Книга: Мятежный остров
Назад: 21
Дальше: 23

22

С летного поля аэроклуба ночью в воздух поднялся легкий одномоторный самолет. Он тащил на буксире два планера. Самолетом управляла Анджелина, а планерами, как и день назад, – Джефферсон и его сестра Джессика. С Джефферсоном, согласно предыдущему плану, летел Батяня, а с Джессикой – капитан Прошкин, на одном сиденье, и на месте пассажира – прапорщик Сазонов.
Рекорд дальности полета планера составляет примерно три тысячи километров. Компаньонам нужно было преодолеть над океаном и морем Сулу около шестисот километров. Чтобы предотвратить нежелательные последствия изменчивости направления и силы ветра над водной поверхностью в ночи, когда температура воздуха скачкообразно снижается, две трети пути решили пройти на буксире. А потом, после набора высоты, планеры должны отцепиться и пойти к цели. Лучше всего это сделать по прямой. Однако это зависело от термических потоков воздуха, которые иногда заставляют планеры выписывать зигзаги и спирали.
Слева от самолета на фале в сто двадцать метров, который представлял собой канат, скрученный из прочного нейлона, летел планер Джессики, справа на таком же буксире – планер Джефферсона.
Полет над ночным морем сильно отличался от того дневного, который совершали российские десантники днем раньше. Небо было затянуто серой пеленой, поэтому звезд видно не было. Внизу черной живой массой волновался океан. Не проходило ощущение, что летишь в преисподнюю. Особенно это чувствовали те, кто сидел на местах пассажиров, где не было приборов. Даже кончики крыльев терялись в темном пространстве, ведь ни на самолете, ни на планерах не были включены опознавательные знаки. Ветер то усиливался, то слабел. Это все отражалось на планерах. Крылья раскачивались, фюзеляж дергался, когда буксир натягивался или проседал в яму, кода натяжение фала уменьшалось. Анджелина и пилоты сохраняли радиомолчание. Но однажды миссис Маккалистер не выдержала:
– Внимание, резкий встречный боковой справа! – коротко сказала она.
На планеры обрушился сильный порыв ветра. Планер Джефферсона, который первым попал под него, бросило влево прямо на летевший рядом планер Джессики. Еще мгновение, и крылья двух летательных аппаратов ударились бы, разрушив друг друга.
– Справа! Смотри справа! – заорал Сазонов, он первый увидел вынырнувший из темноты крылатый силуэт.
– Вижу! – ответила Джессика. – Держитесь!
Вместе с ударом воздушной волны она нажала на кнопку. Карабин, державший трос буксира, отстегнулся. Фал ушел вниз. Уже освобожденный планер отбросило в сторону. Это и предотвратило столкновение двух летательных аппаратов.
Всех, кто был в планере, основательно тряхануло.
– Идем сами, – сообщила Джессика капитану Прошкину, а тот, обернувшись, то же самое сообщил прапорщику Сазонову.
– Отлично, – сказал он.
Однако беспокойство овладело ими: планер сорвался с буксира раньше запланированного пункта расхождения. Кроме того, он был перегружен – нес трех человек. Теперь рассчитывать приходилось только на мастерство пилотирования Джессики.
Мерное жужжание самолета скоро пропало. Ее планер остался один на один с бескрайней чернотой. Он бесшумно и отважно парил в кромешной тьме. И только тихий посвист ветра, создаваемый крыльями, нарушал тишину.
Одномоторный самолет Анджелины прибавил скорость, резво потащил оставшийся на буксире планер Джефферсона. Миссис Маккалистер обернулась, поискала глазами аппарат Джессики. Но это было бесполезно. Бортовой радар она не включала, летела по карте и приборам и на связь не выходила. Радиосигнал, повторившийся в одном и том же квадрате на протяжении несколько минут, могли засечь. Анжелина отстегнула трос буксира. Он, извиваясь, словно длиннющая змея, полетел в океан.
Прошло двадцать минут полета. Джефферсон определил пройденное расстояние по скорости и времени. Поймал под крылья планера жесткий термик, чтобы «оседлать» его, отстегнул карабин троса. Скинула фал и Анджелина. Она развернула самолет, провела его под планером, качнув на прощание крыльями, и направилась в обратный путь по направлению к острову Лусон.
– Воздух упругий, дойдем спокойно, – сказал Джефферсон Батяне. – Когда десантироваться, скажу.
* * *
В капонире – вырытой яме, обложенной со всех сторон железобетонными балками, точно такими же, какие перетаскивали с места на места заключенные островной тюрьмы, дежурный оператор на круглом экране радара заметил размытое пятнышко. Локатору, расположенному на холме примерно в центре острова, входившему в систему защиты режимного объекта, коим являлась тюрьма и городок гарнизона внутренних войск, хватило чувствительности, чтобы увидеть «мелкого нарушителя». Сигнал был слабым. Однако оператор, как положено по внутренней инструкции, сообщил об увиденном дежурному офицеру.
