Глава 21

Офицер-пограничник еще раз внимательно взглянул на фотографию в паспорте, затем изучил лицо его обладателя – моложавого мужчины лет сорока пяти, подтянутого, с хорошей выправкой. Тот спокойно выдержал изучающий взгляд и утвердительно кивнул в ответ.

– Господин Мигель Хелесарос? Гражданин Доминиканской Республики?

Только что прибыл самолет из Нью-Йорка, и пассажиры, в основном бизнесмены и туристы, проходили паспортный контроль.

– Цель вашего визита в Москву? – спросил пограничник по-английски.

Хелесарос широко, по-американски, улыбнулся.

– Бизнес.

Еще несколько мгновений у офицера ушло на изучение паспорта, испещренного множеством самых разнообразных виз и штампов. После этого он вернул документ, дежурно козырнул и таким же дежурным, будничным тоном произнес:

– Добро пожаловать в Россию!

Пассажир нью-йоркского рейса в расстегнутом темном плаще, с кожаным чемоданчиком в руках вышел в зал для встречающих, заполненный разнообразной публикой. Сделав несколько шагов, он остановился и внимательно осмотрелся по сторонам.

Элегантная платиновая блондинка в короткой дубленке прекрасной выделки с улыбкой помахала ему рукой.

Они встретились, коротко поздоровались и зашагали к выходу из здания аэровокзала.

Спустя несколько минут маленький, элегантный «Пежо» вез их по шоссе, связывающему город с аэропортом Шереметьево-2.

Блондинка сидела за рулем, ее гость – рядом. Сидеть ему было не очень удобно – автомобиль явно не был предназначен для людей его роста.

– Отвык от европейских малышей, – заметил он, поглядывая в окно на засыпанные снегом пустоши.

– А для меня такая малышка очень удобна, – безразлично отозвалась блондинка.

– Много приходится перемещаться по Москве?

– Да. Вы привезли письмо от Александра? Простите, не знаю, как к вам лучше обращаться… Мигель? Майкл? Или, может быть, просто Михаил?..

– Я привык к американскому варианту, Елена.

Мигель Хелесарос, он же – бывший советский гражданин Михаил Елизаров – открыл атташе-кейс, лежавший у него на коленях, достал запечатанный белый конверт с прозрачным целлофановым окошечком и положил на приборную панель.

– Мне стоило немалых трудов добиться свидания с ним. Знаете, в федеральных тюрьмах порядки не такие либеральные, как об этом на всю планету раструбил Голливуд.

– Знаю, – холодно заметила блондинка. – Я достаточно долго прожила в Штатах, и в этой тюрьме я тоже бывала.

– Вам было проще, вы все-таки его законная жена.

Блондинка остановила машину в удобном месте возле обочины, распечатала конверт и внимательно прочитала письмо.

– Он… Он пишет, что его могут депортировать в Россию. Но это же – полная чепуха! Между Москвой и Вашингтоном нет договоренности о взаимной реадмиссии.

– Ну и что? – пожал плечами Елизаров. – Между Штатами и Россией налажено вполне конкретное сотрудничество по линии комиссии вице-президент – премьер-министр. Российская сторона может предоставить соответствующие документы, свидетельствующие о том, что ваш муж похитил в России большую сумму денег…

– Не надо, – поморщилась она. – Документы можно слепить какие угодно, а согласно приговору, мой муж совершил преступление, связанное с нарушением иммиграционного законодательства. Это произошло на территории Штатов, и отбывать срок он должен именно там.

– Дорогая моя Елена, – усмехнулся Елизаров, – ФБР сейчас активно раскручивает дело против одного известного уголовного авторитета, который попал в американскую тюрьму благодаря вашему супругу. Так что для Александра Кононова еще отнюдь не все закончено.

– Вы противоречите самому себе, Майкл, – скептически произнесла блондинка, пряча письмо в элегантную сумочку. – Если этим делом занято Федеральное бюро расследований, то американским властям и подавно нет никакого резона выдавать моего мужа России.

К тому же, – скривив губы, добавила она, после затянувшейся паузы, – вы не юрист.

