Глава 25
В воинской части российских десантников, недавно прибывших в эти горные края, все было спокойно. Стояла глубокая ночь, и, естественно, бойцы, кроме тех, кто стоял в наряде и карауле, спали богатырским сном, глядя десятый, а может, и сотый сон. День был наполнен массой занятий, столь обычных и привычных для десантников, и ночь восстанавливала силы спящих бойцов.
Здание казармы, в которой расположилось подразделение, было возведено еще в тридцатых годах прошлого века. Строение еще ни разу не попадало под капитальный ремонт и на сегодняшний день выглядело весьма удручающе. Однако благодаря усилиям военнослужащих порядок в месте их временной дислокации был наведен. Казарма если и не приобрела вид пятизвездочного отеля, то, во всяком случае, выглядела более-менее прилично.
У пульта связи сидел старший лейтенант Щекочихин. Опершись на руку, он, зевая, глядел в окно, где виднелось начало дорожки, освещенной фонарем, висевшим над дверью. Ему в последнее время было о чем задуматься. Старлей сильно отличался от того юнца, который когда-то поступал в военное училище. Время, как это часто бывает, изменило многое, пожалуй, даже слишком многое. Тогда он был еще юнцом, у которого сидели в голове всякие романтические представления о своей будущей профессии. Он полнился романтикой, жаждой неизведанного. Мечтая стать десантником, он уже тогда представлял себе и прыжки с парашютом, когда ты делаешь шаг в пустоту, в неизвестность, когда летишь камнем вниз, а затем за твоей спиной с хлопком раскрывается купол. Учения, бои, преодоление сложностей — все это представлялось ему тогда его будущей жизнью.
Теперь же, по прошествии нескольких лет, он стал другим человеком. Все то, что составляет основу жизни десантника, присутствовало, можно было даже сказать, с лихвой. Но только теперь старлей не испытывал от этого ровно никакого удовольствия. Видя, как многие его друзья и одноклассники коренным образом изменили свою жизнь, Сергей Щекочихин все больше задумывался о правильности выбранного пути. Некоторые из его прежних товарищей, по его глубокому убеждению, не годившиеся ему и в подметки, стали уважаемыми, а главное, богатыми людьми. Его одногодки теперь — директора фирм, отдыхают на Сейшелах и Антилах, меняют, как перчатки, машины, а он… похоже, он ошибся. Все то, чем он восторгался и буквально бредил раньше, теперь его уже не волновало, а воспринималось как нечто надоевшее и вызывающее только смертную тоску.
Жизнь проходит. А он что — так и должен бесконечно выполнять роль стойкого оловянного солдатика? Сколько можно тянуть эту осточертевшую военную лямку, перемещаться из гарнизона в гарнизон, рисковать своей жизнью? Это мальчишкам интересно — очертя голову, лезть в пекло. А он, старлей, этой каши нахлебался досыта. Ему хотелось совсем другого…
Казарма спала, погруженная в тишину, и лишь иногда слышались звуки шагов дневального, убиравшего коридор. Офицер зевнул и встал из-за пульта. Сделав несколько шагов по комнате, он энергично потряс руками, желая сбросить одолевавший его сон, затем подошел к окну. В фонарь билась ночная бабочка, в открытую форточку влетало неумолкаемое пение цикад. Старлей подошел к столику и включил электрический чайник. Дождавшись, пока закипит вода, он сделал себе чашку кофе и, откинувшись на стуле, осторожно прихлебывал обжигающий напиток маленькими глотками.
Да, жизнь проходила, а он вынужден сидеть посреди ночи в этой забытой богом ВЧ и пить растворимый кофе, когда люди занимаются настоящими делами, приносящими совсем другое вознаграждение в денежном эквиваленте!
Поправив на рукаве сползающую повязку, он углубился в чтение бульварного романа. Там действие, к счастью, проходило не в заброшенной воинской части в горах, а на курортах Флориды. Там, где огромное количество обеспеченных мужчин и великолепных женщин. Там, где жизнь проходит по иному сценарию. Но не успел старлей перевернуть пару страниц, как в коридоре послышался голос дневального, рапортующий майору. Старлей вскочил, застигнутый врасплох. Дверь отворилась, и в проеме показался Батяня, вернувшийся от Кречинской.
— Товарищ майор, за время вашего отсутствия происшествий не было, — нехотя доложил Щекочихин.
«И сам не спит, и другим не дает!» — недовольно подумал он.
— Когда последний раз связывались с постами? — прозвучал вопрос командира.
— Как и положено, каждые полчаса, — уверенно ответил старлей.
Тем временем Батяня глядел через плечо офицера, не успевшего закрыть журнал, в котором, однако, не было ни одной записи с самого начала дежурства. Этот момент Щекочихин не учел.
— А это что, старлей?! — потряс Лавров журналом. — Или у тебя в памяти провалы?
— Товарищ майор… — замялся офицер.
— Так тебе что, неизвестно, что в таких случаях делается? — задал резонный вопрос майор.
— Да я… — начал было Щекочихин, но комбат уже не слушал его.
— Чертов пост, ответьте! — завладев трубкой, пытался услышать хоть что-то Батяня.
Естественно, в трубке царило молчание. Пост безмолвствовал, как будто там отродясь никого не было.
