Глава 10
Алтарь победы
Есть люди, которые никогда не обманывают, и Мартин Гентар, бесспорно, из их числа. Однако порой обстоятельства складываются так неудачно, что ожидать выполнения обещания приходится слишком долго. Ни через час, ни через два, ни через три Дарк так и не получил рыцарских доспехов, без которых его усилия на заднем дворе хоть и казались достойным воина времяпрепровождением, но полноценной подготовкой к турниру назвать было нельзя.
Двор мелингдормского убежища морронов был идеальным местом для проведения воинских тренировок и скорее уж походил на задворки казармы, нежели на местность вокруг городского жилища. Высокий, почти в два человеческих роста забор служил надежной защитой от глаз любопытных соседей, а более безопасного места для хранения оружия, щитов и прочего необходимого для тренировок инвентаря, чем примыкавший одной стеною к конюшне, а другой к псарне сарай, трудно придумать. Животные – лучшие стражи, их нельзя подкупить, да и обмануть почти невозможно. Редкий вор может похвастаться, что обчистил дом, охраняемый сворой громадных лохматых собак, каждая из которых раза в полтора крупнее волка и смотрит на любого чужака как на добавку к рациону. Еще ни одному оборотню не удалось незаметно прокрасться мимо конюшни с полудюжиной лошадок да жеребцов.
Когда Аламез вышел из дома, то застал последние приготовления, благодаря которым двор окончательно превратился в тренировочную площадку. Двое слуг уже утрамбовывали ногами землю под только что вкопанными манекенами, еще один держал под уздцы оседланного гнедого коня, а Октар вместе с мальчуганом лет десяти раскладывал на столе богатый арсенал затупленного, турнирного оружия.
Пока не имея возможности приучить свое тело к тяжести стальных пластин, а глаза к узости обзора сквозь прорези забрала турнирного шлема, Аламез решил не тратить времени даром и поупражняться в бою с мечом, вспомнить изощренные комбинации нападения, многие из которых он, к сожалению, подзабыл. Когда годами приходится сражаться с неумелыми, владеющими лишь азами ратного дела противниками, многое уходит; а то, что остается, хоть и оттачивается до автоматизма, но бесполезно в схватке с сильными бойцами. Дарк не обольщался; те, с кем ему вскоре предстояло скрестить тупые турнирные мечи, годы проводили в тренировках; владели мечом, копьем да щитом, как полноценным продолжением рук; а тяжелые стальные доспехи носили так же легко, как собственную кожу. В бою против мелингдормских рыцарей у подзабывшего былые навыки моррона практически не было шансов, но заклейменная святыми отцами грехом гордыня и неистребимый воинский дух не позволяли Аламезу опустить руки. Он хотел сделать все для победы; выложиться, лупцуя оружием манекен, до полного изнеможения, чтобы потом, когда легкомысленная затея некроманта с треском, а точнее, под свист наблюдавшей за этим смехотворным позорищем толпы провалится, ему не пришлось бы себя ни в чем упрекнуть. В отличие от Мартина, имевшего очень подробные сведения о герканских обычаях и законах, но весьма расплывчатое представление о турнирах и поединках, Дарк не рассчитывал на победу даже над одним рыцарем, но проиграть ему хотелось достойно.
К сожалению, наши желания далеко не всегда идут в ногу с возможностями, а уж если безжалостная госпожа Неудача простерла над вами свою черную длань, то милости Небес можно не ждать. Единственное, на что еще остается рассчитывать, так только на то, что ручка коварного божества рано или поздно устанет, и если вы переживете все неприятности и невзгоды, то когда-нибудь да выберетесь из тени проклятья. Судьба как будто испытывала Аламеза, посылая ему один за другим мелкие, но очень неприятные сюрпризы, каждый из которых приводил к пустой трате драгоценного времени. Моррон же сохранял спокойствие и стоически переносил невзгоды, уповая на завтрашний день, который он мог полностью посвятить подготовке.