– Я в этом кое-что понимаю. И еще раз повторю мысль, высказанную мной при нашей первой встрече в Нью-Йорке. До тех пор пока ваш муж не вернет американским властям хотя бы часть своих бесследно исчезнувших капиталов, ему нечего рассчитывать на снисхождение. И даже сотрудничество с ФБР ему не поможет. Они очень не любят нищих, и не мне вам об этом напоминать. Поверьте, Кононов писал письмо не под мою диктовку…

– Ах, оставим это.

Она резко рванула рычаг переключения передач и снова повела машину по шоссе.

– Вот именно, – снисходительно улыбнулся Елизаров и заерзал, поудобнее устраиваясь в кресле. – Лучше поговорим о делах. Тем более что тороплю вас не только я. Вы были в Запрудном?

– Была, – не поворачивая головы, ответила она.

– Есть результаты?

– Нет. – Она нервно тряхнула головой. – Пока никаких результатов нет. Этот ваш Панфилов или болван, или педрила.

– Почему вы так решили?

– Не сочтите за бахвальство, Майкл, но на свете мало мужчин, способных устоять передо мной.

– Вы были там один раз? – уточнил Елизаров.

– А разве этого мало?

Елизаров скептически улыбнулся.

– Значит, из того, что Панфилов немедленно не бросился в ваши объятия, вы сделали два столь глубоких вывода? Либо болван, либо педрила… Вы не допускаете, что он просто осторожен?

– Кто? Этот плебей?.. – фыркнула блондинка. – Да не смешите меня! У него нет ни вкуса, ни фантазии. Видели бы вы это нелепое зрелище – открытие казино «Золотой дукат»… Даже в самых дурацких ресторанах на Брайтон-Бич до такого едва ли смогли бы додуматься. Брички, цыгане, фейерверки, духовой оркестр, бесплатное пиво, уродская публика… – с глубоким презрением сказала она.

– Значит, деньги у него есть, – вполне удовлетворенно улыбнулся Елизаров.

– Да он по уши в долгах! Набрал кредитов под залог – вот и все его деньги.

– Это он сам вам такое сказал?

– Кое-что сам, кое-что я узнала по собственным каналам. И вообще, я хочу назад, в Штаты… Сколько мне еще прозябать в этом богом забытом месте?

– А что вы будете делать в Штатах? – прищурился Елизаров. – Ваша экспортно-импортная контора закрыта, ибо обанкротилась, а личный счет пуст… Будете стоять в очереди за вэлфером вместе с ниггерами и латиносами? А здесь – я вам плачу, и плачу вполне достаточно для того, чтобы вы снимали хорошую квартиру и раскатывали на личном автомобиле. Не забывайте – в том, чтобы вернуть капиталы, вы заинтересованы не меньше, чем я и мои друзья.

– Если они и вернутся, – зло ответила блондинка, – то отнюдь не все.

– Конечно, – засмеялся Елизаров. – Ведь добрая половина тех миллионов, которую ваш муж, многоуважаемый банкир Кононов, перекачал из России, принадлежит мне.

– Лично вам? – скептически переспросила она.

– Лично мне или структуре, которую я представляю, – это не имеет особого значения. До тех пор пока нам – на сей раз я имею в виду и вас, и себя – не удастся обнаружить хотя бы след этих денег, вы будете жить в Москве и делать то, что я скажу. И прошу вас, не дергайте руль, вы очень нервно ведете автомобиль.

– Вы давно не были в Москве, – поджав губы, сказала платиновая блондинка. – По-другому здесь ездить нельзя.

Потом, после долгой паузы, спросила:

– Вы надолго?

– До тех пор, пока вопрос не будет решен.

– А если мы все же не найдем деньги?

– Найдем, – уверенно заявил Елизаров.

– Но ведь может случиться, что этот Панфилов здесь совершенно ни при чем?

– Не может! Все нити сходятся к нему. К сожалению, человек, который помог Панфилову совершить операцию компьютерного взлома, погиб. Будь он жив, вам не понадобилось бы менять теплый Вашингтон на холодную Москву.

– Ненавижу я эту Москву… – сквозь зубы прошипела блондинка. – Все здесь ненавижу! И этих жлобов с цепями в полкилограмма как у самых грязных ниггеров в нью-йоркских трущобах… И эти кабаки с пьяными харями, которые швыряются деньгами как купчишки…

– В таком случае, – кашлянул Елизаров, – могу порекомендовать вам питаться в студенческих столовых, госпожа Филатова.

