Глава 4

Обычно все большие дела начинаются с какой-нибудь мелочи: случайно брошенная фраза, непредвиденная встреча, телефонный звонок. Так произошло и на этот раз.

Помощник Президента России только что окончил разговор с главой государства, положил телефонную трубку на рычаги аппарата и тут же сделал пометку в ежедневнике: «Президент. Встреча с Бондаревым. Пригласить».

Он отлистал семь страниц, сделал еще одну пометку, отметив день, когда должна состояться встреча. Его пальцы тут же прошлись по клавишам телефонного аппарата. В трубке прозвучал спокойный голос Бондарева:

– Здравствуйте…

– Здравствуйте, Клим Владимирович. У меня… – только и успел произнести помощник. -…меня сейчас нет дома, после сигнала оставьте ваше сообщение, – перебил его голос из трубки.

– Черт, – выругался помощник, разговаривать с автоответчиком у него не было никакого желания.

Можно было, конечно, оставить сообщение, но не в данном случае. Если глава государства выкроил на следующей неделе время для встречи, то нужно действовать наверняка. Связаться с Климом Владимировичем помощник так и не смог. Но администрация Президента – структура серьезная, для нее не должно быть ничего невозможного. Нужен человек, его и из-под земли достанут. Пальцы помощника Президента вновь забарабанили по клавишам. Он бросил в трубку пару фраз и через десять минут уже забыл о разговоре.

Ближе к обеду в кабинет помощника зашел заместитель начальника охраны – Иван Антонович Борейша:

– Я насчет вашего поручения.

Помощник взглядом указал на кресло.

– Бондарев подтвердил дату встречи? – ни секунды не сомневаясь, что так оно и есть, спросил помощник.

– Я не смог с ним связаться.

Брови помощника взметнулись, он потер лоб и даже не нашелся, что сказать, лишь пробормотал:

– Вы уверены?

– Мобильный телефон спецсвязи не отвечает, – Борейша говорил очень спокойно. – Скажу даже больше: его сигнал вообще пропал. Я отследил последние перемещения Бондарева. Он вылетел в Выборг. На следующий день сигнал встроенного маяка исчез в тридцати километрах от города.

– Он мог отключить аппарат, – предположил помощник.

Иван Антонович чуть заметно улыбнулся:

– Он мог думать, что отключил его, но мониторинг все равно осуществляется.

– Вы должны найти Бондарева в течение недели. Пока я не стану докладывать Президенту и уж тем более не стану переносить время встречи.

Иван Антонович Борейша согласно кивнул:

– Я пошлю своих людей в Выборг.

Помощник черканул в ежедневнике короткую запись.

– Держите меня в курсе, – и его взгляд указал на дверь.

Борейша слукавил, сказав, что пошлет своих людей в Выборг, его люди уже были на пути к аэропорту. Те самые охранники, с которыми Бондареву пришлось мериться умением: Дмитрий Королев и Андрей Мальцев расположились на заднем сиденье «Гелендвагена» и перебирали полученные от Борейши документы. Дмитрий держал в руке распечатанный на принтере портрет Дитриха Калау.

– Как ты думаешь, старик прав, когда видит связь между приездом немца и поездкой нашего подопечного? Ищем Калау и находим Бондарева.

– Если ты считаешь, что его будет легко отыскать… – вздохнул Андрей Мальцев. – Вспомни озеро и удочку. Когда такой человек не хочет, чтобы его нашли, обычно так и случается.

– Я уже пробил по пограничному контролю – Дитрих Калау пока еще не покидал Россию.

Тем временем пассажиры в терминале аэропорта раз за разом выслушивали объявление, что вылет рейса на Выборг отложен по метеоусловиям.

Джип проехал город насквозь, и, когда казалось, что водитель собрался ехать дальше, машина завернула во двор старого особняка, построенного еще в те времена, когда Выборг принадлежал Финляндии. Охранник, сидевший с правой стороны от Бондарева, выбрался на вымощенную брусчаткой площадку и придержал дверцу.

– Вы со мной как с президентом дружественной страны обращаетесь, господин Брук. – Клим стоял, запрокинув голову, и разглядывал мрачноватый особняк в стиле конструктивизма. – Ваша резиденция?

– Одна из моих резиденций, – уточнил торговец оружием и указал на крыльцо.

Один охранник шел впереди Бондарева, второй сзади. Эти ребята были хорошо вышколены, умели подать свою работу так, словно опекали, а не стерегли гостя.

В коридоре Брук задержался, приоткрыл одну из дверей. За ней оказалась комната охраны. Не сказав ни слова, он закрыл дверь.

– Демонстрируете?

– Проверяю, – ухмыльнулся Брук.

