Глава 30

Семенков вернулся из Москвы на следующий день и застал Панфилова в офисе.

– Что-то, Константин Петрович, у тебя вид усталый.

– Лишнего вчера перебрал, – ответил Константин, вяло перекладывая бумаги.

– Надеюсь, повод был хороший?

– Старого знакомого встретил. Нахлестались французского коньяку в ресторане. Потом к нему поехали в гостиницу. Оттуда меня Ипатов и забрал. Разузнал что-нибудь в Москве?

Семенков сел в кресло, открыл «дипломат», вынул несколько листков бумаги.

– Не очень много, Константин Петрович. Но и то, что есть, весьма любопытно. Значит, так. Российский коммерческий биржевой банк был основан как один из первых частных банков в стране. Обо всех учредителях не знаю, но одним из главных был Александр Кононов. Он же и возглавил банк в качестве председателя правления. Парнишка совсем молодой, недавно стукнуло двадцать семь. Но шустрый. Одним из первых выбил для своего банка право заниматься валютными операциями. Был вхож в коридоры власти. Хорошо знаком с такими людьми, как председатель Центробанка, один из замов руководителя Администрации Президента России. Ну и так далее, это не очень существенно.

– Почему же, – возразил Панфилов, – в двадцать семь лет так подняться может только талант.

– Никто не спорит. Он действительно талант, если учесть, что у него за спиной даже высшего образования нет. Учился математике, но был отчислен из вуза.

– И что, никакой волосатой лапы за ним нет?

– Судя по тому, что мне удалось узнать, его родители вполне скромные граждане.

– Молодец, – изумленно воскликнул Панфилов.

– Как сказать. В последнее время дела в банке шли не блестяще. Было выдано много необеспеченных кредитов, всплыли какие-то сомнительные операции с валютой. В общем, Министерство финансов прислало в банк комиссию. Подключилось контрольно-ревизионное управление. Кононов исчез. Говорят, что он вроде бы отправился в служебную командировку в Варшаву. Вот уже месяц о нем ни слуху ни духу. Банк лишился крупной суммы денег. До точной цифры даже комиссия пока не докопалась. Видимо, что-то им удастся вернуть, но минимум миллионов десять долларов исчезли навсегда.

– Знакомая цифра, – хмыкнул Константин. – Уж не за эти ли деньги поплатился Гриша Володин?

– Продолжим. Строгин Евгений Николаевич – сопредседатель правления Российского коммерческого биржевого банка. Между прочим, до недавних пор был действующим генералом Комитета госбезопасности. Работал заместителем начальника управления.

– Крупная фигура.

– Строгин совместно с начальником отдела валютных операций Каримовым сейчас занимаются вопросами возврата денег банка. Это все, что я успел узнать.

– И какие выводы можно сделать?

– Могу представить лишь приблизительную схему. Каким-то образом Григорий Володин стал обладателем крупной суммы денег. Не знаю, может быть, получил в долг и положил их в банк Кононова под большие проценты. Было это, наверное, год-два назад. Тогда можно было на одних валютных операциях получить баснословные барыши.

– Думаю, ты прав, Владимир Иванович. Деньги у Гришки были не свои. Он скорее всего взял их в рост под проценты. Надеялся заработать еще что-то для себя. Нет, ну каков жмот. Грех, конечно, так говорить про покойников, но ведь это он прибеднялся, а не я.

– Я вообще подозреваю, что Кононов не собирался возвращать ему эти миллионы. Пару лет он их крутил, но потом, видимо, почувствовал крушение конъюнктуры и решил сбежать.

– Или его что-то напугало.

– Тоже не исключено. Как бы то ни было, Кононов скрылся. А вместе с ним исчезли деньги. Пытаясь добраться до них, Строгин вышел на Григория. Интересно было бы, конечно, узнать, в чьих интересах действует этот бывший генерал госбезопасности.

– Думаешь, за его спиной стоит еще кто-нибудь?

– Ну не для себя же он старается. Строгин, можно сказать, официальное лицо, представляющее интересы банка. На него скорее всего давят перепуганные акционеры. А среди них, как мне кажется, весьма высокопоставленные особы либо их представители. Строгин надеется добраться до беглого председателя правления и вернуть эти деньги. Видимо, Гриша излишне засуетился. Хотел вернуть свои капиталы.

– А кагэбэшники стали возражать, – констатировал Панфилов. – Вот откуда уши, про которые ты говорил, Владимир Иванович. Тротиловая шашка, микрофоны. С Гришей они в первый раз прокололись, но все-таки довели работу до конца.

– Еще не всю.

– То есть?

– Про себя забыл? Первый раз тебя спасла машина. От одного претендента на деньги банка они уже избавились.

