Глава 4

С Генкиным Серж Ефремов «разделался» за те тридцать секунд, которые тот отвел ему на установление «диагноза».

Генкин был просто поражен точностью замечаний, которыми Серж охарактеризовал его имидж буквально сразу же, едва тот его об этом попросил. Серж специально не делал акцент на одном только лице Генкина – это было самое слабое место его собеседника. Акцент на нем слишком бы раздражал Генкина и отнюдь не способствовал бы установлению нужного Ефремову контакта. А порезвиться, собственно говоря, было на чем – внешность эстрадной гей-звезды давала для этого богатый материал. Причем особенно богатым его назвал бы художник-карикатурист, а вовсе не ценитель прекрасного.

Лицо у Генкина было чрезмерно слащавое и расплывчатое, словно у пятидесятилетней женщины, которая лет двадцать не смотрела на себя в зеркало и махнула рукой на свою внешность. Говорить об этом прямо было невозможно, Серж тут же нажил бы себе непримиримого, мстительного и злопамятного врага. Характер Генкина был хорошо известен не только его немногочисленным друзьям, но и гораздо более многочисленным любовникам.

Серж ограничился общими замечаниями о впечатлении, которое Генкин производит на мужчин. Чтобы заинтересовать Генкина своим мнением, достаточно было сказать, что в его облике слишком мало тайны, что он слишком откровенен и что эта откровенность порой граничит с вульгарностью дешевой проститутки.

Это было самое рискованное замечание, которое позволил себе Серж. Но он знал, как нейтрализовать негативную реакцию, которая неизбежно должна была последовать на эти его слова. На глазах у наливающегося гневом Генкина он нарисовал на салфетке, как он видит его внешность в перспективе.

Серж показал Генкину, что может из него сделать мастер, и Генкин тут же влюбился в свою «потенциальную» внешность. Он понял, что над ним работали ремесленники. Настоящий мастер сидит сейчас напротив него, а на клочке бумаги именно тот, каким он всегда мечтал себя видеть.

И их роли тут же поменялись. Еще секунду назад Серж Ефремов полностью зависел от того, какое мнение о его способностях сложится у человека, с которым он разговаривает.

Стоило Сержу «зацепить» Генкина, и тот мгновенно стал от него зависим.

Первый вопрос, который Генкин сразу задал, был именно тот, которого Серж и ожидал: «Когда?»

– Что, собственно, когда? – Серж сделал вид, что ничего не понял, удивленно взглянув на своего собеседника, взволнованного открывшейся перед ним перспективой.

– Когда ты сделаешь это? – произнес Генкин таким тоном, что Ефремов тотчас же почувствовал себя хозяином положения.

Этот человек теперь будет полностью зависеть от него до тех пор, пока Серж не сделает его лицо таким, каким только что изобразил на салфетке. Хотя бы уже поэтому торопиться не следует.

Нужно еще хорошо подумать, какой гонорар запросить за свою работу. Теперь можно диктовать этому попавшему на удочку извращенцу любые условия. Надо только реально оценить его возможности. Не стоит запрашивать столько, сколько он не в силах будет заплатить при всем желании.

И Серж пустился в рассуждения о сложности такой операции, об огромных затратах, которые потребуются на то, чтобы оборудовать соответствующую задаче клинику, в которой можно будет провести такую операцию со стопроцентной гарантией успеха.

Услышав о больших деньгах, которые нужны Сержу, Генкин приуныл. Его финансовые дела обстояли не столь хорошо, чтобы можно было рассчитывать на свои деньги купить все необходимое для операции.

Речь шла о клинике с современным оборудованием, о квалифицированном персонале, о самых современных медикаментах и косметических препаратах, из которых Серж готовил свои фирменные растворы и кремы. Это были тысячи, десятки тысяч и даже сотни тысяч долларов, если брать по минимуму.

А последнее увлечение Генкина – темпераментный, страстный негр из известной всему миру рок-группы – заметно опустошило его счет в банке. Он всегда был слишком щедр в любви, часто делая своим любовникам подарки, которых они явно не заслуживали. Вот и этот негр… Он ловко окрутил Генкина и просто вынудил его купить «бунгало» на острове Андрос.