С презрением поджав губы, дама проигнорировала эти слова.

– Я слышал, в Москве открыли несколько приличных гостиниц.

– Есть кое-что: «Балчуг», «Рэдиссон-Славянская»…

– Меня интересует отель, где управляющий американец.

– Кажется, в «Рэдиссоне»…

– Значит, поедем туда. Американцы хорошо относятся к обладателям доминиканских паспортов. А вы, дорогая моя, поедете в Запрудный.

– Что? Опять?!

– И на сей раз постарайтесь задействовать все свои резервы. Иначе вам открывается «радужная» перспектива навсегда остаться женой нищего.

– Почему я должна делать все это в одиночку? Я же все-таки не Мата Хари.

– Неужели вас никогда не восхищала судьба этой женщины?

– Нет, – брезгливо ответила Елена. – Меня вполне устраивала собственная жизнь.

– Вот ради продолжения той жизни, которая вас вполне устраивала, вам и приходится терпеть все эти временные неудобства. А что касается меня… Я тоже не намерен валяться на гостиничной постели.

Они уже подъезжали к гостинице, когда Филатова хмуро сказала:

– Мне нужны деньги… Здесь все так дорого.

Елизаров смерил ее отеческим взглядом, потом, без тени смущения взглянул на ее изящное, затянутое в черный шелк бедро и прозрачно улыбнулся.

– На колготки не хватает?

Она промолчала.

– В Москве есть банкоматы?

– Уже появились. В банке «Столичный».

– Хорошо. Поедем в «Столичный». Потом – в отель.

Примерно в то же время, когда в гостинице «Рэдиссон-Славянская» оформлялся новый постоялец, гражданин Доминиканской Республики Мигель Хелесарос, по Калужскому шоссе в столицу двигалась кавалькада из трех автомобилей. Впереди черная «Волга», следом за ней черный «Кадиллак»-катафалк, за ним – «БМВ» седьмой модели.

Еще через полчаса машины остановились возле большого ангара, расположенного на одной из рабочих окраин Москвы, между огороженным деревянным забором, закопченным кирпичным зданием какой-то котельной с высокой железной трубой и бетоносмесительным пунктом, по причине соседства с которым проржавевшая крыша ангара была покрыта цементным налетом. Даже снег, лежащий вокруг, был грязным и серым.

Из черной «Волги» вышли трое высоких, плечистых мужчин в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз, вооруженные короткоствольными автоматами. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, подняли маски и закурили.

После этого из «БМВ» вышли еще двое мужчин в серых плащах и кепках.

Тут же со скрипом распахнулись большие железные двери ангара, и оттуда появился одетый в дубленую куртку и дорогие джинсы от Гуччи Борис Неупокоев.

Позади него, в ангаре, маячили еще несколько фигур – молодые люди спортивного вида в топорщившихся на груди кожанках.

Неупокоев сразу же направился к своим новым партнерам, стоявшим около «БМВ» – Трошину и Фроликову. Они поздоровались за руку, и Неупокоев, нервно улыбаясь, кивнул в сторону катафалка:

– Кого хороним?

– Пока никого, – ухмыльнулся удовлетворенный произведенным эффектом Трошин. – Но при необходимости – пожалуйста: есть у нас бюро ритуальных услуг. И место на кладбище организуем…

– Я пока не собираюсь умирать, – напряженно засмеялся Фигаро. – А где же товар?

– Там, – Трошин кивнул в сторону катафалка.

– Загоняйте внутрь, – сказал Неупокоев и невольно подумал: «Что за цирк, что за дешевый театральный балаган! Клоуны чертовы! Видно, насмотрелись фильмов про американских бутлегеров времен "сухого закона"!»

Затем, повернувшись, он крикнул своим парням:

– Откройте ворота пошире!

Трошин подошел к катафалку и, склонившись к приоткрытому окну, произнес:

– Семен Петрович, загоняй машину внутрь! Митька, – добавил он, обращаясь к напарнику водителя, – поможешь Петровичу вытащить гроб.

