Глава 33
Артур провел ночь без сна. Гнетущее чувство тревоги не покидало его. Ночью несколько раз кто-то звонил, но, когда Артур поднимал трубку, там раздавались лишь короткие гудки. Все это напоминало действующих по наводке квартирных воров, которые проверяют, где находится клиент.
Ночной мрак был таким же терзающим, как и неизвестность. Артур прилег на диван, включил ночник и под музыку любимого саксофониста Чарли Паркера погрузился в тяжелые раздумья.
Старого вора не покидало ощущение, что он столкнулся с неведомой темной силой, на которую невозможно воздействовать и от которой можно ожидать лишь зла. Даже в штрафных изоляторах и бараках усиленного режима, в которых Артуру довелось провести немало дней, он не испытывал такой тяжести. Там зло было персонифицировано. Оно выступало в качестве вооруженного вертухая, тупого шмональщика, кума или хозяина. Оно не принимало воровской чести и этики. Оно порой пыталось согнуть и сломать человека, живущего по понятиям. Но зло это было ощутимо и осязаемо.
Сейчас Артур кожей чувствовал, что зло снова клубится вокруг него. Но как можно противостоять тому, чего не видишь и не слышишь?
Артур вспомнил о том, что случилось с его старыми друзьями, ворами-законниками Арсеном Микеладзе, Квежо, Гогой. Смерть настигла их в самом расцвете жизни. Причины были разными, но старуха с косой приходила с неумолимым постоянством.
Погибшие были людьми справедливыми, скромными в желаниях, доброжелательными, жили по понятиям, судили без пристрастия. Но и это не спасло их. Пули настигали их дома, в офисах, в машинах. Неизвестными оставались заказчики и исполнители.
Артур вдруг отчетливо осознал, что пришла и его очередь. Но не это пугало старого бродягу. Он не мог понять, кому перешел дорогу? Кто те люди, которые пытаются запугать его ночными звонками? Почему они не представляются, не выдвигают никаких требований, не назначают встреч, не угрожают, в конце концов? Не хотят мирно решать дела или знают о степени влияния старого вора, об изначальной несправедливости своих претензий?
Думая об этом, Артур все больше склонялся к мысли о том, что именно так все и было. Поросль молодых беспредельщиков, казалось, одно время поумеривших свои аппетиты, снова стремилась заявить о себе во весь голос. А поскольку все их понятия сводились только к праву сильного, к наглой жадности голодного хищника, то надеяться на благополучное разрешение конфликта из-за небольшой телевизионной компании не приходилось. Кусок добычи, на которую претендовали неизвестные пока соперники, оказался слишком аппетитным. Кто бы мог подумать?
Артур начал понимать, где и какую ошибку он совершил. Ему не следовало заниматься незнакомой областью бизнеса, предварительно не просчитав, и со всей тщательностью, возможных последствий, не проведя глубокого изучения обстановки. Даже с Валерой Кутаисским как следует не посоветовался…
И это на старости лет… Эх, Артур, Артур…
Хотелось помочь Жигану, и поскорее – время поджимало. На носу выборы в Запрудном. Обстановка там сложная. Парнишка сражается едва ли не в одиночку, без информационной поддержки, а это в наше-то время…
Причина, кажется, ясна – перспективный телевизионный канал интересен многим. Теперь осталось выяснить самое главное: кто конкретно вышел на Венедиктова, подключить к разрешению проблемы людей, имеющих вес и влияние. Эх, найти бы Георгия, узнать, почему молчат его телефоны. А может, и прав был Константин в своих опасениях насчет телевизионщика…
Жигану, по его словам, звонил кавказец. Но Артур прекрасно знал кавказских воров, живущих в Москве. Со многими был знаком лично, с некоторыми находился в дружеских отношениях. Они должны помочь. Все образуется…
Он, кажется, все-таки заснул, потому что, открыв глаза, увидел солнечный луч, пробивающийся из-за облаков. За окном гудела какая-то машина.
Артур вышел на кухню, поставил чайник на плиту, выглянул во двор. Грузовик с гидравлической выдвижной люлькой натужно урчал мотором. Двое строительных рабочих – молодых парней в оранжевых робах и с касками на головах – медленно поднимались в люльке вдоль стены. Они были заняты осмотром цементного шва между панелями.
Артур приоткрыл форточку, впуская прохладный воздух, и, не обращая внимания на шум за окном, занялся приготовлением чая.
В тот момент, когда люлька поравнялась с кухонным окном квартиры Артура, один из рабочих вынул из-под робы пистолет с глушителем и, почти не целясь, от бедра произвел несколько выстрелов через открытую форточку.
Артур умер мгновенно, почти безболезненно. Первая пуля попала ему в голову чуть пониже уха и прошла насквозь, выбив заднюю часть мозга. Вторая угодила в висок, раздробила височную кость и застряла в черепе, превратив остатки мозга в кроваво-серую кашу.
