Глава 11

Леня сидел в «Опеле» и смотрел на площадь перед автостанцией. Он чисто физически ощущал раздвоение личности, его просто раздирало пополам. И даже в голове спорили до хрипоты два голоса. Один, хриплый и нудный, пилил и пилил, что опасно, что все вокруг сволочи, что каждый думает о себе прежде всего, а потом уж о других, что ловить тут Лене нечего. Оставил он препарат людям, и те люди его теперь бросили. Ишь, как Борщевский в зеркало гримасничал! Чтобы не шумел ты, чтобы безропотно последовал за теми старшими лейтенантами. А почему? Надо было тебя — балласт эдакий — с себя сбросить. Они теперь задание выполнят, ордена и медали получат, а ты…

Но звонкий, почти истеричный голосок возражал, что никаких орденов и медалей никто не получит, потому что контора частная, и работают там за деньги. Хриплый и усталый тут же подхватил, что за деньги и мать родную некоторые продать горазды. Но звонкий и истеричный ничего этого не слушал, а настаивал, что принято приказы выполнять. В армии как было? То-то! И с этими парнями так же, у них дисциплина военная и работа не менее опасная. Они фигней не занимаются! Следовательно?

Валить отсюда надо, хрипло драл глотку нудный голос. А совесть, а долг? Звонкий не сдавался, хотя кричать и визжать он тоже уже устал. Леня вздохнул и мысленно велел заткнуться обоим. Чувствовал он себя, прямо сказать, неуютно, понимая, что те двое, которых он оглушил и связал кое-как, из строя не выбыли, и машина, в которой он сидит, «засвеченная». Глупо было все это затевать и пытаться удрать отсюда как можно дальше. Никого он тут не…

И вдруг он увидел Борщевского! Иннокентий, одетый уже в чистые джинсы, светлую куртку и новенькие кроссовки, вышел из-за угла и пошел вдоль киосков, поглядывая в стекла и поглаживая макушку блестящего черепа. В руке он держал странного вида кейс. И никакого рюкзака. Интересно, а где контейнер, где герметичный пакет с отрубленной ногой? В кейс все это не поместится, он слишком тонкий.

Леня открыл было дверцу, чтобы выбраться из машины и подойти к Борщевскому, но тут до него дошло, что Иннокентий не в стекла смотрится, прихорашиваясь, а осматривает площадь, он наблюдает. А где Димка с Николаем? Должны быть рядом, но…

Это отчего-то Леню расстроило. Борщевский — человек сложный для понимания, наверное, потому он и был там у них командиром среднего звена. А вот с Димкой Ливановым и даже с Колей Мовчуном все намного проще. Нормальные парни, без начальственных заходов, искренние. Лене почему-то подумалось, что оба они не умеют и не любят врать. Потом он вспомнил, что Ливанов пришел в группу из Службы внешней разведки, и прикусил себе язык. Оперативник-закордонник, который не умеет врать? А Борщевский все же выполнил все условия. А ведь контейнер у него, и смысла встречаться с Леней не было. Но он пришел! Ради него пришел!

Леня решительно поставил ногу на асфальт и выбрался, наконец, из машины. Он двинулся по тротуару, сливаясь с немногочисленными людьми, шатающимися вдоль павильонов в ожидании автобуса. Стараясь в целях конспирации не смотреть на Борщевского, Леня таращился по сторонам, а заодно прикидывал, а нет ли и тут врага, не сидят ли в машинах, не стоят ли за углами те, кто тоже работает на тех бандитов? Ведь организация серьезная взялась за кражу препарата. И связи у них приличные, и возможности…

Он бросил быстрый взгляд на Борщевского и вдруг понял, что он не один. Сначала с ним перебросился парой фраз какой-то крепкий парень, светловолосый, с веснушками на бледном лице. Перебросился и сразу отошел в сторону, облокотившись на прилавок киоска. Второй стоял рядом с Борщевским и старательно осматривал площадь. Этот не так высок, хотя и широк в плечах, зато у него весьма приметные густые брови, которыми он многозначительно шевелил и из-под которых недобро поглядывал на окружающих.