– Не вопрос, Юрий Михайлович, – весело откликнулся молодой парень, – для того здесь и сидим.

Спустя несколько минут раскрытый гроб уже стоял под крышей ангара у стенки, между картонными ящиками с броскими иностранными надписями. Запечатанные в оберточную бумагу тюки складывали здесь же. Затем водитель и его напарник снова погрузили гроб в машину и выгнали катафалк на улицу. Железные ворота со скрипом затворились.

Неупокоев собственными руками разорвал бумагу на каждой пачке, наугад вытащил несколько этикеток, присмотрелся, оценивая качество.

– Поштучно пересчитывать не будем? – спросил он, подравнивая пачки ногой.

– Вы не в церкви, вас не обманут, – знаменитой бендеровской фразой ответил Трошин, но лицо его при этом было абсолютно серьезным.

– Ладно, – Фигаро кивнул и, взмахнув рукой, подозвал к себе одного из своих парней.

Тот подбежал, выслушал склонившегося к его уху Неупокоева, убежал и через полминуты вернулся со спортивной сумкой в руках, которую бросил под ноги Трошину.

Тот неторопливо нагнулся, поднял сумку, расстегнул «молнию», потом вздохнул, сел на бумажные тюки и стал пересчитывать деньги пачку за пачкой.

Неупокоев и Фроликов стояли рядом. С каждой минутой Фигаро нервничал все сильнее. И облегченно вздохнул, лишь когда Трошин бросил последнюю пачку в сумку и застегнул «молнию».

– Деньги счет любят, – сказал Трошин, поднимаясь. – Все в порядке, можно ехать.

– Когда будет следующая партия? – спросил Неупокоев, провожая гостей к выходу.

– А что, уже есть нужда в новой партии? – удивленно вскинул брови Трошин.

– Люди заинтересовались.

– Об этом поговорим отдельно, – отрезал Трошин, а Фроликов несколько смягчил тон своего компаньона:

– Созвонимся.

Трошин с Фроликовым сели в «БМВ». Люди в камуфляже и масках, подозрительно поглядывая на парней в ангаре, дождались, пока «Кадиллак» и «БМВ» тронулись, потом быстро сели в «Волгу» и тоже покинули место встречи.

– Ментовье поганое! – с ненавистью сказал один из неупокоевских парней и смачно харкнул себе под ноги.

– Тоже икру хавать хотят. Надо бы Князю свистнуть…

Самсон со скучающим видом сидел за столиком небольшого загородного ресторана «Дед Мазай». Внутреннее оформление зала, сделанное в старорусском стиле, Самсону не нравилось. Дощатые столы и с нарочитой простотой срубленные лавки и стулья почему-то напоминали ему зоновскую рыгаловку.

На самом деле «Дед Мазай» не заслуживал звания ресторана, хотя в его строительство и оформление были вложены немалые деньги. После того как прежние хозяева свинтились за бугор, «Дед Мазай» совершенно захирел, и даже запрудненская братва, которая прежде, при жизни Саши Порожняка, присматривала за этим заведением, потеряла к нему всякий интерес.

Основную массу посетителей теперь составляли шоферы-дальнобойщики, чьи желудки не ощущали особой разницы между шницелем «по-венски» и обыкновенной совковой хлебной котлетой. Соответственно, кухня «Деда Мазая» теперь ничем не отличалась от кухни любой заводской столовой. Хорошие повара разбежались, меню, выведенное крупными буквами, стало умещаться на одной страничке и свелось к двум видам комплексных обедов, нескольким простым салатам и закускам. Напитки тоже не отличались разнообразием: пиво да водка. Выручки стало хватать только на оборот да небольшую зарплату обслуживающему персоналу.

Ни о каком ремонте заведения, а уж тем более расширении дела речь не шла. «Дед Мазай» сейчас принадлежал городу в лице отдела общественного питания горисполкома.

Затертые локтями, лоснящиеся деревянные столы, грязный пол, запах прогорклого масла и подгоревших котлет навевали на Самсона тоску. Сидя в одиночестве за дальним столиком в углу, он потягивал «Жигулевское» и косился на расположившуюся рядом компанию шоферюг, которые с громким чавканьем торопливо рубали кислые щи без сметаны и картофельное пюре со сморщенными лепешками котлет.

