Встречать нас мог не только Николай Арнольдович, точнее, не столько, сколько группа захвата из управления контрразведки. Сообщив о нашем возвращении, я решила: будь что будет. В европейской столице оставаться было очень опасно, со дня на день нас могла взять полиция и начать прессовать по полной программе, обвиняя в связях с «русской мафией». А прессовать там умеют не хуже, чем в родной российской ментовке. Недавно был крупный скандал, связанный с тамошней криминальной полицией, об этом писала вся мировая пресса! Крупные полицейские чины фальсифицировали ряд уголовных дел, отправив за решетку невинных граждан. Правда, те граждане были преступниками, но тех преступлений, за которые были осуждены, не совершали. Те же офицеры полиции шантажировали ряд крупных бизнесменов, грозя возбудить против них уголовные дела, по опять же сфабрикованным обвинениям. Может, правда, и не очень-то сфабрикованным, не думаю, что в европейском бизнесе одни ангелы. Надо сказать, с помощью шантажа полицейские сколотили неплохой капитал. А разоблачили и осудили их только после того, как они совершили убийство своего же сотрудника, как было сказано в одной из статей, «не захотевшего мириться с полицейским произволом и пожелавшего вывести зарвавшихся коллег на чистую воду». На самом же деле, может, просто деньги не поделили?! Одно ясно точно – у Вишняка с местной полицией отношения были более чем «теплые и дружественные». И у Лимма, пожалуй, тоже. Но сделать карьеру на борьбе с «русской мафией» откажется редкий полицейский чин, и мы с Рамом и Раджем были бы в такой ситуации лакомым куском… Я посмотрела на часы. Мы должны были уже пересечь российскую границу, это означало, что полицейский беспредел нам уже не страшен.

Николай Арнольдович Лазарев и в самом деле встречал нас лично, в непривычном одиночестве для человека его звания и должности. И, как оказалось, на личном автотранспорте. Был немногословен и отвез нас троих на неизвестный мне загородный объект, находящийся на 72-м километре от Москвы. Это была скромная двухэтажная постройка с высоким забором. Первым делом, не успев даже хлебнуть кофе, мы просмотрели видеозапись, которую исхитрились сделать во время концерта в «Охотничьем замке». Если видеокамера сумела зафиксировать пальцы господина Лимма, то… Его только можно будет поблагодарить за дурную привычку не расставаться с компьютером и трудоголизм.

– Ну вот, теперь мы знаем пароль! – отследив движения пальцев Лимма и появляющиеся на экране его ноутбука символы, произнес Саша. И тут же включил компьютер.

– Я не до конца выполнила ваше задание, мы не сумели захватить Лимма, но вот его личный компьютер, – отрапортовала я Николаю Арнольдовичу.

Я сидела перед генералом в кресле, приняв непринужденную, расслабленную позу. Разведка – не армия, субординация имеет у нас свою специфику.

– И еще такая информация, – продолжила я свой рапорт, не меняя при этом позы. – Тяжело ранен Денис Артемов. Он лежит в госпитале. А изменником является Родионов, он же Дракон. Где он сейчас, мне неизвестно.

– Андрей Родионов? – переспросил обычно ничему не удивляющийся Николай Арнольдович. – Это точно? Есть доказательства?

– Доказательств никаких, – ответила я. – Но я лично видела Родионова у Лимма. Вы верите мне?

– Увы… – чуть подумав, произнес Лазарев. – Ничего другого мне не остается. Просто я работал вместе с его отцом. Он ведь, помимо того, что был корреспондентом АПН, еще и носил звание майора внешней разведки.

Помню, помню я Родионова-старшего. Лет десять назад его частенько показывали во всяких международных передачах, он рассказывал о политике стран Юго-Восточной Азии, где прожил не один год. Там его сынок и начал изучать боевые единоборства, и овладел ими настолько хорошо, что был зачислен инструктором в нашу службу. А после стал офицером специального управления… Мне самой трудно было поверить, что по-восточному сдержанный, тактичный Андрей оказался предателем.

– Вы очень уважали его отца? – задала я явно лишний вопрос.

Родионов-старший был уважаем и в среде международников, и историков-востоковедов, пять лет назад он скоропостижно скончался от внезапного сердечного приступа.

– Я лично знал его, и он просил… Взять сына под свое крыло, – ответил мне Лазарев, став сейчас непривычно разговорчивым и откровенным.

– Что там у Саши? – спросила я, решая временно закрыть неприятную для Николая Арнольдовича тему.

– Много непонятного, нужно расшифровывать, анализировать… – отозвался Гриднев.

– Слушайте, а если все данные скопировать?.. – начал было Лазарев.

– Скопировать и переслать на ваш личный компьютер? – вопреки субординации перебила я Николая Арнольдовича. – Это опасно… На случай копирования и пересылки может стоять какая-нибудь особая защита, а мы в них разбираемся слабо. Лучше будет, если вся информация так и останется в ноутбуке.

– Пожалуй, – согласился смущенный Лазарев.

Большая часть жизни Николая Арнольдовича прошла в докомпьютерную эпоху. Да и сейчас генерал пользовался персональным компьютером лишь по долгу службу. Потому и задавал иногда неуместные вопросы, понятные любому школьнику.