Родский вор рухнул на пол, зажав в костенеющей руке чашку с чаем. Звук падения был почти неразличим из-за шума, который издавал двигатель грузовика.
Сделав свое дело, «рабочий» мгновенно спрятал пистолет под робу и коротко хохотнул:
– Ремонт окончен – братья будут довольны.
Его напарник махнул рукой, показывая сидевшему внизу за рычагами управления водителю, что можно опускать люльку вниз. Но тот почему-то замешкался.
– Ну что там Барбос тянет кота за хвост?! Майна! – раздраженно проговорил он и снова взмахнул рукой. – Вниз давай! Майна!
Люлька плавно двинулась вниз, и со стороны могло показаться, что парни спокойно делают привычную рутинную работу.
Дождавшись, когда люлька вернется в исходное положение, они закрепили ее на раме блокирующим рычагом, после чего перебрались в кабину грузовика.
Не прошло и несколько минут, как машина с «ремонтниками» покинула двор.
* * *
Роскошный темно-серый «Мерседес-600», сверкая лаком и никелем, мчался по улицам Москвы. Сзади на мягком кожаном диване сидел, просматривая деловые документы, Борис Могилевский. Боря Туз, как звали его в определенных кругах, готовился к важной встрече в крупном коммерческом банке.
Накануне к нему обратились за помощью в получении кредита бизнесмены из Сургута. Дело касалось перспективных нефтяных разработок, и Боря в случае удачного решения вопроса о кредите рассчитывал на хорошую долю от будущей прибыли.
Его «Мерседес» сопровождал джип «Гранд-Чероки» с четырьмя вооруженными охранниками. Для Бори такие меры предосторожности не казались излишними. Он с каждым днем становился все богаче и богаче.
Его влияние в мире бизнеса стремительно росло. Это не нравилось многим. Особенно тем, чьи интересы входили в противоречие с финансовыми устремлениями Бориса Могилевского.
Боря уже несколько раз выслушивал в свой адрес предупреждения, сформулированные в виде дружеских пожеланий. Многие из сильных мира сего вздохнули бы с облегчением, узнав об устранении быстро набиравшего вес и влияние конкурента.
Поэтому Боря не жалел денег на телохранителей и без их сопровождения не посещал даже туалет.
Темно-серый «Мерседес» Могилевского остановился на 3-й Тверской-Ямской. В сопровождении охранника Борис вошел в офис банка, в то время как водитель его «Мерседеса» остался сидеть за рулем. Рядом приткнулся и джип с вооруженными сопровождающими.
Через полчаса Борис Могилевский вышел из банка, занял свое место на заднем сиденье «Мерседеса» и знаком показал шоферу, что можно ехать. Машина стала разворачиваться. В этот момент зазвонил сотовый телефон Могилевского.
Нажав на кнопку, бизнесмен поднес телефон к уху.
– Здравствуй, Боря, – сказал незнакомый сиплый голос с явно выраженным кавказским акцентом…
– Добрый день. С кем имею честь?
– Меня зовут Руслан. Мне рекомендовали обратиться к тебе для решения одного важного вопроса.
– Вот как? Кто же меня рекомендовал?
– Твой друг Артур.
– А что за вопрос?
– Мы с братом Хожахмедом купили тебе путевку. Поедешь, дарагой, отдыхать вместе с Артуром.
– Я ничего не понимаю. У меня очень много дел. Я занятой человек. Мне сейчас не до отдыха.
– Артур уже ждет тебя.
– Как ждет? Где?
– В гораде Сочы, где темные ночы, – засмеялся неведомый собеседник. – Прощай, Боря!
Могилевский недоуменно посмотрел на пластиковый корпус своей «Мотороллы», потом выкатил глаза и страшно закричал водителю:
– Стой! Сто-о-ой!!!
Но было поздно. Тротиловый заряд, прикрепленный магнитом к днищу автомобиля и снабженный радиоуправляемым взрывателем, в одно мгновение превратил красавец «Мерседес» в груду горящего металла.
Борис Могилевский уже не слышал, как звенят битые стекла, сигналят и кричат ошалевшие водители. Он погиб мгновенно. Его тело, оставшееся в искореженном автомобиле, обгорело, словно головешка.
Панфилов весь день ходил мрачнее тучи. Ночью ему приснился отвратный сон – будто он едет на своей машине по узкой, длинной дороге вдоль странных мест. Сначала он видел кишлаки, которые по мере приближения к ним превращались прямо на глазах в дымящиеся развалины.
Из-за осыпавшихся глиняных заборов, скрытых за клубами дыма, выбегали какие-то люди. Их лица невозможно было разглядеть. Они размахивали руками, суетились, вроде бы звали к себе. Но Жиган ехал дальше.
Потом вдалеке показался город: белые стены домов, плоские крыши, высокие стрелоподобные минареты. По мере приближения к городу стены домов начали рассыпаться, крыши проваливаться, минареты рушились. Среди пыли и обломков снова суетились люди. Увидев проезжающую мимо них машину, они начали зазывно размахивать руками.
