Книга: Компромат на президента
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Подполковник Прохоров сидел в своем кабинете мрачнее тучи. За последние дни ему досталось немало. Он притронулся к голове: когда плохо думалось, привык растирать затылок. И тут же отдернул руку. Пальцы прикоснулись к еще не затянувшейся толком ране, липкая прозрачная жидкость сочилась из-под корочки запекшейся крови.
– Черт, забыл… – вырвалось у подполковника.
Рана тут же отозвалась ноющей болью. Болела и голова. Проблем набралось «выше крыши». Во-первых, перестрелка в парке, в результате которой на газоне остались лежать убитыми два бывших охранника покойного Хайновского, один из них почему-то был одет дворником. Свидетели показывали, что стрелял мужчина, вроде бы освобождая женщину. Стрелявшего пока так и не нашли, как и женщину. Они убежали, растворились среди домов. Во-вторых, рано утром обнаружили затонувший прогулочный теплоход «Аэлита», именно сейчас велись работы по его подъему. Все показывало на то, что злая воля Хайновского сеет смерть и разрушения даже после его гибели.
Прохоров ни на секунду не допускал мысли, что Михаил Изидорович жив, – ведь он взлетел на воздух прямо на глазах у подполковника ФСБ, чуть не унеся на тот свет и его самого – руководителя операции по задержанию.
Заключение баллистов по пулям и гильзам, найденным в парке и извлеченным из голов убитых охранников олигарха, повергло Прохорова в шок. Пистолет, из которого стреляли, был занесен в базу данных и числился за Управлением охраны президента страны. На запрос ФСБ оттуда вежливо сообщили, что выяснят, кому выдавалось оружие в тот день, когда были произведены выстрелы.
«Этого еще не хватало, – думал подполковник, морща лоб, – тайна за тайной. Какая связь между охраной президента и Хайновским?»
Зазвенел мобильник в кармане пиджака. Его номер был известен только руководству, а поскольку связаться с подполковником сейчас могли и по внутреннему телефону, он недоуменно пожал плечами и вытащил легкую удобную трубку. Номер на дисплее ему ни о чем не говорил.
«Могли ошибиться и набрать меня случайно», – такое уже случалось.
Поэтому вместо бодрого: «Прохоров слушает», подполковник вяло произнес:
– Алло.
– Антон Павлович? – прозвучал чем-то знакомый голос.
– Да. А с кем я говорю?
– Клим Бондарев. Надо встретиться.
Прохоров до сих пор не знал, кем именно является Бондарев, но поскольку приказа о его оперативном подчинении таинственному Климу Владимировичу никто не отменял, поспешил с ответом:
– Я готов. Вы где?
– В квартале от вас. Распорядитесь и о пропуске на Ладу Сельникову. Она снова со мной, ей есть что вам сказать.
Через десять минут Клим и Лада сидели в кабинете подполковника. Прохоров внимательно выслушал обоих. Теперь хоть что-то для него прояснилось.
«Да, значит, он из охраны президента», – решил для себя Прохоров.
– Вы ошибаетесь, – сказал он Ладе, – Хайновский мертв, вы просто слышали похожий голос. Насколько я знаю, Хайновский вел строительство жилого дома и подземного гаража неподалеку от Кольцевой. Два месяца назад строительство было заморожено. Наверное, вас туда и привезли люди, которым он заплатил еще до своей гибели. Ведь пытался же он убить вас раньше.
– И в парке тоже, – произнесла Лада.
Бондарев не возражал, лишь ухмыльнулся:
– Я думаю, вы захотите свозить Сельникову в подземный гараж, чтобы она все показала на месте? – подсказал он.
– Без сомнения. Я абсолютно официально заявляю вам, что Хайновский погиб.
В дверь кабинета заглянул молодой офицер, но увидев, что подполковник не один, тут же закрыл рот, хотя было видно, что собирался сообщить ему что-то срочное.
– Извините, я на минутку, – Прохоров выбрался из-за стола.
