7. Кант
– Есть че покурить, Мансур?
Охрипший голос доносился справа и спереди, со двора, где вокруг подожженной старой покрышки расположилась шумная компания. Тихо звякала стеклотара, пластиковые стаканчики ходили кругами – прохладным вечером молодые люди предпочитали греться не только снаружи, но и изнутри, добавляя к своим тридцати шести и шести еще сорок градусов.
– А где водка? Что, вся кончилась? – заорал кто-то совсем близко от того места, где залег Сидоров. – Сколько можно ждать этих…?!
Голоса изрядно набравшихся пацанов стали громче, возбужденнее; скорее всего, невидимый оратор выразил всеобщее мнение.
– Айда на стоянку, к дальнобойщикам! – предложил кто-то. – У них наверняка бухло есть!
– И анаша! – раздался вопль в поддержку идеи.
– Да бабло с них стрясти или товар, а рядом же столовка – там и затаримся!
Картавя и заплетаясь языком, еще один умник замыслил более крутой план:
– У дальнобойщиков монтировки, вместо бухла можно так получить… Надо сразу столовку брать – там и закусон, и водяра есть!
– А ты в курсе, чья она, эта столовка? – тут же осадили его более трезвые товарищи. – Марат с тобой знаешь что потом сделает?!
Ватага засидевшихся в засаде молодчиков зашевелилась, забурлила. Спецназовец незаметно отодвинулся в глубь посадки, которая из-за отсутствия листвы не могла служить надежным укрытием.
– Куда собрались? – неожиданно заорали со стороны припаркованной неподалеку «Ауди». – Вы че, охренели?! А ну, стоять на месте!
Толпа загудела.
– Да задолбались ждать уже!.. Сколько можно!.. Водки давай!
– Хватит! – властно оборвали их причитания. – Ходить скоро не сможете! Сидите и ждите!
Шоно, облаченный в серо-черный маскировочный костюм, появился на крыше четырехэтажки, словно тень. Благодаря времени суток и нехитрому слесарному инструменту попасть сюда, на господствующую высоту, большого труда не составило. Надвинутый на глаза прибор ночного видения позволял ему свободно скользить среди беспорядочно натыканных антенн и вентиляционных коробов. Старое рубероидное покрытие переносило давление каучуковых подошв стойко, безо всяких звуковых эффектов.
Задача перед двумя спецназовцами – Шоно Батуевым и Игорем Сидоровым – стояла совершенно конкретная – снайперское прикрытие колонны десантников. Выдвинулись с аэродрома загодя, раньше остальных, еще в сумерках. Добрались бегом. Произвели разведку на месте, обнаружили несколько групп скучающей молодежи, игнорирующей комендантский час. Теперь, когда основные силы приближались, надо было занять удобную позицию, чем бурятский охотник и занимался. Сидоров страховал его, находясь во дворе.
Отработанным движением Шоно вынул из-за спины и расстелил теплоизолирующий мат – кто знает, сколько времени придется лежать на крыше. Так же быстро и без лишних телодвижений подготовил к работе немецкую снайперскую винтовку «MSG»-90А1, расчехлил оптику. Через секунду он уже лежал, пристально оглядывая в прицел окрестности, прикидывая, откуда может исходить угроза. В том, что она есть, никто не сомневался. Информация о готовящейся провокации поступила уже из трех разных источников, которым можно было доверять. И та картина, что боец наблюдал сейчас с высоты, служила лишним тому подтверждением. Около двух десятков человек на этом, южном берегу – лишь малая толика. На противоположной стороне канала, по открытой площадке перед мостом и проезжей частью, уже бродили манифестанты. Сотня-полторы – больше собрать, наверное, не удалось. По крайней мере, пока. Протестовали слабо, лозунги и плакаты большей частью валялись у обочин. Скорее всего, сказалось присутствие ОМОНа.
