21

Гомес и его подельники услышали выстрелы издалека. Им хотелось думать, что все это лишь отзвуки надвигающейся грозы. Но никаких признаков этого не наблюдалось.

Густой туман, нежданно окутавший окрестности, заставил водителя заметно сбросить скорость. В противном случае можно было запросто попасть в аварию. Звуки стрельбы становились все ближе и четче. Их уже нельзя было ни с чем спутать.

— Да что это за чертовщина такая?! — недовольно буркнул Гомес.

— Кажется, перестрелка, — озвучил Педро самое очевидное предположение на сей счет.

— Да это и так понятно! Кто именно стреляет?! — завелся вожак.

— А мне откуда знать! Может, полиция с кем-то воюет, или же люди, верные старику, попались в лапы наемников столичных наркобаронов?.. Да мало ли что! Пока туман, нам надо быстренько проскочить этот участок дороги. И пусть они там хоть задавятся! — Товарищ Гомеса излагал вполне дельные соображения.

Вдруг шальная пуля вдребезги разнесла лобовое стекло джипа, на котором ехали заговорщики. Водитель нажал на газ и на большой скорости практически вслепую проскочил опасный участок.

Попадание пули повергло Гомеса если не в шок, то состояние, близкое к нему. Схожим образом чувствовали себя остальные. Казалось бы, все понятно: рядом шел бой, и очередная пуля угодила во внедорожник, проезжавший неподалеку. Однако в салоне машины возобладала совершенно иная точка зрения.

Да, никто не знал, что в действительности происходило на дороге, смежной с трассой. Но при этом с подачи вожака все поверили в то, что выстрел был предназначен именно для этого джипа.

Кто-то попытался сослаться на туман и плохую видимость, но ответ прозвучал сразу:

— Современная военная техника позволяет вытворять и не такое, причем при любых погодных условиях.

В километре от злосчастного поворота Гомес приказал водителю остановить машину. Состоялся короткий совет, участники которого попытались предположить, кто мог за ними охотиться. Ложный посыл приводил к неправильным выводам. Круг вероятных виновников случившегося представлялся таким же, как ранее в словах Педро. Полиция, столичные наркодельцы, верные люди Отаменди.

— Кто бы это ни был, надо с ними покончить, — заявил вожак.

— Что ты предлагаешь? — с готовностью уточнил Педро.

— Надо незаметно вернуться, занять безопасную для нас позицию и раздолбать то место из гранатомета! Благо он у нас имеется. — Решительности Гомеса не было никаких пределов.

— Даже если это окажется полиция? — поинтересовался один из подельников.

— Даже если это будет сам Господь Бог! — прошипел вожак и гневно блеснул глазами.

Джип вернулся в квадрат, прилегавший к месту боя. После обсуждения, которое не удалось завершить по пути, один из контрабандистов был отправлен на склон соседнего холма в качестве корректировщика стрельбы. Связь между ним и остальными должна была осуществляться при помощи рации.

Все было готово к тому, чтобы нанести по неведомым супостатам сокрушительный ответный удар. Туман потихоньку развеивался. Видимость улучшалась. В этом были как свои преимущества, так и недостатки.

Контрабандисты видели, что на месте боя горел автомобиль. Выстрелы, доносившиеся оттуда, были прерывистыми. Понять, что там происходило, они никак не могли, ожидали первых сообщений от корректировщика, надеялись, что он хоть немного прояснит ситуацию. Впрочем, главным для них было то, чтобы подельник сумел правильно навести их на цель.

Тот сразу же заметил мотоциклиста, преследующего какого-то мужчину. В тающей дымке тумана мельтешил еще кто-то. Недолго думая, наводчик выбрал в качестве цели точку посередине дороги, между мотоциклистом и тенями, заметными в тумане. Соответствующие данные он озвучил по рации для гранатометчика.

Тот не заставил себя долго ждать. Тем более что Гомес подгонял его, опасаясь, что неведомые враги сумеют почуять неладное и унесут ноги. Едва была пущена первая граната, как стрелку предупредительно подали вторую, потом третью. И так целых пять раз.

«Гулять так гулять!» — рассудил вожак, которого распирало от горечи из-за так и не добытых деньжищ сеньора Габриэля Отаменди.

Первая граната прилетела и взорвалась как раз в тот момент, когда Эстебан прицелился в Лаврова из травматического пистолета и успел нажать на курок. Взорвалась она чуть в стороне от горящей машины. Однако намерения атлета были мгновенно перечеркнуты.

Во-первых, он не сумел попасть противнику в спину. Во-вторых, его самого вместе с мотоциклом задело взрывной волной и опрокинуло на обочину. При этом Энрике каким-то чудом удалось упасть так, что «стальной конь» не оказался над ним, сверху. Иначе серьезная травма была бы гарантирована. А так он получил лишь несколько ушибов, царапин и ссадин, которые даже не ощущались на фоне страха быть взорванным новой гранатой.