Над островом стояла глубокая глухая ночь, и дежурный офицер дремал в отдельной комнате на кожаной кушетке. Он с трудом продрал глаза, когда загудел и замигал сигнал вызова.
– Черт, что там такое? – проворчал он себе под нос.
От резкого пробуждения у него сильно разболелась голова.
На тумбочке он увидел недопитый штоф вьетнамского рома «Красный шавьет». Быстро осушил его. Алкоголь притупил боль. Через минуту дежурный офицер с очень помятыми брюками, френчем и лицом уже стоял в помещении операторов.
– Наблюдаю объект, – доложил солдат и невольно поморщился. От дежурного валил такой духан, что ему хотелось отвернуться.
– Покажи где?
– Вот здесь. – Оператор ткнул пальцем в размытое пятнышко на экране.
– Это? – Дежурный офицер несколько раз быстро закрыл и широко открыл глаза, тем самым наводя резкость.
– Так точно, сеньор Гомес!
– Такой размытый сигнал.
– Да. Я едва его засек, – стараясь скрыть хвастливую интонацию, произнес оператор.
– Что это может быть? – задумался офицер. – Твои предположения?
– Летит низко над океаном.
– Я сам вижу. Очень низко.
– Радиошумов нет. Постовые о посторонних звуках на береговой полосе не сообщали.
Внезапно пятнышко исчезло.
– Что это?
– Кажется, нырнуло в океан… Или село на поверхность, – предположил оператор.
Голова сеньора Гомеса внезапно снова разболелась, словно виски сжали металлическими тисками.
– Факин уорк… Чертова работа, – простонал дежурный офицер. – Это косяк летучих рыб… Или пеликан сел на море…
– Так точно… Я тоже думаю, что такой сигнал от самолетов не может быть, – согласился оператор.
– Слушай, как тебя? – Сеньор Гомес плохо держался на ногах.
– Даниэлос Лопес, – отчеканил солдат.
– Так какого черта ты, Лопес, меня вызываешь! – заорал дежурный офицер и тут же осекся: его голова готова была лопнуть. – О звуках и огнях не сообщалось, – продолжил он тихо. – Гидросамолет должен быть крупнее. Поэтому я иду в дежурку. А ты смотри дальше…
– Слушаюсь!
Сеньор Гомес, придерживаясь за стенку, пошел по коридору. В дежурной комнате он, запрокинув голову, еще раз припал к бутылке рома. На краю горлышка образовалась капля. Он стряхнул ее себе в рот.
– Факин уорк, – снова простонал офицер и плюхнулся на кушетку.
Буквально через минуту после того, как сеньор Гомес удалился, оператор заметил, что на экране опять появился похожий сигнал – теперь он как-то неестественно резко «порхнул» в высоту.
«Пеликаны разбушевались, – подумал оператор. – Что у них, брачный сезон начался?»
Интересно, что как только первый сигнал пропал, оператор заметил еще один такой же, в другом месте экрана. Этот тоже был слабым и размытым. Оператор не был уверен, второй сигнал появился недавно или он просто-напросто его проморгал.
Оператор не стал снова подымать дежурного офицера. Тем более сигнал скоро исчез.
* * *
Планер Джефферсона благополучно добрался до острова. Высота была средней, и достать их из пулемета и даже из автомата труда не стоило. Темнота и бесшумность полета скрывала планер от постовых на вышках. В безлунную и беззвездную ночь обнаружить небольшой безмоторный летательный аппарат практически невозможно.
Внизу территория тюрьмы обозначалась четко: двор был хорошо освещен прожекторами. Джефферсон не стал близко подлетать к тюрьме, чтобы отблески света не попали на планер.
– Сейчас немного поднимусь и десантируйся.
Мистер Авакатуку определил по приборам разности температур на крыльях, носе и хвосте планера, в какой стороне теплеет, с помощью рулей повел туда свой летательный аппарат, поймал теплый поток воздуха, что поднимался в небо, по спирали начал набирать высоту.
Жестами показал Батяне, что пора прыгать.
Майор Лавров надвинул на глаза прибор ночного видения, спокойно и четко, как и прошлым днем, соскользнул с борта летального аппарата. Планер тут же ушел в темноту, а российский десантник стремительно начал падать к приближающейся земле. Ловкими движениями Батяня совладал с потоком воздуха и выпустил парашют. Над головой прозвучал хлопок. Крыло раскрылось. В то же мгновение толчок вверх погасил скорость. Теперь Батяня всматривался вниз, выискивая подходящее место для приземления. Внизу черной кляксой темнел плотно заросший мангровым лесом берег острова. Оставалось выбрать дерево пониже, помоложе, понежнее.
