Глава 15
Искать самого Воловика совершенно бессмысленно, это Макееву было ясно. Раз уж его не нашли его бывшие коллеги менты, которые обязательно должны были его искать, то нечего и надеяться, что ему повезет. Макеев хорошо понял, что ему и не нужен сам Воловик. А вот те люди, которые были заинтересованы в том, чтобы его найти, могли бы пролить свет на судьбу Константина.
Раз Константин оказался причастен к этой истории, то и следы его нужно искать среди таких же, как и он, причастных.
Сообразить, кто больше других заинтересован в выяснении судьбы пропавшего банкира, тоже не составляло большого труда. Конечно, те, кто претендует на оставшиеся без присмотра деньги, то есть родственники.
О том, какие родственники есть у Генриха Львовича, несложно было узнать из тех же газет, обнаруженных Макеевым в квартире Константина.
Родственников у банкира оказалось немало, но газетчики сделали за Макеева всю работу, связанную с анализом ситуации.
Все родственники были тщательно проанализированы с точки зрения шансов получения наследства. Содержание составленного Воловиком завещания газетчикам известно не было, но они прекрасно обошлись и без него, строя свои выводы по элементарной схеме, выделив среди родственников тех, с кем Генрих Львович общался чаще других.
Таких оказалось всего двое, они же являлись прямыми наследниками в отличие от всех остальных, которым ничего не светило, если они, конечно, не упомянуты в завещании. Но это было слишком маловероятно.
Стало быть, перед Макеевым стояла довольно простая задача: найти либо сына Генриха Львовича — великовозрастного оболтуса Владислава Генриховича Воловика-младшего, либо его законную супругу Лилию Николаевну Симонову, недавно, если верить газетным публикациям, вернувшуюся из Италии в Россию.
Макеев не зря все же много лет проработал в милиции. У него осталось много знакомых в этой системе, к которым всегда можно было обратиться за какой-нибудь незначительной консультацией. Это были, конечно, не друзья, но неплохие знакомые, и никогда не отказывали, когда это их ни к чему не обязывало.
Буквально через час после того как он покинул Кузина, Макеев уже знал, что Владислав Генрихович живет в особняке, возведенном Генрихом Львовичем на территории парка «Лосиный остров», а Лилия Николаевна — в роскошной квартире на Тверской.
Не то чтобы раздельное проживание близких родственников удивило Макеева, ему было известно, что не такие уж они и близкие — Владислав был ребенком Генриха Львовича от первого брака, — но оно хорошо иллюстрировало отношения между ними.
«Наверняка терпеть друг друга не могут! — подумал Макеев. — А причина этой неприязни скорее всего в завещании Воловика, содержание которого им-то, несомненно, известно».
Ехать в «Лосиный остров» и разыскивать там стоящий отдельно особняк, адрес которого точно указан не был, Макееву совершенно не улыбалось, и он решил начать посещение родственников с безутешной супруги.
Телефон Лилии Николаевны Макеев получил вместе с ее адресом и решил предварительно договориться о встрече, все-таки разговаривать предстояло с женщиной, причем с красивой женщиной. Макеев был несколько смущен: в газетах было слишком много комплиментов ее весьма незаурядной внешности.
Он едва успел выговорить свои туманные намеки на осведомленность о некоторых обстоятельствах, связанных с исчезновением Генриха Львовича, как Лилия Николаевна тут же назначила ему свидание.
И не где-нибудь, а у памятника Пушкину. Он, конечно, согласился, хотя и был несколько удивлен ее готовностью к контакту и тривиальностью ее мышления — назначать свидание на Пушкинской площади, это, знаете ли, подходит для провинциалов, плохо знающих столицу. Но, в конце концов, какая ему разница.
Припарковав машину на улице Чехова недалеко от театра Захарова, Макеев прошел к памятнику и был неприятно поражен обилием молодых людей, одетых, на его взгляд, вульгарно и вызывающе в одно и то же время.
Они щеголяли яркими рубашками с короткими рукавами, с какими-то вытачками спереди, что делало эти рубашки больше похожими на женские блузки, чем на мужскую одежду. И вообще, что-то странное было в этих юношах с нарумяненными щеками и крашеными волосами. Макеев почувствовал какую-то неприязнь к ним и уловил даже, что с их стороны исходит нечто подобное. На него поглядывали с удивлением, смешанным с презрением.
Решив не обращать на такие мелочи внимания, Макеев сообразил вдруг, что безутешная супруга запаздывает уже на десять минут. Он начал с беспокойством оглядываться и вдруг почувствовал себя словно под микроскопом. За ним явно кто-то наблюдал, и он готов был поклясться, что это сама Лилия Николаевна.