Прикрываясь мотоциклом, он пытался отползти в сторону. Его подельникам, находившимся неподалеку от горящего автомобиля, повезло меньше. Их в буквальном смысле накрыло градом осколков. Все без исключения были тяжело ранены.

Батяня сразу распознал характерный, хорошо знакомый звук. Поэтому он еще до взрыва изо всех сил бросился вперед и запрыгнул во все ту же канаву у обочины дороги. Он хорошо слышал как первый взрыв, так и четыре следующих.

Однако ему повезло. Ничего, кроме земли, разбрасываемой взрывами, до него не долетело. Ни одного осколка. Ни единой детали машины, раскуроченной точным попаданием гранаты.

Практически так же повезло атлету. Несмотря на животный страх, который охватил его, он сумел взять себя в руки. Чисто интуитивно Энрике полз к краю дороги, продолжая тащить за собой мотоцикл. После каждого взрыва его обильно осыпало землей. Осколки ударяли по мотоциклу. Однако атлету опять-таки везло — новых ранений он не получил.

В то же время очередные взрывы уничтожили первую группу охранников. Никто из них не мог убежать из-за тяжелых ранений, полученных ранее.

Охранники из второй группы попытались ретироваться еще при первом взрыве. Однако следующие не заставили себя долго ждать. Два из них прогремели в непосредственной близи от громил, убегающих в сторону лаборатории. Тот из них, которого ранил Батяня, погиб. Двум другим осколками посекло ноги. Затем на них грохнулась часть поднятого в воздух каркаса машины. Не выжил никто.

В такой мясорубке спастись было практически невозможно. Для этого нужны знания и опыт либо фантастическое везение. У охранников лаборатории не оказалось ни одного, ни другого.

Гранатометный обстрел, начатый неизвестными личностями, сыграл Лаврову на руку. Главное, что он успел уловить момент нарастания опасности и быстро покинул зону поражения. Майор не представлял себе, кто это вдруг вмешался в ход боя. Вряд ли в этих краях кто-то мог сознательно прийти ему на помощь.

В первую минуту в голове у него промелькнула шальная мысль. Не Машкевич ли это все провернула? Однако автоматный огонь, который последовал за взрывами гранат, быстро развеял подобное фантастическое предположение.

Вот тут уж Батяня не стал уповать на чудо. Он открыл ответный огонь. Ему в который раз пришлось стрелять практически вслепую. Но иного варианта попросту не находилось. Нужно было срочно выбираться из этого пекла.

Энрике с трудом осознавал происходившее. В голове не укладывалось, что подобное вообще могло приключиться. Он был уверен в том, что обстрел из гранатомета устроили соратники русского десантника, вовремя пришедшие ему на помощь. Углубляться в рассуждения и искать реальные ответы на возникшие вопросы он не хотел.

Верхом его желания было нечто иное — как можно быстрее убраться из этого места. Да, гранатометный обстрел прекратился, но дожидаться дальнейшего развития событий атлет считал сумасшествием. Тем более что со стороны трассы началась стрельба из автоматического оружия.

Поэтому Эстебан торопился отползти как можно дальше, чтобы попытаться завести мотоцикл и укатить прочь. При этом он даже не обратил внимания на то, что русский отстреливался от тех, кто вел огонь с трассы. «Стального коня» завести так и не удалось. Атлет бросил его, пригнулся и припустил на своих двоих по направлению к лаборатории.

Один из его подельников, находясь при последнем издыхании, нашел в себе силы поднять пистолет и нажал на курок. Раздался выстрел, который остановил бегство Энрике. Навсегда!.. Человек, совершивший этот выстрел, захрипел и тоже умер.

Гомес, Педро и остальные контрабандисты чувствовали себя победителями. Даже без разведки было понятно, что противнику нанесен весьма ощутимый урон. После пяти выстрелов из гранатомета враг не мог оказывать сопротивление.

Парни сделали вывод, что смогли уничтожить все неприятельские силы, но для подстраховки приняли решение обстрелять разбомбленное место из автоматов. Вот тогда кто-то один-единственный стал сопротивляться, отвечать им автоматным огнем.

Они не могли знать, что это был русский десантник, и уж тем более ничего не ведали о его намерениях. Этот отстреливающийся мужчина казался им врагом, не добитым по чистой случайности.

Они намеревались исправить это, но не сразу. Гомес был решительно настроен на атаку. Он полагал, что противника необходимо захватить и допросить. Ему хотелось знать, кого контрабандистам удалось уничтожить. Просто победы вожаку уже было мало.

Но Педро считал, что не следует рисковать и опрометчиво бросаться в атаку.

— А вдруг это ловушка и в засаде нас поджидают другие боевики? — выразил он свои опасения.

— Да все, кто там был, уничтожены! После того что мы сделали, никакой засады быть не может! Нам осталось только схватить за шкирку этого неугомонного парня. Мы заставим его рассказать обо всем, — категорично заявил Гомес, настаивая на своем.

Заговорщики перегруппировались и двинулись в атаку.