Тренировка началась совсем не так, как Дарк рассчитывал. Вместо того чтобы выдать моррону оружие, а самому поспешить в кузню да побыстрее принести доспехи, основательно подошедший к делу Октар заставил Аламеза раздеться по пояс, после чего тщательно измерил его руки и плечи. Судя по брани, обильно слетавшей с уст хмурого оружейника, а заодно и конюха, подгонка оружия обещала быть долгой и более утомительной, чем сами упражнения с ним. Так и случилось; жестокосердный Октар заставил Дарка перепробовать на манекене почти все из разложенных на столе мечей, секир, топоров и дубин. Деревянный болван оказался крепким и выдержал полчаса непрерывных атак, а вот будущий рыцарь с непривычки подустал, да к тому же вывихнул левую кисть при неудачном ударе с финтом (двуручный меч никогда не был любимым оружием Дарка). Затем произошло то, чего Аламез никак не ожидал. По приказу недовольно ворчавшего хозяина дома слуги сгребли со стола почти все оружие и потащили его со двора. Покинул Аламеза и Октар, лишь бросив на прощание: «Мы в кузню, скор бум, на лошадке пока поезди!»
«Поездить» бы Дарк мог, да вот беда, вскоре ему предстояло вовсе не ездить и даже не скакать, а быстро мчаться на противника, метясь тяжелым длинным копьем в узкую щель его забрала иль иное уязвимое место на закованном в доспехи теле. У моррона имелось копье, в его распоряжении был добрый конь и манекен, но вот только совсем не было времени, чтобы вспомнить то, чем он в последний раз занимался несколько столетий назад.
В течение долгих трех часов Дарк не слезал с коня, с завидным упорством и болью в мышцах повторяя одно и то же незамысловатое действо: разбег, удар копьем, отъезд на исходную позицию. К середине последнего часа истязаний себя и бедного животного под седлом всадник наконец-то научился попадать острием копья в центр небольшого щита, прикрепленного к руке крутящегося манекена. Успех был налицо, и моррон отважился усложнить испытания, для чего заставил единственного оставшегося при нем мальчишку-слугу развесить по деревьям стальные кольца. Пока десятилетний сорванец обшаривал заваленные всяким хламом углы сарая в поисках веревок, которые никто почему-то не додумался заблаговременно приготовить, Аламез решил сделать парочку кругов верхом по двору. Вот тут-то как раз и произошло досадное недоразумение, положившее конец его конным занятиям. Дарк так и не понял, что же именно случилось, но только конь рухнул под ним на полном скаку. Возможно, жеребец запнулся о торчавший из земли корешок, а быть может, он наступил на крысу или крота. К счастью, конь не переломал ног при падении, но вот подковы на его передних копытах сбились так, что до посещения кузни о езде верхом можно было смело забыть.
Сам моррон отделался легкими ушибами и парочкой ссадин на руках, но смог продолжить упражнения в пешем строю, благо, что в его распоряжении кое-какое оружие да осталось. Вооружившись старенькой булавой с обшитым несколькими слоями толстой кожи набалдашником и небольшим каплевидным щитом, Аламез еще пару часов посвятил беспощадному избиению манекена и прекратил занятия, лишь когда на дворе стало темнеть.
Солнце клонилось к закату. Дневное светило уже скрылось за высоким забором, и вскоре Мелингдорм и его окрестности должны были погрузиться в зловещую темноту ночи. Почему-то Октар с подручными до сих пор не вернулись из кузни, да и отославшая Дарка во двор компания заговорщиков так ни разу не показывалась, чтобы посмотреть, как идут дела у претендента на рыцарские шпоры. Эти странные обстоятельства не то чтобы насторожили Аламеза, но вызвали у него некое непонимание и недоумение. Отбросив опостылевший щит и наконец-то распрощавшись с натершей ладонь булавой, Дарк направился в дом.
Осмотр комнат и подсобных помещений привел к неутешительному результату: Аламез обнаружил лишь спящую в одной из спален Милену да толстую кухарку, бойко управлявшуюся с половниками, черпаками и ножами на кухне. Впервые за последние годы Дарк почувствовал себя брошенным, забытым и обманутым, и это, наверное, ввергло бы его в ярость, если бы не внезапно разыгравшийся аппетит, мгновенно заглушивший и сведший на нет все душевные переживания. Не посчитав нужным ни представиться, ни спросить разрешения у взиравшей на него с удивлением хозяйки, моррон срезал ножом уже хорошенько прожарившийся кусок с нанизанного на вертел поросенка и молча покинул обитель дурманящих ароматов.
Хоть кусок мяса был довольно большим, но он скрылся в недрах оголодавшего желудка еще до того, как Дарк дошел до стола с оскудевшим арсеналом оружия. Разбудив мальчугана, устроившегося на боковую прямо посреди нагромождения щитов, мечей да булав, Аламез послал его за едой, а заодно и приказал принести факел. Сам моррон решил пока понежить бока на конюшне. Там, определенно, должно быть мягкое сено, а запах, исходивший из-под конских хвостов, его ничуть не смущал.