Чувствовалось, что особняк был приобретен недавно и готовили его в спешке. Еще немного пахло краской. Ремонт сделали не основательный, а только косметический. Крутая винтовая лестница вела на второй этаж.

– А вот и ваша комната.

Ярко горел свет. Из новой мебели стоял только диван, остальное явно осталось от прежних владельцев. Все выглядело добротно, но без излишнего шика. Старый, еще аэродинамических форм холодильник, обеденный стол, пара венских стульев, платяной трехстворчатый шкаф с овальным зеркалом. Древняя ламповая радиола стояла у окна на растопыренных черных ножках. Комната явно задумывалась архитектором как хозяйская спальня, за раздвижной дверью виднелась ванная и выложенная кафелем стена. На полке над диваном золотились корешками тома энциклопедии.

– Неплохо, – осмотрелся Бондарев. – И надежно, – добавил он, заметив на окнах решетки.

– Все для вашей же безопасности. – Брук присел на стул, скрестил на груди руки.

– О своей безопасности я привык заботиться сам, – заметил Бондарев.

– У меня свои правила игры. Вам платят за то, чтобы вы их соблюдали.

– Логично.

– Вам придется пробыть здесь недолго. Так что заскучать не успеете. – Брук нагнулся, вытащил из-под стола черный телефонный аппарат без диска, поставил его перед собой. – Если что-нибудь понадобится, просто снимите трубку. – Жестом он предложил сделать это прямо сейчас.

Бондарев приложил трубку к уху, после потрескивания в ней послышался приятный женский голос.

– Я слушаю.

– Проверка связи, – отозвался Клим.

– Нет-нет, не вешайте трубку, – остановил его Брук, – пригласите ее сюда.

– Лучше сделайте это сами.

– Поднимись, пожалуйста, на второй этаж. – Торговец оружием принялся раскручивать сбившийся в кольца телефонный шнур. – Люблю старые вещи, раньше их делали надежными, вечными. А теперь даже оружие изготовляют так, словно это одноразовые стаканчики для колы. Штамповка, порошковая металлургия.

В комнату вошла женщина. На вид ей было лет тридцать. Слово «красивая» к ней нельзя было применить в полной мере, скорее – «эффектная». И эта эффектность проявлялась во всем: в том, как она была одета, в том, как держала голову, как ставила ногу.

– Ружана, – представил ее Владимир Брук, – мой секретарь.

– Герр Калау. – Ружана чуть наклонила голову, приветствуя Бондарева.

– Можете называть меня просто Дитрих. – Клим отметил, что глаза женщины чуть-чуть косят, но это делало ее только более загадочной, а значит, и привлекательной.

Она не стала спорить. Брук встал, хрустнул пальцами.

– В обязанности Ружаны входит доставить вам все, что потребуется. В разумных, естественно, пределах.

– Я неприхотлив. – Бондарев, не таясь, рассматривал Ружану, начиная с ног и до идеально уложенной прически.

Она немного смутилась, приоткрыла дверцу холодильника, все полки которого были заставлены.

– Посуда в серванте. Бритву, щетку, пасту найдете в ванной комнате. Постель в шкафу.

– Кажется, вы позаботились о том, чтобы я вас пореже беспокоил. – Клим положил ладонь на телефонный аппарат без диска.

Ружана посмотрела на Брука, словно спрашивала у него совета, как ей реагировать.

– Когда я наводил о вас справки, мне не сказали, что вы бабник, – рассмеялся Владимир Брук.

– Все тайное когда-нибудь становится явным.

Ружана поставила стул у белой стены:

– Садитесь.

Бондарев послушно сел. Женщина присматривалась к экранчику небольшого цифрового фотоаппарата.

– Голову наклоните чуть вправо, – попросила она.

– Фото только в обмен. Вы делаете мое и дарите свое.

Ружана несколько раз нажала кнопку.

– Готово. А с моей фотографией повременим, получите ее на прощание.

– Я думаю, какая рамка для вас подойдет? Вы будете чудесно смотреться в рамке из темно-синего стекла.

– Осторожней, – погрозил пальцем торговец оружием, – она не только красивая женщина – Ружана мой секретарь, а хорошими работниками я дорожу вдвойне. До завтра. – Он шутливо вскинул ладонь ко лбу, будто отдавал честь.

Охранники уже дожидались своего хозяина в коридоре. Ружана, выходя, обернулась и, как показалось Бондареву, посмотрела на него так, словно хотела доверить ему что-то тайное или, наоборот, узнать тайну. Дверь закрылась.

– Н-да, – усмехнулся Клим, – даже ручки у двери изнутри не предусмотрено. Плюс решетки на окнах. – Он осмотрелся.