Черт его знает, почему он столь пренебрежительно называл этот двухэтажный особняк на самом большом из Багамских островов «бунгало»? На те деньги, которые Генкин за него выложил, можно было, наверное, мыс Канаверал купить вместе с дюжиной стартовых площадок для космических кораблей. Генкин даже не помнит, когда же он подарил этот просторный особнячок страстному негру. Он тогда вообще ничего не помнил.

И сейчас ничего не помнит, кроме гладкой, отливающей глубоким фиолетом, черной кожи и розовых, удивительно нежных ладоней…

Генкин прогнал сладкое и в то же время раздражающее его воспоминание. Почему, собственно, он должен был что-то дарить? Почему не наоборот? Будь у него такая внешность, которую разглядел в его лице этот странный, нервный тип, который держится с каждой минутой увереннее, хотя поначалу изображал из себя бедного родственника, Генкину самому дарили бы и особняки, и бриллианты, лишь бы завоевать его благосклонность! Перед ним сидит человек, который может полностью изменить его жизнь, и ему обязательно в этом нужно помочь.

Серж Ефремов ждал следующего вопроса. Он был опытным психологом, когда дело касалось внешности клиента. Впрочем, сейчас он разговаривал не с женщиной… Но и не с мужчиной же! Да и какая, черт возьми, в данном случае разница! Психология у него явно женская, кем бы он там ни был на самом деле – мужиком, бабой, мальчиком, девочкой! Только вот поглядывает он на Сержа как – то слишком уж плотоядно. Нужно быть поосторожнее. Не хватало еще, чтобы Сержа начали «снимать», и ему пришлось бы послать Генкина подальше и поссориться с человеком, на помощь которого он рассчитывает.

Надо побыстрее подсказать ему, как он может помочь, да сматываться, пока дело не дошло до откровенного поглаживания по колену. Серж тут же перевел разговор на Диану Савскую и увидел, как сморщился Генкин при упоминании фирмы, «сделавшей» ему лицо. Пара ироничных замечаний о мастерах, работающих в «Happy Body», и вслед за тем уважительное мнение о технических возможностях салона Савской прозвучали достаточно откровенным намеком, чтобы Генкин сообразил, что необходимая для Сержа база уже существует, и проблема только в том, чтобы он получил возможность ею пользоваться. И тогда все проблемы будут решены.

Генкин намек понял, тут же его подхватил, развил и сам предложил Сержу рекомендовать его Царице Диане в качестве высококвалифицированного мастера-визажиста и поручиться за него самым дорогим, что у него есть, – своей популярностью во вполне однозначно ориентированных кругах. Ничего другого от него и не требовалось.

Через минуту договорились, что Генкин позвонит Сержу Ефремову, как только поговорит с Царицей Дианой. Они расстались.

Генкин, выходя из клуба, думал о том, какое впечатление будет производить, когда Серж преобразит его лицо, и какие перспективы перед ним откроются, – мечтательная улыбка не сходила с его полных, чувственных губ.

Серж, покидая клуб, был спокоен и уверен, что все сложится именно так, как он рассчитывал. О Генкине он думал зло и пренебрежительно:

«Позвонит через полчаса, урод! Он же просто дрожит от нетерпения».

От промелькнувшей в голове Сержа мысли, что нетерпение Генкина вызвано не только мечтами о новом лице, но и о нем самом, чуть не вывернуло его наизнанку. С женщинами он готов был на что угодно, с любыми, пусть даже самыми уродливыми, но…

Даже думать об этом Сержу было противно! Никогда в жизни он не пойдет на это! Он просто физически не сможет это перенести – его тут же стошнит, и на этом все закончится.

Генкин позвонил ровно через час. Несмотря на то что была уже вторая половина ночи, он сумел разыскать Савскую, возможно, что и в постели. Радостно-возбужденным голосом он сообщил Сержу, что Царица назначила Ефремову встречу на завтрашнее утро. Генкин очень просил Сержа не опаздывать, он просто умолял, твердя о том, что у него с Царицей нет таких близких отношений, чтобы просить ее второй раз об одном и том же.

«Откуда же у тебя возьмутся близкие с ней отношения, – усмехнулся про себя Серж. – Она же не мужчина все-таки».