Странно, но так бывает только во сне, когда видишь себя со стороны: вот ты сидишь за рулем, автомобиль мчит тебя по дороге, ты уверен в себе и не обращаешь внимания на то, что происходит вокруг, а люди бегут, и кричат, и машут. Кто они? Что хотят?
Потом вдруг на дороге показался бронетранспортер с солдатами, сидящими на броне. Он проехал мимо, чуть замедлив ход, и среди молодых бойцов Жиган увидел самого себя, сжимающего в руке родную «драгунку». Вот друг гранатометчик Васька Трубачев, вот Коля Ефремов, вот Серега Носов, вот другие ребята. Все они радостно улыбаются и машут руками. И молодой Костя Панфилов, перехватив одной рукой длинный ствол снайперской винтовки, другой приветствует самого себя, равнодушно проезжающего мимо в машине.
Уже потом, миновав БТР, Жиган понял, что видел ребят, которых уже нет в живых.
А как же он сам?
Лента дороги вывела его на узкую песчаную косу посреди моря, которая вела к покрытому дымкой острову. Машина все набирала скорость, а остров не приближался.
Жигану очень хотелось попасть на этот участок суши, но, чем сильнее он давил на газ, тем быстрее остров начал удаляться. Потом он и вовсе исчез. Остались лишь легкая дымка и море, море, море вокруг…
Его разбудил телохранитель – пора было ехать на работу. Стараясь поскорее стереть из памяти неприятные видения, Панфилов принял контрастный душ, выпил кофе, выкурил сигарету. Однако тяжелый осадок в душе сохранился.
На протяжении дня, в рутинной текучке он не раз испытывал желание бросить все и смотаться куда-нибудь подальше в лесную глушь или на озеро. Среди деловых разговоров он внезапно замолкал, о чем-то задумывался, и собеседники понимали, что сейчас он находится где-то очень далеко.
Несколько раз Панфилов звонил в Москву. Безрезультатно. Ему не удалось найти ни Артура, ни Георгия Венедиктова. И к вечеру ему стало совершенно ясно: что-то случилось, исчез Георгий, исчезли деньги, не отвечает Артур. Надо ехать в Москву.
В конце рабочего дня он вызвал к себе начальника службы безопасности:
– Я уезжаю, Владимир Иванович. Мне срочно надо в Москву.
– Поздно уже, Константин Петрович, подожди до утра. Куда ты поедешь на ночь глядя?
– Хочу проведать старого друга. Что-то он на звонки не отвечает. Опасаюсь за его здоровье.
– А я опасаюсь за твое.
– Нет, я уже все решил, – упрямо покачал головой Жиган.
Семенков молчал, раздумывая. Он хорошо знал характер Панфилова и понимал, что в таких случаях возражать бесполезно.
– Хорошо, тогда прими встречное предложение. Поедем завтра утром вместе.
– А тебе зачем?
– Хочу навести кое-какие справки. Заодно заглянем в госпиталь Бурденко, навестим Бирюкова.
– Хорошо, – хмуро кивнул Панфилов. – Что делать собираешься?
– Поеду домой. Должны зайти ребята из «Витязя», у них там что-то наклевывается.
– Здесь дела, дома дела… Когда мы с тобой отдыхать будем?
– Пятого сентября, – улыбнулся Семенков. – После выборов.
– Надоело все к черту. Устал, что ли?.. Надо пойти прогуляться.
– Заезжай ко мне вечером. К тому времени новости появятся, обсудим. Заодно, может, и переночуешь? Все равно завтра вместе ехать.
– Договорились.
Панфилов вышел из машины возле ресторана. Его телохранитель с явным удовольствием пересел в водительское кресло.
– Я пойду пообедаю, – сказал Панфилов. – А ты сгоняй пока на станцию техобслуживания, ту, которая на выезде из города. Они мне еще днем звонили, да я забыл. Из Москвы пришел лобовик для «Кадиллака». Они поменяют быстро, за час. Потом вернешься за мной, отвезешь к Владимиру Ивановичу. Скорее всего я останусь у него ночевать. Нам завтра с утра в Москву надо.
Отправив телохранителя, Константин зашел в принадлежавший фирме «Лидер», а фактически ему самому, ресторан «Луна».
Народу было немного. Константин устроился за столиком в углу возле окна, на своем обычном месте.
– Как сегодня телячьи отбивные? – спросил он у метрдотеля, который немедленно появился перед хозяином заведения.
– Это же наше фирменное блюдо, Константин Петрович… Как всегда, на высоте.
– Тогда давай отбивные, что-нибудь с зеленью и рыбки.
– Пить что-нибудь будем?
– Рюмку водки.
Черный «Кадиллак» ехал по загородному шоссе в направлении станции технического обслуживания. Ипатов, которому не часто приходилось сидеть за рулем машины шефа, с удовольствием вдавил педаль газа до упора. Мощная машина на мгновение словно замерла, присела и стала разгоняться, словно реактивный лайнер на взлете.