– Атаковать собственный компьютер Лимм сможет? – задал следующий вопрос Николай Арнольдович.

– Если мы ни с кем не станем выходить на связь, то не сможет, – ответил Саша.

– Точно? – с некоторым сомнением посмотрел на него Лазарев.

– Конечно. Ноутбук Лимма должен быть надежно защищен от любых посторонних атак. Доступ к информации защищен паролем. Но мы его знаем! – Саша торжествующе улыбнулся и обменялся взглядом с Валерой. – Лимму нужно теперь уничтожить сам компьютер.

– И нас вместе с ним, – согласился с Сашей Валера.

– Много неясного, вот здесь, возможно, банковские коды, но я не уверен, – не отрывая взгляда от монитора, проговорил Гриднев. – Ну а вот здесь… Кое-что, кажется, можно понять…

Немногословный до сего момента Валера, я и генерал Лазарев почти одновременно припали к светящемуся монитору ноутбука.

– Слушайте, а что, если это?.. – Николай Арнольдович сделал паузу, с напряжением вглядываясь в словосочетания: какие-то имена, больше похожие на псевдонимы, и названия столичных улиц и проспектов. – Это ведь… Ну, Инга?! – не поворачиваясь, обратился он ко мне, желая услышать подтверждение своей гипотезы.

Словосочетания и названия вряд ли что-то могли сказать человеку, не знающему принципы разведывательных спецмероприятий. Просто некий набор обозначений, да и только.

– Это список московской агентуры Лимма, – произнесла в ответ я. – Фотографий, увы, нет, но есть места встреч и, главное, пароли.

– И их псевдонимы, – согласился со мной Лазарев. – Кто такой, например, Зевс?

– Бог морей, – вставил, демонстрируя эрудицию, Валера.

– М-да, – покачал головой Николай Арнольдович. – Лимм мог успеть предупредить агентуру.

– Ну и что? – парировала я. – Чтобы сменить телефоны и адреса, потребуется время…

– Это делается быстро…

Я уже приняла окончательное решение и была готова к действию.

– Значит, у нас есть пара часов, не больше. В лучшем случае. Вы будете оповещать о наших действиях контрразведку?

– Нет, – ответил Лазарев. – У нас и в самом деле всего пара часов. Начнем с Зевса!

Можно было поставить в известность более высокое руководство, получить санкцию, но на все это ушло бы куда больше времени, нежели отпущенные нам два часа.

Саша Гриднев поднялся на третий этаж, позвонил в звонок. Ему тут же открыла женщина неопределенного возраста, одетая в ярко-красный халат.

– Простите, я, наверное, ошибся квартирой. Вы давали объявление о продаже испанских монет девятнадцатого века? – спросил у женщины Саша, и тут же пояснил: – Я – нумизмат и очень интересуюсь этим вопросом.

Женщина оценивающе оглядела Сашу. Наверное, так и должны выглядеть коллекционеры-нумизматы – высокие, с длинными, забранными сзади в пиратский хвост волосами и обожженным лицом. На самом деле слова об испанских монетах и нумизмате были найдены нами в лиммовском ноутбуке и, скорее всего, были паролем для встречи со своим человеком в Москве. И именовался этот свой человек Зевсом.

– Проходите, – произнесла женщина, пропуская Сашу в квартиру.

Мы втроем – я, Лазарев и Валера – сидели во дворе в генеральской машине и слушали разговор, происходящей в квартире. Женщина, скорее всего, к самому Зевсу никакого отношения не имеет, ни разу его не видела и даже не подозревает, в чем ей приходится участвовать. Возможно, она искренне верит, что помогает коллекционерам старинных монет находить друг дружку. Так или иначе, но, услышав про «испанские монеты девятнадцатого века», женщина должна каким-то образом оповестить Зевса о появлении связника. В эпоху Интернета и скоростной связи такая «конспирация» выглядела старомодной, но при этом надежной. И связник, и агент Зевс должны лично общаться друг с другом, хотя, конечно же, и у того и другого есть электронные средства связи. Разговор в квартире был по большому счету ни о чем. Женщина спросила, не хочет ли Саша выпить кофе, тот ответил, что нет. Потом женщина, кажется, подошла к компьютеру… Ну что ж, этого следовало ожидать. По Интернету она связывается с тем, кто готов встретить связника. Разговора в квартире нет. Саша ждет результата, а женщина, видимо, от природы не слишком разговорчива.

– Уже пятнадцать минут прошло, – сообщил Валера.

– Будем ждать, – только и ответила я.

Валера хотел что-то добавить, но в этот момент я увидела, как у подъезда, в который пятнадцать минут назад вошел Саша, затормозил джип с тонированными стеклами. Из него очень быстро выскочили пятеро спортивных молодых людей и тут же скрылись в подъезде. Что-либо сказать, тем более сделать, ни я, ни Валера с Николаем Арнольдовичем не успели. Нашу машину окружили восемь таких же «спортсменов». В руках у них были укороченные автоматы, имеющиеся на вооружении у спецназа МВД и ФСБ.