Леня сбавил шаг. Ему что-то не понравилось, но не в этих людях, которые крутились возле Борщевского, а что-то иное. Хотя люди тоже смущали. Кто такие, откуда взялись, если Леня с группой попали сюда случайно? И ведь явно знакомые, и… А может, все просто, как апельсин? Запудрили мозги, забрали препарат, а теперь его самого ждут, чтобы убрать как свидетеля. Ведь никто не должен знать про Борщевского, про тех двоих. А не на бандитов ли работают этот хитроумный Борщевский и его помощники? И рюкзака уже нет, и тех помощников уже нет, и…

Мужчина с густыми бровями вдруг встретился с Леней глазами и тут же толкнул Борщевского локтем. Его палец без стеснения указал прямо на Леню. Это было… бесцеремонно, уверенно! Он тоже знал Леню в лицо! Леня понял, что у него просто не выдержали нервы. Не от страха, а оттого, что он был один. Не было у него закалки и опыта действия в одиночку, а столько пришлось в эти дни таким образом воевать! Не учили его этому в десантных войсках. Там учили чувству локтя, взаимовыручке, коллективным действиям. А тут!

Леня понял, почему он удирал! Он удирал потому, что был не подготовлен к ситуации, не знал многих составляющих. Ему вообще не следовало появляться на площади и уж тем более выходить из машины. Удрать, залечь, все обдумать, а потом начать действовать! Вот и все, что он сейчас может. И Леня завел мотор, который, к счастью, завелся мгновенно, и рванул с места, успев бросить взгляд влево.

Да, этого следовало ожидать! Борщевский вместе с двумя незнакомцами уже подбегал и дергал за ручку дверь зеленого «уазика». Не успеть, не уйти! Леня стиснул зубы и тут же заметил другое, более важное, более опасное. Справа, по ходу движения его «Опеля», в другую машину — черный внедорожник — поспешно садились трое в костюмах. Какие-то все одинаковые, что в одежде, что по комплекции. Леня не сразу сообразил и лишь потом вспомнил, что его поразило во внешности этих троих — коммуникаторы, маленькие приборчики возле уха и черные ленты на запястьях — микрофоны.

Он вдавил педаль газа до упора и удачно разминулся со старой «Нивой», которая въезжала на площадь из-за деревянного покосившегося лабаза. Только скорость! От «уазика» уйти можно, потому что водитель зачастую теряет управление на кочках, когда машина скачет на сильных рессорах и сцепление с дорогой ухудшается. Особенно страшно это на спусках. Хуже то, что клиренс у «Опеля» хреновый. А там еще внедорожник на хвосте! Только бы скрыться где-то, бросить машину, замести следы и скрыться на время. Иного выхода нет. Не на чем гонки тут устраивать.

И тут посреди улицы стал разворачиваться полицейский «Форд». Леня в самый последний момент понял, что не успеет затормозить… И не надо! Как раз и черт с ним! Он злорадно вдавил педаль в пол и съежился в предвкушении удара. Машину кинуло в сторону, почти на стену большого двухэтажного каменного дома. Страшный скрежет, что-то поволоклось по земле, поднимая пыль, потом оторвалось и полетело назад. Леня выправил машину, прислушиваясь к подвеске, а потом глянул в зеркало заднего вида. «Форд» с развороченным передним крылом и оторванным бампером раскорячился посреди узкой улицы, а на него несся черный внедорожник… Несется… неужели? Затормозил! А «уазика» не видно!

Леня свернул направо, потом сразу налево и помчался по узкому переулку вниз, между сараями, мимо какого-то озерка с мостками и страшно орущими гусями. Потом ивняк, густой кустарник, который был выше крыши, и снова направо, теперь уже по накатанной грунтовке с глубокими колеями. Леня успел выскочить из них и вел машину чуть правее, одним колесом по траве.

Он радовался, что не видит преследователей, что вокруг черт ногу сломит от деревенской архитектуры и планировки жилого сектора. Окраина! Буйная растительность, низинка с влажной почвой и почти полным отсутствием пыли. Еще дальше, и смотреть, смотреть по сторонам! Нужно место, где можно спрятать машину, хоть в озере утопить, главное, чтобы ее подольше не нашли. И потом самому каким-нибудь способом отсюда убраться подальше. Лучше всего прыгнуть на подножку товарного состава, но железная дорога отсюда очень далеко. А жаль! Тогда остается автопоезд, под днищем было бы за что уцепиться. Чушь, конечно…

Леня сразу увидел здоровенный двадцатитонник с песком. «КамАЗ» с длинным стальным мощным кузовом переваливался, как беременная утка, и катил вдоль… Вдоль чего он катил? Какие-то заброшенные склады, цеха? Нет, птичники! Да какая разница! Главное, что остались от этих строений лишь стены да обвалившиеся крыши со следами шифера.

