Глава 32
Жиган медленно шел по улице, поглядывая на хмурящееся небо. Тяжело нависшие над головой сизые тучи обещали очередной дождь. Жиган застегнул замок на легкой спортивной куртке, мельком глянул на часы.
«Время еще есть, – подумал он, – подожду минут пятнадцать».
Он шел на встречу с Айвазом. Азербайджанский законник позвонил полчаса назад и попросил о срочной встрече. Дело касалось «Триала».
Встретиться и перетереть по поводу дальнейших взаимоотношений в самом деле было необходимо. После бесследного исчезновения Порожняка и гибели его братвы в ресторане «Жар-птица» война между «синими» и азербайджанцами, казалось, подошла к своему логическому завершению.
Обе стороны исчерпали силы и отошли на исходные позиции – зализывать раны. В стане запрудненской «синевы» царил разброд. Лидера, способного взять на себя руководство сильно пострадавшей в ходе разборок группировкой, не находилось.
А накануне Жигану через посредников от «синевы» поступило и вовсе странное предложение – взять братву под свою опеку.
Взамен запрудненская кентовка обещала прекратить внутренние распри, установить в городе мир, не допускать уличного беспредела, гасить отморозков и даже, что звучало совершенно невероятно, заняться легальным бизнесом.
Жиган, естественно, своего согласия не дал, но и не отказал братве, попросив немного времени на раздумье и предложив организовать встречу через пару недель.
За парадоксальным на первый взгляд поведением братвы скрывалась общая растерянность, помноженная на страх перед будущим. Это Жиган понял сразу. Но вот что получит он?
«Тогда уж точно будут называть крестным отцом», – думал Панфилов, заходя в кафетерий на первом этаже городского универмага.
Это место Жиган избрал не случайно. На противоположной стороне площади находился кинотеатр с символическим названием «Мир». В фойе кинотеатра располагался зал игровых автоматов, где Айваз назначил ему стрелку.
Из широкого окна кафетерия площадь просматривалась как на ладони, что давало возможность хорошо оценить обстановку и подстраховаться от возможных неожиданностей.
Конечно, Жиган не ожидал, что вместо Айваза на встречу прибудет бригада киллеров – и не потому, что азербайджанский законник питает к Жигану особую любовь. Айваз нуждается если не в дружбе с Жиганом, то, по крайней мере, в его благожелательном нейтралитете. И все-таки береженого бог бережет.
«Ну и что, если будут считать крестным отцом? – усмехнулся он про себя. – Пусть хоть горшком называют, только в печь на сажают. Мало, что ли, у меня на фирме тех, кто под хозяином ходил? И ничего, работают себе тихо-спокойно. Что бы они без меня делали? На утренники шлялись по карманам мелочь тырить? Или на большой дороге с кистенем промышляли? Кому будет хуже от того, что люди станут спокойно ходить по улицам, не опасаясь борзого молодняка? Только ментам выгодно, когда братва стреляет друг друга. А я могу навести порядок».
Хотя в кафетерии было малолюдно, а Панфилов пил кофе, повернувшись лицом к окну, кто-то из посетителей его все-таки узнал. Жиган услышал за спиной шушуканье.
– Это он, тот самый, который на плакатах. Ну да, я сам видел, он там на столбе висит. Что – не веришь? Иди спроси.
– Не может быть. Тот богатый, в малиновом пиджаке, на здоровом лимузине ездит. А этот – небритый какой-то, на бродягу похож.
Да, были у Жигана и большой лимузин, и малиновый пиджак, и сотовый телефон. Но сейчас он хотел просто пройтись по улицам, вдохнуть знакомые еще с детства запахи.
Сюда, в универмаг, он бегал мальчишкой за пластмассовыми солдатиками. А в кинотеатр «Мир» просачивался вместе с толпой взрослых на итальянский фильм «Народный роман», который детям до шестнадцати смотреть строго воспрещалось.
Теперь кинотеатр пустовал. Бледные, расплывшиеся от дождя афиши больше никого не привлекали. Жиган давно хотел сделать на первом этаже «Мира» большой мебельный салон, но это была территория Айваза. И зал игровых автоматов принадлежал ему. Конечно, не лично, а через подставную фирму.