Самсон навестил эту дыру отнюдь не по собственной воле. Глотая теплое пиво, он снова вспоминал свой телефонный разговор с фокинцем Кудрявым:

– Приедешь к «Деду Мазаю» под вечер, часам к семи. Перед этим зайди на базар и купи хозяйственную сумку из клеенки.

Клеенчатая сумка лежала у ног Самсона, а вот Кудрявый задерживался уже на сорок минут.

Самсон матернулся про себя:

«Вот, бля, сиди и жди этого лысого пидора! Даже бусануть как следует нельзя. Глотай эти вонючие ссаки, а от них только на парашу бегать хочется. И на хрена я с этими фокинцами закентовался? Сидел бы сейчас в своей деревне, пил нормальный чемергес, закусывал сальцем да картошечкой…»

Нестерпимое давление на мочевой пузырь заставило Самсона отлучиться в ресторанный туалет, когда-то вполне приличный, а сейчас захарканный и изгаженный.

Когда он вернулся, Кудрявый уже стоял посреди ресторанного зала и растерянно вертел наголо обритой головой.

В руке у него была огромная клеенчатая сумка вроде той, что сегодня купил Самсон на базаре.

Коротко поздоровавшись, они сели за стол Самсона. Сумку Кудрявый сунул под ноги.

– Пить будешь? – угрюмо спросил Самсон.

– Не-а, я на работе, – отрицательно мотнул голым черепом Кудрявый, расстегивая кожаную куртку. – И давай по-быстрому, а то меня пацаны ждут. Тороплюсь, во, вилы…

Он ткнул двумя пальцами в горло.

– Я тебя тут зае…ался ждать. Чего вызвал?

– Сливай, что про Жигана узнал.

– Ни хрена особенного, – промычал Самсон, вертя в руках пустой стакан. – Крутится…

– Это мы и без тебя знаем.

– Ну а чего еще?

Кудрявый низко наклонился над столом и, с неожиданной резкостью схватив Самсона за воротник, притянул к себе.

– Ты, бля, мандавошка зачухованная!.. Мы тебе за что бабки давать должны? За то, чтоб ты своим отсосом торговал? У нас с таким хайлом, как у тебя, пацанов полгорода. Просек, о чем я базарю?

Самсон дернулся назад, сбросив руку Кудрявого.

– Да отвали ты, я и так – один на льдине. Даже кирнуть не с кем!

– Чего это ты? – уже более миролюбиво спросил Кудрявый, выпрямившись.

– Да, бля… – шмыгнул носом Самсон. – Когда набухаюсь, ляпну еще часом не то…

– А… – засмеялся Кудрявый. – Это верно. Ну, ничего, зато мы тебе башляем. Возьми кира и закуси, сними прошмандовку какую-нибудь и гуляй от пуза. – Он вдруг снова спохватился. – Так че еще?

– Ну, пацаны там базланили, что Жиган вроде бы бабок дал на «общак»… Ну, все подогрелись… Этот… «Золотой дукат» работает, козлы всякие валом валят… В рулетку погонять там…

– А кто в «Дукате» за главного? Сам Жиган или попка какая?

– Да какая-то мелочевка, вечно обиженный с клювом…

– Марамойка?

– Ну, да…

– Фамилия как?

– Да я не помню… Мандавошка, что ли?.. А, не… Мурашка.

– Мурашка? – переспросил Кудрявый.

– Ага, в натуре.

– Это гут, – обрадованно кивнул Кудрявый. – Запомним. Где живет, конечно, не знаешь?

– А хуля мне – за ним по городу ползать?

– Ладно, узнаешь – свистнешь. А где Жиган обитает, зеканул?

Самсон вытащил из кармана скомканную бумажку.

– Вот, я тут начирикал.

Кудрявый долго смотрел на адрес, запоминая его, потом разорвал бумажку и выбросил обрывки в стакан из-под пива.

– А, вообще, как у этого делового?

– Чего вообще?

– Ну, дела… Бизнес.

– Да какой там?.. – махнул рукой Самсон. – Бизнес… Говно, а не бизнес. Дрова там, бля, какие-то.

– В смысле, какие дрова?

– Ну, мебель…

– И все?