Лада, пока рассказывала о том, что с ней происходило в последние сутки, наконец-то четко сформулировала для себя, что все ее беды начались с Бондарева.
«Если бы не он… Я просто на время сошла с ума, а на самом деле я для него всего лишь игрушка, которую он из прихоти не собирается дать сломать кому-то другому», – с досадой подумала она, глядя на то, как спокойно Клим закуривает в чужом кабинете.
– Мы расстаемся! – твердо сказала женщина.
Бондарев скосил глаза, в его взгляде не было ни сожаления, ни просьбы.
– Ты так решила?
– Да. Я тоже умею принимать решения.
– Хорошо, – Клим был невозмутим.
– Тебя даже не интересует – почему я так решила?
– Нет.
– Ты использовал меня в своих целях.
– Я же сказал, что меня не интересуют объяснения. Достаточно того, что ты так решила. Кстати, до последней минуты с тобой было приятно проводить время.
– Ты бесчувственная скотина. Меня уже дважды чуть не убили из-за тебя. Ты уехал черт знает куда, оставив меня у себя дома. А потом…
– Принято к сведению. Мы с тобой не муж и жена, чтобы выяснять отношения.
Ладе хотелось, чтобы Клим просил ее, уговаривал, повинился, она бы тут же бросилась ему на шею, но вместо этого Бондарев спокойно выпускал одно кольцо дыма за другим.
Вернулся Прохоров. Выглядел он растерянным и даже не скрывал этого. Только что ему сообщили, что с потопленного теплохода подняты два мертвых тела: Семен Липский и Кирилл Братин. Их обоих последний раз видели на похоронах Хайновского. Вдобавок час тому назад в районное отделение милиции пришел сдаваться один из бывших охранников олигарха, до последнего времени охранявший офис в Берне. Некий Вадим Иванович Краснов 1972 года рождения. Он пришел предупредить о том, что на Липского и Братина его бывший хозяин незадолго до гибели готовил покушение.
Вадима Краснова с минуты на минуту должны были доставить в управление ФСБ для дачи показаний.
Лада настолько разошлась, что ее не сдержало даже появление Прохорова.
– Я обязательно должна находиться рядом с ним? – кивнула она на Бондарева.
– Что вы имеете в виду? – подполковник не сразу оценил ситуацию, продолжая думать об услышанном.
– Она хочет узнать, могу ли я уйти, – Бондарев улыбнулся.
– Извините, но я сам должен сейчас идти, – сказал подполковник.
– Мне что делать? – зло спросила Сельникова.
– Дождитесь меня. Думаю, скоро мы поедем в подземный гараж.
– С ним?
– Мы сами разберемся, – пообещал Бондарев, не дав Ладе договорить.
Прохоров уже прикинул в уме, что не стоит посвящать Клима Владимировича во вновь открывшиеся обстоятельства. Их официальное сотрудничество оставалось в прошлом, оно окончилось еще до операции по задержанию олигарха.
Они вновь остались одни. Лада накручивала себя, боясь сдаться раньше времени. Никогда раньше ей не приходилось первой идти на примирение с мужчиной. Как каждая красавица, она привыкла, что любой ее каприз – закон. Бондарев же не собирался менять свои привычки.
«Если я ей нужен, хотя бы для ночи в постели, значит, нечего выпендриваться. Мы же взрослые люди», – считал он.
– И долго еще? – бросила вопрос в пространство Лада.
– Что тебя волнует?
– Я сейчас встану и уйду, а его кабинет останется открытым.
– За дверью нас охраняют, – напомнил Клим.
– Я не хочу быть рядом с тобой.
– Поскольку тебя не выпустят, придется уйти мне, – спокойно произнес Клим, поднимаясь со стула, и шагнул за дверь, – до встречи.
– Мы расстаемся навсегда.
Сельникова выждала пару минут, Бондарев не возвращался, наконец она выглянула из кабинета. У двери в приемной скучал молоденький парень в штатском. Сельникова двинулась вперед, не обращая на него внимания.