Резко бросив машину вправо параллельно проселку, Леня выскочил на кочки, оставшиеся после выпаса в этом месте скота. И навоза тоже осталось прилично. Ага, «КамАЗ» он обошел, а впереди еще и поворот. Леня с разгону влетел между двух полуобвалившихся стен, испугался балки, которая провисла почти до земли, но успел взять чуть левее. Балка чиркнула по крыше, сразу рывок руля вправо и… Черт! Он резко ударил по педали тормоза и зажмурился, упираясь, что есть силы, в рулевое колесо. Удара не последовало, потому что это был лишь пыльный раскисший рубероид, упавший прямо на стекло.

Леня открыл глаза и осмотрелся. Стекло обвисло перед ним, как тряпка. Капота он не видел, зато рядом бочка из-под солярки подперла его дверцу. Вздохнув, он полез с ногами на сиденье, а потом высадил ногами остатки лобового стекла и вылез сам. «КамАЗ» гудел уже почти рядом. Леня прыгнул прямо с капота машины на стену, подтянулся и перебросил ногу на верх кирпичной кладки. Несколько шагов по стене, прыжок… и он упал прямо на брезент в огромный кузов машины. Песок оказался не таким уж и мягким, если на него прыгать с расстояния два метра и с высоты метров трех. Главное, что кузов нависал над кабиной огромным козырьком, и водитель не мог его увидеть.

Подобравшись к краю борта, Леня отогнул брезент и влез под него. Тут было пыльно, воняло грязью, моторным маслом и пылью. Он потер нос, чтобы не чихнуть, и притих. Звуков моторов других машин, кажется, не слышно. Осталось понять, в каком направлении пойдет «КамАЗ» и что за объект является целью его поездки. Хорошо бы подальше отсюда и хорошо бы без больших дорог и постов ГИБДД. И пожрать бы… Надо было на автостанции не глазами лупать, а купить пару пирожков. При мысли о пирожках в животе сразу заурчало. «Как бы снаружи не услышали», — подумал Леня, немного расслабляясь. Пока он шел на шаг впереди своих противников…

Итак, что мы имеем?

Борщевский — то ли бандит, то ли не бандит. Пока не прояснилось, он опасен. Ясно, что трое в костюмчиках тоже кого-то представляют, но вот имеют ли отношение к Борщевскому? Вопрос! Полиции верить нельзя, потому что она, может, местами и не продалась бандитам, но все равно каким-то образом действует по их указке. Это негатив! А позитив? Он сбросил их с хвоста, оторвался, его потеряли. Сейчас оставалось только лежать, отдыхать, посматривать по сторонам и думать. Первая умная мысль заключалась в том, что верить сейчас он никому не должен. Просто и практично: никому!

Машина круто свернула с просеки куда-то, где дороги не было совсем. Леня насторожился, а потом понял, что водитель просто поехал по траве, что бы не завязнуть в развороченной гусеницами трактора земле. Стройка! Не ахти какая большая, но, может, это и к лучшему. Какой-то пансионат строят или турбазу. И там пока еще полно рабочих.

Он перекатился к заднему борту, быстро окинул взглядом окрестности, а потом, ухватившись за металл борта, перебросил ноги вниз. Прыжок, и Леня пробежав несколько метров за машиной, быстро отскочил в сторону ближайших кустов. Беглый осмотр показал, что объектом чьего-либо внимания он со своими цирковыми трюками не стал. Машина спокойно доехала до строительной площадки. Водитель открыл дверь, поздоровался за руку с кем-то из работяг, потом ему махнули рукой, и он стал разворачивать «КамАЗ», чтобы свалить песок. Рабочих было всего человек восемь. Это с прорабом. И без сторожа или охранника, который сидел возле небольшой будки в зеленом камуфляже и пришивал к какой-то куртке заплатку.