Увидев, как на площади перед кинотеатром остановился черный «Мерседес» Айваза Шаримова, Жиган облегченно вздохнул. Слишком уж назойливым становился шепот за спиной.
Машина Айваза была практически полностью отремонтирована после перестрелки у «Соснового бора». Осталось только несколько царапин на дверцах.
Вначале из приземистого черного лимузина вышел крепкий охранник, внимательно осмотрел площадь, затем показалась и невысокая фигура самого Айваза.
Пора.
Жиган вышел из кафетерия и быстрым шагом пересек площадь. Охранник встретил его у входа в пустой зал игровых автоматов. Смерил недоброжелательным взглядом, но обыскивать не осмелился. Да и кого он видел перед собой – мелкую «шестерку» с росписями на руках или человека порядочного?
Айваз сидел на стуле, сражаясь с автоматом в покер. Видно, ему не очень везло, потому что он что-то шипел сквозь зубы на родном языке и бил кулаком по кнопкам, меняя комбинации карт.
– Мир дому твоему, Айваз, – поздоровался Жиган, садясь на соседний стул. – Что-то пусто у тебя в зале. Народ азарт потерял?
– Я не хотел, чтобы нам мешали во время терки. Скажи мне, зачем на «Триал» наехал? Нехорошо это, целый дом сгорел.
– Это ты сам придумал или тебе подсказали? – сощурился Жиган, не любивший, когда на него вот так, в открытую, катят бочки.
– Если б я умел придумывать, был бы детским писателем. А поскольку я вор, то за свои слова отвечаю. Порожняк на меня наехал, не понимая, с кем дело имеет. Ни он, ни его «шестерки» больше вякать не будут. И другим наука будет… – многозначительно закончил азербайджанец.
Жиган помрачнел. Айвазу в его положении надо сидеть тише мыши, забившись в нору, а он вызывающе ведет себя с человеком, у которого и так хватает неприятностей.
– Если ты собрался делать предъявы, то заехал не в свою хату. – Панфилов приподнялся.
– Сиди! – взвизгнул Айваз.
Его охранник немедленно сделал шаг навстречу Константину и угрожающе сунул руку под полу пиджака.
Константин медленно встал со стула.
– Айваз, ты в своем уме? Или разборки с Порожняком на тебя плохо повлияли?
Жиган чувствовал за спиной угрожающее сопение айвазовской гориллы. Охранник сделал еще один шаг навстречу Жигану, остановившись за его плечом.
«Нерасчетливо», – отметил про себя Панфилов, оценивая расстояние до противника и его возможные действия. В том, что придется драться, он уже почти не сомневался.
Оружия Жиган с собой не брал, надеясь, что Айвазу хватит ума не доводить дело до разборок.
«Ишь ты, – с сожалением подумал он, – не хватило. А ведь всегда такой рассудительный был».
– Я хочу, чтобы ты уяснил раз и навсегда, – злобно заговорил Айваз, – в этом городе один коронованный по всем правилам вор-законник. Это не ты, а я. Ты мужиком в зоне был, на промке пахал, рогом упирался, а я – блатной. Порожняк, как шакал голодный, куски у меня рвал, кровь портил. Я ему этого не простил.
– Я не Порожняк, – стараясь сохранить самообладание, проговорил Жиган.
Самое главное для него сейчас было не сорваться, не уступить эмоциям. Именно на это и надеется Айваз. Похоже, после разборок он с цепи сорвался. Так что надо действовать…
– Если не будешь правильно себя вести, то и тебе придется узнать, что такое остров любви. Порожняк там уже неделю отдыхает.
– Я же тебе сказал, Айваз, ты меня с кем-то перепутал, – процедил Жиган сквозь зубы и, в мгновение сконцентрировавшись, нанес Айвазу жестокий прямой удар ногой в промежность.
Азербайджанец рухнул спиной на высокий стул, но, прежде чем он успел завалиться на пол, Жиган, не опуская ноги, резко рванул ее назад. Болезненный удар ботинком пришелся охраннику в голень чуть пониже коленной чашечки. Тот рухнул на бок будто подкошенный.
