Глава 5

В самом конце июля в кабинет главы оборонного ведомства Федрюкова вошел генерал-лейтенант Иванов. Вызванный был стоически спокоен и как будто совершенно невозмутим. Доложив по форме, генерал выжидающе посмотрел на хозяина кабинета. Исподлобья глядя на своего гостя, Федрюков откинулся в кресле и молча указал пальцем на стул. Иванов чуть заметно кивнул в ответ и не спеша сел, держа в руках кожаную папку с документами.

Генерал уже успел заметить, что интерьер министерского кабинета за прошедшее время радикально изменился. Теперь он больше напоминал будуар голливудской кинодивы, но никак не самый центр военного ведомства.

– Владимир Юрьевич, меня интересует ваша непонятная активность в Закавказье, – выдержав паузу, заговорил Федрюков с нотками недовольства в голосе. – Как я понял из вашего последнего доклада на имя президента, вы намерены отправить туда группу спецназа ВДВ, которая подготовлена для работы на территории Грузии, ныне суверенной. Поясните суть.

– Я исходил из геополитических интересов России и реальной тактической обстановки, – не спеша, с достоинством начал свой ответ его собеседник. – Как явствует из данных, полученных армейской разведкой и агентурой ГРУ, в ближайшее время следует ждать крупномасштабных провокаций в Южной Осетии и Абхазии. Грузинское военное командование проводит мероприятия, характерные для стороны, готовящей нападение. Поэтому наш центр, выполняя указания, полученные от высшего руководства страны в лице ее президента, начал разработку вариантов нейтрализации возможных направлений агрессии режима Саакашвили.

Федрюкова очень уязвило упоминание о том, что глава государства давал прямые указания этому генералу, минуя его кабинет.

Министр язвительно поинтересовался:

– И какие же варианты нейтрализации вами предусмотрены?

– Хотел бы надеяться, товарищ министр, что данная информация не выйдет за пределы этого кабинета. Так вот, если вкратце, то бойцы спецназа, внедренные на территорию потенциального агрессора, отслеживают обстановку и изучают основные, особо уязвимые узлы военно-технической структуры грузинской армии. Нападение, скорее всего, будет внезапным, ведь его никто не ожидает! В этом случае они тут же приступят к выполнению боевого задания. Его суть – выведение из строя систем энергоснабжения, связи, управления войсками.

– То есть тот же самый терроризм, – несколько выспренно, даже с некоторой вычурностью резюмировал Федрюков. – Генерал Иванов, я тоже изучаю разведданные и не нахожу в них ничего похожего на то, о чем сейчас говорили вы. Вам не кажется, что все эти ваши выводы о подготовке Грузией нападения на Южную Осетию и Абхазию являются всего лишь плодом вашей больной фантазии? Может быть, вам не терпится повоевать, поэтому вы готовы спровоцировать военный конфликт для удовлетворения личных амбиций?

Иванов удивленно посмотрел на министра, который четко прочитал в его взгляде однозначное резюме: «Ну, ты и дурак, однако!» Федрюков самолюбиво поджал губы и нервно забарабанил пальцами по крышке стола.

– Вы со мной не согласны? – не дождавшись ответа, спросил он уже довольно резким тоном. – Нет, вы ответьте, будьте любезны! Я так понял, ваши люди намереваются провести на территории чужого государства серию терактов, в результате которых могут пострадать мирные жители.

– Нет, я с вами не согласен. – Уже догадываясь, к какому финалу клонится разговор, Иванов невесело усмехнулся. – Наша задача – не убийство, тем более мирных граждан, а срыв военной агрессии. Создание ситуации, когда она становится осуществимой с трудом или вообще невозможной. Кстати, это куда более благоприятный исход для самих жителей Грузии. Да, именно для них. Если нападение все же совершится, то наша страна будет вынуждена принять ответные меры военного характера. А это будет означать только одно – тысячи смертей. Сначала мирных осетин или абхазов. Потом наших и грузинских солдат. Этот сценарий кажется вам предпочтительным?

– В общем, так. Я больше не желаю слушать подобный бред. Между Грузией и Южной Осетией стоят совместные миротворческие российско-грузинские посты. Не хотите же вы сказать, что грузины откроют огонь по своим людям? Поэтому приказываю отозвать всех, кого вы туда отправили. Немедленно! Нам еще не хватало обвинений со стороны всего цивилизованного сообщества в нагнетании агрессивных замыслов. Вы меня хорошо поняли? Теперь еще вопрос. Что там за группа спецназа ВДВ проходит подготовку в Подмосковье? Этих-то вы куда готовите?

