Книга: Ненависть и месть
Назад: Глава 33
Дальше: Глава 35

Глава 34

Панфилов уже начал тяготиться пребыванием в Нью-Йорке.
Прошло две недели с тех пор, как он приехал в Америку, а никаких реальных результатов достигнуто не было. Левин кормил обещаниями, ссылаясь на объективные трудности и упрямство клиента, а потом и вовсе исчез.
Панфилов уже начал подумывать о том, чтобы готовиться к отъезду.
Наконец в один прекрасный сентябрьский день Альберт Левин объявился в ресторане «Тройка».
Увидев за угловым столиком Панфилова, он подсел к нему и, радостно улыбаясь, сказал:
– Скоро все уладится.
– Где вы были, Альберт Георгиевич? – без особого энтузиазма поинтересовался Константин. – Я уже начал думать, что зря приехал.
– Вы совершенно напрасно сомневались, Константин. Мы свое слово держим.
– Кто это «мы»?
Левин запнулся, когда понял, что сболтнул лишнего. Его лицо покрылось красными пятнами.
– Мы – это я и люди, которые мне помогают, – сказал он отстраненным голосом. – Извините, Константин, мне пора. Нужно лететь в Калифорнию.
Через пару дней в гостиничный номер Панфилова кто-то постучал.
Константин открыл дверь.
На пороге стоял хозяин гостиницы, который с еще более кислым видом, чем обычно, вручил ему русскоязычную газету, издающуюся в Нью-Йорке.
– Почитайте, – сказал он. – Там на первой странице есть интересный материал.
Заголовок, набранный аршинными буквами, гласил: «ФБР объявляет войну русской мафии!» И дальше по тексту: «Вчера в городе Санта-Ана, штат Калифорния, агентами Федерального бюро расследований были задержаны члены организованной преступной группы, занимавшиеся вымогательством денег у известного русского банкира. Представители Федерального бюро расследований официально признали факт задержания, но пока, в интересах следствия, отказываются называть имена задержанных. Однако нашей редакции удалось установить, что среди них двое воров в законе, известные в определенных кругах Брайтон-Бич как Леон и Дед…»
Дальше Жиган читать не стал, и так все было ясно – дело не выгорело, пора собирать манатки и отправляться домой.
Каким образом ФБР узнало о происходящем и кто навел ищеек на след Альберта Левина и его подельников, уже особого значения для Жигана не имело.
Между прочим, дальше в заметке было написано, что вор в законе Дед является одним из лидеров всей русской организованной преступности в Соединенных Штатах Америки, а его фамилия…
Кто-то постучал в дверь номера.
Снова представив себе унылую физиономию хозяина гостиницы, Жиган без особой охоты открыл.
Поначалу Панфилов решил, что ему что-то мерещится. Даже зажмурил глаза и помотал головой, но, когда он поднял веки, видение не исчезло.
На пороге скромного номера в занюханной гостинице стоял бывший бравый десантник, специалист рукопашного боя, кавалер ордена Красного Знамени, а позднее торговец наркотиками и противник Константина Панфилова, якобы погибший во время взрыва в подпольной нарколаборатории, Михаил Константинович Елизаров.
С тех пор как Жиган видел своего бывшего учителя два года назад, Елизаров почти не изменился, пожалуй, даже чуть раздобрел. Всем своим видом он напоминал преуспевающего бизнесмена или финансиста: прекрасный костюм, белоснежная сорочка, модный галстук, ботинки из дорогой кожи, золотой «Ролекс» на запястье правой руки.
– Здравствуй, Панфилов, – сказал он, одарив Жигана широкой белозубой улыбкой. – Только не падай!
Константин медленно отступил назад.
– Капитан?
– Я уже давно не капитан. Но это не имеет особого значения.
– Не может быть! Ты же тогда… Там… Ты же взорвался. Или я охренел?..
– Пригласишь войти или так и будем топтаться на пороге?
Панфилов на ватных ногах отступил.
– Проходи, капитан… Только у меня и присесть-то негде.