– Извините, но вы должны дождаться подполковника, – остановил он Ладу.
– А если мне надо выйти? – с вызовом спросила она.
– Я провожу, – казалось, ничто не может вывести парня из равновесия, он приветливо улыбался.
– В другой раз, – улыбнулась Сельникова своей самой издевательской улыбкой, – сколько мне еще ждать?
– Этого я знать не могу.
– Но его вы выпустили.
– Кого?
– Мужчину, с которым я пришла.
– Он – совсем другое дело, – это прозвучало так многозначительно, что Лада даже растерялась.
Прохоров тем временем сидел в полутемной комнате и смотрел сквозь светоотражающее стекло в кабинет для допросов. Подполковника из кабинета видеть не могли. Для сидевшего перед следователем Вадима Краснова стекло было обычным зеркалом, вмонтированным в дверцу платяного шкафа, хотя охранник олигарха и понимал что к чему.
Все, что говорил Вадим, укладывалось в стройную систему и, главное, совпадало с тем, что думал сам Прохоров. Его слова объясняли все случившееся в последние сутки.
– …перед гибелью Хайновский создал несколько групп: для ликвидации Лады Сельниковой и того человека, кто выкрал у него документы в Швейцарии; для ликвидации Липского и Братина… – продолжал «признания» Вадим. – Я был задействован в группе, нацеленной на Сельникову. Да, ее похитили… готов показать место, где мы удерживали Ладу некоторое время. Но потом, осознав, что участвую в незаконном и бесперспективном деле, я решил прийти с повинной, во всем признаться…
– В случае отсутствия в ваших деяниях тяжелых преступлений вам гарантировано освобождение от уголовного преследования. Вы можете назвать людей вашей группы? – спросил следователь.
– Могу, но все назывались не своими настоящими именами и фамилиями, я, например, проходил под кличкой Шрам. Могу описать, составить портреты… С одним из наших я встречался перед самым приходом в милицию. Он сказал, что после того, как погибли двое наших людей в парке, вся группа распалась. Никто больше не хотел рисковать. Решили поделить остаток денег и разбежаться. Так что недостроенный подземный гараж уже пуст…
Вадим говорил со следователем и одновременно вспоминал, как прощался с ним «погибший» олигарх, отправляя «чистосердечно» признаваться в ФСБ. Они сидели за столиком. Обед, доставленный из дорогого ресторана, Вадим ел без аппетита, а Михаил Изидорович наставлял его, что и как надо говорить:
«Скажешь, что осознал и решил сдаться, – вещал Михаил Изидорович. – Расскажешь о группах. Тебе они ничего не сделают. Максимум продержат в камере пару недель. Зато выйдешь богатым человеком, кредитка на сто тысяч уже в твоем кармане. Ты ее надежно пристроил? Молодец. Больше мы не увидимся. Ты, Вадим, ешь, еще неизвестно, чем тебя будут там кормить».
– В чем заключалась ваша роль в похищении и удержании женщины?
– Я был в наружной охране… Охранял гараж.
Подполковник Прохоров слушал и приговаривал в мыслях: «Ну вот, все правильно. Я так и думал…»
– Что вы можете показать относительно группы, как вы сказали, «нацеленной» на Липского и Братина? – спокойно спрашивал следователь.
– О них я знаю только, что такая группа была создана, – так же спокойно отвечал Вадим.
Подполковник жестом подозвал к себе дежурного охранника и зашептал, чтобы его не услышали за зеркальным стеклом:
– Приведите женщину из моего кабинета.
Вскоре Лада уже была в полутемной комнате, предупрежденная дежурным, она ступала тихо, но Прохоров все равно прижал палец к губам.
– Вы узнаете этого мужчину?
Лада близоруко прищурилась.
– Вам нужны очки?
– Спасибо, я и так вижу. Лицо знакомое. Кажется, его зовут Вадим.
– Где вы его видели? – напрягся подполковник. – Подземный гараж, парк?
– Нет. Он один из охранников Хайновского. Видела его в Швейцарии, да, это точно. Бернский офис. Ни в гараже, ни в парке рядом со мной его не было.
