Глава 35

Нещадно палившее с утра солнце сменилось тучами. Их принес ветер с востока. Рваные, косматые, они быстро застилали небо, создавая тревожную картину, совпадавшую с настроением тех, кто прибыл в заброшенный поселок овощеводов. В последнее время это место стало притягивать к себе внимание. На этот раз из подкатившего к главному входу на бывший агрокомбинат авто выбрались трое: Лавров, Комаровский и Чингиз. В отличие от двух коллег, возможности третьего ограничивали связанные за спиной руки. Больше никого с приехавшими не было.

После того как совершивший одну из главных ошибок в своей жизни Чингиз попал в цепкие руки Лаврова, он думал лишь о собственном спасении. И, поразмыслив, Батяня дал честное слово отпустить пленника в обмен на предложенный компромат. Совершив недолгий вояж, вся троица оказалась здесь.

– Вот тут я компромат и припрятал, – мотнул головой в глубину комплекса Чингиз. – Рядом с этими волками приходилось страховаться.

«Вот, кстати, такой случай и представился, – подумал он, – правда, не в той плоскости…»

– Ты еще скажи, что проводил там подрывную работу по разложению банды и сдаче ее органам правопорядка, – хмыкнул Комаровский, – вот только не успел. Расскажи, что пару дней оставалось до завершения процесса… Что, я угадал?

– Это просто сволочи, – словно не замечая язвительности, продолжил Чингиз. – Они ведь ни перед чем не остановятся. Особенно бывший президент. Ну, об Адилбеке я и не говорю – это вообще зверь в человеческом облике. Я, конечно, далеко не ангел, но людей не убивал. А у них руки по локоть в крови. Если бы эта компания хоть подозревала о том, какой информацией я обладаю, смею вас заверить – с живого кожу бы полосами снимали. У них ведь с этим делом просто. И расчлененные тела, и живьем закопанные в землю – разные варианты.

Он скорбно поджал губы и тяжело вздохнул.

– Врать не буду, я действовал в своих интересах, добывая этот компромат. Каждый ведь ищет, где заработать. Хотел срубить деньжат и сделать ноги, да вот не вышло. Но лучше быть бедным, чем оказаться за решеткой, – философски рассуждал он. – Попользоваться информацией не удастся… Обидно, конечно, но что поделаешь, раз уж так все складывается. Но то, что я собрал, – бомба, поверьте. Она взорвется и похоронит бывшего президента навечно.

– Да слышали уже, – бросил посеревший, осунувшийся Лавров. – Еще неизвестно, насколько все это соответствует правде. Ладно, хватит разглагольствований. Пора уже и отправляться в закрома.

– Я сейчас все покажу, не беспокойтесь, – засуетился Чингиз.

– Это тебе надо волноваться, – поправил на плече автомат Батяня. – Дорогу, надеюсь, не забыл?

– Ну что вы, как можно, – попытался улыбнуться Чингиз, – отыщем, как говорится, в лучшем виде. У меня только маленькая просьба: может, вы мне руки развяжете? Просто здесь такие завалы, что идти тяжело будет. Я же никуда не убегу.

– Обойдешься, – отрезал Батяня. – Может, тебя на руках понести? И еще раз я тебя, парень, предупреждаю: вздумаешь какое коленце выкинуть – ноги вырву.

– Мы же с вами серьезные люди! – почти возмущенно ответил Чингиз. – Уж мне-то как раз важно, чтобы все закончилось хорошо. У нас договоренность, и зачем мне ее нарушать? Я привык действовать по правилам – иначе себе дороже выходит.

– Надеюсь на это…

Шедший рядом Комаровский нагнулся и поднял что-то с земли.

– Смотри, майор, – произнес он, стряхивая землю с найденного предмета, – сколько времени прошло, а приметы эпохи и здесь встречаются.

На проржавевшем куске железного листа еще просматривалась надпись: «…ударников социалистического соревнования». О чем шла речь в несохранившейся части, в точности было неизвестно, но этот фрагмент напомнил всем о тех временах, когда никто из работавших в хозяйстве, да и во всей огромной стране и не догадывался о том, что будет происходить здесь спустя пару десятков лет. Реальность, как всегда, оказалась круче самых фантастических предполо– жений.

– Что же вы такое хозяйство загубили? – поинтересовался старлей, оглядывая внушительные руины. – Это ж сколько рабочих мест было… а продукции! Работай, деньги зарабатывай. Так нет же – надо довести страну до ручки, а потом все с нуля восстанавливать.

– И не говорите, – покачал головой Чингиз, – такие уж времена пошли. После пожара все разбежались кто куда. А многих и в живых нет. Причем не всегда от старости и болезней. Каждый теперь выживает как может.

– Ну да, – хмуро заметил Батяня, – особенно такие, как ты, выживают… как могут.

– Кстати, я вот слышал, что в имении вашего бывшего президента был целый зоопарк с редкими животными, – вспомнил Комаровский. – Это что, правда?