– Да….
Елизаров с нескрываемым скепсисом осмотрел комнату-клетушку, достал из кармана пачку дорогих английских сигарет, щелкнул зажигалкой.
– Хреновато тут у тебя. Интересно, деньги хотел сэкономить или решил не светиться? Постой, дай-ка угадаю. Это тебе Леон насоветовал.
Елизаров не переставал изумлять Константина. Мало того что он вернулся с того света, нашел Жигана в Нью-Йорке, но и демонстрировал удивительную осведомленность о его здешних знакомствах. Большего психологического эффекта добиться было нельзя. Константин был полностью обезоружен и шокирован.
Но Елизаров на этом не остановился. Сняв со спинки стула пиджак, он бросил его в руки Жигану.
– Одевайся, поедем в «Тройку». Погутарить надо. Я подожду тебя внизу, в машине.
Не давая никаких объяснений, он развернулся и вышел из номера.
Шаги в коридоре гулким эхом отдавались в мозгах Жигана. Наверное, так звучали шаги Командора…
Белый лимузин с распахнутой дверцей ждал у дверей гостиницы.
Константин сел на мягкий диван, сладко скрипнула кожа, принимая пассажира в свои объятия. Елизаров сидел на таком же широком диване напротив. Машина неслышно тронулась с места, мягко покатилась по улице.
– Катался раньше в настоящих лимузинах? – дымя сигаретой, спросил Елизаров и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты меня знаешь, Панфилов, я к роскоши равнодушен, но положение обязывает. Что, ничего не понимаешь?
Константину еще в гостиничном номере стало ясно, что нет смысла строить какие-то предположения и догадки. Перед ним на самом деле был Михаил Елизаров собственной персоной, живой и, по всей видимости, прекрасно себя чувствующий, выглядящий, как говорят американцы, на миллион долларов и пребывающий в прекрасном расположении духа. Он никак не напоминал бесплотный дух, явившийся с того света, чтобы помутить рассудок Жигана.
И все-таки этот визит попахивал чертовщиной. Откуда, как?
– Не бойся, я не с того света. – Теперь Елизаров упражнялся в чтении мыслей на расстоянии. – Мне даже не надо продавать душу дьяволу, чтобы узнать, какой вопрос тебя волнует больше всего. Ты все еще не можешь привыкнуть к тому, что я жив. Но это правда, а против правды не попрешь, боец Панфилов.
Лимузин плавно качнулся и замер.
– Уже приехали, – с сожалением, как показалось Жигану, произнес Елизаров. – А что удивляться? Маленькая Одесса, она и на самом деле очень маленькая. Сколько тут наших бывших соотечественников? Сто пятьдесят, двести тысяч? Всего-то один район Москвы.
Они выбрались из мягких объятий кожаных диванов и прошли в широко распахнутые двери ресторана, заняли уже сервированный столик в уютном уголке зала.
Елизаров разлил по рюмкам водку.
– Выпьем за встречу?
– Не тянет, – угрюмо выдавил из себя Жиган.
– Как хочешь, – нисколько не удивившись, произнес Елизаров и оприходовал стопку.
Закусив бутербродом с икрой, он подмигнул Панфилову.
– Что, в горло не лезет?
Жиган, проигнорировав вопрос, закурил.
– Так и быть, – произнес Елизаров тоном матери, которая сжалилась над сыном, вожделенно мечтающим о банке варенья. – Тянуть больше не буду. Итак, как видишь, я жив, здоров и тебе того желаю. Помнишь нашу последнюю встречу?
– Еще бы, – сумрачно кивнул Жиган. – Ты моего друга Терентия убил.
– Кто старое помянет, тому глаз вон.
– А кто забудет – оба.
– Тоже верно и, может быть, даже точнее в нашем конкретном случае. Прости за друга, если можешь, ведь я не знал, кто он такой.
– Я думал, ты заплатил за это, капитан. Поверил, что ты и вправду решил того… Как ты тогда сказал – сам вынес себе приговор… А я, дурак, купился… Надо было все-таки тебя… – Жиган скрипнул зубами.
