5. Авиабаза «Кант»

– Здорово, десантура! – Из окошка «Урала», выкрашенного в цвет хаки, но изрядно выгоревшего, высунулась коротко стриженая голова. – Давай, в кузов грузись!

Могучий грузовик притормозил перед одним из подразделений, расположившихся на влажной от вечерней росы каменистой почве аэродрома. Фары, забранные металлической решеткой, лупили вдаль, на ангары и склады с горючим. В ярко-желтых конусах света тяжело клубилась поднятая колесами влажная пыль.

– Э-э, кому говорят, прыгайте в машину! – азиат высунулся из кабины чуть ли не по пояс. – Ехать надо! Ночь скоро, спать пора!

Солдаты с усмешками глядели на надрывающегося водилу, но с места не двинулись. Кто сидел, подложив каску под мягкое место, кто лежал на вещмешках – слушали, но продолжали заниматься своими делами. У них был свой командир, и от него пока никакого приказа не поступало.

Водителя машины это рассердило. Свирепо вращая глазами в узких щелках, он продолжал напыщенно орать:

– Старший кто? Я кому спрашиваю: есть старший?

– Ну, я старший, – под дружный хохот с земли поднялся здоровенный детина. – А что, бить будешь?

– Зачем сразу бить, – лицо шофера расплылось в осторожной улыбке. – Команда давай, ехать давай! Ночь ехать плохо. Ямы много, трясет очень.

Вставший десантник подошел ближе и похлопал ладонью, как хлопают по шее любимого скакуна, по крылу «Урала», где белой краской был нарисован олень.

– Больше газу – меньше ям! Давай, чеши отсюда по холодку, чтоб не трясло. А мы как-нибудь сами.

Азиат замотал головой:

– Нет, так не пойдет. У меня приказ – забрать! Сколько поместится народ – всех собрать, в город везти! Там ужин, каша, вай-вай, пальчики оближешь!

Внезапно солдатский гомон стих, появился лейтенант. Жестом подозвав к себе богатырского вида бойца, он тихо сказал тому что-то. «Есть!» – последовал лаконичный ответ. А потом прозвучала команда, и с десяток десантников, вскочив со своих мест, поспешно подтянулись к бортовому «Уралу», покрытому тентом. Расположившись цепочкой, они принялись забрасывать в кузов часть снаряжения, прихваченного с собой из самолета.

В соседней роте происходило то же самое. Там притормозили еще один «Урал» и «КамАЗ», оба крытые брезентом. Негромко перекрикиваясь, воины грузили в кузов ящики с боеприпасами, палатки, спальники – все, что не пригодится на коротком марше.

Работали слаженно. Уже через двадцать минут в кузов запрыгнули по два бойца – для охраны, и автомобили тронулись, взревев моторами и испортив воздух дымом глушителей. Разрывая надвигающуюся тьму огнями, они вырулили на дорожку, ведущую к северному КПП, где их уже дожидалась другая часть каравана. «Шестьдесят шестые» «ГАЗы» и микроавтобус «группы связи» темнели бесформенными пятнами с тусклыми кроваво-красными «глазками» габаритных огней уже за шлагбаумом охраняемой территории. Чуть поодаль, на обочине томились два патрульных автомобиля местной милиции – «УАЗ» и «Дэу Нексия» со специальной цветомаркировкой. Двери их были распахнуты; стражи порядка, развалившись на откинутых сиденьях, курили. Ветерок сносил дым в сторону сельскохозяйственных полей, окружавших аэродром. Не паханные с прошлого лета, они серели неровными кочками сопревшей за зиму травы.

На пороге спецназовского «Форда», наслаждаясь тишиной и свежестью вечера, сидел водитель автомобиля. Поднятый воротник его зимнего камуфляжа закрывал уши, а вот голова, лишенная растительности, оставалась открытой для воздействия атмосферных явлений, словно и не мерзла.

Чуть выше, прислонившись спиной к сиденью, на полу разместился молодой краснощекий брюнет с правильными чертами лица. Поверх курчавой шевелюры он натянул черный вязаный подшлемник, бушлат застегнул на все пуговицы, но все равно зябко ежился. А может, нервничал. Лейтенант Новиков в спецназ попал буквально на днях. До этого он полгода мотался по полевым выходам и командировкам в составе отдельного десантно-штурмового батальона. Должность у него была громкая – начальник медицинской службы. И амбиции великие: по окончании военно-медицинского института собирался стать анестезиологом. Только сразу в ординатуру пробиться не получилось – хоть и не околачивал груши за годы учебы, а пахал волонтером в реанимации, связей нужных вовремя не оказалось. Да и реформа в армии началась. Вот и распределился, будучи офицером, на сержантскую должность с громким названием. Но уходить из Вооруженных сил не захотел (стоило ли тогда погоны надевать и из казармы долгими веснами завистливо глядеть, как одноклассники с девчонками по улицам шатаются?). Обещания командования отправить на учебу с каждым днем службы становились все призрачнее. Кому охота расставаться с толковым офицером, выполняющим свои обязанности, да еще и семьей не обремененным. Его ведь можно пользовать и в хвост и в гриву, и по назначению, и без, что, собственно, с успехом и практиковалось. В бригаду СпН попал случайно – встретил однажды в госпитале, куда привез солдата с аппендицитом, коллегу. Оказались земляками, пообщались. А потом неожиданно пришел приказ о переводе, и сразу же командировка в Кыргызстан. Теперь в составе группы специального назначения он, Владимир Новиков, сидел и ждал приказа выдвигаться. А пока суд да дело, доставал Баюна расспросами.

– …А почему «Батя»? – шепотом спросил он лысого водителя, краем глаза наблюдая, не появился ли командир, не слышит ли. Смуглый до черноты воин провел ладонью по гладкой макушке и щербато улыбнулся.

– А как же еще его называть? – говорил он вкрадчиво, тихо и без малейшего акцента, хоть и был чистокровным таджиком. Сказалось место рождения – он был москвичом в третьем поколении. – Он ведь нам отец родной!

– И мать! – раздался голос с переднего сиденья, где временно разместился круглощекий здоровяк, который должен был вести грузовик с кунгом.

– Ага, – согласился Баюн. – Если честно – не знаю почему. До меня все так звали, и я зову. Надо Шоно спросить, он с ним давно вместе служит.

Новиков не унимался. Раз уж зашел разговор, то надо было выяснить все и про всех по максимуму, чтобы не попасть впросак, как случилось пару дней назад с нелюдимым и угрюмым сержантом, которого за глаза иногда звали Ковбой. Тогда доктор ляпнул что-то в его присутствии о сигаретах «Мальборо» и чуть не схлопотал в челюсть по неизвестной для себя причине.

– А «Баюн» – что значит? – спросил он осторожно, хоть и знал, что водитель на это прозвище откликается и реагирует спокойно.

– Это сложно, – снова заулыбался таджик. – Эй, Злой! Может, объяснишь?

Толстяк пожал плечами и ласково посмотрел на водителя:

– Ничего сложного. Все из-за прически.

Немой вопрос в глазах Владимира заставил его продолжить разъяснительную работу:

– Из-за волос. Вернее, их отсутствия. Видишь, какой гладкий и правильный у него череп?

Новиков не стал еще раз оглядывать Баюна. Он и с первого дня знакомства помнил эту голову, кожа на которой напоминала лоскутное одеяло от обилия рубцов, шитых широкими стежками. Но на всякий случай кивнул:

– Угу. А какая связь?