Жиган успел развернуться и размашистым длинным крюком левой рукой нокаутировал отбойщика. Тот рухнул на спину, ударившись головой об угол стальной коробки игрального автомата. На некоторое время телохранитель Айваза затих, потеряв сознание.
Теперь у Жигана появилось время, чтобы заняться Айвазом. Тот лежал рядом с упавшим стулом и судорожно пытался выдернуть что-то из-под пиджака.
– Не подходи! – визжал он. – Убью!
Жиган метнулся и перехватил руку Айваза в тот самый момент, когда Айваз наконец вытащил маленький, почти игрушечный, пистолет, тускло блеснувший хромированным металлом.
– Это что у тебя такое? Ты что, сучий потрох, стрелять в меня собрался? Задавлю!
Он вырвал оружие из вялой ладони азербайджанского вора, не глядя сунул пистолет в карман своей спортивной куртки, схватил Айваза за отвороты пиджака и поднял с пола, как тряпичную куклу.
– Что ты там вякал про остров любви?
– Не трогай меня, отпусти! Ты еще пожалеешь!
– О чем? Что придавил к ногтю такую гниду? Тебя давно пора было выкинуть отсюда на хрен.
Он ухватил Айваза за шею и сжал пальцы у основания черепа. Глаза азербайджанца полезли на лоб.
– А! – заверещал он от боли.
– Что – не любишь? Где Порожняк? Кто его пацанов кончил?
– Сдох, паскуда! – извиваясь, как червяк, выкрикнул Айваз. – А его торпед заезжие сибирские гастролеры на Луну отправили по моему заказу!
– Кто? Говори, падла!
– Не твое собачье дело! Все они сдохли! И ты скоро сдохнешь! Тебя заказать проще, чем пернуть!
– Гнида!
На Жигана нахлынула неудержимая ярость. Уже не контролируя себя, он с размаху всадил голову Айваза в переливающийся цветными огоньками пульт игрального автомата. Брызнули разбитые стекла, обломки пластмассы и оргстекла.
Внутри автомата что-то зашипело, затрещало, посыпались искры короткого замыкания, погасли огоньки.
– Жри свои бабки! – со злобой проговорил Жиган, отпуская тонкую цыплячью шею Айваза.
Тело азербайджанца медленно сползло на пол, падая на ноги Панфилову. Константин брезгливо оттолкнул его ботинком.
Лицо Айваза было покрыто кровью, которая сочилась из многочисленных порезов. Сломанная при ударе о пульт игрального автомата переносица азербайджанца прямо на глазах синела и опухала. Он стонал, слабо шевеля руками и ногами.
Внезапно сзади на Жигана набросился пришедший в себя охранник. Он схватил Панфилова за колени, и Константин, потеряв равновесие, рухнул на пол рядом с Айвазом.
Охранник, цепляясь за одежду Жигана, забрался на него сверху, сунул в рот палец и попытался разорвать щеку.
Константин изловчился и пнул противника коленом между ног. Тот сразу ослабил хватку, и Жиган, воспользовавшись секундным замешательством врага, перевернул его на спину и сам оказался сверху.
Он бил азербайджанца кулаками до тех пор, пока лицо того не превратилось в кровавое месиво. Удары следовали один за другим. Наконец Жиган понял, что противник ничего не чувствует – голова охранника безвольно моталась из стороны в сторону.
Жиган вытер окровавленные кулаки об измятый пиджак противника и, тяжело дыша, встал. Лицо его выражало такую смертельную ярость, что Айваз, вытаращив глаза, закричал:
– Не-э-эт!
Пошатываясь, Панфилов вытащил из кармана куртки пистолет, отобранный у Айваза Шаримова.
– Ну что, падла, пристрелить тебя? – Жиган направил пистолет на Айваза.
Тот в ужасе закрылся руками.
– Нет, – с демонической улыбкой произнес Жиган, – слишком много чести.
Он направил пистолет Айвазу между ног и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало.
Айваз, скуля, как раненая собака, пытался отползти подальше. Жиган передернул затвор, снял пистолет с предохранителя, снова навел его Айвазу между ног и спустил курок.