– Абсолютная, – кивнул Чингиз, – я же сам в свое время видел. Там, как я помню, обитали даже снежные барсы.

– Барсы… – покрутил головой старлей, – забавно. А, майор?

– Да уж, – односложно ответил Батяня.

Он совсем не расположен был шутить, да и вообще – смертельно устал. А после того как на дне ущелья было найдено тело Равиля, Лаврову хотелось одного: поскорее закончить это дело и больше не видеть отвратительной физиономии Чингиза. Эта рожа никакого другого желания, кроме как приложиться по ней кулаком, у него не вызывала. По большому счету похожее желание имелось и у старлея, но ничего не поделаешь – надо было крепиться.

– У меня, кстати, тетка примерно на таком же комбинате работала, – отметил Комаровский, – только там комплекс все же поменьше был. Это под Краснодаром… Так я помню, в детстве, когда из Питера приезжал, по этим теплицам полазил-побегал. Мы там в прятки играли. Хорошая была тетушка, царство ей небесное. В позапрошлом году умерла. Инфаркт.

– Какие здесь в свое время помидоры выращивали, – ударившись в прошлое, плел какую-то чушь Чингиз, – сейчас таких не купишь…

– Ну все, хватит зубы заговаривать, – поторопил его Батяня, – веди дальше.

Примолкший пленник прибавил шаг, и троица углубилась в лабиринты полуразвалившихся теплиц. Они прошли прямо, затем свернули направо, налево, снова прямо…

– Вот же забрался, – вздохнул Комаровский, – не мог где-нибудь у дороги спрятать. Впору с собой клубок брать, чтобы не заблудиться!

– Это с непривычки, – хихикнул Чингиз. – А мне тут каждый уголок знаком.

– Заметно…

Поплутав еще немного, «проводник» объявил о том, что они уже на месте.

– Вот здесь я и припрятал чемоданчик с такой дорогой информацией, – вздохнул он, – несколько лет работы. По крупицам собирал…

– Не переживай, – ухмыльнулся Комаровский, – сам же говорил, что свобода дороже всего. Ты потом от счастья прыгать будешь, что так дешево отделался. Если, конечно, насчет компромата – правда. Так что не жалей.

– Да кто ж спорит, – согласился пленник, – без свободы уже ничего не понадобится. А деньги – их на воле куда легче заработать, особенно если голова на плечах имеется. Да, кстати, саперная лопатка с собой?

– Вот она, – помахал шанцевым инструментом старлей, – ждет, чтоб вгрызться в землю.

– Отлично. Тогда смотрите – во-он у той стенки и копайте. В левом углу, где белый кирпич лежит, видите? Два шага к дверям, – спокойно сказал Чингиз, оставаясь чуть в стороне.

– Вот так и живем: от стрелков до землекопов, – сострил Комаровский. – Слушай Андрей, я вот что подумал: а может, откопаем этот самый чемоданчик и доведем до конца дело этого… шантажиста. А чего? Александр Арзибекович за недопущение на публику информации такой куш отвалит! И все наши вояжи заграничные будут проходить исключительно в туристическом разрезе. Всю сознательную жизнь летим куда-то, стреляем, прыгаем, гибнем. А тут раз – и все проблемы одним махом решим!

Он балагурил, но Батяня видел, что старлей, бросая короткие, внимательные взгляды вокруг, сейчас предельно собран и сконцентрирован. Да и сам майор пребывал в состоянии этакой сжатой пружины. Из-за этих теплиц кто хочешь может появиться, и стоит быть готовым к тому, чтобы встретить нежданных гостей.

Он оглянулся. Физиономия Чингиза выражала одновременно тоску и радость. Тоску, как понимал майор, по утраченному шансу разбогатеть, а радость – по поводу того, что удается сухим выйти из положения.

– Глубоко хоть закопал? – уточнил Комаровский. – Надеюсь, нам не придется тут шахту разрабатывать?

– Да каких-то полметра, не больше, – внезапно охрипшим голосом ответил Чингиз.

Идя первым по дорожке между двух небольших насыпей, Батяня вдруг наступил на что-то упругое, невидимое. Тут же раздался характерный для сработавшего взрывного устройства щелчок.

Позже Лавров несколько раз прокручивал эту ситуацию в голове. Будучи крайне утомленным, он просто не успел среагировать на знакомые «симптомы».

Но вот два его спутника среагировали оперативно. Так, Чингиз, внимательно следивший за каждым шагом десантников, вдруг бросился навзничь и накрыл голову руками. И у Комаровского этой заторможенности не наблюдалось. Идя в двух шагах от Батяни, он мгновенно оценил ситуацию, увидев сработавшую растяжку. Кольцо из запала уже вылетело, и счет шел на мгновения. Не колеблясь, что было силы, Леша толкнул командира в сторону и сам упал, закрыв гранату своим телом.

Оказавшись на земле, Лавров ощутил взрыв, приглушенный телом старшего лейтенанта Комаровского…