– Ну, как же? Проще простого. Все очень логично. По форме головы и прическе он вылитый командарм Котовский, так? Но целиком фамилию очень неудобно в эфире озвучивать. Пока скажешь: «Котовский, двое справа!» – уже может случиться все, что угодно. Поэтому фамилию пришлось урезать…

– Не урезать, а сократить, – вставил Баюн, задумчиво глядя вдаль, на силуэты горных вершин. Над ними, в промежутках между полупрозрачными облаками, уже вовсю горели звезды, и с каждой минутой их становилось все больше и больше.

– Пусть так, – согласился Злой. – Сократили. Получился кто? Кот. Так и стали звать.

Врач удивленно поднял брови, но получилось не очень – мешала надвинутая на глаза шапка.

– А Баюн-то почему?

Терпению и добродушию упитанного воина можно было позавидовать.

– Кот-баюн – герой русских народных сказок. Такой громадный кот-людоед. Усыпляет добрых молодцев своими речами, а потом чик бритвой по горлу – и в колодец. Прямо как наш Баюн. Только наш не добрыми молодцами питается, а, наоборот, злыми.

– Понятно, – протянул Новиков, дуя на озябшие пальцы. – А вас, то есть тебя, почему так зовут? Если не секрет, конечно.

Теперь за пояснение взялся «сказочный кот». Встав со своего места, он потянулся, зевнул, прикрыв ладонью рот. Прислонился к «Форду», доверительно склонился к доктору:

– Ты его злым видел? Злого?

Тот отрицательно замотал головой. Мол, он в отряде всего ничего. Не успел еще.

Баюн прищелкнул языком:

– Эх, жаль… Но ты не переживай. И я не видел, и никто не видел. Он даже шею врагу ломает исключительно с добродушным выражением лица. И часового снимает как-то по-доброму…

Злой засмеялся. Новиков попытался вообразить себе описанную Баюном картину, но, как ни силился, представить этого добряка машиной для убийства у него не выходило. Заметив скептическое выражение на физиономии Новикова, рассказчик пожал плечами.

– Сам увидишь, – уверенно произнес он.

Со стороны летного поля нарастал, приближаясь, рев двигателей. Замерцали желтые глазища грузовиков. Странными фигурами поплыли по стене придорожных деревьев тени шлагбаума, будки контрольно-пропускного пункта, автомашин.

– Наконец-то, – облегченно вздохнул Злой. – Вот и наша очередь настала.

Двери кунга распахнулись, оттуда неторопливо спустился Иванов. По его виду невозможно было предположить, что он уже почти сутки на ногах: опрятная форма, прическа – волосок к волоску. Не осведомленный о его специальности в девяноста случаях из ста приписал бы его к штабной породе. И ранние морщины на ухоженном в целом лице являлись, пожалуй, единственными следами, говорившими о сложности и напряженности его непростой работенки.

Командир подошел к микроавтобусу налегке. Злой освободил для него место рядом с водителем, но к своей машине пока не двинулся. Хотел послушать Батю перед выездом. Тот специально для этого задерживаться не стал. Проходя мимо вскочившей со своих мест компании, распорядился:

– Едем. Порядок тот же: «домик», кунг, три местных грузовика. Замыкающим – Петрович на «газоне». Работаем по плану. Жизнь внесет коррективы – и мы не отстанем.

Теперь уже все заторопились по своим местам. Как было определено получасом раньше на коротеньком совещании, Новикову предстояло ехать в «Форде», ласково именуемом командой «домиком». Видимо, потому, что в нем было все для автономной жизни. Хотя с таким же успехом его можно было именовать и «командным пунктиком», и «лабораторийкой», и даже «больничкой», поскольку укладка медицинская имела постоянную прописку именно в этой автомашине. По словам командира, доктор должен быть при нем. Это, с одной стороны, льстило Владимиру. Но с другой – он прекрасно понимал, что Батя просто не может ему доверить какую-то обыденную для остальных задачу. Ведь специальную подготовку он пройти так и не успел. И в боевой ситуации «обкатан» с группой не был. Грустно осознавать себя в какой-то степени балластом, но доктора утешало одно: это ненадолго. Потому что в спецназе случайных людей не бывает – жизни всех в бою зависят от каждого из группы. Пока он, конечно, существенно подрывал боеспособность. Был, что называется, «минус единицей». Хотя это было не совсем точным определением – работу медика он знал и выполнять ее мог на достойном уровне.

Погруженный в свои раздумья, Новиков едва не упустил момент, когда колонна выстроилась на бетонке. Дело оставалось за конвоем. Милиционеры, сомлевшие от ожидания, неторопливо расходились по своим машинам, переводили в нормальное положение разложенные кресла. Старший из них, в форме с офицерскими звездами, грузный и засаленный, нехотя выбрался из «Нексии» и доковылял до микроавтобуса.

– Здоро́во. Это все, что ли? – спросил он по-русски. Видимо, не забыл еще язык с советских времен.

– Ассалам алейкум! – приветствовал его Иванов сквозь опущенное стекло. – Нет, это только первая часть.

Правоохранитель нахмурился и засопел:

– Мы так не договаривались! Нам что, снова сюда возвращаться? Сразу всех нельзя сопроводить?

Майор развел руками, насколько позволяли его габариты и то, что он находился в кабине, всем своим видом показывая свою непричастность к данным наглым действиям.

– Я человек маленький, тыловой. Руководство говорит – я подчиняюсь. Сказали сначала боеприпасы со снаряжением отвезти – значит, так и сделаю. Машины забиты барахлом, поместилось только чуть-чуть людей: охрана, да и то по минимуму. Остальные будут идти пешком. Кстати, они, скорее всего, уже топают. Мы же не будем тащиться со скоростью черепахи за ротой солдат? Поедем сами, в городе нас встретит ОМОН, да? А вы вернетесь к колонне, которая как раз к этому моменту промарширует добрую часть пути. И быстренько с ними обратно. Всем хорошо, все довольны.

В глазах стража порядка вспыхнул нехороший огонек и сразу погас.

– Боеприпасы, говоришь, – недобро ухмыльнулся он. – Воевать собрались? Против народа?

– Мы сюда не просились. Если бы вы охраняли базу нормально, нас вообще бы здесь не было, – не моргнув глазом, парировал майор.

Киргиз задумался, постоял секунду молча, хотел что-то ответить, но не стал. Только сплюнул в придорожный гравий.

– Ладно, – процедил он сквозь желтые прокуренные зубы, тяжело разворачиваясь по направлению к своей машине. – Аллах всех рассудит. Поехали.

…«Фирменным» пронзительным скрипом, узнаваемым всеми, кто хоть раз имел дело с этим автомобилем, отозвались тормоза разворачивающегося по направлению к городу «УАЗа». Съехав на обочину, он пропустил колонну российских грузовиков с милицейской легковушкой впереди и резво пристроился в арьергарде. Водитель – худой сержант со смуглым, изрытым оспинами юношеских прыщей лицом – недовольно выругался, когда в приоткрытые окна его «бобика» ввалилась тягучая, смешанная с пылью, вонь выхлопных труб впереди идущих. Пришлось закрыться. И путь из-за этого предстоял жаркий.

Ехать быстро не получилось. Рванувшая было с места «Дэу» с пышнотелым начальником патруля внутри вынуждена была очень скоро притормозить, чтобы не потеряться из виду. А потом и вовсе остановиться прямо на середине дороги, дожидаясь тихоходов. Караван, как неуклюжая гусеница, выполз на дорогу и поплелся в сторону мерцающего редкими огнями Канта. Баюн отчего-то не шибко жал на газ, задавая неспешный темп и другим водителям.

Иванов снял с держателя микрофон рации. Пора было выходить в эфир.

Рация чуть помедлила с ответом, а потом отозвалась у майора в ухе голосом:

– Две семерки! Полсотни первый на месте. Тихо пока. Ждем.