О том, что утро у Царицы, как и у многих представительниц ее круга, начинается не раньше полудня, Сержу было хорошо известно.

«Она мне назначила встречу! – раздраженно подумал Серж о Диане Савской. – Царица! Мы еще посмотрим, кто в конце концов станет править этим царством. Я еще не сказал своего слова…»

Мысль о Савской не могла не вызывать его раздражения. Сколько ни рассчитывал он на свои будущие отношения с ней, сколько ни надеялся поймать ее на крючок истинного чувства, о котором мечтает каждая некрасивая женщина, Серж все же хорошо понимал, что установить контроль над деньгами, которыми распоряжается Савская, ему никогда не удастся, а это и будет, в конечном счете, определять все его отношения с Царицей.

Серж мог представить себя в постели с Савской, но не мог заставить себя не морщиться от мысли о том, что она будет дарить ему подарки. Это было для него унизительно, хотя от Милки, например, он подарки принимал совершенно спокойно, даже когда она делала их без всякого к тому повода, просто потому, что получила гонорар за выступление или премию в театре. Беда только в том, что Милочка любила дарить ему вещи, в которых ровным счетом ничего, как считал Серж, не смыслила, – мужскую парфюмерию, например.

Но с ней его отношения строились совсем по-другому. Она, в сущности, была такой же нищей, как и он, поэтому Сержа нисколько не раздражали ее знаки внимания. Он понимал, что это всего лишь выражение ее любви. От Дианы Савской, размеров капитала которой никто точно не знал, но слухи по Москве ходили самые невероятные, он никакого подарка не смог бы принять, он просто швырнул бы его обратно. Серж уже настолько был уверен, что столкнется с этой проблемой, что принялся серьезно ее прокручивать в своей голове…

Ему предстоял долгий и трудный путь, в начале которого стояла завтрашняя встреча с Дианой Савской. Завтра его путь должен был начаться. Серж Ефремов уже был готов к трудностям, готов был сыграть самую важную и сложную роль в своей жизни. Роль, которая со временем позволит ему подняться на вершину.

Впрочем, судьба готовила Сержу подарок, о котором он даже не мечтал. И не мог предположить, что его стремление в «Happy Body» есть лишь необходимое условие того, чтобы состоялась его случайная встреча с другим человеком. И что встреча эта очень резко изменит его жизнь. Причем изменит таким образом, о котором Серж Ефремов даже и не мечтал.

О таких встречах говорят, что они «запланированы на небесах». Но ни в какие «небеса» Серж Ефремов не верил, он верил в свою удачу и готов был принять подарок судьбы.

В отличие от Сержа, Константин Панфилов не был любимчиком судьбы. Она его не щадила, наверное, чувствуя в нем очень несговорчивого человека. И в самом деле, Константин никогда не мог смириться с тем, что уготовила ему судьба. И тогда, когда она сунула его в самое пекло, которое только может выпасть на долю мужчины, – в зону, кромсающую и коверкающую человека по своим меркам и лекалам, – Константин пошел наперекор своей судьбе и получил кличку Жиган. Это было признанием того, что он не слабее судьбы, которая выпала на его долю. «Жиган!» – произносилось в зоне с уважением даже теми, кто его ненавидел.

К сожалению, его ненавидели слишком многие. Наверное, его кличка слишком откровенно показывала каждому встречному, что Константин не станет подчиняться чужой воле, чужим интересам и чужим приказам. Что он хочет быть хозяином своей жизни. А для многих нет ничего более раздражающего, чем человек, не желающий подчиняться их воле.

Это Константин испытал на себе особенно тогда, когда, открыв кооператив в первые годы перестройки, бросился в бурные волны мутного российского бизнеса. А бизнес без навязывания своей воли конкурентам не существует. Иначе это не бизнес, а верный путь к разорению. Путь, который в России прошли слишком многие из тех, кто переоценил свои силы, вступая в это соревнование.

Богатым становится только тот, чья воля, направленная к этой цели, оказывается сильнее; тот, кто больше других хочет стать богатым.

Жиган, в силу того же самого свойства своего характера, из-за которого он получил кличку, признавал, в основном, разговоры с конкурентами только с позиции силы. И по какому-то известному каждому старшекласснику физическому закону встречал в ответ сопротивление, равное давлению, которое он оказывал на своего противника. «Действие равно противодействию».