Эти нехитрые усовершенствования были сделаны пару месяцев тому назад, как определил Бондарев по краске. Клим вытащил из своего бумажника пластиковую кредитную карточку, попытался просунуть ее в щель, чтобы отодвинуть защелку, но конструкция двери оказалась надежной, карточка упиралась в металлический уголок.

«Настоящая камера. Правда, с удобствами». В ванной комнате оказались не только бритва с пастой, но и банный халат.

Клим с удовольствием сбросил чужие ботинки и одежду. Присев у холодильника, стал перебирать бутылки.

«Ну кто же ставит коньяк в холодильник!» – возмутился Бондарев, извлекая непочатую бутылку.

Плеснув спиртное на дно стакана, Бондарев устроился на диване.

«Твоя память, Дитрих. – Клим приподнял стакан, когда коньяк немного согрелся в руке. – Но, как выясняется, хоронить тебя рано. Странная у тебя случилась смерть, более чем странная».

Бондарев глотнул спиртного, совсем немного – так, что коньяк только обжег язык.

«Здесь должен был оказаться ты, Дитрих. Вряд ли комнату оборудовали решетками и надежной дверью лишь для одного раза. Значит, кто-то мог сидеть в ней и до меня. Чужое послание может пригодиться».

Клим прошелся взглядом по комнате, пытаясь понять, где мог оставить надпись прежний клиент Брука. На видном месте надписи не оставляют, обычно их выковыривают в укромных местах, заглядывать куда каждый день охрана поленится. Клим отодвинул диван, под ним оказалось достаточно пыли, которая копилась не один день. Чуть выше плинтуса виднелась еле заметная, выцарапанная чем-то острым неровная надпись: «Ей можно доверять». Сделана она была совсем недавно, пыль еще не успела набиться в царапины.

Дверь открылась, но распахнулась не сразу, словно человек, стоявший за ней, давал Бондареву время.

– Что-то случилось? – спросила Ружана, присаживаясь на корточки рядом с Климом, узкая юбка чуть не треснула по швам.

– Часы уронил, – усмехнулся Бондарев. – А если честно, то изучал, как раскладывается диван.

Ружана приложила палец к губам, торопливо закрыла дверь и вернулась, как заговорщик посмотрела на Клима, а затем показала пальцем с длинным, покрытым бесцветным лаком ногтем на микрофон-«жучок», укрепленный под спинкой дивана.

– Я вас не вызывал, – произнес Бондарев, задвигая диван на место.

– Хотела узнать, все ли у вас есть.

– Не хватает одного – компании за столом. Не умею пить в одиночестве. – Бондарев извлек из серванта второй стакан. – Присядьте хотя бы на минутку.

– Чисто символически. – Ружана отметила ногтем на стакане невидимое деление.

Бондарев, не глядя на свою руку, наклонил бутылку.

– За знакомство.

Ружана чуть пригубила стакан, умудрившись не оставить на нем следа губной помады, положила на стол блокнот и коротким карандашом написала:

«Вы доверяете Бруку?» – и тут же сказала:

– Я угадала с коньяком? Мужчины после тридцати предпочитают крепкие напитки.

– Наверное, да.

«Мне можете доверять», – написала она следующую фразу и передвинула блокнот, вложила карандаш в пальцы Климу.

«Вы его ненавидите?» – вывел Бондарев.

«Не все так просто».

– Я должен позвонить, исключительно личный вопрос. Ваш босс так резко ввел меня в дело…

– Это исключено, – внятно произнесла Ружана и тут же написала: «Номер? Что и кому сказать?»

– Жаль, – покачал головой Бондарев, – это действительно очень личное дело, – он закрыл блокнот, положил поверх него короткий карандаш.

– Пойду, – поднялась Ружана, – у меня есть дела кроме вас.

– Проводить не предлагаю. Знаю, не позволите.

Женщина ответила доверительной улыбкой. Приложила к двери магнитную карточку, на мгновение моргнул свет. Теперь Бондарев успел рассмотреть устройство двери. Замка не было, его заменял электромагнит, буквально приклеивавший металлическое полотно к дверной раме, сваренной из стального уголка.

«А она не такая уж и простая штучка».

Клим, стараясь не шуметь, перенес старую радиолу к дивану, снял заднюю крышку. Под густым слоем пыли просвечивали радиодетали. Бондарев бумажной салфеткой расчистил место возле силового трансформатора, столовым ножом прочистил от ломкой красной краски прорезь винта крепления.

Самолет приземлился, трап был подан, но пассажиров рейса Москва-Выборг не спешили выпускать из самолета. Стюардесса лишь улыбалась в ответ, когда ее спрашивали: «В чем дело?» Она прошла между рядов кресел и склонилась к двум молодым мужчинам в строгих костюмах.