– Удачи, полсотни первый, – по-отечески пожелал Иванов и нажал кнопку отключения. Надо было связаться с кунгом, где последние часы выполнял задание Костя – Геня. Бедолаге с момента прилета даже не довелось воочию полюбоваться красотами местной природы, хотя на своих мониторах и электронных картах он избороздил местность глазами вдоль и поперек.

– Костя, как дела? – позвал Иванов. Применять секретные коды нужды не было – канал короткой связи надежно шифровался.

– Я! – звонко запищал наушник. – Дела – отлично! Только что достал качественный сингл… ой, извините, товарищ майор… оговорился. Запись сделал очень интересную. Прокрутить?

– Валяй.

– Даю без обработки – времени не было, совсем свежий перехват.

Иванов внимательно выслушал недлинный разговор по мобильному телефону двух человек – благо оборудование позволяло. Говорили по-русски, как старые знакомые. Однако чувствовалось напряжение в интонациях. По крайней мере с одной стороны. Первый голос он узнал сразу – уж очень характерно толстяк в милицейской форме произносил букву «С». Его собеседника опознать не получилось, однако майор отчетливо разобрал кавказский акцент. Суть разговора предельно проста – служитель закона пытался договориться о продаже крупной партии оружия и боеприпасов. Самовывозом и срочно. Но деньги хотел приличные. Покупатель торговался. Видимо, не первый раз заключалась подобная сделка, только масштабы намечались посолиднее. Поэтому он требовал гарантий и хотел определиться с неустойкой. На всякий случай. Страж порядка изворачивался, как мог, ссылаясь на творящуюся в республике неразбериху, сложности получения товара и другие мелочи. Кавказец ссылался на срочность, требовал скидки. Наконец, после коротких препирательств, сговорились в цене. Местом сделки назначили Кант – вернее, его пригород. На этом запись Гени заканчивалась.

– Как вам? – поинтересовался он, отключив диктофон.

– Ничего неожиданного, – Иванов вертел в руках глонассовский навигатор, одновременно поглядывая на дорогу. Вдалеке маячила вырвавшаяся вперед патрульная машина. – Ты место сделки не вычислил?

– Нет, они на своем жаргоне общались. Надо бы «языка» из аборигенов – тот наверняка скажет, что такое «черная верба» и где она находится. Толстяк бандитам оружие толкает, надо его за жо… сорри… брать его, короче, надо.

Командир группы что-то просчитывал в уме, потому ответил не сразу:

– Надо, но это не наше дело.

– А чье? – Геня искренне изумился. – Они же не для личной коллекции стволы берут. В Россию отправят, как пить дать! Если не мы, то кто? Местных ментов на ментов натравливать – толку не будет. А прокуратуре и подавно не до таких развлечений! Революция ведь… Если не вмешаться – эти «оборотни» так и будут безнаказанно продолжать торговлю!

– Не переживай, не будут, – уверенно заявил майор, чем прекратил поток эмоций своего подчиненного. – Позаботимся. Еще что-нибудь есть?

– Как скажешь, командир. Да, даю еще одну запись, только что поймал. Наши провожатые с городом общаются…

В наушниках майора теперь не пищало, а скрипело от множества помех. И снова тот же знакомый голос. Только теперь по-киргизски, используя табельную рацию, давал указания своим подчиненным. И с ОМОНом трепался.

Батя прослушал диалог от начала и до конца, морщины на лбу то разглаживались, то становились более заметными. Транспорт легонько трясло на стыках дорожных плит. За окном неторопливо проплывали стройные «свечки» пирамидальных тополей, высаженных вдоль дороги. Мигалки сопровождающей машины снова крутились совсем близко, бросая на них синие блики.

– Все?

– Пока да, – бодро откликнулся Геня.

– Хорошо. Спасибо.

Милицейская «Нексия», совсем недавно подстроившаяся под общий неспешный ритм, неожиданно сбросила скорость. Ярко вспыхнули в ночи красные сигналы «стоп». Микроавтобус, а вслед за ним – все остальные вынуждены были резко затормозить, чтобы не протаранить легковушку. Новиков встрепенулся. Одолевавшая уже несколько минут полудрема вмиг исчезла. Идущий впереди патрульный автомобиль остановился в ярком конусе огней колонны. Проблесковые маячки все так же беззвучно и меланхолично озаряли округу.

– Чего это они? – вырвалось у доктора, хотя он изо всех сил старался не выдавать своей тревоги и делать вид, что все происходящее для него не в новинку.

– А шут их знает, – так же негромко отозвался Баюн и вопросительно «моргнул» сопровождению дальним светом. – Чего встали?

Майор снова включил рацию.

– Полсотни первый, что у вас?

Сквозь слабый треск эфира в кабину прорвался голос бурята:

– Две семерки, у нас все тихо. Работаем по плану.

Странная сцена затянулась. Милицейская машина после долгой паузы ответила Баюну «крякалкой».

– Нас зовут, что ли? – пробурчал тот, обращаясь к командиру. – Самим лень задницу поднять и сюда подойти? Или важные такие все стали?

Иванов наблюдал происходящее без тени беспокойства на лице. «Нексия» снова закрякала и на секунду включила сирену. Появляться из нее никто не собирался. Лейтенант медицинской службы не вытерпел:

– Товарищ майор, разрешите мне выйти и узнать, в чем дело?

Батя скривил уголок рта – доктор от переживаний снова перешел на «вы», чего в группе делать было не принято. Но отказывать в просьбе не стал.

– Иди, мы прикроем. Связь не выключай, чтобы мы разговор слышали, – кратко проинструктировал он молодого офицера. – Между нами и машиной не становись, прицел не загораживай.

На щеках врача выступил румянец – сказались и волнение, и легкая досада (совсем за юнца его считают!). Однако вслух огрызаться не стал: во-первых, сам вызвался, а во-вторых, вовремя вспомнил, что по сравнению с командиром он и есть «желторотик». Натянув посильнее шапку, поправив заодно беспроводную гарнитуру на ухе, он сдвинул дверь и выбрался в ночную прохладу.

Насколько он разобрался в обстановке, серые заборы и темные силуэты крыш впереди – это и был Кант. Сквозь шум двигателей, урчавших на холостых оборотах, издали слышался лай собак. Не тревожный, не угрожающее облаивание чужака, посмевшего приблизиться к охраняемой территории, а так, дежурная «брехня», перекличка. Владимир бодро зашагал к автомобилю киргизской милиции. Дрожь, вызванную сменой температур и томлением неизвестностью, едва удавалось скрывать.

Зайдя с правой стороны, он протянул руку, чтобы взяться за ручку, но не успел – опустилось стекло. Находящиеся в машине, очевидно, не планировали никого пускать к себе в гости.

– А где майор? – послышался наглый голос из недр прокуренного салона.

– Что случилось? Почему встали? – вопросом на вопрос ответил Новиков, нисколько не мучаясь угрызениями совести из-за несоблюдения правил приличий. Толстяк подался вперед, к окну, чтобы разглядеть, с кем приходится иметь дело.

– Ты кто?

Доктора задело хамское обращение.

– Не «ты», а «вы», – строго сказал он. – Мы с вами на брудершафт не пили. Лейтенант Российской армии Новиков. Объясните, пожалуйста, причину остановки.

– Лейтена-ант, – передразнил его кто-то с переднего сиденья и неприятно заржал. За тонированными «в зеркало» стеклами лица было не разглядеть. – Ты что, сопляк, на неприятности нарываешься? Представителей власти оскорбляешь? Вали отсюда, пока дубинкой не отхватил! Пусть майор придет.

С трудом удерживая вскипающую кровь, Владимир зло прищурился. Возвращаться с пустякового задания несолоно хлебавши не хотелось. Что о нем подумает Батя? Не сумел на простой вопрос ответ получить! Послать бы их всех подальше!

