Глава 20
Несколько последующих дней Жиган словно пребывал в тумане. Он забегал домой к шефу, забирал его, вез в контору, занимался какими-то делами, но сердце было переполнено горечью и тоской.
Как-то вечером, после работы, Жиган вместе с Терентием отправился в «Луну» и пил до умопомрачения. Графины, которые приносила официантка, быстро пустели, потом появлялись новые, но и их ожидала та же участь.
Жиган мрачно глотал водку, закусывая парниковыми огурцами, курил одну сигарету за другой. Терентий решил, что у его друга плохое настроение из-за недавнего наезда рэкетиров. Чтобы поднять Жигану дух, он принялся рассказывать о своих сексуальных подвигах.
Жиган слушал вполуха. Рассказы о безумных приключениях с телками и борухами быстро надоели.
– Терентий, кончай трепаться, – морщась, сказал он. – И без тебя тошно.
– А чего ты утух? Не думай про этих козлов, в гробу мы их видали. Давай снимем пару каких-нибудь телок, у меня места для всех хватит.
– Делай как хочешь, – равнодушно сказал Жиган, – мне все равно.
За столиком тут же появились две девицы лет по двадцать, не больше. Одна, покрупнее телом и поживее, представилась Машей. Другая была помельче, похожа на угловатого подростка. Она все больше помалкивала, подливала себе в фужер шампанского, заказанного Терентием, и томно поглядывала на Жигана. Эту звали Настей, по крайней мере, она сама так представилась.
Маша бесстыдно уселась на колени Терентию, подтянув до самого последнего предела и без того неприлично короткую юбку. Настя поглаживала Жигана по колену. А он бесстрастно глотал водяру, даже не выпуская из руки зажженной сигареты.
– У твоего друга плохое настроение, – безапелляционно заявила Маша, ерзая на коленках Терентия. – Он всегда такой скучный?
– Н-нет, – заикаясь, сказал Терентий, – просто у нас на работе н-неприятности.
– Лучшее средство для того, чтобы поднять настроение и забыть о неприятностях на работе, – это секс, – похотливо улыбнулась Маша.
– У нас с-с-секса нет, – фыркнул Терентий. – Так по т-телику недавно сказали.
– Ерунда, – с деланным возмущением заявила Маша, – секс у нас есть, и мы вам можем это доказать.
– Т-точно? Тогда давайте ко мне, борухи. У меня хата с-свободная.
Прихватив с собой пузырь водки и пару «банок» шампанского, компания отправилась к Терентию. Беспорядок в квартире никого не смущал.
Сначала пили на кухне, закусывая бутербродами с несвежей колбасой, которая обнаружилась у Терентия в холодильнике. Потом девчонки отправились в ванную, а хозяин квартиры вместе с Жиганом перешел в захламленную комнату.
Жиган слабо понимал, что происходило потом: водка сделала свое дело.
Терентий извлек откуда-то из-под дивана гитару и, терзая струны, с надрывом запел:
Прости-прощай, я покидаю зону,
Меня на волю гонят мусора,
А я привык, как к спальному вагону,
Бывает, привыкают фраера.
Рецидивистов хор уже из бывших
Споет последний раз «Вечерний звон» —
Малиновую песню строгих вышек.
А завтра воля, что была как сон.
Я с радостью великой, но неброской
Под утро выйду на разливы рек.
И вот зека обнимется с березкой,
Обыкновенный вольный человек…
Девчонки вышли из ванны совершенно обнаженными. Маша плюхнулась на диван рядом с Терентием и пыталась подпевать ему, не зная слов песни.
Настя закурила, села на пол рядом с Жиганом.
Но долго будет ныть по зоне рана,
И будут сниться в клетку облака,
И не поможет женщина Марьяна
Уснуть спокойно бывшему зека…
Несмотря на огромное количество выпитого и отчаянную фальшь в голосе, Терентий ни разу не забыл слова и не перепутал аккорды.
Когда Маша услышала слова последнего куплета, она деланно возмутилась.