Милиционеры заранее выстроились вдоль трассы, образовав «коридор» в начале и конце моста. Стояли редкой цепью, опираясь на металлические щиты, переминались с ноги на ногу. На выкрики из толпы не реагировали, лишь изредка поигрывали дубинками, поправляя пластиковые доспехи. Три «пазика», на которых прибыл ОМОН, да пара патрульных машин, окруженные стражами порядка, остановились чуть поодаль, чтобы не перекрывать дорогу. Еще дальше у обочины, словно и не опасаясь мятежников, расположился фургончик с логотипом одного из всемирно известных телеканалов. Оператор лениво возился с камерой, держа ее на коленях и время от времени прикладываясь к окуляру, чтобы снять что-нибудь достойное внимания. Все замерло в ожидании. Даже ветерок перестал путать голые ветви карагача, неровными рядами растущего вдоль БЧК до самой окраины города.
Три активиста с национальным флагом вдруг отделились от толпы и, ускоряясь, попытались прорваться к переправе. Под свист и улюлюканье они налетели на оцепление в самом, как им показалось, слабом месте.
Отчасти их план удался: не ожидавший дерзкой вылазки невысокий милиционер едва устоял на ногах. Но одного из обидчиков остановил – вцепился в него мертвой хваткой. Сосед справа помог, быстро подскочив и саданув напавшего резиновой палкой. Наотмашь, сверху вниз, по левому плечу. Мятежник выгнулся и, начисто забыв про свою миссию, рванулся обратно в толпу. Но не сумел совладать с болью от мощного удара – подкосились ноги, замутился рассудок. Обиженный омоновец свою «добычу» из рук не выпустил – напротив, затащил парнишку внутрь коридора и, прыжком вернувшись на свою позицию, поднял щит, готовясь отразить новую атаку. Протестующие загудели, заголосили, сочувствуя своему собрату, попавшему под раздачу. Одновременно над берегом канала покатились восторженные крики в поддержку двоих смельчаков с флагом, со всех ног бежавших по мосту. Передний край манифестантов уплотнился, подался вперед. Обстановка накалялась.
От автобусов к оцеплению уже «рысью» выдвинулась подмога, нестройно колыхались щиты. Решительно сжимая резиновые дубины, подоспевшие товарищи заполняли пустые места между стоящими в цепи бойцами. Четверо милиционеров легким прогулочным бегом отправились за знаменосцем и его адъютантом.
Те добежали до середины водной преграды и остановились. Дальше дороги не было. С северного берега за ними уже шли, путь на южный преграждали трое здоровяков в форме и с шарообразными шлемами на головах. Пластиковые забрала опущены, ручищи с закатанными рукавами гостеприимно помахивали каучуковыми «демократизаторами».
Шоно последнюю часть шоу не разглядывал. Его в отличие от репортера с камерой больше интересовали окрестности – именно там предстояло обнаружить вражеского снайпера, готового пролить первую кровь и перевести мирную акцию протеста в трагическое побоище.
– Шоно! – позвал по короткой связи напарник. – Как у тебя? Я вот что думаю, а что, если они вообще из машины бить будут? Не успеем все прочесать.
Бурят с лазерным дальномером тщательно, сантиметр за сантиметром, осматривал окраину Канта, запоминая ключевые ориентиры и расстояния до них.
– Могут, – отозвался он. – Но пока на прямом выстреле никаких тачек не видно. Подъедут – проверим… Стоп! Слышишь?
Игорь уже и сам навострил уши – откуда-то с запада донеслись звуки перестрелки. Палили из «калашей» – этот треск он ни с чем бы не спутал. Длинными очередями. Потом коротко бумкнуло. Почти сразу – еще раз, погромче. И все стихло.
– Наши? – Сидоров аккуратно снял с предохранителя автомат. Два изрядно поддавших товарища направлялись в его сторону. Поддерживая друг друга, они, на свое счастье, в кусты углубляться не стали, принялись справлять нужду у деревьев.
– Батя на связи, включись, – сообщил сверху напарник, не успев ответить на вопрос. Почти сразу в наушнике прозвучал спокойный голос Иванова:
– Мы на подходе, присоединились к пешеходам. Шоно, у вас все готово?
Батуев к этому времени уже осмотрел большую часть вероятных мест, где могли укрыться вооруженные провокаторы. Но нигде присутствия посторонних не заподозрил.