Батяня повис на ветвях метрах в двух от земли. Перерезал стропы и оказался по щиколотку в теплой жиже, которая тут же принялась засасывать его ноги. Майор Лавров был готов к такому повороту событий, ведь мангровые леса произрастают на приливно-отливной полосе. Его ботинки и штаны были пропитаны водоотталкивающей эмульсией. «Зато собаки след не возьмут», – подбодрил сам себя Батяня. Он с трудом вытащил ноги из смрадной чавкающей почвы.
Майор Лавров по компасу определил курс следования до точки сбора и, аккуратно ступая, тихо раздвигая ветки деревьев, двинулся в том направлении.
* * *
Планер Джессики постепенно терял высоту. Она умело лавировала в потоках воздуха между рифами и атоллами. Однако сила притяжения земли постепенно брала свое. Настал момент, когда поверхность моря уже находилась меньше чем в двух метрах от брюха планера. Создавалось впечатление, что любая набегающая волна зацепит крыло летательного аппарата, перевернет его. Один раз планер чуть было не зацепил крылом столб брызг, который создал вал, что с шумом разбился о выступающий из-под воды утес.
Джессика старалась как можно ближе дотянуть до нужного острова. Ночной бриз, уходящий от его берега, легко смог бы поднять планер. Однако этот воздушный фронт пока никак не давал о себе знать.
«Все, ребята, я готов, – подумал про себя прапорщик Сазонов. Он не произнес эти слова вслух, чтобы не нарушать режим молчания, а как бы телепатически передал их своим коллегам. – И зачем я только брал с собой парашют? Достаточно было только одной спасжилеточки». Ростислав сбросил с себя парашют, приподнялся над бортом и, словно мастер спорта по прыжкам в воду, бросился головой вниз в воду. Он сам рассчитывал расстояние до острова и в уме прикинул, что до него оставалось метров сто пятьдесят, но в крайнем случае двести. Проплыть он, конечно же, сможет, главное, обхитрить береговую охрану. Хотя навыки и средства для этого у него имелись.
Планер, словно почувствовав облегчение, поднялся выше, и наконец-то ночной бриз, уходящий с острова, плавно ударил в крылья. Летательный аппарат начал стремительно набирать высоту. Вскоре Джессика скомандовала капитану Прошкину:
– Приготовься!
А это значило выползать из-под девушки на борт.
– Пошел!
Илья сделал все безукоризненно, как на тренировке. Ночная тьма нисколько ему не помешала.
Именно капитан Прошкин ближе всех приземлился к заданной точке сбора. Он так же, как и майор Лавров, опустился на мангровое дерево. Обрезал стропы и, проваливаясь по колено в жижу, продираясь сквозь густые заросли, двинулся в нужном направлении, точно ориентируясь по компасу.
* * *
Караульному, маршрут которого пролегал вдоль берега, показалось, что над поверхностью океана появилась гигантская черепаха. Он остановился, развернулся к ней, сделав вперед два шага, и вдруг схватился за горло. Дротик, выпущенный из духовой трубки, вонзился в шею аккурат за ухом. У караульного подкосились ноги. Он беззвучно опустился на землю.
Прапорщик Сазонов осторожно вышел из воды. Осмотрелся – берег на всю длину, казалось, был пустынный. Следы от берцев караульного указывали маршрут его следования. «У меня около четырех минут», – сказал себе Ростислав и посмотрел на хронометр.
Он вытащил из шеи караульного дротик с тонкой иглой вместо острия. На коже солдата осталась едва заметная темная точка. «Сейчас он очнется, встанет и пойдет по своему маршруту. И почему упал, не поймет…» Препарат на конце иглы дротика не был смертельным, ведь то, что часовой убит или пропал, обнаруживается очень быстро. А если вот он вернется на пост живым и здоровым, все будет тихо и спокойно. Вряд ли часовой расскажет, что упал от усталости или наступившего внезапно сна, который часто случается у солдат от постоянного недосыпания.
Прапорщик Сазонов, заметая свои следы подобранными на песчаным пляже и сложенными метелкой сухими водорослями, на носках прошел к ближайшим мангровым зарослям.
Через сорок пять минут он прибыл к каменному утесу, который «взял», как заправский альпинист. На его скошенной вершине он заметил две темные фигуры. Тихо подкрался к ним.
– К дальнейшему выполнению задания готов, – прошептал он Батяне прямо на ухо.
– Вот черт, даже не опоздал, – уважительно проговорил Прошкин.
– Тишина! – сказал Лавров. – Осматриваем местность. Все видим, все слышим. Там… Слышите?
– Так точно, – разом прошептали Прошкин и Сазонов.
В ночи недалеко от берега раздался рокот моторной лодки.
Назад: 21
Дальше: 23