Панфилов склонил голову над столом, прикрыл лоб рукой.

– Ненавижу такое состояние. Чувствуешь себя как волк в клетке, вокруг которой толпа с палками. Тычут в тебя со всех сторон. Откуда следующий раз ткнут, непонятно.

– Согласен.

– Не могу же я все бросить и бежать отсюда, как затравленный зверь.

– Хм… А что, это идея.

– Ты о чем?

– Может, тебе и вправду надо съехать? Не насовсем, конечно, а на время. Пока страсти улягутся. Никто даже знать не будет, что это бегство.

– И куда мне податься? В Израиль? Так я не еврей, – с горьким сарказмом сказал Панфилов. – Или купить паспорт гражданина какой-нибудь Коста-Рики или Доминиканской Республики? Не по мне все это.

– Зачем так все усложнять, – возразил Семенков. – Времена сейчас не те, что раньше. Покупай туристическую путевку и уезжай хоть к черту на рога. Отдохни месяц, поправь здоровье. Дымишь вон, как паровоз, сигарету за сигаретой. Только представь себе: Канарские острова, голубое небо, теплый океан, длинноногие загорелые туристки.

– Что-то ты распелся, Владимир Иванович, про прелести отдыха. Уж не взяла ли тебя на полставки какая-нибудь турфирма?

– Я просто предложил один из вариантов с точки зрения безопасности, – серьезно ответил Семенков. – А уж решать – твое дело.

– Я подумаю.

Панфилов встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

– Ты куда-то собрался, Константин Петрович?

– Надо проветриться. Не могу долго сидеть в этом склепе.

– Живой мишенью хочешь поработать?

Панфилов махнул рукой.

– Да ну их всех в задницу. А если серьезно, Владимир Иванович, мне надо встретиться с помощником городского прокурора.

– Бирюковым? Он что, сам звонил?

– Да, срочно хочет меня видеть. Говорит, дело серьезное и не терпит отлагательств.

– Бирюков предпочитает использовать посредников. Я могу поехать с тобой?

– Не стоит.

– Пожалуй, ты прав. Посижу у себя, разберусь с тем, что накопилось за время моего отсутствия. Кстати, где вы договорились встретиться с Бирюковым?

– На собачьих боях. Сашка Ипатов у нас этими делами увлекается.

– Присутствие человека из прокуратуры на собачьих боях никого не напугает?

– А кто знает, что он из прокуратуры? – вопросом на вопрос ответил Панфилов. – Там все – просто зрители. Заодно посмотрю, что это такое. Кстати, а где наш общий друг Копельман?

– Понятия не имею. Хочешь его навестить?

– Почему нет? Я ведь тоже мог оказаться на его месте, только с гораздо худшими последствиями, – добавил Панфилов.

На огороженной площадке, у опушки леса, в окружении нескольких десятков зрителей шел настоящий бой. Но бойцами были не таиландские боксеры или мастера джиу-джитсу, а обыкновенные собаки. Точнее, псы были необыкновенными – тренированными представителями бойцовых пород: питбультерьеры, стаффордширские терьеры, волкодавы.

На бои собрались зрители и участники не только из Запрудного, но и еще из нескольких подмосковных городов и из самой златоглавой.

Зрителей, включая хозяев собак, судей и специальный персонал, было несколько десятков, среди них женщины и подростки.

– Рви, Байкал! Рви!

– Сожри его, Самурай!

Из толпы доносились возбужденные крики и женский визг.

На площадке сошлись в кровавой схватке два свирепых пса – лохматый, с мощным загривком волкодав по кличке Байкал и приземистый, с мощными лапами, широкой шеей и толстым хвостом-сосиской питбультерьер Самурай.

Схватка длилась уже несколько минут, когда Панфилов присоединился к зрителям.

До места собачих боев пришлось добираться через два контрольных пункта на дороге. Оба раза по просьбе охранника Константин останавливал свой черный «Кадиллак» возле поворотов, у которых стояли какие-то люди.

После первой остановки Ипатов объяснил, что ничего серьезного это не означает, просто сегодня бои решили провести в другом месте, а люди у дороги указывали дальнейший путь.

– Собачьи бои у нас не запрещены, – продолжил охранник, когда машина отправилась дальше, – но и особо не приветствуются. Присутствия лишних людей организаторы стараются не допускать.

– А кто они, организаторы? – спросил Панфилов.

– Да обыкновенные собачники, – со смехом ответил телохранитель. – Нет, я, наверное, неправильно выразился. Фанаты-собачники. Они своих бойцовых псов любят больше, чем собственных жен. Ухаживают за ними, моют, стригут, выкармливают, тренируют, натаскивают… Я многих из них знаю.

– Так ты, оказывается, специалист по собачьим боям.