Лене понадобилось минут пятнадцать, чтобы обойти стройку, пролезть под обвалившимся забором и добраться до задней стены недостроенного здания. Большая дыра в фундаменте вела в подвальное помещение, где в темноте чернели какие-то крупные формы. Наверное, оборудование котельной или чего-то похожего. Удобно залезть в бак или котел, только там холодно, и оттуда нет обзора. Пришлось осторожно подниматься на второй этаж по деревянным мосткам, а там присесть за подмостями. Отсюда виден был весь двор и подъездная дорога.

Прошел час, потом второй. Признаков опасности Леня не видел. За это время приехали еще три «КамАЗа» с песком, которые, разгрузившись, тут же уехали. Потом рабочие, варившие из прутка решетки и чинившие, видимо, электрощитовую, засобирались домой. Еще полчаса, и они переоделись и двинулись в сторону поселка. Дисциплина! Никто не остался перед уходом посидеть за бутылочкой, не хватанул наспех в раздевалке. Все спокойно и степенно.

Сторож сидел и слушал музыку, оравшую из сторожки. Леня стал прикидывать возможность переночевать на стройке и варианты иного вида ночевки. Например, в тайге. В голову ничего путного не приходило, но тут из-за поворота показался синий «КамАЗ», который двинулся к стройке. Сторож поднялся и вышел навстречу. Леня стал наблюдать, не упуская из виду и окрестности. Он хорошо знал, как можно легко отвлечь наблюдателя и подобраться к нему с разных сторон. Чему-чему, а уж этому его в армии научили.

Водитель выпрыгнул из машины, подошел к сторожу, и они стали разговаривать. Нет, препираться! Водитель размахивал руками, показывая то куда-то назад, то на машину, то в сторону стройки. Сторож отнекивался. Вполне логичная и непротиворечивая картина. Припозднившаяся машина с песком, сторож, который не хочет отмечать накладную. А потом водитель поднял лицо и посмотрел на строящееся здание. И Леня его узнал, несмотря на расстояние. Это ведь тот самый веснушчатый, что разговаривал с Борщевским на площади автостанции и следом за Борщевским прыгал в «уазик».

Вот тебе и покой, и ночной отдых, и надежное укрытие. Называется, оторвался от них! Леня разозлился. Он чувствовал, как на него накатывает боевой настрой. Выследили? Да ни хрена не выследили! Шарят по округе, проверяют. Все закономерно. Вопрос в другом: сидеть и не дергаться или сваливать отсюда? По крайней мере до утра, потому что утром стройка оживет, и сторож вспомнит расспросы водителя. А ведь будут расспросы, обязательно будут.

Водитель что-то показал руками, и сторож махнул рукой в сторону забора. Тот кивнул и потрусил в указанном направлении. Леня переместился к боковой стене, но оттуда ничего видно не было. Пришлось спуститься на первый этаж. Отсюда прекрасно просматривался деревянный туалет. Значит, веснушчатый пошел туда? Подождем, решил Леня. Но прошло пять минут, десять, а потом Леня понял, что попался. Он сейчас находится в таком месте, где не спрятаться и где к нему можно скрытно подойти.

Ругнувшись про себя, он стал мягко отходить к противоположной стене, где были сложены доски и кирпич. Оставалось сделать всего несколько шагов, и он, вытащив из-за ремня один из пистолетов, тихо взвел курок. Вдруг боковым зрением Леня уловил движение. Резкий разворот вместе со стволом пистолета, и перед ним мелькнул веснушчатый, тоже с пистолетом. Противник не выстрелил, но у Лени рефлексы на вооруженного противника сработали мгновенно. Он не мог достать этого человека пулей за кирпичной стеной, но в проеме, пробитом под коммуникации, видел его ногу до колена. Рука Лени мгновенно повернула ствол оружия, и палец нажал на спусковой крючок.

Грохнувший выстрел разнесся по опушке леса двойным эхом. Наверное, сторож от неожиданности присел. Леня не стал выяснять состояние сторожа, а кинулся к стене, за которой находился веснушчатый. Удар ногой, и пистолет отлетел в сторону. Леня подскочил, поймал правую руку парня и приставил еще пахнувший сгоревшим порохом ствол пистолета ему под подбородок.