Вовремя вспомнив, что нескладывающийся разговор отчетливо слышится всей группой, лейтенант взял себя в руки.

– Командир сейчас занят, – он старался объяснять как можно спокойнее, но и сам чувствовал, что не больно-то у него получается. – Можете говорить со мной. Я все ему передам.

Даже в полутьме и синих всполохах было заметно, как толстяк скорчил недовольную физиономию. Ему и юнца хотелось поставить на место, и времени на это жаль было. Сунув в угол рта сигарету, он чиркнул зажигалкой и произнес, прикуривая:

– Короче, так… ОМОН по вашей большой просьбе приехал… он уже у моста. Но прошла информация…

Милиционер сделал глубокую затяжку, высунул руку из окна, стряхнул пепел и выдохнул клуб дыма наружу. Огонек сигареты, получив порцию кислорода от набежавшего ветерка, рьяно покраснел. Новиков непроизвольно отодвинулся – табачного запаха он принципиально сторонился.

– Мост заминирован, – выдал наконец информацию страж порядка. Его заплывшие жиром глазки испытующе сверлили лейтенанта. Маленький динамик в ухе у Владимира спокойным голосом командира попросил уточнить подробности. Доктор так и поступил.

– Каким образом об этом стало известно? Обнаружено место закладки? Какого типа устройство?

– Любознательный, б..! – снова послышался возглас спереди. Невидимый человек добавил еще что-то по-киргизски, Новиков не разобрал.

– Погоди, Болот, – грузный мент выбросил в воздух новую порцию табачного дыма. – Э-э… бомбу еще не нашли. Вернее, так – не искали даже. Какой-то придурок позвонил в дежурку и сказал, что… э-э… если русские попытаются перейти мост, он его взорвет. Может, там и взрывчатки нет никакой, но стоит ли рисковать?

«Внутренний» голос попытался что-то еще прошептать на ухо лейтенанту, но Владимир его опередил:

– И что вы предлагаете?

Киргиз докурил, щелчком отправил окурок в полет через окно. Прочертив красивую дугу, тот приземлился где-то на обочине, брызнув искрами.

– Передай так, – милиционер принялся теребить мясистыми пальцами свой плоский, блестящий от кожного сала нос. – Грузовики надо пустить в объезд. Тут недалеко, километрах в трех, есть еще одна переправа, там и проедем. А солдаты пешком пройдут через подвесной мостик рядом с основным. Его заминировать не получится.

«Спроси, кто нас будет сопровождать?» – уловил очередную подсказку доктор и тут же ее озвучил.

– Я провожу, – толстяк осклабился. – Всё, как договаривались. «Уазик» вернется к пехоте, а мы прокатимся чуть подальше. Передай майору, пусть не переживает. Доставим вас в целости и сохранности.

– Куда ехать придется? – еще раз уточнил Новиков, собираясь отчаливать.

– За мной! – надменно отозвался начальник сопровождения. – Ехать надо будет за мной. Только передай командиру, чтобы приказал газку прибавить. Автоинспекция нас не остановит, так что не плетитесь, как черепахи!

Тот, что сидел спереди, снова загоготал над удачной шуткой своего шефа. Поддержал его и водитель «Нексии». Лейтенант не обратил на них внимания и повторил свой вопрос:

– И все-таки? Мне будет легче объяснить командиру вашу позицию по этому вопросу, если я доложу ему о примерном маршруте.

– На запад вдоль канала километра два-три, потом через БЧК и обратно, на восток… – Мент не пытался скрыть раздражения, он продрог и стал закрывать стекло.

Его коллега развернулся в своем кресле, показав, наконец, свое круглое, как блин, лицо с опухшими веками.

– А если непонятно, пусть твой майор сам сюда бежит, – заорал он. – Мы ему быстро все объясним!

– Одну секундочку! – Новиков неожиданно для себя успокоился, и так у него хорошо на душе стало, что обрывать разговор на такой ноте он не захотел. – Я все передам. Но, скорее всего, вам придется подождать. Командиру надо будет проконсультироваться у руководства.

Развернулся и двинулся к своим. Стекло «Дэу» замерло на подъеме, потом снова поспешно двинулось вниз. Толстяк чуть ли не голову высунул из открывающегося окна:

– Эй! Стой! Слышишь?!

«Что там?» – спросил наушник. Владимир едва заметно пожал в ответ плечами, зная, что Иванов его прекрасно видит. Остановился, обернулся.

– Я слушаю!

– Чего подождать?! – заорал киргизский правоохранитель с избыточной массой тела. – Что тут согласовывать? Ехать осталось две минуты. А мы стоять и решать будем полчаса, да?! Давай поторопи своего майора, а то мы на хрен уедем сейчас!

– Непременно! – с плохо прикрытой издевкой пообещал Новиков, продолжая шагать к микроавтобусу.

Оказавшись внутри, доктор скромно уселся на свое место. Рассказывать было нечего, все и так все слышали. Батя только что еще раз запросил у Гени, не было ли каких-нибудь свежих радиоперехватов – в частности, с информацией о минировании моста. Ответ был отрицательным.

– Чего-то он воду мутит, этот боров, – Баюн сдвинул брови со следами многократных рассечений. Он сидел, облокотившись на «баранку» и подперев лицо двумя руками, и мрачно взирал на переливающуюся огнями патрульную легковушку. – Как поступим, командир?

Иванов сосредоточенно «листал» электронные карты навигатора, что-то прикидывая в уме. Вопрос водителя он, конечно же, слышал, но пока оставил его без ответа. Создавалось впечатление, что он намеренно испытывает терпение местных милиционеров.

А оно оказалось небезграничным. «Дэу Нексия» после нескольких минут бесплодного ожидания стала «газовать» на месте, потом внезапно сорвалась с места и покатилась задом, едва не впечатавшись бампером в «Форд». Баюн молниеносным движением снял свое авто с ручника и включил заднюю скорость, в готовности откатиться еще дальше при необходимости. Но обошлось. Спустя пару секунд из иномарки вывалился толстяк и, недовольно плюясь на асфальт, доковылял до машины спецназа.

Батя гостеприимно распахнул перед ним двери и повел себя, как заправский дипломат, улыбаясь самой радушной из своих улыбок. Эдакая очаровашка в погонах.

– Тысяча извинений, что заставили вас ждать! – начал он, не давая раскрыть рта местному милиционеру, мучившемуся одышкой. – Вы правы – рисковать жизнью не стоит, даже если вероятность взрыва ничтожно мала. Нет, нет, через мост вести колонну нельзя. Ни в коем случае! И это просто везение, что вы согласились проводить нас другой дорогой. Спасибо огромное! Давайте не будем терять ни минуты, отправимся прямо сейчас!

Пыхтевшему от злости офицеру крыть было нечем. Глядя в ничего не выражающие глаза Иванова, он мотнул лысоватой башкой:

– Хор-рошо!

У него страшно болело колено. Еще со вчерашнего дня. Врачи давно говорили – вес надо сбрасывать, иначе суставы не выдержат. И – гады – оказались правы! А тут еще эти русские со своими десантниками… Целый день в тесной машине, где ногу не поднять и не выпрямить. Потому и злость накатила. А это, по утверждениям тех же долбаных докторов, тоже вредно: давление так и прыгает, и сердце трепыхаться начинает и из груди выскакивать. В общем – сплошные гадости. И еще революция так некстати началась… Снова передел власти и собственности. С одной стороны, хорошо – можно урвать кусок пожирнее. А с другой – своего бы не потерять. Этим все вокруг озабочены: и криминал, и те, кто, по идее, с ним бороться должен. Только ему приходится тут прозябать! Единственное, что грело душу и отвлекало от ноющей боли в ноге, так это новая сделка с Асланом. Аслан – это деньги. Хоть и опасные, но большие. Давно уже с ним не работал – предложить было нечего. Но Аллах смилостивился, и сегодня можно будет «отбить» все месяцы бездействия. Пять грузовиков – это хороший улов. Кавказский друг будет доволен. Не станут же русские набивать кузова одной тушенкой? Патронами и стволами своих солдат они должны обеспечить в любом случае. Тем более этот майор – тыловая крыса – прямо сказал, что везут боеприпасы. Смысл об этом врать? По крайней мере ему, Чингизу Бегалиеву, очень хотелось в это верить. Аслан ведь промаха не простит и за солдатские макароны платить не будет.