Законы, оказывается, действуют не только в физике. Ведь пряников, как известно, всегда не хватает на всех. И оставшиеся без своей доли вступают в драку с теми, кому пряники достались. Короче, сначала – раздел всего, что можно разделить, между теми, кто сильнее других; потом – передел, очищение от тех, кто успокоился и ослабел; потом – следующий передел, и так до бесконечности.

«Замкнутый круг!» – думал Константин, шагая от станции метро по переулку в сторону Большой Никитской.

Долго искать салон «Happy Body» ему не пришлось: он находился почти напротив Брюсова переулка. Увидев небольшой домик, отгороженный от улицы чугунной оградой, Константин скептически поморщился – очень уж невзрачным показалось ему строение.

Слишком уж простенько для солидной фирмы. Константину очень важно было составить точное мнение о возможностях салона, рекламу которого он прочитал. Слишком важное дело он хотел доверить его мастерам. Именно мастерам, поскольку он не мог прийти обычным путем, как все другие клиенты.

Он и без того устал от скрытности, к которой вынуждало его преследование со стороны и ФСБ, и преступного мира. Идя по московским улицам, он каждые пять шагов напряженно оглядывался и судорожно ощупывал глазами все, что оказывалось за его спиной. Не увидев ничего подозрительного, он немного успокаивался и шел дальше. Это был уже рефлекс, с которым Константин ничего не мог поделать, да, собственно, ничего делать не хотел. Напротив, он постоянно помнил, что опасность может возникнуть в любую минуту, когда ее не ждешь.

Константин хорошо знал, как неожиданно возникают в Москве враги – на джипе из-за ближайшего поворота. Окно в джипе уже открыто, и из него торчит ствол автомата. Вот-вот раздастся очередь, и у тебя остается лишь пара секунд, чтобы лай этого автомата не стал последним, что тебе суждено услышать в этой жизни. Впрочем, почему – «в этой»? Никакой другой у тебя никогда и не будет… Принимай то, что тебе досталось.

«Жизнь дается только один раз! – усмехнулся Константин, вспомнив полюбившуюся цитату. – И прожить ее нужно… На этом поставим точку. Прожить ее нужно, какая бы она ни была. А вот как прожить? Наверное, так, чтобы не было мучительно больно тем, кто рядом с тобой. До смерти больно…»

Если кто-то и окажется посвященным в его тайну, то это будет только один человек – врач, который сделает ему пластическую операцию. С одним человеком можно договориться, можно запугать его, в конце концов! Но если о твоем секрете знают двое – о нем знает и свинья, как говорится в одной пословице. А дальше – можешь считать, что ее знают все представители животного мира.

Поэтому знакомство ни с директором салона, ни с кем-нибудь другим из числа его руководства не входило в планы Константина. Его интересовали исполнители, те, кто делал конкретное дело, а вовсе не те, кто брал за это дело деньги.

Стоявший у входа охранник покосился на довольно внушительную фигуру Панфилова, но не окликнул его и не загородил дорогу. Да и не фигура Константина его скорее всего насторожила, а напряженный взгляд, брошенный им на охранника. Взгляд человека, одновременно готового и к нанесению удара, и к бегству – в зависимости от того, что он увидит, сколь многочисленным и сильным окажется противник.

«Спокойнее, Костя! – предупредил себя Панфилов. – Держи себя в руках. Внутри за тобой никто следить не будет, расслабься».

Внутри, как оказалось, и некому было за Константином следить. Большой холл перед кабинетом, который служил Диане Савской приемной, был пуст – клиентов Савская принимала только раз в неделю. Она брала с них такую плату за услуги своего салона, что могла позволить своим специалистам работать не торопясь. Все остальные дни недели Царица отводила деловым контактам, уходу за собой и отдыху.

Диана Савская очень много моталась по Европе, перенимая в знаменитых парижских, мадридских, венских и пражских салонах все, что только можно, и беззастенчиво перенося это в свое московское «царство». Но в приемные дни она непременно возвращалась в Москву, даже если для этого ей приходилось перелетать через океан. Попасть на аудиенцию к ней даже на минуту считалось невероятной удачей. Царица очень высоко ценила свое время.