Но уже спустя несколько мгновений телохранитель Панфилова отпустил педаль газа и стал притормаживать, но не потому, что он боялся скорости. Впереди на дороге показались несколько мотоциклистов, а с этой публикой надо быть осторожным. Обычно они ездят, не слишком придерживаясь правил дорожного движения. Вот и эти, не обращая внимания на встречную машину, заняли почти все полотно магистрали.
Неожиданно мотоциклисты на спортивных «Ямахах» со сверкающими пружинными амортизаторами сбросили газ, развернулись и медленно покатили в обратном направлении.
«Кадиллак», ехавший со скоростью около ста километров в час, быстро нагнал группу рокеров.
Ипатов притормозил, стрелка спидометра показывала шестьдесят.
Мотоциклисты ехали не торопясь, словно в издевку. Группа перекрыла всю магистраль.
Передний бампер «Кадиллака» чуть не уткнулся в шипованное колесо «Ямахи», преграждавшей ему путь.
Ипатов принялся сигналить. Сирена американского лимузина мощью звука ничуть не уступала сигналу четырехосного тягача.
Мотоциклист, как ни в чем не бывало, катил впереди. Двое других, снижая скорость, поравнялись с «Кадиллаком». Неожиданно они выхватили из-под кожаных курток-косух пистолеты и на ходу открыли огонь по водителю лимузина.
Пули пробили боковое стекло машины, брызнувшее осколками. Ипатов был ранен в плечо и голову. Теряя сознание, он ткнулся лицом в рулевое колесо. Его конвульсивно дернувшаяся нога соскочила с педали тормоза и придавила акселератор.
Взревев мощным двигателем, машина тут же рванула вперед. По рулевому колесу стекала на пол салона струя крови из простреленной головы Ипатова.
Мотоциклист, ехавший перед «Кадиллаком», не успел среагировать, и полуторатонный лимузин раздавил «Ямаху» вместе с ее водителем, как гнилой орех.
Сноп искр сыпанул по асфальту – это «Кадиллак» тащил по дорожному полотну зацепившуюся за передний мост спортивную двухколесную машину. Водителя, зажатого упавшей «Ямахой», в мгновение ока размазало по асфальтовому покрытию. За автомобилем, теряющим скорость, тянулся шлейф крови, дыма и искр.
Вспыхнул бензин в искореженном бензобаке мотоцикла. Раздался оглушительный взрыв. Пламя охватило не только обломки «Ямахи», но и автомобиль, который никак не мог остановиться.
Протащив перед собой горящие обломки еще несколько десятков метров, «Кадиллак» наконец съехал в кювет и заглох.
Двое мотоциклистов остановились рядом с ним на дороге, выпустили в объятую пламенем машину еще с десяток пуль и спрятали оружие.
Один из них приподнял шлем и сказал другому:
– А я Барбосу сказал – как начнем шмалять, сразу ручку газа выкручивай. Все мозги на асфальте оставил! Говорили нам Руслан с Хожой, что клиент резвый. С первого раза не взяли. То ли дело старикан Артурчик, даже хрюкнуть не успел, когда я ему, лаврушнику, с люльки пару семечек в бошку засадил.
– Барбоса жалко…
– Хрен с ним, сам виноват. Не переживай – нам больше достанется. Поехали к Руслану.
– Да они с Хожой, по ходу, наширялись и ни хрена не просекают. Может, завтра?
– Когда у них отходняк начнется? Ну ты задвинул! Их надо теплыми брать. Пусть лавэ на стол выкладывают, нам тут больше делать не хрена. Надо когти рвать в родной Новокузнецк. У пацанов уже крыша дымится.
– Клевый клиент попался, в натуре. Два раза за него башли скосили. Азер этот, Айваз, вообще вперед проплатил. Где ты его выкопал, Лаба?
– Кого – клиента?
– Нет, Айваза. Который на хазе в Ступине ховается.
– Мудак ты, я же тебе базарил, что у нас теперь это… как называется… репутация. На авансах больше пахать не будем. Пускай заказчик сразу все выкладывает. Харэ базлы гонять, покатили.
– А контрольный?
– Гранату кинь.
Один из мотоциклистов, вырвав чеку, швырнул через разбитое стекло в салон «Кадиллака» «лимонку». Набирая скорость, две «Ямахи» помчались по шоссе.
Спустя несколько мгновений за их спиной прозвучал взрыв. Следом за ним еще один – сначала взорвалась граната, а потом сдетонировало топливо в бензобаке. В мгновение ока полуторатонный лимузин превратился в погребальный костер для Ипатова.
В дверь убогой однокомнатной квартирки давно не знавшего ремонта дома позвонили.
Ленчик лежал в комнате на продавленной тахте и, прикладываясь к бутылке с пивом, разглядывал журнал с голыми девками.
– Рахит, открой! – крикнул он, не желая прерывать приятного времяпрепровождения.
– Я на очке сижу!
Матерясь, Ленчик прошлепал босыми ногами в прихожую. Открыв дверь, он остолбенело уставился на гостей.