– Как это – не поможет? Олежек, я обязательно помогу тебе.
Он еще пытался что-то петь, но крепкая крупногрудая девица вырвала у него гитару и тут же запечатала жадным пьяным поцелуем лицо Терентия. Потом она села на него верхом и стала расстегивать на груди рубашку.
Уже как в полусне Жиган почувствовал прикосновение к себе женских губ. Это Настя, встав с пола и затушив сигарету, села ему на колени.
Его руки сами собой обхватили ее хрупкое девичье тело, которое так маняще прижималось к нему сверху. Потом что-то вдруг мелькнуло у него в голове, и он возбужденно прошептал:
– Лена, Леночка…
– Я не Лена, – ласково проговорила она ему на ухо. – Я Настя…
Но он уже ничего не слышал. Он перевернул ее и стал покрывать поцелуями с такой страстью, на которую только был способен человек, не знавший женщину долгие годы…
* * *
С трудом разлепив глаза и приподняв отчаянно болевшую голову, Жиган долго не мог понять, где находится.
Над головой – серый, в грязных потеках, давно не мытый потолок, вокруг стены, оклеенные старенькими дешевыми обоями, и молодецкий храп сбоку.
Жиган был заботливо накрыт одеялом. Рядом, закутавшись в потертое покрывало, храпел Терентий.
Жиган встал с дивана и, шлепая босыми ногами по немытому полу, поплелся на кухню. Настенные часы показывали двенадцать. День был в самом разгаре. Во дворе под окнами бегали дети, кто-то шумно выколачивал ковер. Удары мерно отдавались в тяжелой, словно налитой свинцом голове. Девчонки исчезли.
Обнаружив на кухонном столе недопитую бутылку шампанского, Жиган жадно припал к горлышку.
После шампанского головная боль чуть отступила. Порывшись в забитой окурками пепельнице, Жиган выбрал чинарик подлиннее и закурил.
Он пытался вспомнить, что же произошло ночью, но в памяти всплывали только Терентий с гитарой и грудастая Маша, отнимающая у него инструмент.
Он так и сидел нагишом, когда на кухню завалился Терентий.
– Ты чего? – громко зевнув, спросил он.
Терентий успел натянуть на себя спортивные штаны с пузырями на коленках и выцветшую майку.
– Ничего, – вздохнув, сказал Жиган. – Вот думаю, что шефу говорить.
– Зачем?
– На дворе день давно.
– Ну и что?
Терентий непонимающе мотнул головой.
– На работу надо бы.
– Какая работа? Ты чего, вообще умом тронулся? Сегодня суббота.
– Слава богу, – облегченно вздохнул Жиган. – А я-то совсем забыл.
– Пить надо больше, – икнув, заметил Терентий и почесал грудь. – Где же у меня пиво-то было?
Он стал открывать подряд все кухонные ящики и наконец извлек на свет божий две бутылки «Жигулевского». Одну он поставил на стол перед Жиганом, другую откупорил и опустошил одним глотком.
– Пей, чего сидишь?
Жиган последовал примеру друга.
– Борухи давно смотались? – спросил Терентий.
Жиган пожал плечами.
– Ну и хрен с ними. Баба с возу – кобыле легче, – засмеялся Терентий. – Слушай, я забыл тебе вчера сказать.
– Что?
– Угадай с трех раз, кого я недавно видел?
– Живого дедушку Ленина, – сострил Жиган.
– Нет, я серьезно.
– Ну?
– Ленку Кирееву. Помнишь ее?
– Угу, – промычал Жиган.
– Я, правда, не успел спросить, что она здесь делает, но потом мне знакомые пацаны сказали, что она с Пантелеем на какой-то охpенительной тачке ездит.
Снова заныла рана в сердце, и Жиган, стараясь скрыть свои чувства, припал к бутылке. Пиво горячими струями разливалось по жилам.
– Что молчишь?
– Пошло оно все… подальше.
* * *
Возвращаясь домой, Жиган встретил у подъезда соседку, тетю Надю.
– А что, про Игната, бpата твоего, ничего не слышно? – спросила она.