…В холле, в котором Константин оказался с улицы, почти никого не было – лишь секретарша и какой-то длинноволосый хлыщ, который принялся нагло разглядывать Константина, едва тот вошел.

Константин направился к секретарше и в ответ на свой первый вопрос: «Кто из известных людей пользовался услугами салона?» – получил красочный проспект, в котором популярная певица сменяла популярную тележурналистку, а известная фотомодель – не менее известную манекенщицу. Эти страницы Константина мало заинтересовали. Он хотел увидеть своими глазами, что умеют мастера салона делать не с женскими, а именно с мужскими лицами.

– Простите! – услышал он вдруг над собой голос, и рука его дернулась к карману, в котором лежал пистолет. – Кажется, вас не устраивает ваше лицо? Я правильно понял вашу проблему?

Константин молча посмотрел на человека, обратившегося к нему с вопросом. Это был тип, что сидел в глубоком кресле, положив ноги на журнальный столик, когда он вошел.

«Какого черта?» – красноречиво спрашивал взгляд Панфилова.

– У меня точный взгляд и хорошее чутье, – усмехнулся тип. – Клиентов я узнаю моментально. У них чаще всего на лице написано неудовлетворение своей внешностью.

– Ты здесь работаешь? – спросил Панфилов, немного заинтригованный поведением парня, сразу показавшегося ему интересным.

– Пока не работаю, – покачал головой длинноволосый. – Но через несколько минут явится Царица Диана и примет меня на работу. Потому что я – высококлассный специалист. Она, конечно, страшилище, но умна – этого у нее не отнимешь. Кстати, меня зовут Серж. Серж Ефремов. Скоро это имя станет известно всей Москве! Можешь заранее запомнить.

– Извини, я что-то не понял, – сказал Константин. – А что же оно сейчас-то неизвестно?

Серж скривился.

– Проклятый металл, из-за которого гибнут люди, если верить Мефистофелю! – с усмешкой произнес он. – К сожалению, без него не открыть своего дела. Приходится работать под «крышей», которая самому заработать не дает, оброк требует. А воровать и грабить я не умею, у меня другая специальность. Если бы у меня был свой салон, Царица служила бы у меня младшим менеджером. Я бы ее держал «на посылках», как выразился любимый поэт моей покойной матушки. Впрочем, нет, Савскую я даже в младшие клерки не взял бы. Она слишком безобразна, всех клиентов распугала бы.

Теперь усмехнулся Константин.

– А ты злой! – заметил он. – По-моему, это от зависти. А зависть – от бедности. Как в песне, слышал: «Почему я вредный, потому что – бедный…» Так, кажется, в ней поется. Это про тебя?

– Мыслитель! – хмыкнул Серж. – Великое открытие сделал! «Бедный»! Патент не забудь оформить. На стену в рамочке повесишь.

Константин, конечно, слегка «наезжал», не без этого, но в то же время видел, что и парень, назвавшийся Сержем, тоже попытался его задеть, но Константин не обращал на это внимания. Он совершенно верно угадал незавидное финансовое положение этого самого Сержа Ефремова.

В голове у Панфилова мелькнула мысль, за которую он ухватился и пытался вытащить в полном объеме, со всеми деталями и нюансами.

– Как много денег тебе нужно? – спросил он совершенно неожиданно, без какой-либо связи с предыдущими фразами. – Ведь тебе деньги нужны? Это желание я тоже обычно прочитываю в глазах у людей.

– Тебе-то что? – буркнул Ефремов. – У тебя денег все равно не хватит.

– Свои деньги я сам пересчитаю, сынок, дело привычное, – ответил Константин. – Ты поточнее определись, сколько тебе нужно.

Холодок предчувствия большой удачи пробежал по спине Ефремова. Он слышал в голосе человека, который с ним говорил, какие-то особенные нотки, которые заставляли верить ему.

А раз так, нужно быстро прикинуть, от чего на первых порах можно отказаться, а без чего работу начать просто невозможно. Стоит только назвать сумму, и Серж сразу узнает, что это – легкий треп, шутка или это серьезно открывающаяся перед ним возможность и впрямь избавиться от потенциальной хозяйки, от Царицы, которая будет править им, словно рабом, а Сержу придется подчиняться ее приказам и прихотям.