– И все.

– Под кем пасется?

– Да ни под кем, я ж тебе еще тогда базарил. У него там контора есть… «Афганцы» какие-то… Охранными делами занимаются. Ну, типа, дубаны. Волыны у них, все ксивами прикрыто…

– Так это они, значит, были на стрелке? – понимающе закивал Кудрявый. – Ладно, проехали. А чего ваша братва с ним тусуется?

– А с кем им еще тусоваться? Он же им бабки дает, а за бабки они кого хочешь паханом признают: хоть тебя, хоть меня.

– Они что, в натуре, скурвились?

– Чего это скурвились? – непонимающе поднял брови Самсон. – Они ж не под ментами ходят. Жиган, он сам по себе, не хуже других. Тоже зоновскую пайку хавал, знает, почем черняшка.

– А что ж, у вас в Запрудном нормального смотрящего нет?

– Братва базарила, что гоняли в Москву… Ну, Порожняк же под Шуриком Захаром ходил, вроде даже на бродягу его собирались примеривать. Ну а потом такие гнилые расклады пошли… И Шурик Захар куда-то схилял. Вроде там, в Москве, менты пасли, а потом повязали. Кажись, волыну у него нашли и шмаль… Надолго не закоцали, но нервы потрепали. Короче, он вроде как отдыхать свалил за бугор. А без него никто ни хрена решить не может.

– И что ж? Ваши сразу под Жигана легли?

– Да нет, не сразу. Под нашими, запрудненскими, в Москве на банах домодедовские впахивали, а тут как узнали, что Порожняк накрылся – сразу отвалить решили. Наши стали кипишевать, но там бригада вывалила конкретная, пару пацанов отмесили. Так что, бля… – Самсон развел руками. – Что ж им оставалось? Банду крыс бомбить? Я ж по себе знаю, что это – сплошной головняк, а бабок никаких. Ну, там… на пузырь только. А Жиган круто подогрел. Пацаны вроде собираются к вам, в Фокино, на зоне наших, запрудненских подогреть.

Шоферская компания за соседним столиком, расплатившись с пожилой некрасивой официанткой, покинула ресторан. Зал опустел, разговаривать можно было свободнее.

– Ты там насчет подогрева фокинской зоны… – Кудрявый откинулся на спинку стула. – Намекни братве, что, мол, не ко времени это.

– А че? – непонимающе вскинул глаза Самсон.

– Хрен через плечо! Пусть только запрудненские у нас проявятся, мы им хребты переломаем, козлам! Легли под Жигана – а за это придется разбашливаться. Или они думали, на стрелки за ним с волынами бегать – это хи-хи, ха-ха? А не нравится, пусть идут своему новому пахану жопу лизать!

– Ну, ладно. Харэ тебе… – угрюмо пробурчал Самсон.

– Харэ, бля, – со злобой предупредил его Кудрявый, – пидарасы, бля, вонючие! Мы вас тут всех построим!..

– Ты бы лучше бабок дал, а то я последние на твое говно из клеенки потратил.

– А тебя что, не подогрели?! – с издевкой спросил Кудрявый. – Или ты не запрудненский?!

Самсон отвернулся.

– Ладно, хрен с тобой, получишь бабки. Только не сегодня, а завтра…

– Че это завтра? – обиженно протянул Самсон.

– Того, что дело надо еще сделать. Где там твоя пустая сумка?

Он нагнулся и пошарил под столом рукой.

– Я забираю твою, а ты пойдешь с моей. Там «муха» лежит.

– Чего?

– Мудила ты! Я тебе что – на весь кабак орать должен?! «Муха», гранатомет…

– Епэрэсэтэ! – ругнулся Самсон. – Я тебе че, в армии?

– Заткнись и просекай локаторами! Этот ваш Жиган нам как кость в горле. На Луну его отправлять еще срок не пришел, а вот закошмарить как следует… И не то, что хлопушки возле казино его сраного взрывать… Вот «муха» – это конкретно. Ты его хазу знаешь, сам местный, тебе легче подобраться и свинтиться, в случае чего. Подвалишь сегодня, ближе к ночи, и по фатере ему из «мухи» задвинешь!..