Иванов мысленно отметил нескрываемую неприязнь министра к самой аббревиатуре «ВДВ». «Пламенная любовь» Федрюкова к этому роду войск была общеизвестна. Потом генерал пояснил:

– Как вы, должно быть, знаете, в странах Магриба и на Ближнем Востоке в последнее время складывается очень сложная обстановка, что создает повышенные риски для наших дипломатических миссий, находящихся там. Поэтому МИД попросил подготовить бойцов спецназа ВДВ для усиления охраны российских посольств.

– Ну, это еще куда ни шло. – Федрюков даже кивать умел важно, с осознанием своей значимости. – Хотя хочу отметить, что и здесь налицо явное несоблюдение служебной субординации. Почему о подобной операции международного масштаба я узнаю в последнюю очередь? Впрочем, ладно. Что с вас возьмешь? Когда солдаты отбывают к месту прохождения службы?

– Через неделю, – лаконично ответил Иванов. – Товарищ министр, у меня есть информация о том, что в скором времени намечается перевод нашего Генштаба на другое место дислокации.

– А вам откуда это известно? – Федрюков подозрительно воззрился на этого не в меру информированного генерала. – И почему это вас так интересует?

– Я думаю, что переезд стоило бы отложить до будущего года. Или хотя бы до середины этой осени. – Иванов задумчиво смотрел на подлинник Айвазовского, явно доставленный в министерский кабинет из какого-то крупного музея.

– С какой стати? – Министр измерил своего собеседника пренебрежительным взглядом.

– Генштаб – это мозг армии, обеспечивающий ее дееспособность. С учетом риска возникновения военного конфликта в Закавказье никак нельзя лишать армию управляемости даже на самое короткое время. Если Генштаб удастся перевезти всего за день, то его структуры минимум месяц будут работать со сбоями. Да и какая, скажите, нужда переводить Генштаб в другое место?

– Генерал, не забывайтесь! – раздраженно отчеканил Федрюков. – Вы не тот, перед кем я должен отчитываться. Но я отвечу. Вы что, хотите, чтобы штаб работал в ветхом, готовом завалиться здании?

– Это ветхое здание выдержит прямое попадание авиабомбы! – Иванов поднялся из-за стола и усмехнулся. – Разрешите идти? Честь имею!

В первых числах августа у здания Генштаба Российской армии наблюдалась странная суета. Солдаты и даже офицеры, некоторые с полковничьими звездочками, поспешно выносили из здания и укладывали в грузовые фургоны всевозможное штабное имущество – мебель, сейфы, оргтехнику, горы папок с документацией, в том числе и той, что имела гриф «Строго секретно». Так могла бы выглядеть съемочная площадка фильма о последнем дне Помпеи. Переезд удалось завершить лишь к седьмому числу. На новом месте началась разборка завалов, дележка кабинетов. Прокладывались линии связи, предпринимались попытки наладить элементарный быт. Дежурные сообщения и груды документов, прибывающие в штаб, принять было практически некому, как и отдавать распоряжения на места.

Впрочем, кого это волновало? Мир жил предвкушением завтрашнего открытия летней Олимпиады в Пекине, и никому не было дела до каких-то штабных зеленых человечков. Так в первый день своей работы презрительно поименовал военных их собственный министр.

Вечером того же седьмого августа Федрюков, очень довольный тем, что наконец-то выпер штабистов из здания, на которое уже давно положили глаз крупные коммерческие структуры, работающие с иностранным капиталом, отправился в свой загородный дом. Там его уже ждала некая очаровательная дама, тоже, надо заметить, не последний человек в военном ведомстве. После полуночи, когда воевода всея Руси мирно похрапывал на своей французской двухспалке, сделанной по особому заказу, неожиданно запиликал его сотовый.

Досадуя на то, что забыл отключить зуммер, Федрюков поднес телефон к уху и недовольно пробурчал:

– Да, слушаю. Что-о-о-о?!

