30

Потерпевшие крушение уже и не знали, стоит ли им ждать корабль с Кубы. Ведь его как не было, так и по-прежнему не наблюдалось. «Ни ответа ни привета. Словно мы где-то на Марсе, а не у берегов Южной Америки!» – изливала наболевшее одна из женщин. Никто ничего в ответ ей не говорил. У большинства попросту не хватало сил и желания на лишние споры или убеждения. Даже посол встревать не стал, понимая, что его аргументы останутся неуслышанными.

Ситуация, между тем, усугубилась. Местные на этот раз не появились. Это означало, что лагерь остался без сколь-нибудь значимых запасов воды, продуктов питания и лекарств. Все то, что Селиванов и Сенников принесли из багажного отсека, разлетелось очень быстро, подобно горячим пирожкам. О настоящих пирожках можно было только мечтать. Причины того, что рыбацкая деревня оставила пассажиров без помощи, были непонятны.

– Вроде ж и уговор был, да что-то вот господа рыбаки не облагоденствовали, – проговорил посол, обращаясь к летчику.

– Странно все это, – промолвил тот в ответ. – Старик такой надежный. Доверие внушает. Может, у них там что-то стряслось? Может, эти бандиты вернулись? Мало ли…

– А мне кажется, что местные просто боятся к нам подходить. Они уже насмотрелись на нас и все «прелести» жизни в лагере. Если трезвым взглядом на все посмотреть, то можно ужаснуться! Одни в унынии. Вторые где-то между этим и тем светом. Третьи волками смотрят на всех. Это еще хорошо, что местных хватило на несколько визитов к нам. А то дела были бы совсем плохи…

– Частично можно согласиться, – кивнул командир экипажа. – Но проблем, к сожалению, не снимает. Климат влажный, раны гноятся, доктор не справляется.

– Да как тут справишься! – воскликнул Александр Викторович. – Хорошо, что у человека хоть сил, терпения и оптимизма хватает. Он и так уже сделал невозможное в столь неблагоприятных условиях. Вернемся в Россию, я сделаю все, чтобы его представили к награде. Однако, каким бы гениальным человеком ни был наш доктор, он не может проводить операции без обезболивающих и антисептиков!

Как раз в этот момент из части лагеря, приспособленной под операционную, доносились крики. У одного из раненых при крушении пассажиров начала гнить рука. Требовалось немедленное хирургическое вмешательство. В противном случае процесс гниения распространился бы на все тело. К чему бы это привело, было понятно всем. Доктор настаивал на срочной ампутации. Раненый, хоть и понимал последствия распространения гниения, но пытался спорить с врачом. Хотелось спасти руку. Но это было невозможно. Медик в очередной раз терпеливо объяснил, что к чему. А заодно напомнил, что обезболивающего и антисептика осталось чуть-чуть. «Будет больно», – честно предупредил он раненого. Тот лил слезы от безысходности, но все-таки дал согласие на ампутацию.

В том, что будет больно, доктор не слукавил. Оперируемый старался мужественно держаться. Но это было не под силу. И пока врач со своими помощниками отделяли подручными средствами загнившую часть руки, раненый кричал так, что услышать его можно было далеко за пределами лагеря. По крайней мере джунгли отзывались на это бесконечным эхом. Лагерь отзывался возрастающим волнением и плачем детей.

После операции врач подошел к послу и летчику.

– Это последний, кого я прооперировал здесь, – сказал он. – Без анальгетиков я не собираюсь мучить людей.

– А сколько еще человек нуждаются в срочной операции? – уточнил Селиванов.

– Трое. Но это именно на данный момент. Через пару часов все может измениться, – ответил доктор.

– Мы попробуем что-нибудь придумать, – пообещал посол и посмотрел на летчика.

Селиванов и Сенников отошли в сторону.

– Ну что? Ситуация обостряется. Нам надо спасать людей. Кажется, что именно сейчас пришло то время, когда стоит нарушить определенные правила и запреты, – выдал тираду Александр Викторович.

– Вы о ящиках диппочты? – догадался Артем.

– Аккурат о них, – кивнул посол и тут же добавил: – Как говаривал один мой белорусский приятель: «Коли топишься, то и за бритву ухопишься». А в нашей ситуации за что только не ухватишься, чтобы сберечь людей!

Командира экипажа уговаривать не пришлось. Взяв с собою доктора, летчик и посол отправились по хорошо знакомой им тропинке. Проделав традиционный ритуал проверки самолета на присутствие посторонних, они устремились в багажный отсек.

– Я не хочу сказать ничего плохого о нашем военном атташе, – заговорил Селиванов, приблизившись к ящикам диппочты, – однако он давно питает слабость к «Бакарди». Пристрастился, служа здесь, в Латинской Америке. Вполне мог прихватить с собой контрабанду под видом диппочты. Конечно, черный ром – это шикарно. Но для нас важно, что он все-таки может выступить и как обезболивающее, и как антисептик. Правда, доктор?

– Правда. В принципе может подойти и любой другой алкоголь. Если, конечно, он в этих ящиках найдется, – ответил тот, явно сомневаясь, что им так повезет.

– Если мы уж решились вскрыть ящики диппочты, то будем надеяться, что нам повезет, – с натянутой улыбкой промолвил посол. Было видно, что это решение далось ему не так просто, и он невольно искал поддержки в словах своих соучастников.

Вместо слов летчик решительно схватил ломик и начал вскрывать ближайший ящик. Сначала емкость не поддавалась – так надежно все было скреплено. Но когда к летчику присоединились остальные, преграда была быстро устранена. С замиранием сердца они сняли крышку и устремили свои взоры вовнутрь. Содержимое было закрыто куском брезента. Сенников резко сорвал его, и все без исключения ахнули. Под брезентом лежали небольшие прозрачные полиэтиленовые пакеты с белым порошком.

– Эт-то чт-то т-такое? С-сода? – заикаясь, спросил Александр Викторович.

– Полный ящик полукилограммовых пакетов с содой? Да еще и диппочтой? Очень странно, – не согласился Артем.

Врач осторожно проколол один из пакетов ножом. Он извлек немного порошка на кончике лезвия и поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть. Затем осторожно лизнул порошок, решив попробовать на язык.

– Я так и знал, – сплевывая, сказал он. – Только сомневался, что это – кокаин или героин. Оказалось, что героин.

– Героин?! – дуэтом воскликнули посол и летчик.

– Безо всякого сомнения, – со всей уверенностью утверждал доктор.

Селиванов выхватил из рук пилота ломик и бросился вскрывать один за другим остальные ящики диппочты. Казалось, будто он надеялся, что в других ящиках будет иной груз. Но все было тщетным. Под каждой следующей крышкой и куском брезента открывалась все та же картина – полукилограммовые пакеты с белым порошком.

– Да что же это такое?! – тяжело дыша, вопрошал посол. – Да как же это?! Как он мог?! Героин…

– Я не знаю, чем ваш коллега занимался, – проговорил медик, – но здесь этого наркотика на десятки миллионов долларов.

Александр Викторович держался за голову, будучи не в состоянии адекватно осознать сделанное открытие.