«Что ж, — подумал Макеев, — это нормально. Звонит, понимаешь ли, незнакомый мужик, что-то лепит про ее пропавшего мужа… Я бы на ее месте поступил точно так же. Понаблюдал бы сначала, кто и каков из себя».
Прикинув, что минут десять на его визуальное наблюдение супруге Воловика должно хватить, он спокойно уселся на лавочке, в уверенности, что скоро появится и сама наблюдательница.
Как ни был он подготовлен к тому, что ему предстоит увидеть, он испытал все же некоторый трепет, когда она появилась со стороны Цветного бульвара и начала приближаться к его лавочке. Значит, точно, наблюдала, решил он, и сочла возможным не опасаться никаких провокаций с его стороны.
— Нам придется отсюда уйти, — сказала она, остановившись перед лавочкой, на которой он сидел. — Здесь слишком не подходящее общество для приличных людей.
А вы, я вижу, приличный человек.
Макеев тут же вскочил, едва она подошла. Газеты не врали, делая комплименты ее внешности. Она была уже не очень молода, но отличалась невыразимым обаянием.
На Макеева она смотрела с интересом и даже каким-то обещанием, сквозившим в ее взгляде и едва заметной улыбке. Впрочем, Макеев тут же сообразил, что это отработанное выражение лица, которое к нему конкретно никакого отношения не имеет, и обещание, уловленное им, существует скорее лишь в его воображении. Ему сразу стало как-то легче.
Словно спала какая-то тяжесть, навалившаяся на него, как только он ее увидел.
— Давайте пройдем на Тверской бульвар,. — предложил он. — Там народу поменьше, можно будет поговорить спокойно.
И все же Макееву нужно было еще несколько минут привыкать к ее обществу, чтобы не чувствовать себя зажатым. Пока они добрались до Тверского бульвара, он уже окончательно оправился от своего первого впечатления и перестал представлять себе, какая она в постели и что вызывает у мужчины обладание ее телом.
Но стоило ему сообразить, что эта вводящая его в трепет женщина жила с Генрихом Львовичем Воловиком, внешность которого хорошо известна была каждому, кто постоянно смотрит информационные передачи, как он сразу же успокоился и почувствовал себя уверенно.
Чем, собственно, она лучше тех женщин, которым он платил за обладание их телом?
Просто она брала дороже — вот и вся разница.
— Вы что-то знаете о судьбе моего несчастного мужа? — спросила Лилия Николаевна, когда они не торопясь шли по Тверскому. — К сожалению, мне так ничего и не удалось узнать о нем после его странного исчезновения. Это просто ужасно.
— Вы слишком неверно меня поняли, если думаете, что я смогу помочь вам в его поисках, — осторожно ответил Макеев. — Дело совсем в другом. Я искренне надеюсь, что мы сможем быть друг другу полезны.
Меня трогает ваше стремление найти своего супруга, несмотря на столь долгое и необъяснимое его отсутствие.
— Послушайте, — перебила его Лидия Николаевна довольно неделикатно. — Не морочьте мне голову. Неужели вы не понимаете, в какую ужасную ситуацию я попала? Несмотря на завещание, которое оставил Генрих Львович, я не могу воспользоваться причитающимся мне наследством, так как никто не может констатировать факта его смерти! Вы понимаете? Я же так до старости буду ждать и ничего не дождусь! Это ужасно! Это просто мучение какое-то!
— Простите, — сказал Макеев, — но я действительно был не осведомлен о такого рода нюансах. Буду признателен, если вы поделитесь со мной подробностями ситуации.
— Я же говорю вам, что это просто бред какой-то! — продолжала жаловаться Лилия Николаевна. — Я куда только не обращалась со своей проблемой. Юристы руками разводят, милиционеры плечами пожимают, никому нет никакого дела до моих проблем.
— Я не хочу показаться невежливым, — сказал Макеев. — Но у Генриха Львовича, кажется, был еще сын, по-моему, от первого брака?
— Вы говорите о Славике? — спросила Лилия Николаевна, посмотрев на Макеева с интересом. — Действительно, он тоже упомянут в завещании. Но, понимаете ли, у Генриха с сыном были очень напряженные отношения. Они не ладили друг с другом.
Естественно, это сказалось на воле Генриха, когда он составлял завещание. Нет, вы не подумайте, отец не оставил его без средств к существованию. Он должен будет получить вполне приличную сумму, но только в том случае, если удастся документально подтвердить факт смерти Генриха Львовича.
— Я, честно говоря, на него тоже рассчитывал, — признался Макеев. — Суть моей проблемы такова, что я готов использовать любую возможность, чтобы найти решение своей проблемы.