– Пройдите к выходу, – негромко сказала она.

Дмитрий Королев и Андрей Мальцев двинулись по проходу, их широкие спины перекрыли весь обзор пассажирам.

– Я же говорил, что никакие это не метеоусловия, – произнес мужчина в годах, заглянув в иллюминатор, – самолет из-за них задерживали, а теперь еще и вперед выпускают. Машину прямо на летное поле подогнали. Для чекистов ни при посадке, ни при выходе никаких формальностей.

Дмитрий и Андрей даже не обернулись, служба в президентской охране приучила их не обращать внимания на мелочи, за которыми легко упустить главное.

Новенькая черная «Волга», на номере которой гордо красовались три «О», стояла под самым трапом. Молоденький шофер широко улыбался, ему польстило, когда приехавшие обменялись с ним рукопожатиями. Кого именно он встречает, водитель не знал, но понимал, что парни эти не простые. «Волга» заложила круг почета, объезжая самолет.

Улыбка сползла с лица водителя, когда Андрей Мальцев произнес:

– Довезешь до города, а дальше мы сами.

Дмитрий Королев всю дорогу изучал карту, делая на ней отметки. Возле управления ФСБ Мальцев пересел за руль, Дмитрий перебрался на переднее сиденье.

– Удачи, – не слишком уверенно произнес водитель, уже стоя на тротуаре.

– И тебе. – Мальцев разминал пальцы, словно сидел не за рулем машины, а перед роялем.

– Три квартала прямо, потом налево. – Дмитрий на время стал штурманом.

Легким движением Мальцев «воткнул» скорость. Водителю казалось, что машина сейчас сорвется с места, помчится, нарушая правила, но столичные визитеры не оправдали его подозрений – «Волга» миролюбиво пропустила неторопливый «Москвич» с насквозь проржавевшим крылом и только тогда плавно тронулась с места.

– Самое идиотское, если мы приедем, а он окажется на месте, – проговорил Дмитрий, когда машина уже мчалась за городом.

– Я не против, чтобы так и было. В любом случае мы уже здесь.

К турбазе подъехали не плутая, самой короткой дорогой. «Волга» прокатилась между домиками и застыла у здания администрации. У крыльца их уже ждал предупрежденный звонком администратор – мужчина с оплывшим лицом. Костюм сидел на нем мешковато, галстук стягивал шею, врезался в нее, пытаясь стянуть воротник светлой рубашки. На далеком от классических форм носу явственно проступали сизые жилки. Казалось, что во внутреннем кармане пиджака притаилась, ожидая своего часа, чекушка, хотя это было иллюзией. Поллитровка традиционно хранилась в служебном сейфе.

– Не появлялся? – вместо приветствия спросил Андрей.

– Я бы сразу позвонил. – Администратор косился на номер машины.

– Пошли.

Позванивая огромной связкой ключей, администратор прытко засеменил по тропинке. Золотистые и серебристые плоские ключи, нанизанные на проволочное кольцо, напоминали связку сушеных рыбешек.

– Вот тут, вот дом, который он снял. – Мужчина по одному ему известной примете отличил нужный ключ от его собратьев по «стае» и тут же провернул его в замке. – Оплатил на неделю вперед…

Под взглядом Андрея администратор попятился.

– Я на крыльце подожду, если что – позовете. – Он выцарапал из помятой пачки сигарету и закурил, стараясь выпускать дым так, чтобы его не несло в дом.

Ветер все равно ухитрялся разворачивать дым и тащил его в приоткрытую дверь. Осмотр был недолгим – Андрею и Дмитрию стало ясно, что Бондарев не собирался уезжать, вещи оставались в доме.

– Тут у вас немец останавливался, – напомнил, выходя на крыльцо, Андрей, – Дитрих Калау.

– Уехал немец, раньше срока уехал. Его дом по соседству. Он все свои вещи собрал. И машину, что напрокат брал, вернул.

– Он вам что-нибудь перед отъездом говорил? – поинтересовался Дмитрий.

– Так я его и не видел, за него друзья и ключи сдали, и машину.

Мальцев с Королевым переглянулись.

– Кто с ним встречался?

Администратор пожал плечами.

– Вроде один был. Друзья его не у нас жили… Я чего?.. – Мужчина заподозрил, что сделал что-то не то. – Я за рыбаками не слежу, в доме ничего не пропало, машина в порядке. Может, омоновцы вологодские вам больше скажут, – и администратор уже намерился восхититься тем, как здорово милицейское начальство придумало – посылать ОМОН после чеченской командировки на охрану вод и леса в туристические зоны.

