VIII
Там же
4 мая
Ночь
Когда они со Скарабеем подъехали к этому сомнительному пристанищу, Аня немного скривила губы – она, конечно, привыкла к другому уровню сервиса. Эти убогие апартаменты были ей явно не к лицу. Ванная и туалет на этаже. Неровный паркетный пол, столик из ДСП, облезлые обои, сломанный телевизор. Две узкие кровати, на которых, наверное, несколько поколений дальнобойщиков усердно совокуплялись с «плечевыми путанами», взятыми в долгий рейс.
– Я понимаю, соображения безопасности, но это все же чересчур, – Аня брезгливо присела на самый краешек кровати.
– Мы здесь долго не задержимся, – Семен принес из ванной воды в стеклянной банке и с удовольствием соскребал лезвием щетину. Он успел затариться в маленьком киоске всеми необходимыми мелочами. Ведь полевой рюкзак с барахлом остался в доме Федора Архиповича.
– Это я тоже понимаю. Но, может, поедем сразу в Москву? Чем дальше от этих мест, тем лучше.
– Завтра поедем. Потерпи один день.
Анна вздохнула и, преодолев брезгливость, проспала до самой ночи. Востряков не стал ее будить по одной простой причине – сам завалился спать, едва добрел до номера после того, как простился со Скарабеем. Усталость, пережитый стресс и выпитая водка сделали свое дело…
Проснулись они одновременно, в полной темноте. Востряков подошел к Анне, сел на край кровати. Едва он коснулся рукой ее горячего тела, как почувствовал неудержимое желание и, опустившись на одеяло, жадно поцеловал ее в губы. Но Анна не ответила на его призыв. Губы ее были плотно сжаты, а тело напряжено.
– Что с тобой? – спросил он, тяжело дыша.
– Ты забыл, что убили моего мужа. Я его не любила, Семен, но так не могу… Не могу сейчас. Дай мне привыкнуть.
Востряков поднялся, сел на свою кровать, достал сигареты, закурил.
– И потом от тебя сильно несет перегаром. Не обижайся…
Семен затушил сигарету о грязный пол, лег в постель.
– Помнишь, как случилось тогда, в Питере? – Аня приподнялась на локте. Семен угадывал в темноте ее соблазнительный контур. – Совершенно случайно. Спустя целую неделю. Как нас свела судьба! Оба поехали в командировку независимо друг от друга и встретились в Эрмитаже.
– Да, ты тогда постоянно говорила о своем супружеском долге перед господином Роенко. Хотя его ты, кажется, тоже не любила. Странное свойство твоей натуры! Дважды вышла замуж за тех, кто был тебе безразличен, и ушла от того, к кому, я надеюсь, все-таки питала теплые чувства. Я, кстати, еще в Монастырске вспомнил, откуда мне знакома фамилия Тушинцев. Ребята рассказывали лет пять назад, что ты стала супругой крупного криминального авторитета. Я тогда подумал про тебя плохо. Хотя, когда ты ушла от меня, хлопнув дверью, было уже понятно, в какие круги тебя тянет. Любительница красивой жизни!
– А ты бы смог меня обеспечить? – В голосе Анны послышалось раздражение. – Я избалованная девочка, мои родители никогда не жалели денег, благо по советским меркам были настоящими богачами. Жить в твоей грязной квартире? Ходить в китайском ширпотребе за сто долларов? Ездить на метро или на потрепанном «жигуленке»? Где он, кстати, теперь? Неужели ветеран не состарился душой?
– Состарился. Я его продал давным-давно. И езжу преимущественно на такси. Так удобнее.
– Знаешь, Востряков, ты действительно странный мужик. Хороший, но странный. Мне кажется, тебя ничто не изменит. Никакие деньги, никакая слава, никакая любовь. Так и будешь пить дешевое пиво, обедать в кафешках со стоячими местами, носить заношенные брюки с оптового рынка.
– И что в этом плохого? – Семен опять сел на кровати, закурил новую сигарету. – Я всегда хотел поправить свое материальное положение, всегда рвался к новым вершинам. Но богатство упало мне в руки именно тогда, когда я его не ждал… Кстати, я до сих пор не решил, что с ним делать. Скарабей мне на самом деле подсунул золотую бомбу. Куда я с ней?
– Ладно, давай будем спать. Утро вечера мудренее. Завтра приедем в Москву и спокойно все обсудим. А по пути стоит прибарахлиться. Ходить в этих тряпках мне не по душе.
– Не забывай, что нам придется там тоже жить в гостинице. Моя квартира небезопасна. Не говоря уже про дом Антиквара. Где вы, кстати, обосновались?
– На Рублевке. Я не хочу об этом говорить. Спи. Спокойной ночи.
Востряков еще долго ворочался на постели, курил, но Аня никак не реагировала. Видимо, опять заснула.