— Стоп, приятель! Ты кто?

— Идиот, — прошипел, морщась от боли парень, — какой же ты идиот!

— Спокойно! А на хрена подкрадываться со спины с пистолетом? На кого работаешь? Быстро, а то прострелю вторую ногу!

— Ты что? Ты Борщевского видел? Ты видел, что я был с ним в Новомихайловке?

— Прекрасно видел, потому и не верю тебе. Где препарат, где остальные, вы почему на меня охоту устроили?

— Тебя, дурака, спасают, а ты… — Веснушчатый поморщился, продолжая зажимать рану. — Ворошиловский стрелок!

— Это я могу, — согласился Леня. — Поднимайся, и пошли.

Он дотащил парня до машины, а потом под угрозой пистолета велел сторожу сделать раненому перевязку и отдать свой мобильный телефон. Под огорченным взглядом сторожа Леня этот телефон разбил вдребезги, а сторожа предупредил, чтобы тот и не думал куда-то бежать и кому-то рассказывать о перестрелке на стройке. Не раньше утра, погрозив пистолетом, добавил он.

Затолкав пленника в машину, Леня сел за руль и завел мотор.

— И куда ты собрался? — поинтересовался веснушчатый.

— Удирать будем. А ты мой заложник. Непонятно, что ли?

— Плохая я тебе защита, — откинувшись на спинку сиденья, слегка усмехнулся тот. — Я — вакцина от меньшей части заразы, которая за тобой охотится. Остальным на меня плевать.

— Посмотрим. Меня это почему-то не очень беспокоит.

Леня вел машину на юго-восток, пока позволяла проселочная дорога. Все-таки до Большой Каменки было ближе, чем до Читы. До столицы края ему доехать точно не дадут. Он гнал «КамАЗ», подпрыгивая на сиденье, и старался всматриваться в заросли как можно дальше впереди. Спокойных ему судьба отвела лишь тридцать минут.

— Шухер! — крикнул вдруг веснушчатый и показал рукой вперед. — Это не полиция! Стреляй!

— Шиш тебе! — огрызнулся Леня, глядя, как две машины без опознавательных знаков остановились поперек дороги. — Мне в полицию стрелять не резон. Не верить им — это одно, а убивать их… ты разницу ощущаешь?

— А они в тебя стрелять будут. Это ты ощущаешь? — гаркнул пленник и нагнулся, прячась от пуль под приборную панель.

Леня приноровился, не сбавляя скорости, сбить обе машины в сторону, тем более что это были два стареньких внедорожника: то ли «Форды», то ли «Тойоты». Но полиция тоже не особенно надеялась на свою жидкую баррикаду. Одновременно загрохотало штук пять пистолетов, и ударили два автомата.

Когда вокруг тебя тонкий металл прошивают пули и понимаешь, что ни одна из них тебя не задела, невольно думаешь о чуде. Но чудес на свете обычно не бывает, значит, каждая следующая пуля может попасть в тебя. Стекло растрескалось от трех пуль, разлетелся спидометр, что-то зашипело под полом кабины, но Леня не шелохнулся и только давил на педаль.

Удар был страшным. Рядом вскрикнул раненый, но легковушки отлетели в разные стороны, как мячики. «КамАЗ» взревел двигателем и понесся дальше. Рядом завозился пленник.

— Ты не понял, что это бандиты? — крикнул он. — Включи логику. Ни одной полицейской машины, стреляют вообще без всякого предупреждения.

— Не убедил, — проворчал Леня. — Ты сам можешь оказаться бандитом. Заруби себе на носу, что я тебе ни на грамм не верю, так что можешь не стараться с уговорами. Номер не пройдет!

— Ну и дурак, — отмахнулся веснушчатый.

— Сам дурак, — машинально ответил Леня, вглядываясь в боковое зеркало заднего вида. Кажется, там маячит машина, «уазик». Догоняют!

Он крутнул руль, понял, что не успевает проскочить поворот на дикой скорости, и нажал на тормоз. Предательская педаль провалилась сразу, как тряпичная. Леню обдало холодом, потому что без тормозов вывернуться в этой теснине деревьев и пней по обочинам невозможно. И тут же, как доказательство, страшный удар колесом о пень. Машина подскочила так высоко, что Леню сорвало с сиденья и бросило на его пленника. Веснушчатый вскрикнул от боли в ноге, а потом «КамАЗ» врезался в дерево, и вокруг все зашипело.