– Чего вылупился? – грубо сказал старший сержант Кузьмин, переступая через порог. – Брательник твой где?
– Там. – Ленчик кивнул в сторону туалета. – Поверзать пошел.
– Так, Галкины, – командирским тоном сказал одетый в камуфляж милиционер, – хватит срать. Быстро оделись и вниз! Приказ шефа.
– А че такое?
– Работа есть. Че, не ясно сказано? Тащи его с горшка и в машину. Я жду.
В милицейском «уазике», который стоял у подъезда, братьев Галкиных, кроме старшего сержанта Кузьмина, ожидал его напарник Семенов. Когда Ленчик и Рахит, застегиваясь на ходу, выскочили из подъезда, Семенов нервно засмеялся.
– Рахит прямо на ходу серет. В штаны. Если вонь в машине почую, сразу на хрен выкину обоих! Пускай на такси добираются.
– Ты что, Кузя, нас майор тогда собственные елдаки жрать заставит.
– Да? – мрачно переспросил Кузьмин. – Тогда пусть сам этих засранцев на собственной «Волге» катает.
Ленчик с Рахитом через заднюю дверь забрались в «луноход».
Семенов, сидевший за рулем, немедленно рванул машину с места. «Уазик» развернулся, выезжая со двора.
– Какая работа? – спросил Ленчик, застегивая на все пуговицы свой засаленный пиджак.
Не оборачиваясь, старший сержант Кузьмин протянул ему через плечо фотографию.
– Передадите привет от майора этому козлу.
Ленчик наклонился вперед, силясь разглядеть в полумраке салона лицо мужчины на фотографии.
– Не видно ни хрена, – заныл он.
Кузьмин нажал на кнопку, включив в салоне свет.
– Номер квартиры на обороте, – сказал он.
– А дом какой?
– Мы вас прямо к подъезду доставим, как королей. Делайте дело и быстро назад, в машину. У нас еще один вызов на сегодня имеется.
– Что ж нам, голыми клешнями его давить?
– Все получите и имейте в виду – мужик серьезный. Будете щелкать клювами, вам бошки вмиг прострелит.
– Он в хате сидит? Как же мы туда влезем?
– Не ссы в компот, Ленчик. Все продумано.
Машина остановилась в нескольких десятках метров от скрытого ночной тьмой жилого дома. Старший сержант Кузьмин выдал Ленчику и Рахиту два «макарова» с глушителями, гранату и ключ на брелке.
– Квартира на третьем этаже. Вон на кухне свет горит, – давал он последние инструкции братьям Галкиным. – Дверь аккуратно вскроете и за дело. Патронов не жалеть.
– А граната зачем? – спросил Ленчик.
– На всякий случай, если отстреливаться будет. Это уж чтоб наверняка. Потом по хате пошуруете, но быстро.
– Че, бабки есть? – оживился Рахит.
– Если найдете, можете взять себе. Нам нужны документы. Все, какие есть. Мы будем стоять за кустами.
– Ясно, командир, – кивнул Ленчик, засовывая гранату в карман пиджака и передергивая затвор пистолета.
Два темных силуэта выскользнули из машины в ночную мглу. «Уазик» отъехал в сторону и остановился за огромным кустом сирени.
– А если не получится? – спросил Семенов, выключая двигатель машины.
– Мы с тобой для чего? Мы же патрульные, первыми прибудем на место происшествия. Все равно этих пидоров сегодня после операции кончать надо. И так мы их слишком долго использовали. Майор недоволен.
– Может, на остров их свезем?
– На ночь глядя? Загасим где-нибудь в овраге, и все дела… потом новых найдем…
Владимир Семенков сидел на кухне за чашкой чая. Мерцал экран маленького цветного телевизора, установленного на холодильнике.
Показывали футбол. Комментатор увлеченно рассказывал о ходе матча, но Семенков смотрел не на экран, а на лист бумаги, где было вычерчено что-то вроде пирамиды, состоящей из фамилий и прозвищ.
Внизу, в основании пирамиды, было написано: «Ленчик, Рахит», выше: «Старший сержант Кузьмин, младший сержант Семенов», еще выше: «Майор Турченко». На верхушке пирамиды под большим вопросительным знаком стояла фамилия Сапронов. Фамилии Кузьмина и Семенова разузнали ребята из охранной ассоциации «Витязь», которые заходили час назад.
Охранник из ресторана «Маленький принц», проявив неожиданный энтузиазм, выведал эту информацию у тренера из тренажерного зала. Ему удалось узнать еще одну фамилию, которая больше других интересовала Владимира Семенкова. Все связи от низов пирамиды сходились в руки майора Турченко. Просматривались и некоторые взаимоотношения майора с начальником городского УВД Сапроновым.
Что же могло их связывать? Деньги? Общие замазки? Что?