У него внезапно похолодело внутри и заныло в самом низу живота. До его сознания, еще полусонного, дошло страшное и жестокое слово «война». Обливаясь холодным потом, он вдруг со всей безжалостной определенностью уяснил, что в этот ночной час Саакашвили сделал то, о чем министра не так давно предупреждал генерал-лейтенант Иванов. Оказывается, в те минуты, когда он отдыхал от трудов праведных в приятной компании, на спящий Цхинвал обрушились огненные смерчи, несущие смерть всему живому, не щадящие ни старческих седин, ни детей, только появившихся на свет. Грузинские коллеги по поддержанию мира коварно ударили в спину тем, с кем еще вчера, можно сказать, ели из одного котелка.

Трясущийся и растерянный Федрюков примчался в министерство. Он лихорадочно пытался припомнить месячный курс военной науки, пройденный в академии. Нужно было что-то делать, но что?! В голове ни одной дельной мысли, только паника и страх. Он догадывался, что в этот момент российские миротворцы из Южной Осетии отчаянно пытались связаться с Генштабом, чтобы наконец-то получить какие-то конкретные распоряжения, наладить координацию действий подразделений, разрозненных на тот момент, чтобы поскорее подоспела помощь… Они не получали никакого ответа.

Лишь на следующий день к работе были привлечены настоящие кадровые военные специалисты. Незадолго до этого их выбросили из армии, но они переступили через обиды и взяли в свои руки управление операцией в Закавказье. Грузинскому президенту вскоре пришлось признать свое поражение. Но оплачено оно было ценой тысяч человеческих жизней.

Восьмое августа Александру Журбину запомнилось надолго. Утро этого дня началось с не очень многочисленной, но крайне агрессивной, озлобленной толпы, собравшейся у ворот посольства. Эта публика, судя по всему, по предварительной договоренности пришла сюда порознь, уже на месте объединилась, развернула заранее приготовленные транспаранты и начала митинговать. Охранники по приказу Таранова наглухо заперли ворота. По тревоге был поднят весь личный состав, даже те парни, которые только что вернулись с дежурства.

Тексты на транспарантах были злобные. Причем написаны они были по-русски, хотя и с ошибками: «Россия – враг всего мира!», «Русские – убийцы грузинского народа!» «Русский, убирайся в свою Москву!» Немало оказалось и плакатов с рисунками, где российский герб и изображение Спасской башни Кремля были щедро изукрашены фашистской свастикой.

Выкрики митингующих тоже звучали на ломаном русском: «Руки прочь от Грузии!», «Вы убиваете грузинских детей!», «На ваших руках кровь мирных жителей Грузии!».

– А что вообще происходит? Это они так решили отметить открытие пекинской Олимпиады? – допытывались охранники у своего начальства, но те и сами были не в курсе дела.

Вскоре, однако, стало известно, что произошло на самом деле. Второй секретарь посольства сообщил, что минувшей ночью грузинские войска по приказу Саакашвили нанесли по столице Южной Осетии Цхинвалу ракетно-артиллерийский удар. В настоящий момент по территории республики движутся мотопехота и танковые соединения, неся разорение и смерть всему живому.

– Но самое возмутительное, что ответственность за случившееся, честные и объективные западные СМИ по команде из Вашингтона переложили на Россию. Дескать, это она вероломно напала на маленькую суверенную Грузию, обстреливает ее мирные города и села.

– Ни хрена себе! – возмущению парней не было предела. – Уроды! А что же наши?

– О миротворцах нет никаких сведений. Вполне возможно, что они были убиты в момент нападения. Пока неизвестно, какое решение примет руководство страны и военное командование, – пожал плечами дипломат.

Было понятно, что в посольстве нет информации о ходе событий, а значит, нельзя предвидеть их развитие. В любом случае следовало готовиться к худшему и пресечь возможное проникновение на подведомственную территорию.

Учитывая возможность штурма с использованием веревок и лестниц, десантники и штатные охранники были рассредоточены вдоль стен, чтобы своевременно перехватывать нарушителей. Для контроля за обстановкой с тыльной стороны ограждения были откомандированы Александр Журбин и его извечный напарник Федор Антохин. Оружие охранникам было выдано, но пользоваться им они могли только в самом крайнем случае.

– Проще сказать – никогда! – в своей обычной манере проворчал Антохин.

– Ничего, выкрутимся, – пообещал Сашка и поручил Федьке раздобыть у Сторазова две дюралевые пятиметровые лестницы.

Тот метнулся, быстро притащил их и только потом поинтересовался:

– Чего это ты затеваешь?