– Не заводись, или никакого разговора не получится. Так и будешь потом гадать, что да почему. Неопределенность мучает больше, чем любая правда.
Жиган помолчал, стараясь справиться с терзающими его душу сомнениями. Может, просто грохнуть капитана прямо за столиком, а там, черт с ним, будь что будет? Жаль, нет с собой верного друга «вальтера». Но это не преграда, при желании вполне хватит и обыкновенной вилки.
Нет, надо хотя бы выслушать его. Елизаров прав, как бы ни было горько это признавать.
– Ладно, капитан, не трави душу…
– Может, все-таки выпьем?
Елизаров снова потянулся к рюмке.
– Пить с тобой я не буду. Мы не кенты по жизни.
Елизаров отставил рюмку.
– Ну что ж… Насильно мил не будешь. Когда два года назад ты случайно вышел на наш опиумный бизнес, мы уже успели сколотить кое-какой капитал. Можно было и дальше развиваться по пути наращивания поставок, расширения связей, но мой шеф Крючков понимал, что это занятие не слишком перспективное. Риск был слишком велик. И даже доходы от торговли товаром не покрывали этого риска. Рано или поздно нужно было сворачиваться и искать для себя что-то более безопасное.
– Капитан, только не надо шлифовать мне уши, будто я вам чуть ли не подарок сделал, когда разнес там все к едрене фене.
– Ты свой блатной жаргон брось, Панфилов, – тоном, каким учитель обращается к нерадивому ученику, произнес Елизаров. – Я же не пахан какой-нибудь, и мы не в Запрудном. Хотя я знаю, что ты там пользуешься уважением в определенных кругах. И даже знаю, под какой кличкой ты там известен.
– Клички бывают только у ментов и собак, – усмехнулся Константин. – А то, что ты, капитан, имеешь в виду, называется погонялой. Я погонялой своей горжусь больше, чем ты можешь себе представить.
– Хорошо, не будем обращать внимания на такие мелочи. О чем я говорил? Ах да. Действительно, то, что ты натворил, подарком назвать никак нельзя. Но, как видишь, мы это пережили. Ты вмешался в нашу работу в тот момент, когда мы уже проплатили поставщикам крупную партию сырья. Поставщиками были азербайджанцы, с нашей стороны операцию обеспечивал небезызвестный тебе Матвеев. До сих пор сожалею, что мы его потеряли. Отличный был работник.
– А я не жалею, – со злорадством произнес Жиган. – Я его самолично на тот свет вот этими руками отправил.
– Так, значит?.. – прищурился Елизаров. – И за это тоже тебя надо благодарить?
– Как же ты все-таки уцелел, капитан?
– Это неважно, – после некоторой паузы сказал Елизаров. – Скажем так, мне повезло… И что же я увидел после твоего лихого набега? Ты ведь тогда, кажется, на танке приехал?
– На БМП.
– Совсем как в кино, – улыбнулся Елизаров, но улыбка его была какой-то неестественной, вымученной. – После твоего рейда мы лишились сырья, товара, людей, лаборатории и денег. Крючков успел, слава Богу, уехать раньше. Обосновавшись на новом месте, он помог мне выбраться к нему.
– Что, вывез в чемодане с двойным дном? – неудачно съязвил Константин.
Его собеседник нисколько не обиделся.
– Я смотрю, Панфилов, ты уже начинаешь шутить. Значит, настроение улучшилось. Это хорошо. Ведь не очень-то приятно рассказывать о себе идиоту, который сидит перед тобой с вытаращенными глазами. Только не принимай это слишком близко к сердцу.
– Переживу как-нибудь.