— Кстати, вы так и не объяснили мне, что вас ко мне привело? — спросила Лилия Николаевна. — Вы, кажется, говорили, что мы можем оказаться полезными друг другу?
В чем же именно?
— Видите ли, — сказал Макеев, беря ее под локоть и сам не замечая, что не испытывает при этом никакого смущения, — дело в том, что я тоже ищу одного человека.
И у меня есть основания полагать, что его похитили. Кто — я не знаю. Но вполне вероятно, что это похищение связано с исчезновением вашего мужа.
— Вы меня интригуете и обнадеживаете, — взволнованно сказала Лилия Николаевна. — Вас, наверное, мне послала сама судьба!
— Я не стал бы этого утверждать наверняка, — усмехнулся Макеев. — Но был бы вам очень признателен, если бы вы мне сообщили хоть что-то о тех усилиях, которые вы уже предприняли для того, чтобы найти своего пропавшего без вести мужа.
— Ну-у-у, — протянула женщина, — вряд ли это вам поможет. К сожалению, мои личные поиски не принесли существенного результата. Это просто бессмысленная суета, как я теперь представляю.
Она вдруг схватила его за руку и даже остановилась. Макеев увидел перед собой широко раскрытые огромные глаза на прекрасном лице, которое побледнело от волнения, правда, какого-то слишком театрального, что ли, как показалось Макееву.
Впрочем, если она и играла, то актрисой была, без сомнения, талантливой.
«Красивая все же баба! — подумал Макеев. — Жаль, не купишь, дорогая!»
— Я знаю, кто вам нужен! — сказала она, сжимая в волнении его руку. — Вам нужен Владислав! Да, именно он, и вы сейчас поймете, почему.
Она наклонила к Макееву голову, так как была значительно выше его, особенно в шикарных итальянских туфлях с очень высокими каблуками, и заговорила, понизив голос до заговорщицкого шепота.
— Вы же понимаете, как это бывает, — произнесла она, оглянувшись зачем-то по сторонам. — Взаимное недоверие, подозрения и все такое прочее. Между родственниками вроде нас это обычное явление. Короче, вы уже поняли, что я за ним следила.
Макеев посмотрел на нее удивленно.
— Следили? Вы? — не поверил он. — Этого просто не может быть.
— Ну конечно, не сама, — улыбнулась она. — Ну что вы! Я наняла специалистов.
Сейчас, знаете ли, это не составляет проблемы.., частных детективов. Они последнее время следили за Владиславом. Я уверена, что и он за мной следил. Это было бы естественно. Вы же понимаете, что у того, кто первым что-то найдет, появляется некоторое преимущество перед другим. Он может диктовать другому свои условия. Так вот, Владислав явно напал на след. Он тоже обратился к специалистам, хотя, на мой взгляд, эти его специалисты не внушают никакого доверия. У них очень, как бы это сказать, неадекватные методы, знаете, этот мордобой, терпеть не могу! Потом, один из них связан с какими-то проститутками. Это просто ужас, к кому он обратился! Но мои люди проследили за ним. И я думаю, то, что им удалось выяснить, вас должно заинтересовать. Он зачем-то посылал одного из них, симпатичного юношу, в Пензу, представляете? Что можно искать в Пензе? Генриха? Это же нонсенс, Генрих в Пензе! Такого нарочно не придумаешь!
Макеев неопределенно пожал плечами.
Информация и в самом деле была странноватая. Владислав ищет кого-то или что-то в Пензе. Ладно. Но Константин-то здесь при чем? Ведь он последние дни был в Москве и ни в какую Пензу не ездил, Макеев был в этом уверен.
— Действительно странно, — невнятно пробормотал он, стараясь продемонстрировать Лилии Николаевне, что это сообщение не особенно его заинтересовало и что он ожидал от нее чего-то большего.
— Так это же далеко не все! — воскликнула женщина. — После этой поездки в Пензу его люди напали, просто как какие-то гангстеры, на какого-то мужчину, представляете, прямо среди белого дня! Разбили ему голову, бросили в машину и куда-то увезли.
— Простите, Лилия Николаевна, — перебил ее Макеев, чрезвычайно заинтересованный на этот раз ее сообщением. — Вы не знаете, где это произошло?
— Ну конечно, знаю! — воскликнула она. — Это было вчера на Варшавском шоссе, на самой окраине Москвы.
«Константин! — воскликнул про себя Макеев. — Точно, он! Наконец-то! Не зря я за него волновался. Опять в какую-то дурацкую историю попал, ну везет этому парню, как покойнику!»
— Я не поверю вам, если вы мне скажете, что ваши люди не проследили за той машиной, — сказал Макеев. — Куда его отвезли?