– Маленькую военную хитрость. Сюрприз для тех, кто надумает без приглашения пожаловать в гости. Видишь ли, предохранительная сетка идет по фасаду стены. Я знаю всего пару мест, где она не помешает добрым людям навестить нас. Именно там они и полезут.

– Ну да, я тоже это заметил. Есть риск проникновения, – согласился Федька.

– Стрелять-то нам нельзя. Ну да ничего, заранее заберемся повыше и окажем достойную встречу, – заявил Журбин.

Минут через пять они были у верхнего края стены, каждый на своем участке. До поры до времени парни сидели на своих лестницах тихо, не высовываясь.

Тем временем публика, митингующая у ворот, все больше и больше закипала от негодования, усиленного спиртным и наркотиками, дарованными каким-то неизвестным доброхотом. Эти борцы за свободу Грузии от слов перешли к делу, начали забрасывать ворота и стены посольства камнями и бутылками с краской. Созвонившись с городскими властями, российские дипломаты выяснили, что к посольству уже высланы полицейские наряды, однако кто-то умело закупорил улицы, ведущие к нему, автомобильными пробками. Стражи порядка сейчас пытаются расчистить переулки и перекрестки, но пока без особого успеха.

Десантники чутко ловили все звуки, доносящиеся с той стороны ограждения, и вскоре услышали какие-то непонятные шорохи, стуки, чьи-то приглушенные голоса. Парни переглянулись и одновременно кивнули. Вот и пожаловали незваные гости. Вскоре за стеной послышалось натужное сопение человека, взбиравшегося по лестнице. Вполне возможно, что крикливая акция, затеянная перед посольством, была отвлекающим маневром, чтобы дать возможность другой группе проникнуть на его территорию.

Когда над стеной показалась чья-то макушка, покрытая темным головным убором, Сашка поднялся на своей лестнице и оказался лицом к лицу с каким-то типом лет тридцати в традиционном восточном одеянии. Увидев иронично улыбающегося гяура, тот опешил и вытаращил глаза, такие же блеклые, как оловянные пуговицы. Судя по всему, перед набегом на посольство он не слабо подымил косячком. Это его оцепенение длилось всего пару мгновений. Бородач спешно сунул руку в карман, но не успел выхватить оружие, спрятанное там. Кулак русского ударил ему в лицо.

Бородач взвыл, лихорадочно хватаясь свободной рукой за край стены. Однако его ладонь лишь беспомощно скользнула по камню, и он полетел вниз головой, продолжая истошно вопить. Крик резко оборвался лишь после глухого удара о землю. Уже не скрываясь, Сашка перегнулся через край стены и глянул вниз. Он увидел еще одного налетчика, который настырно карабкался по лестнице, явно желая отомстить за невинно пострадавшего собрата. Этот герой тут же получил хорошенький прямой правой, скатился вниз, кувыркнулся и заорал. Еще трое, которые дожидались своей очереди, не стали рисковать и отбежали на почтительное расстояние. Стрелять они не решились.

Примерно по такому же сценарию развивались события и там, где оборону держал Федька Антохин. Правда, с той разницей, что дорогие гости начали взбираться на стену в полутора метрах от него. Но Федька не оплошал, дотянулся ногой до физиономии самого верхнего из них, Тот повалился прямо на своих подельников. Это нарушило равновесие лестницы, установленной не слишком надежно, и вся штурмовая команда повалилась вместе с ней. Почти тут же справа и слева появились вооруженные полицейские. Они быстро повязали неудачливых альпинистов, а потом оттеснили митингующих. Впрочем, к этому моменту крикуны уже потеряли запал и сами начали как-то незаметно рассасываться по прилегающим улочкам и проходным дворам.

Как позже сообщили местные власти, этот митинг организовали исламисты, засланные в Сирию из сопредельных стран, в частности, из Турции и Катара. Как Сашка и предполагал, акция перед воротами и в самом деле была всего лишь отвлекающим маневром. А вот попытка проникнуть на территорию посольства с тыла являлась основной задачей. Организаторы этого мероприятия предполагали захватить детсад или школу посольства, взять заложников и выдвинуть России политические требования, которые, разумеется, были бы поддержаны госдепом США. При удачном для нападавших развитии событий предполагалось сорвать российский флаг и вместо него водрузить знамя «Аль-Каиды».

За срыв террористической операции всем охранникам была объявлена благодарность. По поводу Журбина и Антохина посол пообещал связаться с Москвой и ходатайствовать об их награждении.