– Понятно, – Прохоров вышел из комнаты вместе с Ладой, – рад вам сообщить, что вашей жизни больше никто не угрожает. Вы с нами проедетесь в парк и гараж, а потом вы можете возвращаться к привычной жизни.
– Вы рады сообщить мне, а я рада это слышать, – улыбнулась женщина.
– Подождите меня в моем кабинете.
– Я чувствую себя там пленницей.
– Соображения безопасности, – многозначительно произнес подполковник, поднимая указательный палец, – за вас я отвечаю головой.
Сельникова хотела спросить: «Перед кем отвечаете?» – но поняла, что искреннего ответа от представителя ФСБ ждать просто наивно, и ей стало безразлично, что будет дальше. Хотелось поскорее вернуться в свою квартиру, остаться одной и думать…
«А думать буду о нем… Идиотизм, сама прогнала, а теперь жалею. Он сам виноват. Со мной нельзя так обращаться», – с чисто женской последовательностью рассуждала Лада.
Следователь посмотрел Вадиму в глаза:
– Мы вынуждены задержать вас до выяснения вашей степени участия в совершенных преступлениях.
– Я все понимаю. Готов и в дальнейшем помогать следствию.
– Содержать вас будут в нашей внутренней тюрьме.
Вадим Краснов чувствовал легкую изжогу, хотя на пищеварение никогда прежде не жаловался. Откуда ему было знать, что в дорогой обед, которым его угощал Хайновский, был подмешан яд замедленного действия. И этот яд начинал себя проявлять. Через двенадцать часов должно было произойти обширное кровоизлияние в мозг. Инсульт довольно часто случается даже с молодыми мужчинами, особенно если накануне им пришлось пережить сильный стресс. Сам яд к этому времени уже распадется на безобидные компоненты.
* * *
Со следственного эксперимента возвращались поздно. Вадим уверенно показал те помещения в недостроенном подземном гараже, где удерживали женщину. Лада все подтвердила. О том, кто говорил с Сельниковой, Вадим Краснов не имел понятия. Сказал, что только видел, как привезли незнакомого ему мужчину, а через полчаса он вышел на улицу.
«Он мог оказаться Хайновским?» – задал тогда вопрос Прохоров.
«Что вы… Михаила Изидоровича я узнал бы».
«Может, он прятал свое лицо, когда шел?» – Прохоров заранее знал ответ.
«Нет, я видел его вблизи. Ничего общего с Хайновским».
«Вы разговаривали с ним?»
«Нет, его голоса я не слышал…»
На перекрестке Прохоров поднял рацию и вызвал микроавтобус, хотя машины стояли у светофора в соседних рядах и можно было переговорить, просто опустив стекло. Он даже видел, как приложил рацию к уху следователь, сидевший рядом с водителем.
– Возвращайтесь в управление. Краснова поместить в одиночную камеру. А я подвезу Сельникову к ее дому. До завтра.
– До свидания, товарищ подполковник.
Прохорову было немного странно смотреть на то, как следователь шевелит губами за стеклом микроавтобуса, а его голос доносится из наушника рации.
– Командуйте водителю, куда вас везти, – великодушно предложил Ладе Прохоров.
Как нормальному мужчине, подполковнику хотелось сделать широкий жест перед красивой женщиной. Лада не стала отказываться. Когда машина остановилась во дворе, она повернулась к Прохорову. Теперь злость, копившаяся для Бондарева, могла выплеснуться и на подполковника, но Сельникова сдержала себя. Управлять эмоциями она умела, если партнер был ей безразличен. Лада мило улыбнулась.
– Ну вот я и дома.
– Теперь, когда вы знаете, почему и кто за вами охотился, можете чувствовать себя спокойно. Вы не боитесь ночевать одна?
Естественно, подполковник и в мыслях не допускал, что Лада согласится и оставит его у себя на ночь. Сельникова была его подопечной по службе, а все, что касалось работы, Прохоров выносил за рамки личной жизни.