– Бать, может, мы переоценили их? – спросил он совета у своего командира и боевого друга, с которым они прошли вместе не одну войну. – Со стрелками все сложно организовывать; проще в толпу послать обдолбанного придурка с пистолетом, он все сделает.
– Посмотри еще, Шоно. Перестраховаться никогда не мешает. Ты сам куда бы залег?
Снайпер снова повел стволом вдоль автодороги, ощупывая с помощью оптики все доступные закоулки. Если бы перед ним стояла задача спровоцировать кровопролитие… Хм. Визир прицела прошелся по стоянке большегрузных авто. Машин не много, но есть. Революция – революцией, а жизнь не останавливается, грузы не могут долго ждать. Водилам не позавидуешь: в таких условиях добраться целыми до пункта назначения – задача не из легких. А куда деваться? Сейчас мало кто из них спит – в сотне метров кипят страсти протестующих.
Шоно повторно оглядел площадку. Неудобно. Он лично не стал бы там оборудовать позицию. В крайнем случае, если бы очень припекло, можно с крыши вон того «Вольво» с рефрижератором. И то, если его чуть выкатить…
Батуев заметил, как погас свет в магазинчике, закрылись ворота станции техобслуживания – никому не хотелось привлекать к себе внимание революционеров. Осмотрел двухэтажку, ангар. Углядел в тени заднюю часть джипа. Что ему здесь делать? Вернулся назад… и оп-па: на плоской крыше кирпичного здания засек осторожное движение.
Охотничий азарт охватил снайпера, чутье обострилось. Еще не получив зрительного подтверждения, Шоно был уверен – там тот, кого он искал. Прятавшийся в тени человек подкрался к ограждению кровли, установил на него сошки винтовки и сел, прицеливаясь. По четким уверенным движениям спецназовец догадался – не первый раз он на эту позицию выходит, заранее готовил себе место.
– Нашел, – коротко сообщил Батуев командиру. – Двухэтажное здание южнее стоянки, на крыше.
– Работай по готовности, – услышал он в ответ. – Местные силовики снайперов не задействовали…
– …Менты, уходите! – надрывал глотку представитель титульной нации, которого двое милиционеров пытались стащить с перил моста. Его дружок, используя древко флага как шест, пытался изобразить из себя воспитанника монастыря Шаолинь. У него даже кое-что вышло – обманным движением он ткнул палкой в пах самому крупному стражу порядка. Потеряв контроль над собой, пострадавший мигом выдернул из его рук знамя, как щенка, схватил за шиворот и с размаху врезал ему в челюсть. Коллеги по работе мягко и ненастойчиво успели оттеснить его в сторону и схватили под белы рученьки поверженного демонстранта.
Общими усилиями одолели и крикуна, схватили, трепыхающегося, за руки и за ноги и потащили к милицейским машинам. Толпа принялась яростно орать и материться, видя, как бесславно пропадают соплеменники. Над водой, усиленный рупором, раздался хриплый голос командира ОМОНа:
– В республике введен комендантский час. Предупреждаю – вы все являетесь нарушителями порядка, и любого из вас я имею право кинуть за решетку! Успокойтесь и разойдитесь! Еще раз повторяю – разойдитесь по домам!
– Да пошел ты!!! – заорали из толпы. И тут же в сотрудников отряда полетели камни и бутылки. Сначала несколько, потом все больше и больше, словно кто-то спустил с тормозов агрессивную энергию застоявшихся мятежников. Тяжелый булыжник кому-то попал в голову, сбил с ног.
Бешинкулов заскрежетал зубами:
– Немедленно прекратите провокации! Митинг закончен! Последний раз предупреждаю – расходитесь, иначе заставлю уйти силой!