Пуля ударила в плиту из мраморной крошки в сантиметре от причинного места Айваза, высекла искры и, визжа, срикошетила в стенку над «одноруким бандитом».
Захлебываясь собственной кровью и соплями, Айваз истерично зарыдал. Из-под его дорогих брюк на пол потекла струйка и растеклась желтой лужицей.
– Обоссался? – мстительно хмыкнул Жиган. – Вот что, блатной, еще раз увижу тебя в моем Запрудном – буду целиться выше. Понял?! Бывай здоров, мир твоему дому.
Последних слов Жигана Айваз уже не слышал, потеряв сознание. Панфилов спрятал трофейный пистолет за пояс и вышел из зала.
* * *
– Доиграешься, Константин Петрович, – сокрушенно покачал головой Семенков. – Сколько раз я тебе говорил – никуда не выходи без Ипатова.
– Есть вопросы, которые я должен решать один, – устало произнес Панфилов, откидываясь на спинку стула.
Они сидели в рабочем кабинете Константина, куда он пришел сразу же после «дружеского» разговора с Айвазом.
– Хорошо, – не сдавался Семенков, – не хочешь казаться слабым, я понимаю, но хотя бы оружие с собой бери! У тебя ведь есть «вальтер» и разрешение на него.
– Есть, – равнодушно пожал плечами Жиган. – Спасибо Бирюкову, посодействовал. Что касаемо оружия – держи.
Он вынул из кармана куртки маленький пистолет, положил его перед Семенковым.
– У тебя кровь на пальцах, – машинально заметил Семенков, разглядывая оружие.
Это был испанский пистолет «стар» двадцать второго калибра.
Панфилов вытер бумажной салфеткой руки и, как бы между прочим, сказал:
– Если у каждого, кто пытается меня убить, я буду отбирать по пистолету, то у меня скоро соберется целый арсенал.
– Что мне с ними делать – в бочке солить? – вздохнул Семенков. – Сначала «смит и вессон» армейского образца, теперь это… По лезвию ходишь…
– От судьбы не уйдешь… Айваз сначала орал про какой-то остров любви. Что, мол, Порожняк там уже неделю отдыхает. Потом вообще тявкнул, что пацанов Порожняка по его заказу грохнули.
– Каких пацанов? Тех, что были расстреляны в ресторане «Жар-птица»?
– Наверное… Извини, Владимир Иваныч, подробнее не узнал. Жалею, что сорвался, не устроил ему допрос с пристрастием. Он бы мне все выложил, как на блюдечке. И про остров любви, и про «Жар-птицу».
Семенков при очередном упоминании об острове любви помрачнел.
– Я скоро вернусь, Константин Петрович. Ты меня подожди, никуда не уходи.
Он вышел из кабинета, оставив пистолет на черной полированной крышке стола. «Симпатичная картинка, – почему-то подумалось Жигану. – Матовый белый ствол на черном фоне. Жалко, сфотографировать некому».
Полюбовавшись немного на «стар», Панфилов спрятал его в карман куртки.
Раздался телефонный звонок.
– Да, слушаю.
– Канстантын? – прозвучал в трубке незнакомый сиплый голос с сильным кавказским акцентом.
– Да. Кто это?
– Слушай, дарагой, ты залез в чужой огород и хочешь сожрать капусту, на которую не имеешь права. Ты знаешь, что московский телеканал шавкам вроде тебя не по зубам? Отвали от Жорика Венедиктова, и тогда мы тебя не тронем. А попробуешь дергаться, тебе хана. Один раз тебе уже намекнули, да ты, видно, совсем тупой, хоть и резвый. Рокера на мотоциклетке не забыл?
– Вон оно что… Тогда слушай сюда. Наезжать на меня бесполезно. Хочешь перетереть – забивай стрелку. К тому же приличные люди представляются, когда хотят вести деловой разговор.