Дойдя до своей машины, страж порядка рухнул на сиденье. Круглолицый обернулся к нему:

– Ну, что? Поедут или испугались?

– Отправь Орозбая с ребятами обратно к аэродрому. От них все равно никакого толку, – распоряжался Бегалиев, убаюкивая правое колено. – Не наши ребята. Вы-то вдвоем в деле?

Оба милиционера согласно замычали. Деньги – дело хорошее. А Чингиз знал, где их добыть.

Человек на переднем сиденье, матерясь и остервенело щелкая кнопками, принялся общаться по рации с замыкающим колонну милицейским автомобилем. Коллеги никак не хотели возвращаться назад и снова, но уже гораздо медленнее, ползти по той же дороге, сопровождая пешую колонну. И объяснить им, почему караван вдруг, ни с того ни с сего, свернул с самого короткого пути в городок и потащился в объезд, через пустынные лесопосадки, было сложно.

– …Да я откуда знаю! – орал круглолицый незримому собеседнику. – Захотели так русские, и все! Боятся, что на мосту их будет ждать засада, вот и гонят нас в обход… Слушай, Орозбай, не пудри мне мозги! Мне начальство сказало делать так, как решат русские. И все!.. Поезжай назад, тебе говорят! Там солдаты без сопровождения останутся – босс завтра взгреет по первое число!.. Куда босс пошел? В задницу? И мы тоже? Сам иди, урод… Вот дебилы! – пожаловался он болящему начальнику, который, морщась, копался в мобильном телефоне. – Послал он нас, сука! Если б не срочное дело, набил бы морду. Выскочка токмакская!

– Заткнись, – коротко приказал Бегалиев, слушая в трубке длинные гудки. – Бешинкулову сообщи, чтобы нас с этой стороны не ждал, придумай что-нибудь. А то омоновцев своих пустит навстречу, все испортит… Алло! Аслан? Это снова Чингиз…

Сидевшие в машине притихли, давая возможность начальнику продолжить нелегкие переговоры.

– …Все будет в лучшем виде, отвечаю! – толстяк привалился к двери и с трудом закинул выпрямленную конечность на сиденье, прямо в обуви. Водитель скосил глаза назад, но возмутиться не посмел. – Нет, Аслан, прокола не будет! Охраны нет почти, а тем, кто есть, оружие применять запрещено. Главное, чтобы твои ребята не облаж… не ошиблись… А-а, извини, не знал, что там брат твой будет… Вопросов нет! Ему верю, он не подведет… Мы скоро будем, да… Еще раз прошу: парней своих предупреди, чтобы ментовскую тачку не трогали! Мы тормознем колонну, типа, у нас колесо спустило. И тогда уж ваша очередь – фарами ослепите, рылом в землю положите, и копец. Твои люди на месте уже?.. Яхщи, пусть ждут. Мы скоро!

Вырубив телефон, Бегалиев устало откинулся на подголовник. Вяло махнул кистью, мол, трогай.

«Нексия» взвизгнула шинами по влажному асфальту и подалась вперед. По правой стороне остался покосившийся забор промплощадки, рядок похожих друг на друга одноэтажных домиков городской окраины. Несмотря на договоренность с майором, караван по-прежнему еле «передвигал копыта». По прикидкам правоохранителя, до засады такими темпами оставалось еще минут пять. Никакого беспокойства в душе – он все рассчитал правильно. Даже мятеж на руку оказался – будет на кого свалить исчезновение российских грузовиков с оружием. Теперь – успокоиться и расслабиться. Ребята с ним надежные, им тоже жить охота, поэтому сработают, как часы. Чингиз прикрыл глаза…

…И почти сразу распахнул их снова: автомобиль неожиданно резко закачало из стороны в сторону. Водитель ударил по тормозам. Сила трения колодок о диски остановила транспортное средство почти мгновенно. Грузное тело начальника по инерции повалилось вперед, и он пребольно ударился плечом и губой о кресло. Другой пассажир в это же время ознакомился с функцией ремня безопасности. Хорошо еще подушки не сработали.

– Мать твою! – зарычал травмированный. – Ты что, предупредить не мог?! И полегче никак нельзя было?

– Как полегче? – шофер ошарашено озирался по сторонам. – Колесо, похоже, того…

Бегалиев прильнул к окошку. Вместе с заполняющим вены адреналином как-то сразу притупилась боль.

– Ты что наделал, кретин? – вцепившись в форменный китель водилы, шеф охраны подтянул его к себе. – Где мы? А? До места еще ехать и ехать, а ты здесь раскорячился! Давай, поехали, пока русские в себя не пришли.

– Как ехать? Колесо реально лопнуло! – горе-шофер лихорадочно шарил рукой рядом с креслом, пытаясь отстегнуться. Когда получилось, он выскочил из машины и дважды обежал ее кругом. Присел на корточки возле заднего колеса, потом переднего, пошарил рукой по грязной резине. Встал, цокая языком.

– Хер ли ты там лазишь? – зашипели на него через приоткрытое окно. – Поехали, поехали!

Вернувшись на свое место, водитель попал под праведный гнев начальства.

– Ты ехать собираешься? Нас ждут! Аслан шутить не будет!!!

– Колеса надо менять!!! – в ответ заорал он. – Оба!!! Я не знаю, как получилось! Гвоздь, наверное, поймали! Или два! У-у, шайтан…

Чингиз с досады долбанул кулаком в обивку. Теперь, кроме боли в колене, стало жгуче саднить в костяшках. Это ж надо быть таким невезучим! Караван к засаде теперь не дотащить! Придется звонить Аслану, чтобы засада сама пришла. Хреново-то как!

Не веря до конца в происходящее, он смягчил интонации:

– А поменять их никак нельзя? Колеса?

– Не-ет! – взвыл рулевой. – У меня одна запаска! А надо две.

Бегалиев попытался собраться с мыслями. Выходило, что звонить Аслану придется. А ведь обещал ему, что все без косяков пройдет. Мать его так!

– Чингиз, – позвал круглолицый. – Как теперь, а?

– Как, как… «Каком» кверху! Закрой рот лучше и не спрашивай ни о чем! Идите, делайте вид, что шины меняете!

Толстяк лихорадочно искал выход из нелепой ситуации. Так, спокойно, надо вызвать ребят Аслана сюда, а до их прихода старательно тянуть резину. Приедут они быстро, только вот фактора неожиданности уже не будет. Ну и хрен с ним, с фактором! И так справятся…

…Баюн рассчитал расстояние до миллиметра. Бампер «Форда» замер как раз перед «хромоногой» легковушкой, раскорячившейся наискосок и почти на обочине. С интересом наблюдая за скачками охраны вокруг поврежденной машины, спецназовец погладил себя по лысой голове. Картинка ему нравилась. Весело менты круги нарезают! Приоткрыв дверь, он высунулся наружу:

– Что случилось, брат?

Киргиз с блинообразным лицом злобно покосился в его сторону. В руках он сжимал монтировку так, что побелели даже костяшки пальцев.

– Слепой, что ли? Не видишь, конец колесам!