«Уазик» остановился метрах в пяти, и оттуда выскочили трое. В полицейской форме был только один. И опять никто не стал вступать в переговоры. «Черт, они приказ, что ли, получили на уничтожение», — подумал Леня. Автоматная очередь пробила дверцу, когда он выпрыгивал из кабины. Пришлось сигать в кусты с максимальной скоростью, на которую он был способен. Не удалось только в прыжке выхватить пистолет из кармана, потому что его там не было. Выронил!

Леня перекатился, вытащил-таки из-за ремня один из пистолетов, отобранных у «оперативников», и тут же выпустил пять пуль в сторону «уазика», целясь по ногам. К его изумлению, с другой стороны «КамАЗа» открылась частая стрельба. Еще раз полыхнул очередью автомат и как-то сразу захлебнулся. Леня вскочил и бросился в обход «уазика» за деревьями.

Веснушчатый прыгал на одной ноге с выставленным пистолетом, а двое в гражданском пятились и бросали на землю свое оружие. Леня выскочил с другой стороны, держа на мушке все троих. Тот, что был в форме, валялся на земле в луже крови и не подавал признаков жизни.

— Всем лечь на землю! — заорал Леня. — А ты… Хромая паскуда, бросай оружие и ко мне!

— Перебьешься! — вдруг заорал в ответ веснушчатый и демонстративно сунул оружие за спину под ремень. Он с таким ожесточенным лицом запрыгал к «уазику» мимо улегшихся на землю людей, что Леня даже начал ему верить. В таком положении и так играть? Сомнительно.

— В общем, так, — бросил он, заводя мотор, когда они залезли в «уазик». — Я решил, и ты меня не отговоришь. При первой же возможности я сдаюсь полиции. Если слушать тебя, так я столько их перестреляю, что мне «вышак» засветит.

— Сейчас не расстреливают, сейчас пожизненное дают.

— Успокоил! — рявкнул Леня. — Только я хочу дома жить!

— Стусло мне иное про тебя говорил, — спокойно ответил пленник.

— Да-а? — растянул рот в ехидной улыбке Леня. — А где же он? Чего же он меня не спасет, товарищ мой по оружию?

— А ты не удирай, — пожал плечами парень.

— А уж вот это хрен тебе! И не смей мне мешать, а то я тебя первым пристрелю!

Леня гнал «уазик» и злился. Почему он позволил этому человеку держать при себе пистолет, почему он ему верит? Интуиция или логика доводов? И тут он вспомнил еще одну интересную вещь. Что там Борщевский рассказывал про какие-то вживленные им всем под кожу микрочипы, по которым начальство всегда может определить положение любого своего агента? Тогда получается, что Леня и не убегает вовсе. Ему не убежать с этим… пленником.

— У тебя чип под кожей есть? — спросил он.

— Есть, — неожиданно честно ответил парень.

— Где?

— Не скажу. Нельзя говорить, такой у нас порядок.

Леня затормозил, остановил машину и, повернувшись к пленнику, приказал:

— Выходи!

— Не дури, Леня, — скривился тот. — Я тебе помогу. Со мной ты в безопасности. Почему ты так переменил свое отношение к нам, к Борщевскому? Ты ничего не понял?

— Вы все запутали!

— Мы? Как?

И тут впереди на дороге появились фары легковой машины. И сзади в зеркалах Леня их тоже увидел. Ну вот и зажали! Сдаваться? Сдаваться ему почему-то расхотелось.

— Так ты выходишь? — спросил он.

— Не-а, — вдруг расплылся в улыбке веснушчатый и достал из-за спины пистолет. — У меня приказ, а я приказы выполняю.

— Ну, гляди, — проворчал Леня и включил передачу.

«Уазик» взревел двигателем и понесся вперед. Поперек дороги встал дорогой внедорожник, а следом подъезжал микроавтобус с полицейской символикой на бортах. Леня весь собрался в комок, выжидая нужный момент. Из внедорожника выбрался плотный невысокий полковник полиции, еще один офицер в фуражке с высокой тульей размахивал мегафоном. Стиснул зубы, Леня неожиданно дернул рулем.