– Не объявлялся пока.
– Ох, знала я, что не доведут его до добра эти дружки бесконечные.
– А что за дружки, тетя Надя, хоть одного вспомнить можете?
– Ходил тут все какой-то волосатик, да что-то больше не видно.
– Где живет, не знаете?
– Дом возле универмага знаешь?
Жиган утвердительно кивнул.
– Вот там спроси.
Жиган немедленно отправился по адресу, указанному соседкой. Во дворе кирпичного пятиэтажного дома рядом со зданием универмага он расспросил старушек, сидевших на скамеечке под деревьями.
По их словам, в квартире на третьем этаже действительно жил некий Сева, который мог оказаться тем самым волосатиком.
Жиган поднялся наверх. Долго и безуспешно давил на кнопку звонка у обшарпанной двери. Уже собравшись уходить, Жиган на всякий случай подергал за ручку. Дверь оказалась незапертой.
Он вошел в прихожую.
– Эй, есть тут кто живой?
В квартире царило такое запустение, что берлога Терентия в сравнении с ней являлась просто примером комфорта.
Рваные, свисающие до самого пола клочья обоев, грязные замызганные доски пола, давно позабывшие о краске, почти черный потолок с пятнами плесени и приторный, бьющий в нос запах анаши.
В единственной комнате квартиры на полу, заваленном грязными матрацами и газетами, вповалку лежали несколько человек. К счастью, все они были живы. Об этом можно было судить по мутным взглядам, которые они обратили на гостя.
Жигану пришлось долго всматриваться в лица наркоманов, прежде чем он понял, что перед ним девчонка и двое парней. Судя по их внешнему виду, достижения цивилизации для этих ребят были неведомы.
Длинные спутавшиеся волосы давно не знали расчески и горячего душа. На их измятых почерневших лицах не было написано ровным счетом ничего.
Когда Жиган сделал шаг вперед, под ногами у него что-то захрустело. Перепуганными стайками брызнули прочь тараканы.
«Ну и параша», – поморщился Жиган.
Перешагнув через бессильно распростершиеся тела, он подошел к заколоченному фанерой окну и распахнул раму. В квартиру ворвался свежий воздух, но и ему было не под силу совладать с запахом дуpмана, прочно въевшимся в ободранные стены.
Жиган присел на корточки рядом с одним из парней и провел рукой перед его глазами. Парень бессмысленно хихикнул.
– Эй, гаврик, кто тут из вас Сева?
Наркоман промычал что-то нечленораздельное и снова тупо засмеялся. Жиган посильнее тряхнул его за грудь.
– Я спрашиваю, ты – Сева?
Парень вяло махнул рукой в сторону своего соседа. Жиган тут же занялся худым долговязым субъектом, который, по всей видимости, и являлся хозяином этого притона.
При ближайшем рассмотрении Сева оказался еще более обмороженным, чем его собратья. Жиган приподнял его за грудь и принялся трясти.
Но в ответ на все вопросы Сева только тупо таращился и разевал рот как рыба.
– Ясно, – самому себе сказал Жиган, – с этим придется повозиться.
На время оставив Севу в покое, он прошелся по квартире. Никаких следов мебели, не говоря уже о чем-то большем. На всю квартиру – единственная лампочка под потолком в кухне, вернее, в том помещении, которое, по замыслу проектировщиков, должно было быть кухней.
В заплесневевшем санузле – треснувшая ванна и унитаз. «Да, приятное место для встреч, ничего не скажешь. Неужели Игнат приходил в эту помойку?»
Зайдя в ванную, Жиган на всякий случай повернул кран. О, чудо – в квартире имелась холодная вода. Под струей погибло несколько тараканов, безуспешно пытавшихся выбраться из ванны.
Преодолевая брезгливость, Жиган вернулся в комнату, сгреб Севу в охапку и потащил его за собой. Стащив с наркомана заляпанную жирными пятнами, протертую до дыр джинсовую куртку и давно потерявшую цвет и форму майку, Жиган раздел его до пояса.