Погруженный в размышления, Семенков не услышал, как в квартире открылась входная дверь. Когда он почувствовал неладное и поднял голову, было уже поздно…
Панфилов сидел в ресторане «Луна» до темноты, но так и не дождался своего телохранителя. Похоже, Ипатов прочно застрял на автосервисе, а сотовый телефон, который Панфилов обычно носил с собой, на сей раз остался в салоне машины.
«Ладно, бог с ним, – выходя из ресторана, подумал Константин. – Куда пригнать машину, он знает. А я пока прогуляюсь пешком. Подышу воздухом».
Спустя четверть часа он зашел в полутемный подъезд дома, где жил Семенков, неторопливо поднялся по ступенькам. Еще с улицы он заметил, что в окнах квартиры его друга горит свет.
Подойдя к двери квартиры, Жиган остановился. Дверь была приоткрыта, из щели на лестничную прощадку падала узкая полоска света. Из квартиры доносились голоса, но, похоже, ни один из них не принадлежал Семенкову.
Панфилов прислушался, став у дверного косяка.
– Бабки ищи…
Рука Жигана автоматически потянулась к пистолету двадцать второго калибра, который лежал у него в кармане куртки. Достав пистолет, он осторожно передернул затвор, сдвинув предохранитель в положение «огонь».
Внезапно Жиган услышал шаги в прихожей и голос:
– Я на парашу схожу, а то этот мент поганый мне как следует поверзать не дал.
Затем послышался скрип открываемой двери, шаги стихли.
Жиган осторожно приоткрыл входную дверь и скользнул внутрь.
Прихожая была пуста, из комнаты слышался шум выдвигаемых полок.
Жиган на цыпочках пересек прихожую, заглянул в широко распахнутую дверь комнаты.
Спиной к нему стоял Ленчик и озабоченно разглядывал какие-то документы, потом, матернувшись, швырнул их на пол. Рядом с ним, на полке открытого секретера, лежал пистолет с глушителем, на полу в беспорядке валялись вещи, извлеченные из секретера: бумаги, письменные принадлежности, белый электрический шнур удлинителя.
Увлеченный поиском денег и документов, Ленчик не услышал шагов сзади. Он вздрогнул и замер, когда в затылок ему уперся холодный ствол.
– Тихо, – раздался над ухом звенящий шепот, – ни звука.
Не двигаясь, Ленчик скосил глаза в сторону и увидел, что «макаров» с глушителем исчез с полки секретера. Чья-то рука быстро обшарила карманы Ленчика, отняв у него и гранату.
Сунув «лимонку» в карман, Панфилов развернул Ленчика лицом к двери, сам стал у него за спиной.
Из туалета донесся шум спускаемой воды, потом снова скрипнула дверь и раздались шаги.
Не снимая ствола малокалиберного пистолета с затылка Ленчика, Жиган направил вторую пушку на дверной проем.
Войдя в комнату и встретившись взглядом со стволом, Рахит в оцепенении застыл на месте. Его собственный «макаров» торчал за поясом.
– Вынь пушку, – последовала команда, – и брось к стенке!
Рахит повиновался.
– Теперь отшвырни ногой под диван и сядь на пол!
После того как Рахит выполнил и это приказание, Панфилов толкнул Ленчика дулом в затылок.
– Иди к нему, сядь спиной к спине!
Усадив обоих братьев таким образом, Жиган сунул пистолет с глушителем за пояс, а малокалиберный «стар» – в нагрудный карман куртки, потом подобрал с пола шнур удлинителя и, склонившись над парализованными от ужаса братьями Галкиными, обвязал шнуром вокруг плеч таким образом, что теперь они могли только пальцами шевелить.
– Где он?
Ленчик и Рахит поняли, о ком идет речь.
– Там… – пролепетал младший брат. – Мы не виноваты… Нас заставили…
Жиган метнулся на кухню.
Раскинув руки, под столом в луже крови лежал Владимир Семенков. В его судорожно скрючившейся ладони был зажат смятый листок бумаги.
Жиган осторожно разжал сведенные судорогой пальцы, вынул листок, запачканный капельками крови, прочитал записи на нем. Семенков почти до конца распутал клубок…
Он вернулся в комнату, где на полу, опустив головы, сидели Ленчик и Рахит.
– Турченко заказал?
– Да, – выдавил из себя Ленчик. – Мы не виноваты… Менты нас сами сюда привезли.
Жиган замахнулся кулаком.
– Пес! Какие менты?
Ленчик в страхе зажмурился.
– Кузя и этот… второй…
– У, паскуда… – Жиган пнул его ногой. – Где они?
– Возле дома за кустом стоят.
– Времени на вас жалко, шакалы. А за друга вы мне ответите.
Он хотел выдернуть из-за пояса пистолет и без долгих церемоний пристрелить убийц Семенкова, но внезапно ему в голову пришла другая мысль.
Жиган вынул из кармана гранату, аккуратно вставил ее между головами Ленчика и Рахита.
– Прижали затылки!
Предохранительная скоба «лимонки» была зажата между головами братьев.
Придерживая пальцами запал, Жиган выдернул из гранаты чеку и продемонстрировал трясущимся от страха бандитам.