Мальцев уже тыкал пальцем в клавиши мобильника. Говорил он недолго, а когда опустил аппарат, то лицо его стало предельно озабоченным.

– Дима, нет тут и никогда не было вологодского ОМОНа.

– Да я же сам их видел, и не я один, у отдыхающих спросите, – изумился администратор.

– Конечно, видели. Еще спросим.

Андрей глянул на небо, светлого времени оставалось еще около пяти часов.

– Где он мог рыбачить?

– Если на лосося, – администратор склонился над предложенной ему картой, – то здесь. И еще есть пара мест выше по течению, возле порогов, – и показал место, до которого можно было доехать на машине, – а дальше только пешком. Найдется ваш товарищ, у нас это частяком случается. Встретит рыбак рыбака на реке, познакомятся, в гости пойдут, а там… Сами знаете, любят люди выпить.

Королев остановил его.

– Вы отдыхающих, как вернутся, спрашивайте, кто из них омоновцев видел.

– Это я мигом.

На этот раз «Волга» нервно рванула с места.

– Не жалеют машину, сразу видно, что не своя, а казенная, – пробормотал администратор, расслабляя узел галстука, снять его он не решался, чувствовал, что гости скоро вернутся.

«Волга» сиротливо стояла в лесу, воткнувшись бампером между стволами деревьев. Андрей и Дмитрий шли по лесу, прочесывая уже третью полосу, двигались так, чтобы не терять друг друга из вида. Пока ничего интересного не находилось. Кое-где попадались поломанные ветки, цепочки следов, но в лесу поблизости от турбазы это не удивительно, да и зверье здесь кое-какое водилось.

Мальцев задрал голову и остановился – метрах в пяти от земли виднелись свежие обломанные ветви – поискал внизу; несколько прутиков с подсохшими листьями висели на кустах.

– Иди сюда, – позвал он.

Дмитрий сразу оценил находку:

– Да, жирафы в Карелии не водятся. Откуда стреляли?

Андрей раскинул руки, определяя направление.

– От реки. Слышишь, вода на пороге шумит.

Вскоре они уже топтались на берегу у самого порога. Мальцев нагнулся, глухо прогремел отбрасываемый камень.

– Смотрю, что-то блестит. – Сияющий Андрей держал между двух пальцев мокрую гильзу.

Радость от находки была недолгой.

– Если она не случайно здесь оказалась, то надо спешить.

Оба охранника осматривали камень.

– Здесь, здесь и здесь… – отмечал Андрей сколы от пуль на деревьях.

Перочинным ножом Дмитрий выковырял из ствола сосны неглубоко засевшую пулю и спрятал ее в спичечный коробок. Теперь стало ясно, что перестрелка шла у реки, а потом выше, на берегу. Хитросплетение следов, поломанные ветки, примятые кусты говорили сами за себя.

– Точно тебе скажу – здесь тело волокли. Торопились.

Носком хорошо начищенного ботинка Дмитрий отбросил слой содранного моха. Мужчины спустились в ложбину, густо поросшую подлеском, над которым возвышались редкие ели. Шли, стараясь не затоптать следы.

– Кажется, пришли. – Дмитрий стоял у высокой, почти в человеческий рост кучи валежника, забросанного сверху свежими ветками орешника.

Они повесили пиджаки на ближайшую сосну и взялись разгребать завал. Когда стало видно, что под ветвями лежат три тела, Андрей и Дмитрий стали действовать осторожней – уже не растягивали кучу, а снимали по одной ветви.

Мужчины стояли у трупов, присыпанных сухими сосновыми иголками.

– Это Дитрих Калау. – Мальцев переломил надвое сухой прутик. – А те двое рядом с ним кто?

– Все сходится, на них форма вологодского ОМОНа. Я вызываю криминалистов. Пусть проверят, не числятся ли они в базе данных. А ты доложи руководству. Все это, конечно, важно, но где же тот, кого мы искали?

Уже стемнело. Комнату на втором этаже в старом финском особняке освещал лишь уличный фонарь. Клим, сидя за столом, счищал тупым столовым ножом изоляцию с проводков. Перед ним рядком лежали детали, снятые с доисторической ламповой радиолы: серый вытянутый прямоугольник селенового выпрямителя, алюминиевые цилиндры электролитических конденсаторов. Верхняя обмотка силового трансформатора была вскрыта и уменьшена вчетверо.

Бондарев плотно скручивал оголенные концы проводков, в ход пошли и шнур от радиолы, и медный лакированный провод обмотки.

«Ну вот, кажется, я ничего не забыл. – Клим прошелся пальцами по собранной им незамысловатой схеме. – Электрик из меня никудышный, но на роль вредителя сгожусь. Для всех систем переменного тока постоянный ток – смерть. Предохранители выходят из строя последними. Долго ты не выдержишь, но мне и не надо», – и Бондарев погладил коробочку селенового выпрямителя.