Сева, находившийся под действием наркотиков, подчинялся с тупым коровьим равнодушием. Жиган перегнул его пополам, сунул под холодную воду. Сева вздрогнул, потом начал вырываться.
– Не дергайся, не дергайся, – приговаривал Жиган, удерживая брыкающегося парнишку.
Справиться с ним было нетрудно. Все свое здоровье Сева давно уже истратил в боpьбе с зельем.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем из уст наркомана раздался крик:
– Пусти!
Жиган выдернул его из-под струи, выпрямил и заглянул в лицо.
– Ну что, ожил?
Сева являл собой жалкое зрелище. Волосы повисли липкой паклей, по хилому торсу в потертые джинсы стекали струи холодной воды. Сева трясся как осиновый лист.
– Ты кто? – стуча зубами от холода, спросил он.
– Конь в пальто. Чего колотишься? Ломка началась?
– Х-х-холодно.
– Оденься.
Жиган подтолкнул ногой валявшиеся на полу шмотки. После того как Сева кое-как натянул их на себя, Жиган вытащил его на разгромленную кухню.
– Значит, не знаешь, кто я такой?
– Не-а.
– Не бойся, я не мент и не из дурдома. Хотя вообще-то по тебе и твоим друзьям дурка давно плачет.
– Я уже отдал, я все отдал. – Парень стал колотиться еще сильнее. – У меня ничего не осталось.
Жиган уселся на разбитый подоконник, вытащил сигарету и закурил.
– Ну-ка, ну-ка, что ты отдал?
– План и бабки.
– А кто приходил?
– Ваши, наверное.
«Интересные получаются дела, – подумал Жиган. – Перстней у меня на пальцах вроде бы нет, росписей тоже не видать… Он, наверное, думает, что я бабки из него выбивать собираюсь».
– Ты кому платишь?
– Пантелею. Он через азеров план с югов привозит.
– Ясно. Игната Панфилова знаешь?
Сева утер грязным рукавом джинсовой куртки мокрое лицо.
– Я его уже два месяца не видел.
– Куда он делся?
– А мне почем знать? – обиженно протянул наркоман. – Он тут всем задолжал.
– И тебе тоже?
– Конечно. Всю зиму прятался. Потом пришел, сказал, что завтра деньги вернет, и с тех пор я его больше не видел.
– Откуда у него деньги?
– Не знаю, я же не прокурор и не следователь. Может, клад нашел, а может, богатые родственники наследство ему оставили.
Жиган рывком соскочил с подоконника и чувствительно тряхнул Севу за грудь.
– Правду говори, плесень! А то до завтрашнего дня не доживешь.
Всхлипывая, Сева заканючил:
– Не знаю я ничего. Вроде мамаша ему что-то обещала дать.
– Он сам тебе это сказал?
– Сам, а кто же еще?
– Куда он делся? Говори!
– Не знаю. Наташка сказала, что видела, как его Хыз с Борисиком на машине увозили.
– Откуда ты знаешь Хыза и Борисика?
– Их все здесь знают. Они мне план привозили.
– И вчера они к тебе приходили?
– Нет, другой, я его не знаю. Здоровый такой, на гориллу похож. Забрал все деньги и план, сказал, что Пантелей ничего не даст до тех пор, пока я долг не выплачу.
– Чем же вы наширялись?
– Наташка вчера у родителей сперла.
– Это она на тюфяках лежит?
– Она.
– Тащи ее сюда.
С девчонкой пришлось повторить ту же процедуру, что и с Севой.
Но ничего путного добиться от нее не удалось. Она только повторила, что видела, как Игната увозили люди Пантелея. Потом она побледнела, стала дрожать всем телом и наконец упала на пол.
– Ломка у нее, – сказал Сева. – Если сейчас не ширнется, может помереть. А у нас уже ничего не осталось.
Вздохнув, Жиган вытащил из кармана двадцатипятку.
– Держи. Это вам на лекарства.
Он сунул деньги в ладонь ничего не понимающего Севы и направился к выходу из этой загаженной дыры.