– Нет, просто болельщик, собаки-то у меня нет. Но каждый раз смотрю на бой и думаю, что мне надо обзаводиться своим псом. Вот только не решил еще, кого покупать – питбуля или, может, туркменского волкодава.

– Туркмена, – уверенно сказал Панфилов.

Охранник с удивлением посмотрел на него.

– А вы откуда знаете, Константин Петрович?

– Когда я служил в Афганистане, доводилось слышать рассказы ребят из Туркмении об этих собаках. Они в одиночку могут волка завалить, а почти все остальные на волка идти боятся.

– Мне тоже об этом рассказывали, но питбуль тоже боец серьезный. Породу эту англичане вывели специально для боев, у них пониженный порог болевой чувствительности. Так что надо подумать.

…Самурай вцепился клыками в шкуру на виске волкодава. Байкал мотнул головой, чтобы сбросить с себя упрямого противника. Но Самурай сомкнул свои стальные челюсти и буквально повис на Байкале.

– Сбрось его, сбрось!.. – истошно завопил кто-то.

– Держись, Самурай!..

Пит – площадка, на которой проходил бой – был покрыт каплями крови и розовой пеной. На шкуре питбуля виднелось несколько рваных ран.

Рефери, внимательно наблюдавший за происходящей схваткой, несколько раз выразительно посмотрел на хозяина питбультерьера: ведь схватку разрешается закончить лишь с его согласия.

Но хозяин, веривший в своего питомца, был спокоен.

Байкалу все-таки удалось сбросить с себя Самурая, затем вцепиться своему противнику в загривок.

И тут произошло неожиданное – питбуль завизжал. Волкодав тут же разжал свои мощные челюсти и выпустил соперника из стального капкана, после чего отступил назад, прекратив схватку.

Визг раненого питбуля тут же затих, и он снова бросился в атаку.

Волкодав не хотел драться, он отбрасывал Самурая ударами мощных лап.

– Кончай бой! – кричали зрители. – Самурай слил.

Но хозяин, а вместе с ним и судья бой не останавливали.

– Это у туркмена повадки такие, – не отрывая взгляда от места схватки, объяснил Панфилову телохранитель. – Он же сам дерется молча, а если услышал, что противник подал голос, – все, туркмен считает, что победил, и больше не дерется.

В конце концов, не выдержав, Байкал с грозным рыком еще раз щелкнул зубами. На месте разорванного в клочья уха питбуля образовалась огромная рана. Кровь стала заливать голову Самурая.

Лишь после этого хозяин питбуля прекратил бой.

Организаторы соревнований стали готовить собак для следующей схватки, и тут Панфилов услышал, как кто-то произнес у него над ухом:

– Чем это вы тут занимаетесь, гражданин Панфилов?

Обернувшись, он увидел Сергея Федоровича Бирюкова, помощника главы городской прокуратуры. Этого полного субъекта в расстегнутом сером костюме, из-под которого торчал внушительных размеров пивной живот, в родном ведомстве недолюбливали. Сотрудники городской прокуратуры в разговорах между собой называли его Борманом – из-за обрюзгшей фигуры, одутловатой физиономии землистого цвета и крупного носа, который после обильных возлияний превращался из сизого в красный.

Бирюков не отличался служебным рвением и пребывал на своей должности лишь потому, что когда-то был однокашником нынешнего прокурора города. Они вместе учились в московском юридическом институте.

Панфилову помощник городского прокурора оказывал услуги конфиденциального характера, поставляя кое-какую информацию. Услуги были небезвозмездными, что позволяло Бирюкову при скромном окладе вести довольно обеспеченный образ жизни.

Немалую часть денег он тратил на выпивку, будучи любителем «заложить за галстук». Даже сейчас, на встречу с Панфиловым, он пришел подшофе. От него несло запахом коньяка.

Прокурорская шутка Панфилову не понравилась. Он даже сделал вид, что не замечает протянутую ему для рукопожатия ладонь.

– Как дела на службе? – рассеянно глядя на собак, спросил Константин.

– Служба не волк, в лес не убежит, – махнул так и невостребованной рукой Бирюков. – Жаль, я опоздал. Так и не успел посмотреть, как Байкал с Самураем дрались. Ну, ничего. Подождем следующей схватки… Пройдемся?..

Они медленно зашагали по направлению к опушке леса.

– Зачем вы хотели меня видеть? – спросил Панфилов, закуривая сигарету.

Бирюков посерьезнел.

– Наше ведомство получило нагоняй из областной прокуратуры. То же самое скоро ожидает милицию.

– При чем здесь я?