Ответом послужил новый град метательных снарядов, разлетающимися стеклами поранился еще один из сотрудников. Толпа раззадорилась, никакие увещевания уже не могли остановить вырвавшийся на свободу стадный инстинкт, кровь застоялась в жилах, пар требовалось выпустить безотлагательно. На левом фланге началась рукопашная – юнцы с остекленевшими глазами пытались с помощью палок и цепей разобраться с усталыми бойцами оцепления. Дрогнула и прогнулась стройная линия щитов с надписями: «Police», замелькали дубинки, обрушиваясь на смуглые головы, плечи…
…Снайпер с крыши недоуменно наблюдал, как стихийно и совсем не вовремя митинг перерос в перепалку. Сдали нервы, не дождались молодчики появления русской колонны. Рано пошли в наступление. Достал телефон, набрал по памяти номер. Выслушал, кивнул и снова занял позицию для стрельбы. Момент упускать нельзя – пора переводить драку в настоящую бойню с применением огнестрельного оружия. Главное – начать. Дальше все сложится как надо. Силы и настрой у ОМОНа не те. Первые же убитые сотрудники заставят милиционеров задуматься: а надо ли им все это, когда во всей стране неистребимым сорняком цветет революция? Мятежники же должны опьянеть от победы над стражами порядка и все свои эмоции и чувства выместить на десантниках.
Оставалось выбрать цель. Снайпер навел винтовку на дерущихся на фланге людей. ОМОН немного сдал позиции, с трудом сдерживая натиск. Великолепно. В перекрестье прицела попал бритоголовый бугай в оранжевой олимпийке, орудовавший отобранной дубинкой. Подойдет. Бить не в голову – внезапно упавшего на землю в суматохе могут даже и не заметить, затоптать не глядя. Пуля в бедро или таз – идеально, много крика и стонов. Но нижняя часть тела постоянно закрыта противниками бритоголового. Придется метить в грудь, если откроется – в живот.
Изготовиться и на выдохе нажать на спусковой крючок. Стрелок так и хотел поступить. Не повезло – не смог. Он так и не узнал, что же помешало ему выполнить заказ. Пуля, выпущенная спецназовцем, вошла в голову, зацепив край левого уха. Прошила вещество мозга, ударилась о противоположную стенку, отрикошетила, перемешивая нервную ткань с кровью, снова отскочила… Давление в черепной коробке резко возросло, гидродинамический удар расколол кости по швам, выдавил глазное яблоко из орбиты… А со стороны виделось: человек целился-целился, а потом вдруг резко мотнул головой, завалился на бок и распластался на крыше, потянув за собой винтовку…
…Демонстранты чуть выдохлись. Самые рьяные получили свое и ретировались, зализывая раны. Цепь стражей порядка выровнялась, снова появился зазор между митингующими и милицией. Всем надо было отдышаться. Обиды и остатки энергии продолжали выплескиваться в виде словесных выпадов и перепалок. Командир отряда милиции устал призывать народ к порядку, людские резервы у него почти выдохлись. Он знал, что после небольшой передышки противоборствующие стороны вновь схлестнутся, а моральный дух его парней оставлял желать лучшего. Безвластие наверху и отсутствие стабильности сильно деморализуют тех, кто эту самую власть внизу должен представлять.
Отозвать ребят сейчас – все равно что кинуть их на растерзание. Отдай он приказ отступить, и стадо оборзевших подонков всех сметет, затопчет и, не заметив, повалит дальше. Тогда уже их никакая сила не остановит, и без жертв точно не обойдется. Договариваться поздно и уже не с кем – лидеров, способных хоть на что-то влиять, не видно, все слились в серую нервозную массу. Бешинкулов в очередной раз поднял мегафон, открыл было рот, но, осознав бесперспективность слов, опустил громкоговоритель. Для обоюдной пользы необходимо было действовать решительно. И немедленно. Махнул рукой подчиненным:
– Давайте газ, разгоните их на хрен!