– А-а, – понимающе протянул Баюн. – Это серьезно.

– Ай-яй-яй! Это ж надо, какая неприятность, – согласился с ним Иванов, выбравшись наружу и издали оценивая работу Гени. Два выстрела – два колеса на помойку. Молодец.

Попавшие в странную историю милиционеры сочувствия не оценили. Вывалив прямо на влажный асфальт немногочисленные инструменты из багажника, они, пихая друг друга и ругаясь, стали пристраивать домкрат под брюхо автомобиля. То, что резина аккуратно прошита пулями, до них еще не дошло. Темно все-таки на улице.

– Да… – снова вздохнул майор, встав за спинами вынужденных ремонтников. – Это ведь надолго… А нам ехать надо…

Толстяк не усидел. Со страдальческим выражением на лице он выбирался из накренившегося кузова. Слова командира группы он расслышал отчетливо. И тут же попытался повернуть ситуацию в свою пользу.

– Правда твоя, майор. Возни тут на целый час, если не больше. Скажи, Болот?

– До утра работы хватит! – огрызнулся «луноликий», с натугой выворачивая болты.

– А ехать надо, – Бегалиев опирался на открытую дверь, стараясь давать нагрузку только на здоровую ногу. – Что ж придумать… О, слушай, командир, есть идея!

Батя изобразил на лице самый неподдельный интерес и придвинулся ближе.

– Дорога в город одна, заблудиться невозможно. На том берегу Бешенкулов, начальник ОМОНа, ждет не дождется, когда вы пожалуете. Зачем мы будем время терять? Может, сами доберетесь?

Иванов мастерски сменил выражение интереса на лице на выражение крайней озабоченности и сомнения:

– Не знаю, не знаю… без охраны ехать рискованно…

– Да какая из нас охрана? – фальшиво рассмеялся толстяк, и все его три (а может, и четыре) подбородка затряслись. – Два с половиной человека на развалине вместо машины. У вас самих вон какие орлы в кузове – вот это охрана так охрана! И бешенкуловские «маски» на подходе. Чего опасаться? Все так мятежников боятся, что никто на улицу сегодня не выполз. Даже сами мятежники!

Он снова хохотнул, но осекся, заметив кислые мины россиян. Майор все еще не мог определиться с решением, стоял, как школьник у доски, тер квадратный подбородок.

– Ехать-то осталось – хрен с копейкой! – снова пошел на уговоры Бегалиев. Неуверенность русского офицера стала потихоньку выводить его из себя. – Ну же, майор! Пять минут – и вы в городе, а там с мигалками и ветерком до дома!

Иванов увещеваниям не поддался.

– Нет, нет, – торопливо отказался он. – Не может быть и речи. Груз слишком ценный. В город сами мы не поедем, уж извините.

Офицер МВД нервничал. Глазки его то и дело стреляли вниз, на светящийся циферблат китайских часов. Поняв, что уговорить русских в одиночку идти к волку в пасть – не выйдет, он решил привести в исполнение первоначально задуманный план. Для этого надо было просто удержать «овец» на месте. Пусть волк сам идет и берет, сколько ему нужно.

– Давайте так поступим, – неожиданно предложил Батя, решив спутать местным ментам карты. – Свою машину оставляете здесь, сами пересаживаетесь в наши, и – продолжаем путь.

– Эй, какой оставляет! – водитель «Нексии», занимаясь своим делом, держал ушки на макушке и прекрасно понимал по-русски. – Я бросать не могу! Пацан-хулиган стекло разбивать, огонь жечь – я отвечать, деньга платить! Нет!

– Это несерьезно, – ухватился за возможность отказа Бегалиев. Ему категорически не хотелось оказаться в микроавтобусе, когда брат Аслана с подельниками будут его грабить. Не удержится кто-нибудь, влепит пулю, потом разбирайся, если выживешь! – Машину бросать нельзя. Никак. Давайте ждать. Лучше мы подкрепление вызовем и подождем, идет?

Командир спецназа улыбался, слушая бред милицейских оборотней. Скромно так улыбался, чуть устало. И это не сулило негодяям хороших перспектив.

– Нет, – просто ответил он. – Не идет. Ждать никого не будем. Ребята, разворачивайте машины, выдвигаемся обратно, к аэродрому.

Щеки Бегалиева побледнели и даже обвисли – такой подлости от русских он не ожидал. Забыв про колено и почти не хромая, он догнал Иванова.

– Постой, постой, майор! Ты что, нас бросишь тут? Ночью? На пустыре? Со сломанным транспортом?

– А что такое? Вызовете подкрепление, и дело в шляпе! – десантник пожал широкими плечами, собираясь вернуться в свой автомобиль. – Не в детском саду…

Бегалиев тяжело и обиженно засопел. Глаза налились кровью.

– Стоять! – заорал он вдруг. – Стоять на месте!

Он неожиданно ловко выдернул из кобуры пистолет, направил его в сторону русского офицера.

– Всем выйти из машин! – целясь прямо в голову командира, милиционер взвел курок. – Прикажи им, майор! Пусть все выйдут, быстро! Оружие на землю! Все! Если кто-нибудь дернется – вышибу мозги!

Двое ментов тут же побросали гаечные ключи и запаску, уже почти установленную на место, и схватились за автоматы, мирно покоившиеся до этого момента на переднем сиденье. Дело принимало нешуточный оборот. Охрана на глазах превращалась в захватчиков.

Круглолицый подскочил к микроавтобусу и, демонстративно передернув затвор, сунул ствол в приоткрытую дверь.

– Выходи, сука! И ты тоже, урод! Шевелите булками, а то завалю прямо здесь!

Водитель «Нексии» попятился спиной, зашел за свою тачку и, упершись локтями в крышу, занял позицию для стрельбы.

– И как это понимать? – нахмурился Иванов, голос его перестал быть елейным, закаленной сталью зазвенела в нем решимость и сила. – Вы что собираетесь делать? Вы же милиция!

– Я тебя сейчас грохну, придурок! – сорвался на крик Бегалиев. Несмотря на то что у него был ствол, а противник стоял безоружным, в горле бандита пересохло от страха. – Пусть твои люди выходят с поднятыми руками и строятся здесь! Все! Быстро! Без фокусов! Если какая-то тварь попробует что-то вякнуть по рации или на помощь позвать, буду расстреливать по одному. Начну с тебя или тех, что в автобусе! Азамат, держи их на мушке!

Иванов невозмутимо молчал, наблюдая, как, сложив руки на затылок, на проезжую часть выбираются доктор и Баюн. Вокруг них, яростно размахивая «акаэмэсом», крутился мент с перекошенным от злобы лицом, уже не казавшимся таким круглым. Видимо, это был его звездный час. Сочтя, что Новиков двигается не слишком резво, он с размаху саданул ему рукояткой автомата по пояснице. Владимир охнул и, изогнувшись, упал на колени. Круглоголовый отскочил, довольно скалясь, а потом снова приблизился и с разбега ткнул Баюна стволом в затылок.

– На колени!!! На колени, твою мать! Урою!

Толстяк подковылял ближе и ткнул майора «пээмом» в подбородок:

– Руки за голову, медленно, чтоб я видел! Азамат, если кто дернется – бей на поражение! Эти долбаные десантники могут начать геройствовать!

Нехотя оставив теплую кабину, из «шестьдесят шестого» выбрался Злой. Рисковать жизнями товарищей, оставаясь в грузовике, он не хотел. К нему тут же подскочил мордатый преступник в погонах, только что «зачистивший» «Форд».

