Глава 16
– Стой! Говорить будем! – по-русски закричал моджахед, поднимая руку.
Судя по его оборванному виду, последние годы он говорил исключительно с горными баранами и соскучился по человеческому общению. Но у горного орла были веские аргументы в виде наспех устроенного на обочине дороги укрепления из мешков с песком, за которыми прятался пулеметчик. Озабоченность вызывали также два автоматчика, направившие стволы в сторону нарушителей спокойствия, и шлагбаум из старой ржавой трубы, перекрывший дорогу.
– Будем, – по-вайнахски сказал Ник, вылезая из машины и демонстрируя пустые руки – автомат он оставил на сиденье.
– Ха! – самодовольно усмехнулся горец, упирая ему в живот ствол укороченного автомата Калашникова. В эти времена самодовольство и детское счастье от осознания собственной крутости были основными эмоциями у бесчисленных бандитов на территории Ичкерии.
– Вы бы еще в лесу встали! – командирским тоном, не терпящим возражений, кинул Ник. – Кто вам приказал здесь выставиться?
Моджахед немного смутился. Но быстро вернул себе былую наглость.
– А ты чего раскомандовался?! Ади Ибрагимбеков приказал! И буду стоять здесь!
– И бумага с печатью есть?
– Есть, – сдвинув ствол, моджахед извлек из нагрудного кармана камуфляжной куртки и с гордостью продемонстрировал красное удостоверение с золотым тиснением «МВД России».
Там было написано: «Старший боец Исламского батальона имени Адама Тайсумова». Судя по всему, при налете на РОВД мятежники разжились бланками милицейских удостоверений и теперь заполняли их по своему разумению.
– А вот ты кто такой? – он покосился в сторону прикрепленного к антенне зеленого знамени. – Русский?!
– Ты, крестьянин! Ты кого с москалем равняешь?! Да ты в горах баранов пас, когда я в первую войну русские танки ПТУРСами жег!
– Ты не кричи тут. А то… – моджахед выразительно кивнул в сторону пулеметчика. – Вы откуда такие?
– Группа личного подчинения Абдуллы Меджиева по розыску пособников русских оккупантов.
Ник неторопливо полез в карман на рукаве и важно протянул горцу бумагу. Этот мандат он нашел в «Ландкраузере», на бумажке была расплывчатая печать, золотая полоса и подпись, скорее всего поддельная, министра шариатской безопасности самопровозглашенной республики Бейтара Магомедова.
Как ни странно, это бумага выдержала уже два заслона. Как и легенда об украинских мстителях, что неудивительно. На протяжении всех боевых действий на Северном Кавказе в них принимали самое живое участие украинские националисты. Некоторые сподобились обзавестись в Ичкерии семьями, принять ислам и стать из Микол Магомедами. Эти отличались особой жестокостью и яростной приверженностью идеалам ваххабизма. Их даже сами вайнахи побаивались, хотя и считали новообращенных ваххабитов людьми второго сорта – за ними не стоит тейп, клан, они вне сложившихся отношений. Вместе с тем поэтому и опасны – готовы лить кровь, несмотря на адат – коренной горский свод правил поведения. Есть Коран, есть шариат, есть заветы Аль Ваххаба, да славится его имя в устах правоверных века, – и больше ничего не надо. А Аль Ваххаб был суров и завещал всех пускать под нож – и своих, и чужих, кто хоть на миллиметр отклонится в сторону от его единственно правильного учения.
– И много нашли пособников? – усмехнулся моджахед.
– Немало. Среди вайнахов особенно. Пришлось кое-кого прикопать, кто не понимает сути происходящих перемен, – Ник с угрозой посмотрел на горца. И тот под этим взглядом смутился.
– Это не про нас, – заверил он. – Мы готовы русских собак когтями рвать…
– Я запомню, – кивнул Ник. – Молодец.
Моджахед хлопнул по карманам, посмотрел на Ника:
– А закурить?
Майор вытащил из кармана пачку «Мальборо», которую тоже подобрал в салоне джипа.
– Слабая, – скривился горец, но взял три сигареты, сунул в карман и уже с интересом произнес: – Украинец… И в Аллаха веришь?
– Алла акбар…
Моджахед задумался о чем-то своем. Опять бросил подозрительный взгляд на Ника. При этом сильнее сжал автомат, который не отводил в сторону, будучи готов надавить при малейшей опасности на спусковой крючок.