Нет, его ангел-хранитель, как видно, не покинул его и сейчас подсказывает правильное решение: «Отнесись к этому разговору серьезно!» У Сержа не было причин не доверять своему ангелу-хранителю.

Поэтому он посмотрел на Панфилова очень внимательно и спросил просто, даже наивно, но за этой наивностью слышалась твердая вера в то, что Константин его не обманывает, над ним не шутит:

– Ты это серьезно?

– Ты можешь показать мне, что ты умеешь? – спросил Панфилов, пропустив мимо ушей риторический вопрос, вырвавшийся у Сержа вопреки его желанию.

Тень едва уловимой досады промелькнула по лицу Ефремова.

– Если бы ты спросил меня об этом вчера, то смог бы, – ответил он. – Показал бы живьем одно из своих произведений.

Серж слегка запнулся, секунду помолчал и все же уточнил:

– Не буду набивать себе цену. Это было единственное мое произведение, достойное руки Мастера. Шедевр! Говорю это без ложной скромности. Но сегодня от него остались лишь фотографии.

– Почему? – спросил Константин. – Хочешь, чтобы я тебе поверил, – рассказывай все, как есть. Или давай прощаться сразу.

– «Крыша»! – усмехнулся Серж. – Хозяин узнал, что я хочу уйти от него в свободное плавание под собственным флагом. Ну и вот… Про вчерашний взрыв на Ордынке, надеюсь, слышал?

– Считай, что я глухой, – ответил, тоже усмехнувшись, Константин.

Он ничего толком не знал о взрыве, хотя в криминальных новостях по московскому каналу вчера показывали сюжет о взрыве, кажется, именно на Ордынке. Конечно, ведущий не называл имени Сержа Ефремова, зато раза три повторил имя капитана Сазонова. А сам капитан выдал что-то такое очень радикально-решительное по поводу окончательного искоренения преступности. Словом, обычная телевизионная дребедень.

– Этим взрывом мне хотели указать на мое место, – пояснил Серж. – На то, которое мне, по их мнению, подобает занимать, то есть на место в общем стаде, которое они пасут. В том случае, если случайно останусь жив. Как видишь, остался. Вместо меня взорвалась самая красивая проститутка Москвы. Случайно. Еще год назад ее не знали даже в Парке Горького, где она сутками торчала в ожидании клиента. Валька-Вакансия, можешь спросить любую проститутку в Замоскворечье, ее история их всех просто потрясла. Я сделал из нее куколку. Последнее время ее звали Долли Шлягер… Она и в самом деле была куколкой.

– Выходит, ты везучий? – спросил длинноволосого Константин. – Вместо тебя взорвали какую-то проститутку, а ты уцелел.

Он чувствовал, что Серж не врет. В этом длинноволосом парне ясно ощущался талант, и талант не маленький. Пожалуй, именно такой ему и нужен. Гораздо лучше договориться с ним, чем с кем-нибудь из специалистов по физиономиям эстрадных звезд. Пусть только докажет, что очень хочет стать самостоятельным, хочет полностью реализовать свой талант. Константин ему поможет. В конце концов, он готов заплатить очень много за услугу. Дело того, конечно, стоит.

Серж в ответ на вопрос Панфилова откровенно-скептически скривился.

– Так ты считаешь, мне повезло? – спросил он. – В том, что остался в живых? И теперь должен проситься на работу к Царице, которая лишь по странному стечению обстоятельств называется женщиной, да еще и торгует красотой? Я попытался уйти от одной «крыши», а в результате должен искать другую! Пожалуй, лучше бы меня вчера размазало по асфальту, как мою Куколку! Мне бы не пришлось вновь продаваться!

Именно в этот момент Панфилов принял окончательное решение.

– У меня есть больше полумиллиона долларов, – сказал он, словно уже обо всем договорился с Сержем. – Думаю, что этого хватит, хотя я никогда и не занимался открытием косметических салонов. Рестораны и казино открывал, было дело, но в салонах ничего не понимаю. Если этого мало, скажи сразу, и забудем друг о друге. Но учти, я не люблю тех, кто слишком торопится принимать решение, когда этого не требуют обстоятельства.