Чем-то не понравился уголовнику спецназер, который был раза в два шире его и на голову выше. Обругав по-киргизски, Болот двинул солдату берцем в голень. Злой даже бровью не повел. Продолжая шествовать, как слон из басни, он совершенно игнорировал брызгающую слюной «моську», чем вызвал у круглоголового яростную злобу. Взбесил его фактически. Перехватив «АКМС» одной рукой, тот с силой ткнул дулом спецназовцу в сонную артерию, вцепился свободной конечностью в отворот его бушлата и потащил к остальным пленным. Оба на миг «выпали» из конуса тускло-желтого света, струящегося из фар остановившихся автомобилей…

– …Людей отпусти, – тихо порекомендовал Бегалиеву майор. – В машинах полно оружия, все бери, только парней не трогай. На пропажу имущества можно закрыть глаза, а если что с людьми случится – придется ответить по полной!

– Закрой свою… пасть… дебил! – даже эту короткую фразу на одном выдохе произнести не удалось: одышка появилась не вовремя и была сильнее, чем обычно, что раздражало и пугало пышнотелого милиционера. Порывшись в кармане свободной рукой, он выудил оттуда ингалятор, дважды брызнул себе в рот, глубоко вдыхая. Помогло. Стало чуть легче. Хотел повторить процедуру, но препарат закончился. Отшвырнув бесполезный флакон в сторону, милицейский начальник взялся за телефон. Пальцы, нервно дрожа, едва попадали на кнопки. «Спокойно! Все отлично! Я все сделал, как хотел!» – сам себя успокаивал он. Оставалось главное – передать товар и получить расчет.

– Алло, Аслан? Это снова я, Чингиз. Планы изменились. Караван я взял сам… Да, я сам все провернул, со своими ребятами… Дальше что? Дальше – как договаривались: я тебе «семечки», ты мне деньги… Где? Нет, притащить на место не получится, у меня грузовики без водителей… Я же говорю, они чухнули что-то, ехать не захотели, пришлось брать караван прямо по дороге… Нет, что ты! Эти лохи даже не дернулись, хе-хе… Брату своему передай, пусть едет нам навстречу, забирает товар… и баранов этих тоже… Нет, Аслан!.. Обижаешь, Аслан, какая подстава? Мы же друг друга давно знаем!.. Да, понял… Жду.

За короткий телефонный разговор Бегалиев вспотел. Рука, державшая заряженный «макаров» перед носом русоволосого десантника, уже порядком устала и начала подрагивать. А майор, словно лом проглотил, стоял себе, пялился в черное жерло, грозящее смертью. Глаз с него не спуская, толстяк окликнул своего подельника:

– Болот! Ты где? Выводи всех толпой сюда, строй у обочины, скоро гости приедут!

На призыв босса никто не отозвался. Щеки Бегалиева побагровели, проступили мелкие сосудики на носу. «Для наглядности надо грохнуть одного из них, – бешено мелькали мысли в его мозгу. – Кого лучше? Командира? Разом лишить их командования и пример показать, чтоб вели себя тише. А если они, наоборот, озвереют? Или от страха стрелять начнут, кто их образумит? Нет, майора надо пока оставить, а замочить… хотя бы того урода, что на переговоры приходил! Только собрать зрителей побольше, чтобы урок даром не пропал». Сверля глазами Иванова, он зашипел:

– Прикажи всем выйти, я сказал!!! Быстро! И без фокусов! Иначе конец тебе, понял?

– Они не послушают меня. Зачем им выходить? Им тоже жить охота, – буднично, как за чашечкой кофе, попытался объяснить майор, но мент и слышать ничего не хотел.

– Тогда я снесу череп сначала тебе, потом остальным! Живо бери рацию, или как вы там с машинами связь держите, и пусть выходят все с задранными граблями! Понял?

Командир спецназа в знак согласия покачал головой. Раздражать грабителей не входило в его планы. По крайней мере – пока. Но и затягивать ситуацию было не на руку. С минуты на минуту на горизонте должна была замаячить вызванная по телефону бандитская подмога. Да и у самих агрессоров нервы были явно не в порядке, себя контролировать им становилось с каждой секундой все труднее. Стрелок, укрывшийся за машиной, глупо улыбался и постоянно сплевывал. Скорее всего, за оттопыренной губой держал комочки насвая – смеси из конопли, куриного помета и еще какой-то дряни, которую использовали вместо легких наркотиков многие местные жители. Покрасневшие от недосыпа, стресса и стимуляторов глаза остекленело таращились на солдат сквозь прицел автомата. Мало ли что придет в шальную голову? Переклинит чего-то в полуиссохшем от алкоголя и дури мозгу, а палец дернет спусковой крючок.

Или взять мордатого коротышку, которого толстяк Болотом кличет. Агрессия через край плещет, готов убить, не задумываясь, любого. Вон как старается, лупасит Злого руками и ногами, подгоняя к голове колонны. Благо что на спецназовце решил отыграться: обычный человек давно получил бы тяжелые травмы, а может, и увечья.

Или предводитель банды – трусливый и насквозь больной человек. Ему бы о душе подумать, а он все за деньгами охотится. И из-за них, родимых, готов на самые отвратительные поступки. Первым курок спустить может, причем от испуга даже.

Как ни крути, балаган с захватом заложников пора было прекращать. Иванов встретился взглядом с грустными глазами Злого, которого, как надоедливая муха, продолжал доставать круглоголовый милиционер. Медленно, чтобы не спровоцировать толстяка, командир выполнил требование положить руки на затылок. Старая методика подачи условных сигналов в очередной раз сработала безотказно. Пока майор поднимал кисти рук к затылку, он успел внятно (для своих) дать команду к началу акции по самоосвобождению.

За толстяка и Болота командир спецназа не переживал. Они, к своему несчастью, находились слишком близко от него и Злого – на расстоянии вытянутой руки. И об осторожности, видимо, совершенно позабыли. Проблемой мог стать водитель, напряженно сжимающий цевье «АКМСа». А потому он сам себе подписал приговор: деваться некуда, надо нейтрализовать его в первую очередь, чтобы бед не наделал.

– Слушай, Чингиз, – обратился майор к главному захватчику. – Давай договоримся. У меня есть деньги. Много денег. На расходы для всего прилетевшего подразделения. Без меня ты деньги долго будешь искать, может, и не найдешь. Я покажу тебе, где тайник, если отпустишь нас. Твой друг покараулит пока Злого, а вон тот, с автоматом, проследит за Геней и остальными. Все просто, как дважды два. Ты нас отпускаешь, и у тебя остается оружие и деньги. Решайся, Чингиз!

– Рот закрой! – Бегалиев навострил уши. Рука с непривычки уже не просто подрагивала – тряслась вместе с пистолетом. Жутко хотелось опустить ее и передохнуть, но перед этим пришлось бы для спокойствия пристрелить надоедливого русского. А он про тайник какой-то запел. Брешет, скорее всего. Хотя… Если это действительно так, то будет очень обидно отдать бабки вместе с оружием Аслану. Надо обязательно их раздобыть до приезда банды…

…Связь работала исправно и четко. Вся группа спецназа слышала каждое слово своего командира. В том числе и Костя, продолжавший трудиться в кунге. Услышав свой позывной в диалоге майора с киргизским ментом, он поудобнее уселся в кресле, вытер ладонь о штаны и перехватил джойстик, управлявший автоматическим дистанционным стрелковым комплексом, установленным на крыше. На экране последние несколько минут красовалась трясущаяся физиономия толстяка, на лбу которого уже сошлись полоски перекрестия прицела. Оставалось лишь нажать на кнопку, чтобы отправить негодяя к праотцам. Но для этого нужен приказ, и именно его ожидал молодой человек, настраивая свою «адскую машину». Теперь, когда команда прозвучала, Костя-Геня приготовился действовать. Выходило так, что Батя берет на себя толстяка, Злой обрабатывает круглолицего, его страхуют Баюн и доктор. А на долю Гени с «АДСК» выпала нейтрализация стрелка.