Вилка со шнуром от радиолы вошла в розетку. В другую, придерживая бумажным пинцетом из туго скрученной газеты, Клим вставил оголенные проводки трансформаторной обмотки. Все произошло в считаные мгновения. Огромной силы ток обрушился на электросистему особняка. Свет, отбрасываемый окнами первого этажа на газон, на секунду вспыхнул ярко-ярко, как это случается при ударе молнии, моргнул фонарь за окном. Перегретые нарастающим током проводки собранной Климом схемы засветились, а затем расплавленная медь брызнула во все стороны. Вся улица за окном погрузилась в темноту.

«Кажется, я перестарался. Выбил и подстанцию».

Сжимая в руке столовый нож, Бондарев бросился к двери. Электромагнитный замок бездействовал. Внизу послышался хриплый голос одного из охранников:

– Я же говорил, что надо и проводку менять.

– Где фонарик?

Бондарев прижался к стене в коридоре. Глаза его после вспышки не сразу привыкли к кромешной тьме. Он помнил коридор в деталях, хорошо осмотрелся, когда его проводили в комнату, но не хотел рисковать. Ведь он точно не знал, сколько охранников сейчас внизу, следовало дождаться, когда один из них поднимется, забрать у него оружие. Приоткрылась дверь соседней комнаты, слабый свет от зажигалки осветил коридор.

Ружана приподняла руку с зажигалкой.

– Вы? – безо всякого удивления спросила она.

Бондарев показал жестом, чтобы она молчала. Внизу на лестнице уже раздавались шаги охранника. Не успел Клим приготовиться, как женщина сбежала на пару ступенек, зазвучал ее голос:

– Здесь все в порядке. Что случилось?

Бондарев даже видел ботинок охранника, стоящий на ступеньке.

– Проводка замкнула. Выбила к черту все предохранители. Славка с ними разбирается.

– Можешь ему помочь. Кажется, это на улице что-то случилось. В соседних домах тоже нет света.

– Там точно все хорошо? Он у себя? – По тону говорившего чувствовалось, что он особо не беспокоится.

– Если что-нибудь случится с гостем, я позову.

Нога исчезла со ступеньки. Ружана поднялась в коридор.

– Вы зря это затеяли.

– Что именно? – Бондарев в упор смотрел на женщину.

– Я не полная дура. – Ружана прошла в его комнату. – Мой совет – скорее все соберите, пока они не поняли, в чем дело. Вам не следует убегать. – Она сама принялась собирать детали, комкая провода.

– Сюда, – предложил Бондарев, снимая заднюю стенку радиолы.

Когда радиола вновь стала на прежнее место, Ружана открыла окно, опустилась на диван. Запах гари постепенно уступал место свежему воздуху.

– Вы даже не знаете, как могли навредить себе. Почему вы решили бежать?

– Я не люблю, когда мою свободу ограничивают.

– Этого никто не любит. – Женщина схватила его за руку. – Не сейчас, потом. Верьте мне. Сейчас нельзя, они бы убили вас, как убили… – сказала она и прижала ко рту ладони.

– Тебя трудно понять.

– Я сказала то, чего не должна была говорить, я сразу поняла, что ты не Калау. Только Брук еще ничего не понимает, не дай ему шанс узнать. Я делала твои новые документы. Все, что от тебя потребуется, – сделай, тебя отпустят и заплатят. – Она льнула к Климу так, словно тот три дня подряд добивался ее согласия, и вот, наконец, она решилась.

Бондарев обнял ее за плечи.

– За меня не беспокойся. И поверь мне, я – Дитрих Калау.

– Я боюсь и за себя. Тебе не надо все знать, но Брук скоро расправится со мной, если узнает… Я сделаю так, что все обойдется, ты должен мне доверять.

Бондарев понял, что его рука лежит на колене женщины, но, положил ее он сам или беспокойная Ружана сделала это за него, не стал вспоминать. В любом случае это было не худшим из того, что случилось за сегодняшний день.

В коридоре вспыхнул свет, все-таки две лампочки в светильнике под потолком не перегорели. Женщина отпрянула от него, выразительно указала взглядом на спинку дивана, за которой скрывались «жучки». Дверь закрылась за ней, плотно притянутая электромагнитом.

Бондарев присел, закурил.

«Даже не знаю, правильно ли я поступил», – подумал он.

Послышался звук подъезжающей машины. По той суете, что поднялась внизу, нетрудно было догадаться, что приехал хозяин. Не прошло и пары минут, как Владимир Брук появился в сопровождении Ружаны и двух охранников.