– Я – человек резкий, нетерпеливый. Понял? С теми, кто переходит мне дорогу, разговаривать долго не люблю. Это мое тебе последнее предупреждение. У Жорика уже есть крыша в столице, ему другая не нужна. Если ты или твой старый прошляк Артур еще хоть раз появитесь в отеле «Интурист», ваши кости будут грызть собаки. И эту жидовскую морду Туза предупреди, чтоб отвалил. Ты понял меня, казол?
В трубке раздались короткие гудки. Жиган медленно набрал номер московской квартиры Артура. К телефону долго никто не подходил, и Панфилов уже начал нервничать. Наконец он услышал знакомый голос родского вора.
– Артур, ты виделся с Борей? – встревоженно спросил Панфилов.
– Мы разговаривали с ним по телефону.
– Давно?
– Днем.
– Срочно отмени кипиш насчет бабок для Венедиктова.
– Это невозможно, курьер уже отвез Георгию наличку. А что случилось?
– Мне только что звонил какой-то лаврушник, наезжал.
– Какой лаврушник?
– Представляться он не захотел.
– Это как-то связано с Венедиктовым?
– Напрямую. Он сказал, что московский телевизионный канал нам не по зубам, что мы, мол, в чужой огород залезли, у Георгия уже есть крыша, и наша ему не нужна. Борю Туза тоже поминал. Откуда ему столько известно?
– Венедиктов звонил мне буквально час назад. Благодарил за воздух и подтвердил, что все договоренности остаются в силе.
– Больше ничего не говорил? Ни о каких наездах?
– Больше ничего. Голос, правда, был излишне возбужденным, но я решил, что он просто рад решению проблемы.
– Попробуй снова связаться с ним, а потом перезвони мне на работу. Выясни, что это за люди и чего они хотят.
Положив трубку, Жиган опустил голову и потер небритый подбородок.
«Так я и знал. Сразу надо было догадаться, что с этим сопливым пацаненком нельзя иметь дел. Кому же он нас сдал? И кто это так нагло наезжал по телефону?»
В кабинет вошел Семенков. Подойдя к столу, он бросил перед Панфиловым несколько снимков, сделанных фотоаппаратом «Полароид». На них были изображены два трупа в разодранных лохмотьях, с торчащими из-под них костями и ошметками мяса.
Трупы были изуродованы до неузнаваемости. У одного из них к тому же почти отсутствовала голова – остались лишь осколки костей со следами запекшейся крови.
– Это что такое? – спросил Панфилов, всматриваясь в фотографии.
– Бродячие собаки поработали, судя по всему, – пояснил Семенков. – Мы тут с ребятами попытались, насколько возможно, провести идентификацию.
– Я и так вижу, что это Порожняк с Зюзей.
– Мы пришли к тому же выводу. А теперь посмотри на обратной стороне.
Панфилов перевернул карточку и увидел надпись «Привет с острова любви».
– Откуда это?
– Сегодня по почте прислали в обыкновенном конверте. Точнее говоря, подкинули, потому что на конверте нет штемпеля почтового отделения.
– Скорее всего свои, местные. Все правильно. Узнать бы только кто…
– Выясним, – решительно сказал отставной разведчик, – обязательно выясним.
Через пятнадцать минут, когда Жиган докуривал вторую сигарету, позвонил Артур.
– Нигде не могу найти Венедиктова. На работе говорят, что он куда-то уехал, но координаты не оставил. Дома к телефону не подходят. Сотовый отключен. Я провентилировал по своим каналам – кажется, наш Георгий закрутил что-то на стороне.
– Это точно?
– Информация от человека, которому я доверяю. Он из окружения Гиви Резаного.
– Почему же этот человек раньше молчал?
– Он не знал о моих завязках с Венедиктовым. К тому же ему сейчас, после исчезновения Гиви, самому приходится скрываться.
– Есть что-нибудь конкретное?
– Обещал к утру узнать и сообщить мне. А пока… Не хочу накаркать, но особая осторожность всем нам теперь не помешает.
– Ты думаешь?..
– Не дай бог, какие-нибудь отморозки. С такими дела вести очень сложно. Они только один язык понимают, язык силы…
– Ненавижу неопределенность… Ладно, подождем до утра. Береги себя, Артур. Без надобности никуда из дома не выходи. Если что, звони мне.