9
Рычание дизельных двигателей, лязг гусениц заполонили поле, изрытое воронками от взрывов снарядов и бомб. Многотонные танки Т-72, построенные еще в Советском Союзе и до сих пор продолжающие оставаться грозным оружием, безостановочно ползли вверх по косогору, время от времени изрыгая огонь из длинных стволов башенных орудий. Встречавшиеся на пути окопы пехоты танки разминали тяжелыми траками, крутясь на одном месте и превращая оборонительные сооружения в пологие песчаные ямы, и, покончив с окопами, неотвратимо и грозно ползли дальше.
Из-за рева танковых моторов невозможно было услышать не свойственный вертолету шум, и уж никак нельзя было понять, что за странное, похожее на мираж видение возникло в небе. «Громобой», а это был он, включив визуальную защиту своего покрытия «Хамелеон» из множества небольших ретранслирующих элементов, что делало его практически невидимым, вынырнул из-за среза косогора. Человеческий глаз мог видеть только слабую, быстро перемещавшуюся тень на земле от некоего невидимого объекта. Такая картина, наблюдаемая впервые, могла реально свести с ума любого, чья психика была не готова к подобной встрече.
Взрыв ракеты «воздух-земля», ударившей в землю непосредственно под скошенной лобовой частью корпуса танка, перевернул на бок зеленое чудовище, весившее почти полсотни тонн. Колеса танка, оказавшееся наверху, еще некоторое время вращались, сматывая с себя ленту разорванной гусеницы, а затем замерли навсегда.
— Молодец, Петруха! — похвалил Иванисов, перемещая ручку управления и набирая высоту.
— Люська — молодец! — отозвался старший лейтенант и тут же выдал координаты новой цели: — Командир, 11–89! КП противника!
— Понял, — отозвался Иванисов и вновь переместил ручку управления.
Через несколько секунд черный шлейф от двух неуправляемых авиационных ракет протянулся от вертолета прямо по его курсу к опушке березового леса. Ракетный залп расшвырял на десятки метров бревна, которые были уложены в несколько накатов на крыше блиндажа, замаскированного дерном.
— Отлично, Петруха! — вновь оценил командир качественную работу оператора, на что тот опять выкрикнул с некоторым остервенением:
— Люська — молодец!
Этот выкрик старшего лейтенанта Иванисов словно воспринял как команду к действию и заложил крутой вираж влево. На самом деле они оба одновременно с Романчуком увидели звено вертолетов, появившееся справа и сзади от «Громобоя».
Оператор нажал сразу несколько кнопок на пульте ведения огня, и «Громобой», казалось, словно кто-то очень сильный ухватил за хвост — это отдача на мгновение задержала движение винтокрылой машины вперед. В сторону вертолетов от «Громобоя» выплеснулись сразу три трассирующие линии очередей из двух крупнокалиберных пулеметов и одной автоматической пушки.
— Попал! — одобрил Иванисов, на что справедливый Петруха отозвался:
— Петруха — молодец!
— От скромности не умрешь! — оценил командир, двигая ручку пошагового управления энергично, но плавно. Послушный руке пилота «Громобой» быстро набирал высоту, так что спины вертолетчиков тяжело прижало к спинкам кресел. — Так и надо!
— Стараюсь, товарищ майор, — отозвался оператор, не отрывая глаз от монитора на приборной панели, и прокомментировал увиденное там: — Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел.
— Как говорит наш генерал, не говори гоп, пока не перескочишь!
— Слушаюсь, товарищ майор… — сразу же ответил Романчук, внутренне сразу же согласившись с замечанием Иванисова, осознав, что нарушил неписаное правило.
Вертолетчики, как, впрочем, и все авиаторы, верят приметам. В авиации, во всяком случае российской, нет бортов с номером тринадцать, за двенадцатым сразу идет четырнадцатый. Никто из летчиков никогда не поднимается в воздух с отпускным билетом в кармане — можно и в отпуск не сходить. Так что и трепать языком до окончания полета — последнее дело. Впрочем, на этот раз все обошлось.
Спустя полтора часа, вернувшись на аэродром «Геликоптера», майор Иванисов и старший лейтенант Романчук стояли на бетонной полосе неподалеку от «Громобоя», опустившего лопасти винтов, по стойке смирно.
Генерал-лейтенант Острохижа произнес командным голосом, переводя взгляд с майора на старшего лейтенанта:
— Поздравляю с успешным выполнением учебно-боевой задачи!
— Служим России! — в один голос отозвались вертолетчики.
— Ну, какие впечатления от действий в реальной обстановке? — перешел на доверительный тон генерал.
— Отличная машина! — первым ответил командир экипажа. — Никаких претензий, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
— Не сглазишь. Машина и впрямь хорошая. Можно сказать, вертолет послезавтрашнего дня. Но пока в серию не запустили, надо хорошенько обкатать, чтобы потом нас никто и ни в чем не упрекал.