— Я и не собиралась вводить вас в заблуждение! — посмотрела она на него с недоумением. — Конечно, проследили, в конце концов, именно за это я плачу им деньги! Однако большего им выяснить не удалось. Единственное, что я могу вам еще сказать, похищенного мужчину держат на старой, заброшенной овощной базе, в Одинцове. И еще один странный факт, Владислав не появляется дома! Нет, это в его возрасте нормально, конечно. Но он же не у женщины, не в ресторанах пропадает, это бы я поняла. Он там же, на этой овощной базе! И не в качестве пленника. Я не представляю себе, что он там делает. У меня такое впечатление, что ему удалось напасть на какой-то след. Он что-то уже узнал про Генриха! Я просто места себе не нахожу! Но все мои усилия напрасны, больше ничего не известно.
— Адрес! — перебил ее Макеев. — Немедленно давайте адрес! Вы просто не представляете, как мне повезло, что я вас нашел!
Она вдруг посмотрела на него с подозрением.
— Обещайте мне, что расскажете все, что вам удастся узнать о Генрихе! — воскликнула она. — Иначе я вам ничего не скажу!
— Я расскажу вам все! — сказал он торопясь. — Давайте адрес. Вы мне очень помогли и поможете еще больше, когда скажете, где это овощехранилище находится. Я перед вами в долгу и постараюсь долг вам непременно вернуть. Можете во мне нисколько не сомневаться. Я никогда еще не обманывал женщин!
«Оно и видно невооруженным глазом, — подумала Лилечка Симонова. — Господи, ну и экземплярчик! А я-то еще, дура, думала, что переспать с ним придется! Слава богу, обошлось, я бы, наверное, не выдержала, расхохоталась бы, как последняя дура!»
— Я вам верю! — произнесла она вслух. — Вы производите впечатление благородного человека… Впрочем, я это, кажется, вам уже говорила…
Она открыла свою сумочку и начала в ней рыться.
— Где же это у меня? — бормотала она, перебирая свой обычный вздор, который можно обнаружить в каждой женской сумочке, — пудреницы, зеркальца, расчески, духи, губнушки, ключи, записочки и визитки и прочую дребедень. — Ах да, вот она где!
И Лилия Николаевна достала клочок бумаги, но не из сумочки, а из кармана легкого шелкового пиджака.
— Здесь записан адрес, который вас интересует, — сказала она. — Не забудьте свое обещание! Меня интересуют любые мелочи, любые детали. Каждая из них может навести на след Генриха Львовича и спасти меня, я надеюсь, вы сами это понимаете.
Макеев выхватил у нее из рук небольшую ровно обрезанную ножницами бумажку и тут же побежал обратно, к Пушкинской площади, проклиная себя за несообразительность. Угораздило же его поставить машину так далеко! Теперь, — пока он до нее доберется! А времени, судя по ее рассказу, остается совсем мало.
Может быть, его и вовсе не осталось.
Константина, как он понял по ее рассказу, держат в подвале, и уже довольно давно держат. У Владислава и его людей может лопнуть терпение, и они наделают глупостей. Ведь Константин никогда не согласится на их условия.
Макеев не знал, чего добиваются от Константина его похитители, но уверен был, что Панфилов не поддастся ни на какие угрозы. Запугать его невозможно, унижаться его тоже не заставишь. Там идет психологический поединок, кто кого «пережмет», переупрямит, кто окажется выдержаннее и терпеливее.
Макеев очень боялся, что упрямство Константина дорого ему обойдется.
Добравшись до своей машины, он включил зажигание, вырулил на Бульварное кольцо, чтобы потом у Арбатских ворот свернуть направо и по Новому Арбату выехать на Кутузовский проспект.
Проезжая вновь по Тверскому бульвару, он успел заметить Лилию Николаевну, которая стояла на том самом месте, где он ее так спешно покинул.
Она стояла не одна, рядом с нею находился широкоплечий мужчина спортивного вида, который слушал очень внимательно, что она ему говорила.
Мимолетное видение воловиковской супруги поразило Макеева полным несоответствием тому образу глуповатой пустой бабенки, который сложился у него за время недолгого общения с ней.
Но тормозить и разбираться в причинах охватившего его от этой картины недоумения он не стал. Не было времени заниматься пустяками.
И еще ему показалось, когда он в последний раз посмотрел на эту женщину в зеркальце заднего вида, что и она, и стоящий рядом с ней мужчина провожают его машину глазами. Мужчина при этом что-то энергично говорил по сотовому телефону.
Впрочем, все это настолько быстро мелькнуло перед глазами Макеева, что он не уверен был, что ему не показалось. Он прибавил газу и вскоре уже сворачивал с Никитского бульвара на Новый Арбат.