Вот только дойти до заветной двери манящего лежбища Дарку было не суждено. Не успел он сделать и пары шагов, как со стороны запертой псарни прозвучал сигнал об опасности. Дружный вой пятерых здоровенных псов, весьма напоминавший жалобное поскуливание забитых сапогами щенков, не мог не встревожить моррона. Странно только, что из конюшни не донеслось тревожного конского ржания. Видимо, запах приближавшегося чужака не вызвал у парнокопытных друзей человека ни страха, ни отторжения. Лошади всегда беснуются, когда к их дверям приближается нежить; они чуют источаемый гниющими телами запах смерти. Кони всегда ржут и неистово бьют копытами, если рядом со стойлами бродит волк, оборотень иль иной хищник. Поскольку кобылки хранили спокойствие и не думали предупреждать хозяев об опасности ржанием, вывод напрашивался сам собой: незваный гость, пожаловавший на двор морронов на закате, пахнул человеком. Впрочем, это совсем не означало, что злоумышленник человеком являлся, ведь тела вампиров после обращения источают почти такие же ароматы, как и при дневной жизни. От них не тянет могилой, да и не разит хищником – пожирателем плоти, поэтому лошади чувствуют себя в безопасности и позволяют кровососам не только находиться рядом, но даже ездить на себе. Собак же «детям ночи» обмануть не удается, хвостатые друзья человека более разборчивы в людских запахах и распознают в кровососах опасных зверей, противников, с которыми им не совладать. Именно по этой причине из псарни слышался жалобный вой, а не вызывающий на схватку лай. Неусыпные стражи покоя хозяев почуяли, что на двор пожаловал вампир.
Чтобы прийти к подобному выводу, обычному человеку потребовалось бы около часа, который, кстати, ему враг и не дал бы. Дарк же понял, с кем ему предстоит иметь дело, еще до того, как хлопнул ладонью по голове, притворяясь, что корит себя за забывчивость, и, резко развернувшись на каблуках, пошел обратно к столу. На ходу краем глаза Аламез увидел, как на заборе промелькнула тень. Безумный вампир, осмелившийся пожаловать в обитель морронов, легко перепрыгнул через высокую преграду и тут же скрылся в кустах, где притаился, по всей вероятности, ожидая удачного момента для внезапного нападения. Вампиры распознают и находят морронов по запаху, в этом одно из их преимуществ; однако кровососы зачастую не столь хитры, как воины Одиннадцатого Легиона, и в этом кроется их беда.
Подойдя к столу, Дарк сделал вид, что подбирает оружие, готовясь к завтрашнему дню. Насвистывая себе под нос какую-то песенку, Аламез нарочито медленно надел на левую руку крепкий стальной щит и картинно стал подтягивать крепежные ремешки, как будто подгоняя их поудобней, а заодно и проверяя на прочность. На самом деле моррон внимательно следил за врагом, засевшим в зарослях кустов, пока притаившемся и не проявлявшем активности. Он знал, что столкновение неизбежно, и пытался просчитать оптимальную тактику в предстоящем поединке; в настоящем… на смерть, а отнюдь не в состязательном, при котором одежды и доспехи бойцов лишь изредка обагряются кровью. На помощь собак Дарк не рассчитывал, они были чересчур напуганы и даже если бы бросились всей сворой на врага, то вампир расправился бы с ними менее чем за минуту. Верных стражей двора моррон пожалел, поэтому и решил не открывать двери псарни. Октар с подручными застрял на кузне; Мартин с Марком куда-то ушли; а спящей рыжеволосой красавице и так недавно столь сильно досталось, что вряд ли она была бы полезна в бою. Моррону оставалось рассчитывать лишь на собственные силы, несмотря на то что у него под рукой даже оружия толкового не было. Турнирной секирой не разрубить и гнилой доски, не то что живой плоти, а обмотанной кожей булавой не раздробить череп кровососа. От остального барахла, валявшегося на столе, тоже было мало толку, но все же он был, а раз толк имелся, его следовало дельно использовать, чем моррон и занялся.