— Обкатаем! — заверил генерала Иванисов.
— А что скажет оператор?
— Нет слов, товарищ генерал-лейтенант! Одни выражения. Восторженные!
— Шутник, однако. Как взаимодействие с ПАНом? Или в данном случае, наверное, с ПАНною? — чуть улыбнулся генерал Острохижа.
Сленг авиаторов изобилует аббревиатурами. Сокращение ПАН расшифровывается как передовой авианаводчик. Находясь на земле, он корректирует направления ударов с воздуха, дает координаты цели, тесно взаимодействуя с экипажами боевых машин. Это очень опасная военная профессия, ведь авианаводчик должен быть в самой гуще боя, на переднем крае, а иногда и впереди него. ПАНы во время военных действий работают в режиме строгой секретности, противник ведет на них настоящую охоту — это показали и Афганистан, и Чечня. И это, пожалуй, самая высокая оценка важности их дела.
— Большая половина пораженных целей — ее заслуга, товарищ генерал, — ответил Петруха.
— Так уж и большая половина? — еще шире улыбнулся Острохижа.
— Ну уж никак не меньшая!
— Что ж, это радует. Значит, без ПАНа и на «Громобое» ни туда и ни сюда?
— Не совсем так, товарищ генерал-лейтенант. Отличные возможности для визуальной работы и с помощью компьютерной системы навигации и бортового вычислительного комплекса. Но:
— Что но? Доверяй, но проверяй?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Золотые слова!
— Далеко пойдет! — рассмеялся Острохижа, обращаясь к Иванисову.
Тот ухмыльнулся:
— Глубже, еще глубже лизни!
Командир экипажа «Громобоя» давно знал генерала и потому мог себе позволить иногда небольшие вольности.
Петруха растерялся и покраснел.
— Не смущайся, — утешил его генерал. — Я вижу, ты парень искренний, сказал что думал, а не для того, чтобы понравиться.
Романчук уныло кивнул.
— В самом деле, мы уже убедились, что полностью доверять компьютерной технике никак нельзя. Последнее слово всегда будет за человеком, — веско сказал генерал. — Некоторые теоретики из паркетных генералов, правда, утверждают, что при нынешнем развитии военных технологий надобности в наводчиках уже нет. Мол, высокоточное оружие само находит цель. Это чушь. Вон в Югославии тогдашняя народная армии использовала американскую систему навигации GPS. И что? Американцы ввели погрешности в параметры этой системы, и она выдала искаженные данные. И югославская противовоздушная оборона не сумела качественно противостоять налетам натовской авиации. Результат известен.
— Компас, он надежней, — вновь не удержался от комментария Петруха, слегка оправившийся от смущения. — Компьютер выдал координаты цели, а мы перепроверяем. Так надежней.
— Верно! Чем проще, тем надежней, — согласился генерал и обернулся на приближавшийся со спины рокот двигателя военно-транспортного вертолета МИ-8, заходившего на посадку.
Вертолет выпустил шасси и приземлился, подпрыгнув один раз, на бетонные плиты аэродрома. Бортовой техник открыл изнутри дверцу сразу за пилотской кабиной и выкинул короткий трап, состоящий из трех ступенек. По ступенькам живо спустилась Людмила в камуфляжной униформе и, по-женски разбрасывая ноги ниже колен, подбежала к генералу.
— Разрешите доложить, товарищ генерал-лейтенант?
— Докладывайте, товарищ вольнонаемная Ковалева.
— Так что все сделала, как говорили, — улыбаясь во весь рот, сообщила Людмила.
— Доклад не по форме, а по существу, — констатировал генерал, без усмешки глядя на исцарапанное, но счастливое лицо дочери. — Где камуфляж порвала?
— Порвала? — удивилась Людмила и стала осматривать себя. Она мгновенно превратилась из солдата в красивую женщину, озабоченную тем, как она выглядит. — Где?
— Где-где! На животе.
— Ой! И правда! А я и не заметила. Так здорово было.
— Ну-ну, — недовольно хмыкнул генерал. — Ладно, ребята. Отдыхайте, заслужили. Но отдых, обращаю конкретно ваше внимание, Романчук, без всякого «шила». А не то я вам шило в одно место вставлю. Понятно?
— Так точно! — рявкнул Петруха.
— Фи! — сморщила губки Людмила.
К «Громобою» подъехал армейский открытый «УАЗ», рядом с водителем которого сидел главный конструктор. Вагипов буквально вывалился из автомобиля и, словно сомнамбула, не обращая внимания окружающих, подошел к генералу и сказал ему, забыв поздороваться:
— Вася! У меня проблемы. Отец пропал!
У главного конструктора было совершенно потерянное лицо.