– По отношению к тебе я никакого зла не питал и не питаю. Ты так и остался человеком импульсивным, хотя я учил вас, сопляков, хладнокровию. Я мог убить тебя еще там, в лаборатории… Кажется, я отвлекся. На новом месте мы организовали небольшую фирму, которая занялась не менее перспективным с денежной точки зрения, но гораздо более безопасным бизнесом. Сейчас я уже могу сказать тебе об этом. Мы торговали оружием. Нашими главными покупателями стали афганцы. Вижу, ты опять удивлен. Да, такова жизнь. Вчера они были нашими врагами, потом мы ушли из Афганистана, а потребность в оружии осталась. Они брали все: патроны, снаряды, мины, гранатометы, выстрелы к гранатометам, автоматы, зенитные, станковые и ручные пулеметы. Афганцы платили хорошие деньги за оружие.
– Где же вы его брали?
– Мало ли было арсеналов на территории Союза?.. Закавказье, Средняя Азия… Отовсюду войска выводили в Россию, а склады военного имущества оставались нетронутыми. Мы договаривались с властями, которые не знали, что делать с горами взрывоопасных подарков, оставленных матушкой-Россией.
– Подмазывали лапу?..
– Можешь называть это так, если хочешь. Нам оставалось только зафрахтовать самолет, погрузить товар и перегнать его в Афганистан. Помнишь авиабазу Баграм под Кабулом?
– До смерти не забуду.
– Там село несколько наших самолетов. Все шло хорошо до тех пор, пока в Афганистане не появились талибы, юные мусульманские фанатики, которые чуть ли не голыми руками начали воевать с правительством президента Раббани. Полгода назад они захватили два наших самолета с оружием и боеприпасами. Фирма понесла очень крупные убытки. Мы были вынуждены выплатить большую сумму в качестве неустойки Раббани. Но афганцы поступили нечестно – ведь нарушение контракта произошло не по нашей вине.
– Вы ждали чего-то другого?
– Это не имеет значения. Мы очень нуждались в деньгах. И тогда мне в голову пришла мысль: а не попробовать ли нам вернуть то, что попытались присвоить себе азербайджанцы? Воспользовавшись шумом, который ты поднял, они просто нагло лишили нас нескольких миллионов в наличной валюте. Я не буду уточнять сумму, потому что с тех пор многое изменилось.
Кажется, Жиган начал догадываться, о чем идет речь: все те же злосчастные миллионы, из-за которых погиб Гриша Володин.
– В России у нас осталось несколько людей, которым мы можем доверять. По нашей просьбе они навели справки. Затем им удалось выйти на человека, который прояснил судьбу пропавших миллионов. Обескровленные после нескольких разборок и лишившиеся своего лидера азербайджанцы не решились даже на простой шаг – отдать деньги в общак азербайджанской воровской братвы. Я думал над тем, почему они так поступили, и понял. Нам было бы гораздо проще вынуть эти деньги из общака, у нас на них были все права. Хочется это кому-нибудь или нет, но воровской закон России все еще действует даже среди кавказцев. Запрудненские азербайджанцы отдали наличность мелкому коммерсанту Володину будто бы в долг, под проценты.
Жиган покачал головой.
– Еще и нажиться на этом хотели.
– И это тоже, – подтвердил Елизаров. – Человека, который передал деньги Володину, мы на всякий случай убрали. Это было сделано так аккуратно, что никто ни о чем не догадался. Никаких выстрелов, гранат и тому подобной дребедени. Этот бедняга, к нашему счастью и своей беде, был наркоманом-героинщиком. Небольшая передозировка… И он тихо покинул этот мир. Наши люди вышли и на Володина, тактично намекнули, что нужно вернуть деньги. Сначала он вообще все отрицал, потом стал тянуть время. Пришлось действовать кондовыми методами. Мы напомнили ему о нашем требовании крупным звуко-световым эффектом.
– Взорвали бензоколонку.
– Верно.
Жиган вспомнил, как они вместе с Семенковым безуспешно пытались разгадать загадку этого нападения.
– Там, кажется, было задействовано оружие милицейского спецназа?
– Хвалю, боец Панфилов, – усмехнулся Елизаров. – Если уж на то пошло, нам действительно помогали сотрудники некоторых органов. Сработали старые связи моего шефа.
– На Копельмана тоже вы наехали?