Прозвучала команда, милиционеры в противогазных масках трусцой подбежали к переднему краю обороны, под ноги беснующимся демонстрантам покатились аэрозольные шашки, разматывая за собой тяжелые клубы белесого «дыма». Орава отшатнулась, завыла. Попавшие под химический «удар» люди, зажмурившись и растирая ручьи слез кулаками, пытались выбраться любыми способами из зоны поражения. Те, кто на собственной шкуре еще не испытал действие «черемухи», напирали, пытались сдержать отход, но как только их лиц касался волшебный «аромат», разом утрачивали всю свою прыть и сами начинали ломиться назад, подальше от наступающих зеленых щитов. Несколько смельчаков попытались подобрать шашки и метнуть их обратно. У одного получилось, двое других глотнули аэрозоль в высокой концентрации и стали беспомощно барахтаться на асфальте, содрогаясь от рвотных конвульсий и пытаясь уползти. Хвастливых выкриков становилось все меньше, отступление все больше обретало черты панического бегства. Омоновцы, защищенные спецсредствами, двинулись вперед, рассеивая ораву. Пространство перед мостом стремительно пустело…
…Из-за поворота, подвывая движками на низкой передаче, выползли желто-синий «УАЗ» и два «Урала». За ними, с небольшим отставанием, ускоренным шагом двигалась пешая колонна.
– Батя! – позвал Сидоров из своего укрытия. – Тут во дворах шевеления начинаются. Дашь добро пошуметь?
Иванов отозвался сразу:
– Через тридцать секунд. Я сопровождение предупрежу, что вы развлекаться будете. А то, не ровен час, нервничать начнут. Только не сильно там расходитесь. Все-таки населенный пункт, люди кругом. Все. Отсчет пошел.
Ровно через полминуты рядом с мирно гаснущим костерком, в самом центре ватаги рвануло. Бабахнуло так, что задребезжали самые дальние стекла. Уши ребятишек, маявшихся в засаде, заложило, как при контузии. А в глазах надолго поселились разноцветные круги и пятна от ярчайшей вспышки. В засадный стан пришел хаос. Кто-то вскочил и, ничего не видя, спотыкаясь и падая, дал стрекача. Кто-то, напротив, упал ничком и прикрыл голову руками. Кто-то стал тупо орать от неожиданного потрясения. Сидоров приподнялся на локте и коротким замахом бросил еще одну светозвуковую гранату. Ужасающий грохот и эффект ослепления повторились, окончательно лишив неподготовленных «воинов» воли к сопротивлению и способности к обдуманным действиям. Недавние храбрецы, собирающиеся громить лавки, грабить шоферов и отбирать оружие у русских десантников, бросив все, улепетывали со всех ног. Те, кто их контролировал, трезво оценили обстановку, завели мотор своей «Ауди» и, сорвавшись с места, скрылись в ночи.
Снова подул ветерок и, как нельзя кстати, снес остатки слезоточивого газа на запад. Где-то за одноэтажными домами еще слышны были крики и характерные для скоротечных потасовок звуки. С глухим шипением разгорались «добивающие» аэрозольные шашки – там, где недоставало дубинок и кованых берцев. Омоновцы четверками и парами стаскивали особо бесчинствующих демонстрантов к автобусу. Те, в свою очередь, извивались и сопротивлялись, как могли. Все были заняты делом, и на шагающую мимо колонну русских солдат никто особого внимания не обращал.
Светлый микроавтобус, тащившийся позади всех, на минутку остановился около сгрудившихся милицейских машин. Из него бодро выскочил голубоглазый брюнет с взлохмаченной челкой из-под вязаной шапочки. Подбежал к усталым офицерам:
– Ассалам алейкум! Мне бы Бешинкулова увидеть.
Командир подразделения оценивающе оглядел русского офицера, потом ответил по-киргизски:
– Алейкум ассалам. Это я.
– Очень приятно познакомиться. Здорово у вас все получилось, красиво. Спасибо за безопасный проезд.
– На здоровье.
Новиков виновато улыбнулся.
– Не хочется обременять вас лишней работой. Но где-то в километре на запад, если ехать по тому берегу, очень сильно стреляли. Разборка бандитская, скорее всего. А в ту сторону как раз незадолго до этого одна из ваших машин прошла. Как бы чего плохого не случилось; может, проверите?
Бешинкулов с плохо скрываемой досадой плюнул на пробивающуюся весеннюю травку. Милицейская машина и стрельба – от такого сочетания хорошего ждать не стоит.
– Ну, ладно. Еще раз спасибо! Я пойду, – торопливо попрощался Владимир, пятясь к своему транспорту. Запрыгнул, шумно задвинул за собой двери. «Форд» сорвался с места вдогонку уходящей вперед колонне.