Серж почувствовал слабость в ногах и ухватился за спинку кресла, в котором сидел Константин. Об этом он даже и мечтать не мог! На полмиллиона долларов можно открыть шикарный салон!

Сама Царица позавидует. Если не сразу, то после того, как салон Сержа Ефремова станет популярным. А он обязательно станет, Серж даже мысли не мог допустить, что может быть иначе.

– Есть еще одна серьезная проблема, – сказал он тихо, поскольку горло от волнения у него слегка перехватило и голос стал хрипловато-грубым. – Просто так «крыша» меня не отпустит.

– Сколько ты должен этой своей «крыше»? – спросил Панфилов.

Но Серж покачал головой.

– Я ничего им не должен, – сказал он. – Но они знают, что я могу заработать своим талантом очень большие деньги. Просто так меня не отпустят. Это будет, как в той поговорке: ни вам, ни нам, ни на барабан… Они меня обязательно убьют.

Константин досадливо нахмурился. Опять все начиналось не так, как бы ему хотелось. Опять драка, в которой он вынужден принимать участие! Неужели нельзя хоть раз обойтись без этого?

– Кто? – спросил он. – Те, кто пытался тебя вчера взорвать?

Серж молча кивнул.

Панфилов вздохнул. Видно, придется опять вмешаться, никуда не денешься. Но, черт возьми, он готов поклясться, что это будет последняя драка, в которую ввяжется Константин Панфилов по кличке Жиган.

А после этого он исчезнет. Ради этого стоило потрудиться еще раз – и головой, и руками, в которых будет надежное оружие.

– Я помогу тебе, – уверенно сказал Панфилов, еще не зная, трудно ли это будет сделать – такие мелочи его не интересовали.

В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге показалась Царица Диана в сопровождении охранника и личного секретаря-референта. Она внимательно посмотрела на Константина, затем – на Сержа. На Серже она задержала свой изучающий и в то же самое время высокомерный взгляд гораздо дольше, чем на Константине, по лицу которого лишь скользнула глазами.

Судя по всему, острый взгляд Дианы Савской был наметан нисколько не хуже, чем у Сержа Ефремова. Царица тут же потеряла какой бы то ни было интерес к Константину и обратилась к Сержу:

– Вы ко мне? – спросила она раздраженно. – Это о вас, как видно, говорил мне Генкин? Он бывает настолько навязчив…

«А ведь она сама прекрасно понимает, что с Генкиным ее ребята сели в лужу, – мелькнуло в голове у Сержа. – Господи! За что же ты на эту бабу сильно обиделся-то, что так ее изуродовал? У нее же фигура грузчика! Нет, ты или жесток, или ленив!»

Он ничего не ответил на ее вопрос и только молча смотрел на нее, улыбаясь при мысли о том, что ему теперь уже не придется у нее работать, не придется ее в себя влюблять, не придется ее раздевать и делать вид, что получает наслаждение от ее безобразного тела. Он может свободно ее разглядывать и не притворяться, что есть что-то прекрасное в ее безобразном теле.

Царица на секунду остановилась перед Сержем, поймала его взгляд. Она поняла, о чем он думает.

– Вон отсюда! – воскликнула она, судорожно сжав кулаки. – Мерзавец!

И метнулась к двери своего кабинета. Менеджеры бросились было за ней, словно цыплята за курицей, но войти вслед за взбешенной Царицей в кабинет ни один из них не рискнул.

Туповатый охранник подозрительно посмотрел на Ефремова, похлопал глазами, потом пожал плечами, раздвинул застывших в немой сцене перед дверью кабинета менеджеров и направился следом за Царицей. Он ничего, как видно, не боялся, даже ее гнева.

– Кажется, нам пора! – сказал Константин, поднимаясь из кресла. – Боюсь, что эта женщина очень сильно разозлилась.

– Уродка! – пробормотал Серж, направляясь вслед за Панфиловым к двери. – Злая, бездарная, безобразная Царица-уродка!

Он уже чувствовал себя директором супермодного косметического салона.

Диана Савская теперь была конкуренткой Сержа Ефремова. И только.