– А что нам оставалось делать? Мы исходили из простого расчета. Получив от наших друзей в органах информацию о том, что в Запрудном действуют две основные преступные группировки, состоящие одна из бывших уголовников, а другая – из представителей азербайджанской общины, мы решили столкнуть их лбами. Одного свидетеля из азербайджанцев мы убрали, но не было никакой гарантии, что не остались другие, что новые лидеры не станут претендовать на наши деньги. Скажу тебе, Панфилов, откровенно, из-за недостатка финансовых средств мы организовали только две более-менее крупные акции. Ведь людям, понимаешь, надо платить. Война между «синими», как их называют в Запрудном, и азербайджанцами по неизвестным нам причинам так и не разгорелась.
– Могу просветить, капитан. Войны в городе никто не хотел. А Саша Порожняк просто скес.
– То есть трус? Мы так и подумали, а потому дали нашему человеку команду убрать двух его приближенных. Уж это должно было привести к войне. И, кажется, наш расчет оправдался. Кто-то устроил взрыв на кладбище в день похорон этих двоих.
– Я уже знаю, кто. Свой же, из «синих», хотел убрать Порожняка и занять его место.
– Правда, интересная игра? – засмеялся Елизаров. – Я рассказываю тебе о том, чего не знаешь ты, а ты рассказываешь мне о том, чего не знаю я.
– Только крови в этой игре слишком много.
– Кровь – это непременный атрибут всякой серьезной игры. Вспомни Афганистан, Панфилов, кто-то наверху играл нашими жизнями, а мы платили своей кровью. И ее было значительно больше…
– Ты мне уже рассказывал об этом, капитан, тогда, два года назад.
– Да, не будем повторяться. Наш общий знакомый продолжал упрямиться, но в конце концов сдался и согласился вернуть деньги, которые с процентами к тому времени составили что-то около десяти миллионов. Он отправился в Москву и потребовал их у председателя банка Александра Кононова. Но Кононов решил распорядиться этими деньгами по-своему. Он их украл, перевел по липовым документам на подставные счета и где-то спрятал. Потом он просто сбежал. Мы об этом узнали лишь в тот момент, когда побег стал свершившимся фактом. Ситуация, в которой мы оказались, была не из приятных. С одной стороны – международный скандал вокруг Афганистана. Талибы заявляют о вмешательстве враждебных сил извне в дела суверенного государства, о том, что враждебные силы поддерживают одну из противоборствующих сторон. Наши деньги заморожены, мы платим огромные неустойки и не можем обратиться в банк за кредитом, поскольку любой солидный банк требует предоставления документации. С другой стороны – исчезают деньги, до которых мы уже почти добрались. Володин и рад бы их отдать, но не может, Кононов исчез.
– Зачем же вы убили Гришу?
– Мы его и пальцем не трогали. Это было не в наших интересах.
– Но ведь сначала кто-то убил Гришиного отца, а потом и его самого.
– Нашлись еще одни претенденты на деньги, которые украл Кононов. Это его собственный банк. Там у них есть такой… Строгин Евгений Николаевич.
– Конторщик бывший…
– Нет, ты все-таки молодец, Панфилов, – искренне сказал Елизаров. – Не зря я возлагал на тебя такие надежды. Добрался-таки.
– Еще неизвестно, до чего я добрался.
– Мой шеф довольно неплохо знает Строгина по прежней работе в конторе и через своих бывших сослуживцев узнал, что Строгин тоже занялся этим делом. Его можно понять, он сопредседатель банка, на него давят акционеры, среди которых, насколько мне известно, несколько очень крупных фигур. Строгин гонялся за этим щенком Кононовым по всей Европе, но в конце концов потерял его. Ничего не поделаешь, парень оказался изворотливым. Один раз они его взяли в Варшаве. Но он сумел сбежать. В Праге почти подобрались к нему, но Кононов опять выскользнул. Кажется, вышли на него во Франкфурте-на-Майне, но Кононов и там сумел вывернуться, ушел от слежки.