– Куда едешь? – подозрения не оставляли его. Так и подмывало дать приказ на открытие огня. Расстрелять этих наглецов – и все проблемы. И шайтан с ним, если это даже на самом деле подчиненные министра Магомедова. И не таких отправляли к гуриям. Все неясности лучше всего устраняются свинцовой печатью из ствола калибра 7,62… Одно плохо – люди в машине вооруженные. Притом хорошо вооруженные. Опасно! Был бы этот украинец один – пуля в лоб и джип в гараж. Вон, новенькую «Ауди» уже загнали на кошару, в ней двое были, свои, вайнахи, все тоже козыряли какими-то документами с высокими подписями, в том числе и самого Президента. Наверное, они были враги. А может, и нет… Но их приехало двое. А этих украинцев четверо. И все непростые. Вон как глазами зыркает старший, не по себе становится от его жестких глаз…
«Пускай едут? Или когда тронутся, послать им вслед в знак уважения очередь из пулемета? Ладно, поглядим», – решил старший боец Исламского батальона.
– Э, кончай базарить! У нас времени нет! Надо кой-кого еще найти! – из машины вылез Бизон, автомат смотрел дулом вниз, но ладонь на рукояти, и предохранитель спущен. – Хватит, да!
Стволы моджахедов уставились на него.
– Ладно, – махнул рукой старший боец. – А чего в машине? – не отводя ствола от Ника, он шагнул вперед и заглянул в салон «Ландкраузера».
Взгляд его упал на мешок в ногах Акулы. И лицо моджахеда дрогнуло. Он отступил назад. Набрал воздуха в легкие, чтобы отдать приказ.
Ник, конечно, опередил его. Поднял ладонь, подавая знак – ОГОНЬ!!!
Практически одновременно Ник сблизился с противником, отвел рукой ствол его «калаша» в сторону, так что грянувшая очередь прорезала березки рядом с дорогой. Ударил старшего бойца Исламского батальона снизу в горло ладонью, и тот как подкошенный рухнул на колени, а потом завалился на пыльный асфальт. И сразу же майор прыгнул на землю в сторону, уходя с возможных биссектрис огня.
Бизон уже успел вскинуть автомат и прошил пулями назначенную ему свою цель – моджахеда, стоявшего около мешков с песком. Акула снял расписанного ему автоматчика. Цыган угомонил выстрелом из «винтореза» пулеметчика.
Ник рванул из разгрузки «РГД-5». Резким махом швырнул наступательную гранату за мешки. Взрыв… Бизон ринулся вперед и очередью добил спрятавшегося за ящиками, оглушенного, посеченного осколками горца.
У каждого десантника была своя заранее определенная цель. И каждый ее отработал радикально.
Все, застава зачищена…
– Минус четыре, – с угрюмым жутковатым удовлетворением произнес Фауст, выстрелом добивая раненого. Он аккуратно вел личный счет изничтоженных врагов, это была его кровная месть за своих родных, да и за всех славян, погибших от рук бандитов. – Меньше вас, сук, становится…
Тем временем Ник присел на колено рядом с потерявшим от удара сознание старшим бойцом Исламского батальона. Сноровисто связал веревкой его руки и ноги, так что пленник даже пошевелиться не мог. И брезгливо начал массировать ему биологически активные точки за ушами. Через пару минут горный Рэмбо перестал хрипеть и осмысленно посмотрел на командира разведывательно-диверсионной группы. Мутный взор прояснился и наполнился ужасом.
– Чего, черт горный, глушануть нас втихаря хотел? – ласково поинтересовался майор.
– Нет! – взвизгнул абрек. – За что?!
– Спрашиваю я. Ты отвечаешь, – Ник ударил его по ушам…
Абрек взвыл и распластался на асфальте. Бизон наступил ему на лодыжку…
– Сколько вы здесь народу положили? – спросил Ник.
– Нисколько!!!
Бизон перенес часть своего веса, каблук впился в лодыжку абрека, которая затрещала. Боль, видимо, была дикая. Абрек взвизгнул и выдал:
– Пятерых!!!
– Нас за что хотели убить?
– Не хотели!
Снова Бизон перенес центр тяжести. Вопль боли. Хрип. И сбивчиво, со слезами:
– Мешки у тебя… С банка в Гудермесе!
– Что знаешь о деньгах? Кто банк ограбил?
– Аслан Кунаев! Ты должен знать его! Его все знают. При гяурах он в лесу прятался!.. Он на банк напал. Деньги взял! В машину положил! Потом его труп нашли! И мешки кто-то забрал!!!