– А колечко-то – вот оно, – мстительно усмехнулся он. – Молитесь богу!
После этого он быстрым шагом покинул квартиру.
Приоткрыв дверку «уазика», Кузьмин нервно затягивался сигаретой. Его напарник Семенов, вытянув голову, вглядывался в ночной мрак.
– Че так долго, Кузя? Где они там застряли?
– Хату чистят, – мрачно сказал Кузьмин.
– Сколько можно ждать? Мы уже тут минут десять сидим.
– Заткнись…
Кузьмин щелчком выбросил окурок в траву. В тот момент, когда он упал, рассыпая вокруг себя звездочки искр, рядом с машиной раздался характерный клацающий звук.
Кузьмин дернулся и стал заваливаться на бок.
– Ты че, Кузя? – недоуменно проговорил Семенов. – Уснул, что ли?
Голова напарника упала ему на колени. Из аккуратной дырочки в височной части черепа побежал, пачкая камуфляжную форму Семенова, темный ручеек.
Тень мелькнула перед машиной. Пока младший сержант мучительно старался сообразить, что произошло, в его собственный висок уперся ствол пистолета с глушителем.
– Ни звука! Выходи!
Распахнулась дверца машины. Семенов, дрожащими руками спихнув с себя труп напарника, выбрался из «уазика».
Палец Жигана нервно вибрировал на спусковом крючке.
– Кто отдал приказ?
– М-м-м… м… – заикался Семенов. – М-майор Т-турченко.
– Где он сейчас?
– К-к-качается. – Зубы Семенова клацали громче, чем затвор бесшумного пистолета. – В т-т-тренажерном зале.
– Где зал?
Все так же заикаясь, младший сержант назвал адрес.
– Расстегни кобуру и выбрось пушку. Аккуратно, а не то…
Жиган отступил на шаг назад, держа Семенова под прицелом.
Младший сержант трясущимися руками стал расстегивать кобуру.
В этот момент тишину ночи разорвал грохот взрыва. Со звоном посыпались выбитые взрывной волной стекла окон. Жиган инстинктивно повернул голову на звук.
В этот момент его противник выхватил пистолет из кобуры и вскинул руку. Увидев это движение боковым зрением, Жиган мгновенно нажал на курок. Пуля пробила Семенову глаз и вышибла кусок черепа вместе со сгустками крови и мозга. Труп рухнул на траву.
– Твою мать!.. – ругнулся Жиган, пряча пистолет за пояс.
Он бросился к машине, вытащил оттуда безжизненно обмякшее тело Кузьмина и сел за руль «уазика». Милицейская машина, ревя мотором, помчалась в сторону от разбуженного грохотом дома.
Став коленом на узкое сиденье тренажера, Михаил Турченко качал трехглавую мышцу плеча. Пыхтя от натуги, он поднимал и опускал полупудовую гантелю. Его лицо было покрыто потом, на лбу проступила вздувшаяся вена. Тренажерный зал был пуст.
Закончив упражнение, он положил снаряд на пол, выпрямился. Затем, потряхивая руками и расслабляя мышцы, подошел к большому, в полный рост, зеркалу и начал любоваться своим обнаженным до пояса телом.
«В моем возрасте, – гордо думал Турченко, – у других пивные животы до колен висят, а я еще вполне могу принять участие в соревнованиях культуристов».
Он поднял руки, напряг бицепсы… И замер в таком положении, увидев в зеркальном отражении угрюмо-сосредоточенное лицо Константина Панфилова.
– Любуешься, майор?
Турченко демонстративно-спокойно опустил руки и повернулся лицом к Жигану. Увидев направленный ему в живот пистолет с глушителем, майор напряженно улыбнулся:
– Я не вооружен. Или ты, Панфилов, думаешь, что я ношу пистолет в спортивных брюках?
– Я ничего не думаю, – не сводя пистолета с противника, произнес Жиган. – Зачем ты убил моего друга?
– Значит, они все-таки… – Турченко едва заметно прищурился, в глазах его блеснули огоньки. – Это только начало для тебя.
– Ты остался без «шестерок», майор. Я их всех… Или, может, не всех? Там было четверо. Неразборчив ты, майор, ни в средствах, ни насчет подборки кадров. Два отморозка плюс два сержанта-мента, тоже отморозки. Хороша компания!.. И где ты подбираешь таких?
– Кузьмин и Семенов приучились давить уголовников, еще когда служили в армии краснопогонниками в охране лагерей. А Рахит с братом выполняли для нас специфические поручения. У тебя в обменнике, что был в хозмаге, отметились. – Майор неожиданно разоткровенничался.
– Сколько еще у тебя таких?
– Этого я тебе не скажу даже под прицелом. А твой друг Семенков стал опасен. Хотя тоже мне, профессионал выискался. Ключи от квартиры у него выкрали мои ребятки, а он даже замки сменить не удосужился! И дверь металлическую не мог установить, придурок. Раньше надо было с вами обоими разобраться.