– В городе серьезно ухудшилась криминогенная обстановка, произошел целый ряд убийств, вооруженных налетов, звучат выстрелы, взрывы, происходят разборки между криминальными группировками, – сухим тоном официального доклада сказал помощник городского прокурора. – Это не могло не привлечь внимания области. От нас требуют результатов, а мы, откровенно говоря, бессильны. Сами понимаете, слабое финансовое и материально-техническое обеспечение, проблемы с кадровым составом…

– Короче.

– Вчера в городское управление внутренних дел поступило заявление от некоего Каблукова. Он утверждает, что исчез его старший брат, и к этому причастны вы.

– Чушь собачья.

– Возможно, – равнодушно сказал Бирюков. – Но имейте в виду, что вас скоро вызовут в милицию для дачи показаний по этому делу.

– У них нет и не может быть никаких улик против меня.

– Именно поэтому речь идет только о даче свидетельских показаний, а не об аресте или задержании.

– Это все? – холодно спросил Константин.

– По просьбе моего непосредственного начальника в город должна прибыть объединенная следственная группа в составе сотрудников Московской областной прокуратуры и областного управления внутренних дел. Наши следственные органы с валом преступлений, захлестнувших город, самостоятельно справиться не могут. Так что будет большой шухер, как говорят в вашей среде.

– В какой это «нашей»? – Панфилов посмотрел прямо в глаза Бирюкову.

Тот отвернулся и, пожевав мясистыми губами, буркнул:

– Извините. Я хотел сказать, что, может быть, вам на некоторое время следует уехать. Я не знаю, в командировку, на отдых или что-нибудь в этом роде…

– Чтобы стать первым подозреваемым? – мрачно спросил Панфилов.

– Почему же? Если вы ничего не совершали… вам нечего опасаться.

Против этого аргумента Панфилову нетрудно было возразить:

– Знаю я ваше ведомство. Вам лишь бы человека найти, на которого можно всех собак повесить.

– Нет, что вы. Эти времена давно прошли. Мы ведь живем в новой, демократической России. Для того чтобы обвинить человека в совершении преступления, нужно собрать убедительную доказательную базу, провести процесс дознания с соблюдением всех процессуальных норм и представить дело в суд. Даже при наличии доказательств в суде опытные адвокаты могут… э… добиться оправдания подсудимого.

– Вы что, перепили вчера, гражданин помощник городского прокурора?.. На что это вы намекаете?

– Упаси Боже!.. – замахал руками Бирюков. – Я ни на что не намекаю. Это был просто, так сказать… э… экскурс. Картина состояния отечественной юриспруденции. А что касается лично вас… Я ведь тоже не безгрешен. – Бирюков скривил обрюзгшую физиономию в каком-то подобии виноватой улыбки. – Ну и, понимаете… Всем было бы спокойнее… Ведь мое дело – предупредить, провести профилактику, так сказать.

– Это все? – сухо спросил Панфилов.

– Да, собственно. Хотя… Нет, подождите минуточку…

Он достал из внутреннего кармана пиджака черно-белую фотографию и показал ее Константину.

– Вы никогда раньше не встречали этих людей?

Бирюков показывал Панфилову оперативный снимок, сделанный на месте происшествия фотографом следственной бригады. На нем были изображены два трупа в автомобиле с распахнутыми дверцами. Судя по телосложению, это были крепкие, достаточно молодые люди, убитые выстрелами из огнестрельного оружия. Об их лицах ничего определенного сказать было нельзя, поскольку они были обезображены до неузнаваемости выстрелами в упор.

– Впервые вижу, – покачал головой Константин. – А кто это?

– Никаких документов при них не обнаружили. Автомобиль, в котором нашли потерпевших, числится в угоне.

– Почему вы спрашиваете меня об этих… гражданах?

– Дело в том, что трупы обнаружили накануне утром неподалеку от вашего дома. У следствия возникли вопросы по этому поводу. Разве вы не в курсе происшедшего?

– Накануне ночью я даже не ночевал дома и, естественно, ни о чем таком не слышал.

– Ну что ж… – Бирюков спрятал фотографию и развел руками. – Тогда у меня действительно все. Я могу рассчитывать на то, что вы прислушаетесь к моим словам?

– Я за себя все решаю сам. Счастливо оставаться. – Константин развернулся и, не прощаясь, зашагал к своему автомобилю. Телохранитель, который во время разговора Панфилова с помощником городского прокурора держался в полутора десятках метров сзади, также направился к «Кадиллаку».

На пите продолжалась схватка за звание чемпиона. Дрались питбультерьер по кличке Ахилл и стаффорд Боец.

Толпа сгрудилась вокруг площадки, криком сопровождая каждый удачный маневр своего фаворита.

– Души его, души, Ахилл!

Мощные челюсти питбуля сомкнулись на горле стаффорда, но тот упрямо не желал сдаваться…