– Доллары там?
– Да! Много долларов! Много денег!.. Не убивай! Землю есть буду! Сапоги целовать, только не убивай!!!
Горец окончательно потерял человеческий облик.
Старший боец Исламского батальона раболепски отвечал на все вопросы, стараясь порадовать тех, в чьих руках теперь была его жизнь.
Знал он немного. Окрестности держала банда, которой руководил Ади Ибрагимбеков, появившийся сразу в начале мятежа из Грузии вместе с несколькими десятками головорезов. Он быстро сколотил себе бандформирование, привлекая в него освобожденных из изолятора временного содержания уголовников, а также до сей поры спокойно проживавших у себя дома амнистированных бойцов Первой и Второй Ичкерских войн. Ади назвал этот разношерстный сброд Исламским батальоном имени Адама Тайсумова, и пока это название никто оспаривать не решался.
С оружием у батальона сначала были перебои. Моджахеды выкапывали заначки, у кого что было – пистолеты, автоматы, дробовики. Со склада РОВД немножко подразжились. Труднее всего было с гранатометами. Потом откуда-то подвезли два «КамАЗа» с автоматами, пулеметами, «Мухами» и боеприпасами – как сказали, подарок из Грузии. Машины сопровождали два араба, вообще не говорящие по-вайнахски. Теперь с оружием и оснащением все более-менее. Также камуфляж им арабы подогнали. И рации – правда, те били недалеко. А мобильные телефоны отрубились сразу после начала мятежа. Так что со связью были нелады, из-за этого вся неразбериха.
Пока в стане мятежников царит эйфория. Они ощущают себя полными хозяевами положения и на своей земле ведут себя, как на завоеванной. Единственно боятся, что русские пойдут в наступление. Но командиры с утра до вечера убеждают, что Америка не оставит свободолюбивый вайнахский народ в беде и федералам не дадут сюда сунуться. Рядовые верят в это свято, потому что с русскими в открытую драться никто не хочет. Многие из бойцов Исламского батальона еще не забыли артиллерийские налеты, системы залпового огня «Град», вакуумные бомбы и ковровые бомбардировки…
Сейчас бойцы батальона на подконтрольной им территории озабочены зачисткой от враждебных элементов и отстаиванием у других банд права единолично грабить, карать и миловать здесь. Пленных из числа тех, кто сотрудничал с русскими оккупантами, сгоняют на работы – возводить фортификационные укрепления. Эти самые укрепления пригодятся в войне и против своих, и против русских – хотя абреки и надеются, что русские не придут, но подстраховаться не мешает. Ади Ибрагимбеков, как уверен старший боец его батальона, сам с русскими открыто воевать не станет ни за какие пряники – слишком любит себя и свои деньги – и при первой возможности скроется опять в Грузии, но в его подразделении масса фанатиков, готовых биться с неверными до последнего. Из них сформирована специальная рота моджахедов-смертников, и в случае чего они доставят гяурам массу проблем…
В темпе выжав последние крохи информации, Ник произнес:
– Отработан.
Фауст кивнул.
В голове моджахеда на миг окончательно прояснилось. Он совершенно четко осознал, что пришла его смерть и надеяться больше не на что. В последний миг к нему вернулись остатки былого дикарского достоинства. Он оскалился во весь рот, засмеялся и попытался плюнуть в Фауста. Проглотил свой плевок вместе с зубами. А потом в его сердце взорвалась острая боль – туда вошло лезвие десантного ножа.
– Ступай к своему Аллаху и перед ним отчитывайся, за что убивал единоверцев, – Фауст поднялся с колена и отряхнулся.
Несколько минут десантники потратили на то, чтобы погрузить трупы в стоящую около поста зеленую замызганную «Ниву» и столкнуть ее в расщелину. Ни к чему трупам на дороге привлекать постороннее внимание.
Ничего ценного на посту десантники не нашли. Взяли только документы и исчерканную пометками карту местности. И еще Фауст сгреб всю еду – консервы, сыр, мясо (сухпаи надо беречь, еще пригодятся) – и тут же принялся что-то жевать. Нет на свете силы, которая лишила бы его аппетита… Все, можно двигаться дальше…
Вовремя. Издалека послышался гул мотора – что-то тяжелое дизельное двигалось в их сторону по дороге.
– Вперед! – кивнул Ник.
Десантники попрыгали в машину. И та, рыкнув встревоженным тигром, устремилась дальше.