– Да я эту хреновину ни разу не держал в клешнях…

– Там для тупых на стволе все начирикано, научишься.

– А если Жиган на хате будет?

– Ну так и клево, от страху в гачи насерет, а шахной накроется… Ну и хер с ним!

Самсон растерянно посмотрел на Кудрявого.

– Да ты че? Мы ж с тобой дружбаны. Это же, бля… Если пацаны прознаются, они ж мне яйца отрежут и на шею повесят заместо медальона.

– А ты не светись как мудак, никто и не прознается. Будешь много языком молоть – сам виноват окажешься. Ладно, короче, сделаешь дело – получишь бабки.

– Когда?

– Я же тебе сказал – завтра. Здесь же, в это же время. И мозги утри, а то у тебя очко счас гвозди начнет дергать. А откажешься, смотри, разжопимся…

Самсон надул губы, наморщил лоб.

– Ну, че задумался, мыслитель? Ты, че – Спиноза, в натуре?! – спросил Кудрявый, доставая из-под стола пустую сумку. – Пять-шесть?

– Да, нет, – Самсон вызывающе поднял голову. – Вот думаю, как ты в такую погоду с лысым черепом ходишь? Башка не мерзнет?

– А хуля ей сделается? – засмеялся Кудрявый, поднимаясь из-за стола. – Это ж кость. Ну ладно, до завтрева, салям би-би.

Большую часть ночи Константин Панфилов снова провел в казино. Он даже позволил себе немного расслабиться и, взяв несколько фишек, поиграл в рулетку. Он ставил на все числа, которые только приходили в голову. Ставил на год рождения, на месяц, на число, на день недели, на тот год, когда его посадили, на цифры номера угнанной им тогда машины (номер отпечатался у него в мозгу навсегда – 4-42). В разных вариантах использовал цифры номера статьи, по которой получил срок… Ничего не получалось, на номер ему явно не везло.

Достал из кармана деньги, разменял на новые фишки. Правила есть правила, фишки нужно покупать, даже если ты – хозяин казино. Иначе и те, кто здесь работает, начнут брать с тебя пример, а это добром не кончится.

Панфилов решил играть на шанс – и сразу же повезло. Так он ставил несколько раз и все время выигрывал. Постепенно перед ним на столе собралась горка фишек.

После полуночи в казино неожиданно появился Игнат. Пришел в обнимку со своей подругой Натальей, усадил ее за стол рядом со старшим братом, нахально улыбаясь, взял у Константина несколько фишек, и вручил подруге.

– Наташка, ты поиграй пока, а нам с братом поболтать надо. И не переживай – это ненадолго.

Взяв Константина под руку, Игнат отвел его в сторону и с заговорщицким видом зашептал ему на ухо:

– Звонил своей московской зазнобе.

– Какой зазнобе? Ларисе из венедиктовской компании?

– Ага.

– Я так понимаю, Наташка об этом ничего не знает?

– Это же просто работа. А я личную жизнь стараюсь с работой не смешивать, – засмеялся Игнат.

– Ну, звонил. И что дальше?

– Кажется, что-то наклевывается. Лариса сказала, что новые учредительные документы для перерегистрации готовы. Она сегодня закончила все набирать, вычитала, внесла какие-то правки, которые ей подсунул шеф, и отдала ему распечатанный вариант.

– Все? – скептически усмехнулся Константин.

– Нет, не все. Ее начальник сболтнул что-то про бывшего шефа.

– Венедиктова?

– Именно. Так вот, жив твой Георгий Константинович и, может быть, даже здоров. Так что, еще не все потеряно. – Подробнее не выяснил?

– Ты же понимаешь, братишка, я выступаю в роли простого воздыхателя, и поэтому сразу не могу наброситься на бедную девушку с допросом – что, где и как. Всякому овощу, как говорится, свой фрукт. Когда она упомянула о Венедиктове, я эдак лениво поинтересовался, что, мол, забавно было бы узнать, где он и как. Она только ответила, что ей это тоже интересно, и она попробует выяснить.

– И что ты намерен делать?

– Подожду денек-другой, пусть она там подсуетится, разнюхает, а я потом позвоню, назначу встречу, съезжу и уже в личном разговоре поподробнее все узнаю.