– Строгин убрал Володина, – полуутвердительно-полувопросительно сказал Жиган.
– Володин совершил непростительную глупость. Хотя… Может быть, мы его слишком напугали. В Москве он отправился к Строгину и заявил, что банк должен ему деньги. Банк на самом деле должен был выплатить эти деньги, но после бегства Кононова он оказался на грани разорения, а Строгин такого допустить не мог. Если бы он выплатил последние деньги какому-то вшивому подмосковному коммерсанту, с него самого сняли бы голову. Кто убил отца Григория Володина, я не знаю. По-моему, это произошло случайно. А самого коммерсанта убрали вполне целенаправленно. Люди для таких операций у Строгина были.
– Почему «были»?
– Потому что по крайней мере двоих мы ликвидировали. О том, что ты связан с Володиным напрямую, мы поначалу не знали. Уже потом от наших людей в органах просочилась информация. Я порекомендовал обратить на тебя особое внимание. Оказалось, не напрасно… На тебя обратили внимание и люди Строгина – ты был последним, кто встречался с Володиным перед его гибелью.
– Значит, это не вы удружили мне тротиловую шашку под машину?
У Елизарова брови приподнялись от удивления.
– Тебя еще и взорвать хотели? Я этого не знал. И все-таки наш человек сделал свое дело. Тех двоих, что прибыли по твою душу, мы пустили в расход. Дальше уже ничего не надо было изобретать. Ты стал разыскивать Кононова, отправился в Нью-Йорк, и нам оставалось только ждать, пока яблоко не созреет и не упадет к нам в руки.
– Как вы узнали, что я еду в Нью-Йорк, чтобы найти здесь этого ублюдка?
– Нет ничего проще. Известный тебе Леон, он же Альберт Левин, еще с семидесятых годов фигурирует в секретных досье госбезопасности под агентурной кличкой Седой. В свое время ему сделали предложение, от которого трудно было отказаться. Леон, он же Седой, регулярно сливает информацию конторе. А моему шефу ничего не стоит до нее добраться.
– Строгину тоже?
– Строгин потерял в Запрудном двух своих лучших людей и занервничал. Это привело к потере времени, и мы опередили его. Ты ему уже не нужен, местонахождение Кононова известно. Хотя… не знаю, что может прийти ему в голову… Тем не менее здесь, на территории Соединенных Штатов, Евгений Николаевич очень ограничен в средствах. Даже добравшись до Кононова, он может воздействовать на него только уговорами. Но мы не дадим Строгину и этого шанса. Ты уже знаешь о том, что произошло вчера в Санта-Ана?
Жиган утвердительно кивнул.
– Так вот, это моя личная заслуга, – не без гордости сказал Елизаров. – Я выбрал точный момент, когда нужно было организовать утечку информации для ФБР, этим ребятам очень нужна какая-нибудь громкая акция. Газеты трубят о наступлении русской преступности, и арест двух столь значительных фигур поднимет их реноме в глазах общественного мнения. А здесь общественное мнение – реальная сила. О твоем существовании ФБР не знает, если, конечно, эти птички не запоют. Но на всякий случай я на твоем месте не стал бы задерживаться здесь больше чем на один-два дня.
– Что же будет дальше? – упавшим голосом спросил Жиган.
– Мы займемся Кононовым. Именно сейчас наступил подходящий момент.
– Яблоко созрело? – хмыкнул Жиган, с угрюмым видом теребя окурок.
– Кононов чувствует себя сейчас победителем. Я о нем кое-что узнал. Он начнет раздавать интервью налево и направо, выставлять себя невинной жертвой КГБ и русской мафии. Мы его тепленьким возьмем, а пока пусть порезвится.
– У Кононова есть и мои пятьсот тысяч.
– Нет уж, – весело сказал Елизаров. – Извини-подвинься, боец Панфилов. Считай, что это неустойка за нанесенный нам моральный и материальный ущерб. Мы и так для тебя слишком много сделали.
– Значит, я вас еще и благодарить должен за то, что вы меня поимели?