– Любите сидеть в темноте? – Брук повернул выключатель.

– Не слишком. Просто опасаюсь включать свет в вашем доме, – Бондарев поднялся с дивана.

– Всякое в жизни случается. Отдохнуть вам не придется. Мы вылетаем. Ружана, документы уже готовы?

Женщина раскрыла папку, Брук приподнял российский паспорт.

– Теперь, герр Калау, вы гражданин России, правда, ненадолго. Слетаете на Кипр и назад, а потом спокойно вернетесь к себе в Германию с собственным паспортом, и больше я вас не побеспокою.

– Временная работа хуже постоянной, – усмехнулся Клим, – мне приятно работать с вами.

Брук развел руками:

– У меня не совсем обычная сделка, и поэтому продолжения я вам не обещаю.

Вновь охранники шли так, чтобы Бондарев постоянно был прикрыт со всех сторон. В машине он вновь оказался на заднем сиденье посередине. Ехали не торопясь, на двух машинах. В идущем впереди автомобиле Ружана постоянно оборачивалась, словно проверяла, не отстали ли. Брук выглядел довольно веселым и одновременно нервным, как всегда бывает с людьми, затеявшими опасное дело.

– Рыбалка была удачной? – глядя перед собой, поинтересовался Брук.

– Об этом вы не спросили сразу. Конечно.

– А она красивая. – Владимир рукой показал на Ружану, женщина смотрела назад.

– Вполне. Я запомнил, что вы ею дорожите.

– Как работником, – рассмеялся Брук.

– Не привык смешивать работу и удовольствия.

– При нашем занятии вся жизнь – работа, перерывов в ней нет.

Машины проехали здание аэропорта, покатили вдоль бетонного забора летного поля. За ним переливались сигнальные огни.

– Люблю аэродромы. – Брук потер висок.

– Да. Есть в них что-то новогоднее. Они похожи на рождественские елки, – подтвердил Клим.

– Вот видите, вы сказали «рождественские», а русский человек непременно скажет «новогодние», – неизвестно чему обрадовался торговец оружием.

Машины подрулили к служебным воротам. С охранником в темно-синем комбинезоне разговаривала Ружана. Он пару фраз бросил в рацию, и в свете фонаря они принялись просматривать какие-то документы. Брук откровенно заскучал.

– И так знает, что придется пропустить, – вздохнул он, – только время теряет.

За воротами их поджидал «УАЗ». Ленивый пограничник выбрался из-за руля, он даже не улыбнулся Ружане, разложил на капоте отданные ей паспорта и проштамповал, сверив фамилии со списком.

Машины пронеслись вдоль взлетно-посадочной полосы. Ближе к лесу, на бетонном пятачке, соединенном с летным полем рулежкой, стоял транспортный «Ан-24». Небольшой надежный самолет с двумя пропеллерами на высоко поставленных крыльях. Было в нем что-то наивное, милое и уютное, как воспоминание о детстве. Хвостовая загрузочная рампа была опущена на бетон, возле нее сидели прямо на бетоне трое молчаливых субъектов в черных замасленных комбинезонах.

– В Европе таких уже почти и не встретишь, – усмехнулся Брук, – вымерли, как мамонты. Зато в Африке их теперь больше, чем слонов. Если придется, сядет и на кукурузном поле. Кто там только на них не летает! Русские, украинцы, казахи. Все авиастарье туда сплавили по контрактам. Немного досталось и Латинской Америке.

– Советское – значит, лучшее. Летайте самолетами Аэрофлота, – отозвался Клим.

– И вы помните. Мой самолет безопасен, у меня принято следить за техникой. Но не каждый «Ан-24» хорош. В странах «третьего мира» за ними нет никакого контроля. Владельцы выжимают из старых машин деньги до последней капли. То хвост отвалится над джунглями, то двигатель разнесет в клочья.

– Не надо говорить такие вещи перед полетом, – напомнила Ружана, – можно сглазить.

Брук очень серьезно и старательно трижды сплюнул через левое плечо.

– Груз уже на борту? – спросил Бондарев.

– Конечно. Вы мне понадобитесь не только как посредник, но и как эксперт. Я-то знаю происхождение оружия, но в мире теперь столько подделок. Поднимайтесь на борт. – Брук гостеприимно пропустил Бондарева перед собой на хлипкий металлический трап.

Дверь люка выходила не в грузовой отсек. Самолет был переделан по спецзаказу. Клим оказался в очень уютном зале, соединенном с кабиной пилотов. При желании от них можно было отгородиться складной дверью. Кожаный диван, журнальный столик, бар-холодильник, кофеварка, шкафчик с посудой; пол устилал толстый ковер. В углу отливала стеклянной перегородкой душевая кабинка.