От удара «уазик» отбросило на деревья, но внедорожнику он снес все крыло и, кажется, повредил переднее колесо. Ударившись о руль грудью, Леня поморщился, но успел вывалиться наружу. Вокруг вдруг со страшной неистовостью поднялась стрельба. Он отскочил к разбитому «уазику» и столкнулся с улыбающимся пленником.

Наконец пара пуль попала и в их «уазик». Первый, кого Леня увидел, был тот самый бритоголовый, которому он разбил голову наручниками, а потом ими же приковал к дереву. Их глаза встретились, и Леня с наслаждением трижды выстрелил. Мужчина оскалился и повалился, хватаясь за простреленные ноги. Чей-то усиленный мегафоном голос кричал на весь лес, приказывая прекратить стрельбу, а полковнику Сысоеву сдаться.

Стрельба немного утихла, но пули еще пели в воздухе, а люди продолжали кричать. Кто-то снова мелькнул рядом, и Леня увидел Борщевского. Стусло снова тащил этот нелепый кейс, но только теперь он прыгнул к Лене и тряхнул кейсом в воздухе. С треском раскрылся титановый щит, закрывший Леню. И тут же в него ударила автоматная очередь.

Леня, сидя на пеньке, потирал ушибленную грудь. Его бывший пленник сидел на земле и скалил зубы в свете фар. Один из омоновцев сделал ему пару уколов, а теперь его пропесочивал начальник. Сеня Валаев, имевший псевдоним Старшина, пытался объяснить командиру, что разрешил ранить себя в ногу исключительно из тактических соображений. А командиром был тот самый мужчина с кустистыми бровями. Вот он, значит, какой, этот самый Князь, он же Рязанский, он же бывший подполковник ВДВ Святослав Рязанцев. Да, на Черномора он тоже был, пожалуй, похож.

Полковника Сысоева, которого Леня даже разглядеть не успел, и других уже увезли. Борщевский сидел рядом с Леней и смотрел в небо. Рязанцев кончил «воспитывать» подчиненного и подошел к Лене.

— Так это, значит, ты у нас такой шустрый? Неплохо для простого десантника.

— Извините, — виновато сказал Леня. — Просто я был один и в таком положении, что трудно поверить всем и каждому. У вас было задание спасать препарат, а тут я. Я и не думал, что меня вы тоже спасать будете.

— Размечтался! — вдруг рассмеялся Борщевский. — Больно нужно было тебя спасать.

— Тогда зачем, если вы препарат давно с вертолетом отправили?

— А затем, что мы на тебя, как на живца, ловили, — похлопал его по плечу Борщевский. — Дело не только в препарате вашем волшебном. Дело ведь еще в том, кто его заказал, кто организовал всю эту кашу, кто помогал из местных. И пока ты тут скакал, от нас удирая, мы всех их вычислили и взяли. А Зару вашу фээсбэшники взяли, когда она пыталась город покинуть. Запаниковала девочка, ей бы отсидеться. Она давно в экстремистской организации состоит. И братец ее — известный боевик Азис Хачилаев — там состоял. Он-то в свое время ее и привлек к этому делу.

— Ну, положим, не всех взяли, — возразил Князь, нахмурив брови. — До депутата путь будет еще долог, но с нашей подачи этим теперь займутся силовики. А здесь мы подчистили.

— Ну а раз так, — снова улыбнулся Борщевский, — берем к себе Леона? Парень себя проявил просто великолепно, с выдумкой.

— Ага, — подал голос Валаев. — Выдумка у него классная. Аккурат мимо кости.

— Если возьмете, — потупился Леня, — то обещаю стрелять точнее.

— Куда ж ты денешься, — усмехнулся Рязанцев. — У нас подготовка — дай бог каждому. Пройдешь через учебный центр и вернешься орел орлом. Ну, по рукам, Леон?

— По рукам, Князь!

Леня пожал крепкую ладонь командира и, наконец, почувствовал себя снова частью чего-то большого и важного. В научном центре он тоже был частью большого и важного, но это важное было для науки, а для него…

Может, так будет и лучше, каждый должен заниматься своим делом.