– Благодари Бога за то, что жив остался, а заодно и своего ангела-хранителя. Кстати, хочешь на него взглянуть?
– Сделай милость напоследок, капитан.
– Вон там, возле барной стойки, сидит девушка. Видишь? Скромненькая такая, в джинсовом костюмчике, со светлыми волосами.
Жиган обернулся.
Девица, сидящая у стойки с коктейлем в руках, скользнула по нему взглядом и мило сделала ручкой.
– Моя ученица, – довольно произнес Елизаров. – Бывшая спортсменка, чемпионка страны по пулевой стрельбе, специализация – «бегущий кабан». Стреляет с обеих рук, дерется, как Брюс Ли. Мы ей дали прозвище Скрипачка. Есть у нее такая слабость, любит носить оружие в скрипичном футляре. Присматривала за тобой в Запрудном. Хочешь познакомлю? Иногда она любит называть себя Таней…
Услышав это имя, Жиган вздрогнул.
– Благодарю, капитан. В моей жизни хватает других Татьян.
– Ну и зря. Ты же ей жизнью обязан. Правда, пару раз она прокололась. Отметелила двух каких-то подонков, хотя ей было строго-настрого запрещено светиться, проморгала киллеров, посланных Строгиным к Володину. Я уж было подумал, не отправить ли ее в отставку. Понимаешь, что я имею в виду?
– У нас говорят – отправить на Луну или в Сочи.
– Да, что-то в этом роде. Но я решил, что ее можно реабилитировать. Все-таки результат достигнут. Не мытьем, так катаньем мы добрались до нужного человека. Остальное – дело техники.
– А ты стратег, капитан… Такую комбинацию провернул…
– Спасибо за похвалу, боец Панфилов. Может, все-таки выпьешь со мной?
– Поцелуй меня в жопу, капитан! – Жиган встал из-за стола, резко отодвинув стул. – Пей со своей Скрипачкой!
Он уже собрался уходить, но на мгновение задержался и спросил:
– Капитан, ты вот столько базарил, а самого главного не сказал. Почему ты все-таки остался жив?
– А зачем мне погибать? Я же не идиот вроде тебя или твоего друга… как там его, Терентия, что ли?
Жиган испытал приступ унижения, заставивший его опустить глаза. Так грубо с ним еще никто не поступал. Некоторые, правда, пытались, но никому Жиган не позволял сделать из себя опущенного. Не позволит и теперь…
Резко обернувшись, Панфилов ударом ноги перевернул стол с напитками и закусками на Елизарова. Посуда со звоном и грохотом посыпалась на пол. Шикарный костюм и белоснежная сорочка Михаила Елизарова оказались залитыми водкой, заляпанными черными икорными пятнами. Публика за соседними столиками умолкла, ошарашенно глядя на двух повздоривших мужчин.
Капитан вскочил, отряхиваясь. Не давая ему опомниться, Жиган врезал Елизарову по переносице. Тот не смог удержаться на ногах и, неловко взмахнув руками, отлетел назад, рухнув спиной на ближний стол. Занимавшая его немолодая пара в ужасе вскочила со своих мест.
– Помогите! – заверещала полная дама в декольтированном черном платье. – Убивают!
Что было дальше, Жиган помнил плохо. Кажется, он снова бросился на Елизарова, схватил его за грудки и начал месить кулаками куда попало. Капитан отшвырнул его назад ответным ударом по лицу.
Потом подскочили двое плечистых охранников в униформе, оттащили Жигана, однако он вырвался и, не помня себя от ярости, опять кинулся на Михаила Елизарова.
– Задавлю, сука!
Он не успел дотянуться до глотки ненавистного врага – кто-то обхватил Жигана сзади за плечи, повис на шее, повалил на пол…
– Вызовите полицию! – голосила дама в декольте. – Он испортил мне платье!
– Никакой полиции! – властно рявкнул Елизаров. – Просто вышвырните его на улицу!
Назад: Глава 33
Дальше: Глава 35