.
Самсон по глазам подельника увидел, что выбора у него нет. Одно лишнее движение – и ему хана.
Он бросил пистолет на пол. Подбежавшие сзади Крот и Слива недоуменно застыли.
– Ты че, Мельник?
– Подбери игрушку.
Крот поднял пистолет, а Мельник спросил:
– Из фокинских кто живой остался?
– Всех покромсали. А ты чего Самсона на прицеле держишь?
– Хочу послушать его байки. Давай, вяжи его полотенцами и волоки в тачку! Уходим!..
Крот потащил Самсона, которому Слива скрутил руки за спиной полотенцем, наверх по лестнице. Мельник достал из кармана гранату, выдернул зубами чеку и, выйдя из гостиной, бросил туда лимонку.
Оглушительный взрыв прозвучал в тот момент, когда Мельник бежал вверх по лестнице.
Умолкла музыка, погас свет, только с шумом лилась вода в душевой.