Геня чуть тронул управление влево. Маленькие, но мощные электромоторы бесшумно развернули 9-мм пулемет на крыше кунга в сторону бандита. Движение замаскированного в основании антенны комплекса осталось незамеченным с улицы. Тени на мониторе качнулись, изображение на миг размылось, но тут же сфокусировалось и стало четким. При желании оператор комплекса мог без труда подсчитать прыщи на носу недоноска, собирающегося стрелять в русских солдат. Только Косте такие выкрутасы были ни к чему: уж коли он на ходу и в условиях ограниченной видимости с двух выстрелов вывел бандитское авто из строя, пробив две шины, то в неподвижную мишень с двадцати метров попасть сможет и при гораздо меньшем приближении. И жестянка на колесах, за которой пытался укрыться враг, его не спасет.

Уголок прицельной сетки в своем «путешествии» от объекта к объекту остановился в области переносицы человека с «калашниковым», затем плавно сместился, подчинившись воле снайпера, под правый глаз. Выстрел в любую из этих точек смертелен: прошив, как бумагу, тонкие лицевые кости, разогретый скоростью металл разносит вдрызг основание черепа, прерывая путь импульсов от коры головного мозга к мышцам-исполнителям. Сознательно нажать на спусковой крючок после такого попадания человек не сможет, как, впрочем, и ничего больше. Правда, есть риск, что мускулы конечности сведет в предсмертной судороге так, что зажатое в ней оружие произведет выстрел. Это минус – заложники могут пострадать. Геня об этом знал не понаслышке, а потому очень надеялся на тяжелые пули с высоким останавливающим действием. Проще говоря, своим огнем он собирался напрочь смести с дороги того, кто посмел угрожать его товарищам…

– …Чингиз! Еще раз говорю, давай договариваться! Там четыре миллиона…

В эфире прозвучало кодовое слово: «четыре». Это была команда, которую майор совсем недавно зашифровал в устном послании к своим бойцам. Долю секунды спустя тупо улыбающегося водителя «Нексии», словно тряпичную куклу, отшвырнуло от транспорта. Вырвался из рук и кувырком полетел к земле автомат.

Не успело оружие с металлическим лязгом приземлиться на асфальт, а Злой уже держал в руках обмякшее тело своего конвоира, потерявшего вдруг сознание от «пустякового» удара в кадык.

Новикову повезло: он как раз обернулся в сторону происходящего действия и кое-что успел заметить. Нет, самого удара он не разглядел и осознал, в чем дело, лишь спустя несколько секунд. Зато сострадание и жалость к противнику в глазах Злого уловил отчетливо. И оторопел – ведь он-то думал, что это сказки, пустая болтовня, треп от нечего делать.

Тем временем Бегалиеву было не до любования работой спецназа, хотя он имел все возможности наблюдать за ней, что называется, из первого ряда, с VIP-места. Видимо, потому, что цена за такое удовольствие оказалась довольно высока: сломанное запястье и утраченное оружие заметно испортили настроение. Зажав поврежденную руку здоровой, толстяк изумленно таращился на свою неестественно вывернутую ладонь и собственный пистолет в руке майора. Боль чуть запоздала с приходом в ошарашенный внезапной переменой обстановки мозг, а когда добралась туда – завесила мутной пеленой все вокруг, сделала ватными ноги и подогнула колени, выдавила из пересохшего горла протяжный стон. Повалившись на бок, бывший хозяин положения стал беспомощно хватать ртом воздух, которого ему вдруг стало не хватать. Затуманенный рассудок не без труда различил правильные черты майора, склонившегося над ним.

– Плохо ты поступил, Чингиз, – как через стеганое одеяло, долетали слова до сознания поверженного мента. – Очень плохо. Людей хотел убить, оружие украсть. Нельзя так. Не получилось – теперь придется отвечать… Ты готов, Чингиз?

Страх тихой змейкой скользнул в душу Бегалиева. Подкармливаемый все новыми и новыми фантазиями, принялся расти с бешеной скоростью. «Это конец!!! – пронеслась в голове мысль, заставляя тело колотиться крупной неудержимой дрожью. – Все! Сейчас все кончится! Выстрелит прямо в лицо!»

– Не убивай! – захрипел обезоруженный офицер сопровождения, жирные телеса нелепо сотрясались от всхлипываний. – Не убивай! У меня семья, дети маленькие! Дочке младшей три года всего! Не убивай, прошу!

– О, как запела птаха! – раздался возглас бритоголового десантника, который бесцеремонно шарил руками по одежде лежащего, выискивая припрятанное оружие. В сюрпризах никто не нуждался.

Бегалиев покосился в его сторону, слабая искра надежды мелькнула в его зрачках.

– Ради Аллаха, помоги! – запричитал он, пытаясь повернуть короткую шею к солдату. – Ты же правоверный! Мы должны помогать друг другу! Не убивай! Брат! Не убивай! Вспомни Коран!

Окончив обыск, Баюн криво усмехнулся.

– Это ты вспомни священную книгу, – сказал он. – Хорошенько вспомни и помолись, чтобы Аллах простил тебя за все, что сделал… или хотел сделать!

Забыв от жути про руку, оставшийся в одиночестве захватчик попытался подняться, но тут же, заорав благим матом, снова рухнул.

– Я не виноват, – глотая слезы и вопя, он все еще пытался «отмазаться». – Меня заставили! Клянусь, я не хотел вам сделать ничего плохого! Это не я! Не убивайте!

Баюн легонько ткнул его в лодыжку ботинком:

– Будь мужчиной! Проиграл – так проиграл. Чего выть-то?

– Не убивай, я не виноват, не убивай, – все глуше и глуше всхлипывал Бегалиев.

Иванов поднял руку – все вокруг замерли, давая возможность командиру прислушаться. Баюн снова поддал ногой в голень рыдающему, чтобы вел себя тише.

– Разворачивайте машины, – скомандовал майор, словно в ночной тиши уловил надвигающуюся угрозу. – «Домик» без огней на расстояние прямого выстрела отведите. Остальные – чем дальше, тем лучше. Уходим.

Толстяк немного притих, хоть лежать на влажном асфальте и не доставляло особой радости. Иванов присел рядом с ним, ухватил за отворот одежды, приподнял.

– Как не повезло тебе, – покачал он головой. – И своих «псов» потерял, и сделку сорвал. Как перед Асланом отвечать будешь?

Толстяк вздрогнул. Страх снова нахлынул на него, подавляя совесть, волю, чувства. Мало было задобрить русских, чтобы не вышибли мозги, так еще и с братом Аслана разборки предстояли.

– У него разговор короткий, – подливал масла в огонь русский командир. – За беспокойство придется неустойку платить. Деньгами. Или кровью.

Бегалиев и сам об этом знал. Сам видел не раз, что бывает с теми, кто пытался обмануть Аслана. Пополнять их ряды ему совершенно не хотелось.

– Сначала я хотел тебя пристрелить, как шакала, – спокойно продолжал майор. – Но теперь мне этого делать не нужно. Твои бывшие друзья прекрасно справятся сами.

Вынув обойму, он передернул затвор, избавляясь от неиспользованного патрона. Магазин отбросил в сторону обочины, оружие небрежно положил невдалеке от корчащегося в страхе милиционера.

– Это ради твоих детей, – пояснил он, вставая. – Если постараешься – у тебя будет шанс спасти свою шкуру. Подберешь ствол, когда мы уедем. Возможно, тебе повезет, и ты сумеешь отстреляться от своих партнеров. В конце концов, ты же представитель закона, а они – простые бандиты. Арестуй их, восстанови справедливость.