– Наоборот, я чувствую себя неуютно, когда рядом кто-то чужой.
– Вы будете знать, что во дворе дежурит наш человек. Видите ту машину, – Прохоров указал на новенькие «Жигули», застывшие у стены дома, за рулем, откинувшись на приспущенную спинку, замер мужчина, – так вам будет спокойнее, – он протянул Ладе небольшую пластиковую коробочку наподобие пейджера, – всего одно нажатие кнопки, и он придет вам на помощь.
– Спасибо. Надеюсь, мне не придется нажимать на кнопку.
Подполковник галантно распахнул дверцу и подал Сельниковой руку.
– Я вас провожу.
В лифте Лада сразу же прислонилась к стене, она была благодарна Прохорову уже за то, что тот не пытается приставать к ней.
– Я выйду первым, – прошептал подполковник, когда кабинка лифта остановилась, и расстегнул пиджак.
Лада в мыслях улыбнулась:
«Если бы опасность была реальной, он бы не поехал со мной один. Рисуется. Боже мой, все мужики одинаковые! Вроде бы серьезный мужик, а ведет себя как мальчишка. Еще и пистолет сейчас вытащит. Мужчины любят играть с оружием».
Но вытаскивать пистолет Прохоров не стал, быстро осмотрелся на площадке и махнул рукой:
– Можете выходить.
– Я сама открою.
Подполковник настойчиво протянул ладонь:
– Дайте, пожалуйста, ключи.
Лада рассталась со связкой. Прохоров не очень умело справился с замком, пошарил рукой по стене в поисках выключателя.
– Свет включается ниже, у меня все выключатели стоят на уровне бедра.
Вспыхнул свет. Прохоров вошел первым, дверь закрывать не спешил. Один за другим щелкали выключатели, вскоре вся квартира была залита ярким светом.
– Вот видите, – подполковник прошелся по коридору, – нигде никого нет, – он открывал двери одну за одной, – даже в шкафу, – зеркальная дверца со скрипом отъехала.
– Да. Я вижу, – Сельникова чувствовала страшную усталость, хотелось принять душ и упасть в чистую постель, ей казалось, что она уже целую вечность не была у себя дома.
– Спокойной ночи, – Прохоров замер у порога квартиры и наклонил голову.
– Спокойной ночи, – женщину забавляла показная галантность подполковника.
Сельникова только тогда вздохнула спокойно, когда за ним закрылась дверь. Она прошла в комнату, положила пластиковую коробочку с единственной кнопкой на стол, рядом с пустой хрустальной вазой для цветов.
– У меня такое чувство, что Прохоров может вернуться, – женщина подошла к окну.
Подполковник стоял, склонившись к окошку «Жигулей», и о чем-то говорил с водителем.
– Инструкции дает. Он все-таки зануда.
Лада опустила занавеску, только после того, как увидела, что Прохоров сел в машину и уехал, повернула оконную ручку. За то время, пока ее не было, воздух в квартире застоялся. Занавеска тут же качнулась от ветра, да так и застыла, подхваченная потоком воздуха.
– Сквозняк. Неужели я оставила балкон открытым? – эти слова Лада пробормотала с досадой, но без страха, настолько поверила разговорчивому подполковнику, уверявшему, что все неприятности остались позади.
В спальне полупрозрачная занавеска уже втянулась в приоткрытую дверь.
«Точно, не закрыла. Или это Прохоров балкон открывал, чтобы мне продемонстрировать, что нигде никого нет?» – Лада замерла, пытаясь припомнить, подходил ли подполковник к балкону.
Она задумчиво подошла к двери и потянула ручку на себя. Дверь не поддалась, она лишь слегка качнулась и тут же вернулась на место, словно кто-то держал ее с другой стороны. Сельникова испуганно отдернула руку, она уже готова была броситься назад – в комнату, где осталась коробочка, похожая на пейджер. Но ноги словно приросли к полу, в мыслях женщина понимала, что надо убегать, но тело не слушалось ее.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18