– Как с Григорьевым-Порожняком?
– Мы убрали вожака, чтобы легче было потом разобраться с его шавками. Устранение лидера ведет чаще всего к дезорганизации всей структуры…
– Открытки с приветом – твои?
– Понравились наши высокохудожественные фотки? – зло улыбнулся Турченко.
– Не надейся, майор, от счастья я не плакал.
– И все-таки я отомстил вам. За все отомстил. Вы считали себя хозяевами жизни, думали – только вам все позволено.
– Знаешь что, никакой ты не борец за справедливость, а просто злобствующий садист и неудачник!
Турченко побагровел от злобы, но продолжал, словно не слышал слов Панфилова:
– Вас трудно победить в открытом бою, но я нашел способ, как с вами справиться… Я стравливал вас, чтобы вы уничтожали друг друга… Один ход с поджогом «Триала» чего стоит! Азеры на тебя поперли, а?
– Но ведь фирма Трошина кормила и вас с Кинелевым!
– Да зажрался он сам, зараза! Намекнули ему, чтобы подбросил деньжат на выборы, не тебе, конечно же, а этот хапуга сделал вид, что не понял…
– Так ты мститель? Граф Монте-Кристо? – усмехнулся Жиган. – За что же ты всех так ненавидишь?
– А что – любить вас, скотов, прикажешь? Ублюдки дворовые! Бабок хапанули и думаете, вам море по колено? Мы еще покажем, что такое власть! Куражиться перестанете! Всех скрутим в бараний рог! За нами знаешь какая сила стоит…
– Так вас много? Или понты колотишь, майор?
– Много. Не меньше, чем вас, крутых только над толпой.
– Ты меня с кем-то перепутал. Я всегда был сам по себе и привык платить по счетам. До остальных тоже доберусь, имей в виду. И не так доберусь, как ты думаешь. Люди больше не хотят вашей власти. Они вам не верят.
– А кому им верить – тебе или таким, как ты? Что ты можешь им дать?
– Свободу, не ограниченную рамками стойла, майор. Жаль, что ты этого не можешь понять. Тебе бы хотелось снова загнать всех за красные флажки и отстреливать каждого, кто рискнет вырваться на волю.
– Твоя свобода смотрит на меня из дула пистолета. Вы сильны только над безоружными! Да только я тебя не боюсь, потому и говорю откровенно, понял?
Жиган на мгновение задумался, потом внимательно посмотрел на пистолет, опустил его и отшвырнул в сторону.
– Теперь мы равны, майор.
– Все, что я сказал тебе здесь, ты унесешь с собой в могилу!
С перекошенным от злобы лицом Турченко бросился на Панфилова. Хотя Жиган был выше ростом и крупнее, противнику удалось отбросить его к противоположной стене.
Майор дрался с отчаянием обреченного на смерть гладиатора. Он успел нанести Жигану несколько сильных ударов в грудь и голову, но долго противостоять сопернику не мог. Ненависть заставила его потерять контроль над собой и обрекла на поражение.
Жиган ответил сначала ударом правой в переносицу, затем врезал майору носком ботинка в промежность.
Но Турченко с упорством маньяка наседал на Константина. Не обращая внимания на боль, от которой обычный человек уже давно потерял бы сознание, майор раз за разом бросался вперед. Это был серьезный противник, который не собирался дешево отдавать свою жизнь. По-бычьи наклонив голову вперед, он старался прижать Панфилова к стене.
Жиган блоком левой закрыл от удара собственный висок и вложил все силы в прямой правой по солнечному сплетению майора. И все-таки удар получился не концентрированным, когда соперник с проломленной грудной клеткой медленно оседает вниз, а смазанным, просто отбрасывающим врага назад.
Турченко отлетел в угол, завалившись спиной на стойку с круглыми металлическими «блинами» для штанги. Не обращая внимания на боль, майор схватил тяжелый стальной диск и швырнул его в Жигана.
Панфилов успел увернуться. Снаряд с грохотом покатился по деревянному полу. Жиган метнулся к противнику, который попытался в прыжке дотянуться до пистолета, лежавшего в двух метрах от него.
Жиган оказался у стойки с «блинами» в тот момент, когда Турченко дотянулся до оружия. Времени на раздумья не оставалось. Жиган выхватил из стойки круглый стальной «блин» и швырнул его во врага, словно дискобол. Турченко, полулежа у стены, вскинул пистолет и нажал на курок. В этот момент тяжелый диск угодил ему в голову, снеся верхнюю часть черепа.
Майор, выронив пистолет, упал на бок. Кровавая каша из его развороченного черепа выплеснулась на деревянный пол тренажерного зала.
Только сейчас Жиган почувствовал боль в левом боку. Опустив голову, он увидел, как на рубашке, чуть пониже ребер, расплывается красное пятно. Зажимая рану пальцами, сквозь которые сочилась кровь, Панфилов побрел к выходу. У двери он оглянулся и бросил взгляд на место схватки.
– Волки…