– Ты только не зарывайся.

– Я не тупой, и мне по пятнадцать раз объяснять не надо, – гордо вскинул голову Игнат. – Ты посмотри на Наташку, – он махнул рукой в сторону будущей невесты, – прелесть, а не девчонка. Спокойная, умная, добрая… Разве ж я могу променять ее на какую-нибудь московскую пигалицу?

– Смотри, – смеясь, покачал головой Константин, – а то она тебе глазья-то повыцарапывает, если невзначай чего сболтнешь. И правильно, между прочим, сделает. Тебя никто в объятия этой… гм, Ларисы не толкал.

– Об чем речь, братишка? Все путем.

Игнат хлопнул Константина по плечу и подмигнул обернувшейся на его смех Наталье.

– Ты где сегодня ночевать будешь? – спросил Константин.

– Смело можешь прихватить какую-нибудь подругу, потому что я остаюсь у Наташки – там квартира свободна.

– Драть тебя некому, – Константин шутливо погрозил Игнату пальцем. – Ладно, отдыхай.

Игнат сделал жалостливое лицо.

– Братишка, подкинь деньжат, а то карманы – пустые. Неудобно как-то перед Наташкой…

Выделив пару купюр из бумажника младшему брату, Панфилов отправил его к Наталье, а сам поднялся наверх, в кабинет генерального директора, который он по-прежнему считал своим.

Леня Мурашко сидел за столом. Перед ним лежал листок бумаги с колонками цифр и широкий плоский калькулятор. Леня, морща лоб, занимался подсчетами.

– Контора пишет? – поинтересовался Константин, усаживаясь на кожаный диван.

– Работа у нас такая, – ответил Мурашко, не поднимая головы.

– Что показывают расчеты?

– Если дело пойдет так и дальше, то к весне не только кредит отобьем, но и сверх того кое-что поимеем.

– Да, любит у нас народ гульнуть…

Домой Константин вернулся один.

После стрелки с фокинцами Конь предлагал Жигану защиту из своих парней, но предлагал скорее для формы – знал, что Панфилов откажется. Константин еще раньше объяснил ему то, что объяснял и многим другим – захотят завалить, завалят, и никакая охрана не поможет, так что суетиться незачем. Хватит уже и того, что он ездит на автомобиле с личным шофером.

Отпустив машину, Панфилов на всякий случай сунул руку в карман куртки, где лежал «вальтер ППК». На ношение этого оружия Константин имел разрешение, оформленное по всем правилам.

Бояться-то он никого не боялся, а вот разумной предосторожностью никогда не пренебрегал. В подъезде все было тихо, соседи давно спали.

Панфилов вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь, разулся, разделся и сразу направился в ванную, включил воду. Потом в одной майке и трусах вошел в комнату, включил свет и вернулся в прихожую, вспомнив о том, что оставил сигареты в кармане куртки.

В этот момент, со стороны пустыря, куда выходили окна панфиловской квартиры, донесся странный хлопок, сопровождаемый шипящим нарастающим звуком.

Неожиданный грохот разрыва заставил Константина инстинктивно пригнуться.

Весь дом содрогнулся, а из окон всех этажей со звоном посыпались битые стекла.

Подождав несколько секунд, пока все утихло, Константин почти голышом, бросился к выбитому кухонному окну. Он еще успел заметить силуэт мелькнувшего вдалеке человека, который пробежал через пустырь и скрылся в дальних дворах.

Везде в доме загорались огни, слышались голоса людей, разбуженных взрывом.

Как выяснилось позднее, по дому стреляли из гранатомета одноразового использования типа «муха». Корпус гранатомета, похожий на тубус для чертежей, нашли на пустыре в нескольких десятках метров от дома. Живущим в доме сильно повезло: граната угодила в цоколь, не причинив стенам особого вреда. Жильцы отделались легким испугом, правда, одной пенсионерке осколком стекла порезало руку. В квартире Панфилова, который сразу же догадался, для кого предназначалась граната, вылетели все стекла, и даже треснули оконные рамы.

Ночь прошла без сна, а на следующий день Панфилов решил перебраться в свой загородный дом – по крайней мере, до тех пор, пока в городской квартире не будет сделан хотя бы косметический ремонт.