– Если треть жизни приходится проводить в воздухе, поневоле побеспокоишься об удобствах, – ухмыльнулся Брук. – К тому же перепланировка самолета обошлась недорого. На украинских авиаремонтных заводах такое делают за копейки. Но это к слову.

– Вы умеете считать деньги.

– Бизнес иначе не делается.

Обитая велюром стенка перегораживала весь фюзеляж. Брук отворил в ней невысокую тонкую дверцу.

– Голову берегите – она сделана под мой рост.

Бондареву пришлось сперва пригнуться. Грузовой отсек выглядел достаточно просторным, хоть часть пространства фюзеляжа и «съела» гостиная. Поцарапанный дюраль, веревочные сетки. Со стороны опущенной хвостовой рампы в самолет залетал бодрящий ночной ветер. От Клима не укрылось, что охранники Брука перекрыли выход со стороны хвоста машиной.

– Не так уж и много груза, – взгляд Бондарева скользнул по ящикам, – можно было принять на борт и в два раза больше.

– Можно, – легко согласился Брук, – но покупателю это не надо. Меньше оружия – меньше смертей в мире, – рассмеялся он. – Вы оцените товар, у вас непременно попросят подтверждения его качества.

Бондарев приблизился к штабелю деревянных ящиков, отсчитал третий сверху и коротко произнес:

– Этот.

Брук махнул рукой, тут же молчаливые типы в комбинезонах взобрались в самолет, вытащили указанный ящик. Топорик аккуратно подковырнул доски. Внутри матово поблескивала сталь автоматов. Бондарев поднял один, отщелкнул крышку, прикрывавшую затвор.

– Да, это не китайский ширпотреб, – определил он, – настоящее оружие от главного производителя.

– Вы даже не взглянули на маркировку, – произнес Брук.

– Маркировку можно поставить какую угодно, но качество подделать невозможно.

– К сожалению, испытать его при стрельбе сейчас невозможно. Значит, я могу рассчитывать на то, что вы выступите экспертом с моей стороны?

– Даже без дополнительной оплаты.

Пилоты уже заняли свои места, негромко вели переговоры по рации. Ящик заколотили, поставили на место. Хвостовая аппарель медленно пошла вверх.

– Занимайте места согласно купленным билетам, – предложил Брук, – скоро взлетаем.

Бондарев сидел на диване рядом с Ружаной. За иллюминатором вспыхнули прожектора, от стойки рабочий из обслуги аэродрома раскатал электрокабель, воткнул разъем в гнездо самолетного двигателя. Ожили, загудели пропеллеры, дрожь прошла по салону, тонко зазвенели стаканы в навесном шкафу.

Командир корабля обернулся:

– Разрешено двигаться к полосе.

Брук удовлетворенно кивнул:

– Поехали.

В салоне погас свет, и «Ан-24» медленно покатил по рулежке. Мерцала сотней лампочек приборная панель. Выехав на начало полосы, самолет замер в ожидании разрешения на взлет. Когда же оно было получено, двигатели натужно взвыли, самолет завибрировал. Пилот снял тормоз, и «Ан-24» буквально бросило вперед. Ровная взлетно-посадочная полоса казалась теперь стиральной доской. Самолет подбрасывало, раскачивало, а затем пол наклонился, тряска сменилась мерной вибрацией.

– За удачный взлет, – сказал Брук.

Охранник открыл бар, выставил на стол поднос со спиртным и бокалами. За иллюминатором висела ущербная луна, внизу проплывали огоньки деревень. Полз по рельсам, освещая себе путь, поезд.

– Полет неблизкий – в Южное полушарие. Так что можете пить, не особо думая о последствиях. У меня принято, чтобы каждый себе наливал сам. – И тут же Брук приподнял бутылку с вином, посмотрел на Ружану. – Кроме женщин, естественно.

– Совсем немного, – проговорила Ружана.

Бондарев ощущал тепло, исходящее от ее тела, они касались друг друга плечами. Клим налил себе коньяка.

– Смотрел в Интернете ваше интервью, данное «Эху столицы».

– И, конечно же, удивились. Зачем мне понадобилось это делать?

– Немного было.

– Мы редко принадлежим сами себе, – расплывчато объяснил Владимир Брук, прикладываясь к бокалу с коньяком.

– Понимаю.

Брук с сомнением посмотрел на Бондарева.

– Даже я сам не всегда понимаю, – признался он.

Ружана взглянула в иллюминатор, за выгнутым оргстеклом простиралось ночное небо, проколотое точками звезд.

– Где мы летим?

– Пока над Россией.

Охранники сидели молча, не притрагиваясь к спиртному. Второй пилот взглянул на часы.