Возможно, вампир пришел вовсе не за его головою, а за жизнью Милены, Марка или Мартина. Возможно, в помыслы кровососа вообще не входило никого убивать, а цель его тайного проникновения состояла лишь в презренном воровстве или наблюдении за двором. Дарк этого не знал и не желал взвешивать возможности. Он был морроном, и как говаривал его дружок по славным, прежним временам Анри Фламмер: «… для моррона убить вампира так же естественно, как для любого человека помочиться в кусты или завалить дуреху на сеновале…»
Примерка щита прервалась неожиданно. Дарк быстро схватил секиру со стола и, сильным броском отправив ее в кусты, тут же взял в руку вроде бы бесполезную с первого взгляда, обшитую кожей булаву. Метательный снаряд исполнил грозную песнь в полете, но вреда затаившемуся кровососу, конечно же, не причинил, впрочем, на это моррон и не рассчитывал. Аламез лишь хотел обозначить свое намерение вступить с незваным гостем в схватку, поэтому, уподобившись благородному рыцарю, бросающему в лицо врага перчатку, запустил в кусты тупое оружие.
Секира не успела пролететь и половину пути, как враг выскочил из зарослей и, с лязгом выхватив мечи, застыл в угрожающей позе. К счастью, он избавил моррона от необходимости слушать омерзительное шипение озлобленного кота, которое при подобных обстоятельствах обычно имеют дурную привычку издавать кровососы. Внешне злодей весьма подходил под описание убийцы Фанория, но только до того, как изуродовали лицо и покалечили обе руки. На нем были точно такие же костюм и маска, да и мечи, слегка подрагивающие в согнутых руках, напомнили Дарку орудие убийства его собрата. Моррону даже показалось, что он видит маленькие капельки загустевшей крови полуэльфа на грозно нацеленных сейчас ему в голову и грудь клинках. Но это был лишь обман немного разыгравшегося воображения.
Дистанция между противниками была всего в дюжину шагов. Вампир мог быстро сократить ее одним прыжком, но почему-то не делал этого, как будто предлагая своим бездействием моррону выбор: либо начать схватку первым, либо пуститься в занудную болтовню, иногда именуемую переговорами. Поскольку посольским хитростям Аламез был не обучен, да и без толку чесать языком не любил, предпочитая пустым словам лязг клинков с хрустом костей, он решил воспользоваться молчаливым предложением кровососа и взял инициативу в свои руки, точнее, в ноги. Не умея далеко прыгать, да еще с места, без разбега, Дарк прикрылся щитом и осторожно пошел на врага, внимательно следя за выставленными вперед клинками противника. Аламез был новичком лишь в турнирных баталиях, а в смертельных поединках моррону не раз доводилось участвовать, поэтому он знал, что кидаться со всех ног на врага никогда не стоит: такой нападающий лишь сам подставляется под удар.
– Остановись! Давай уладим все миром! – неожиданно опустив оружие, заявил вампир, а затем еще больше поразил моррона, назвав его по имени: – Дарк, послушай, я не хочу тебя убивать… не стой на моем пути! Просто выдай мне своего дружка, да и дело с концом! Ты же сам бывший солдат, ты же знаешь, что такое приказ. Я не могу ослушаться воли моей госпожи. Позволь мне забрать паренька и уйти!.. Обещаю, я никого больше не трону!
Самоуверенность убийцы поразила Аламеза даже больше, чем его осведомленность. Бывший капитан имперской гвардии остановился, но бдительность не потерял. Несмотря на мирные заверения вампира, подтвержденные убранными в ножны мечами, Дарк не сводил взгляда со сделавшего пару малых шажков вперед противника. «Откуда меня знаешь?» – хотел задать моррон вопрос, но не успел, вампир его опередил, просто сдернув с лица маску.
– Тальберт… Тальберт Арканс?! – само собой слетело с губ Аламеза, несмотря на свежие шрамы по всему лицу, узнавшего в убийце своего альмирского знакомого. – Ты-то здесь как?! Что те в Шеварии не сиделось?!
– В сторону! Я заберу сопляка и уйду, мне больше ничего не нужно! – вместо ответа бывший полковник выставил требование, весьма напоминавшее по тону ультиматум. – Почему вы, морроны, считаете нас коварными лживыми тварями?! Да, я вампир, но, как и ты, раньше был офицером; как и ты, я знаю, что такое долг и честь! Слова воина, слова офицера тебе ведь достаточно?! Ты ведь не забыл ему цену?!
– Убирайся, Арканс! – скупо ответил Дарк. – Марка ты не получишь, он под моей защитой!
– Дрожу от страха! – рассмеялся Тальберт, сокращая дистанцию, что, впрочем, не осталось незамеченным морроном. – Рассуди здраво! Взвесь свои шансы на успех! С другим вампиром ты мог бы справиться, но не со мной. За мной такой же опыт боев, как за тобой, если не более… Я двигаюсь куда быстрее, да и оружия у тебя практически нет, только эта игрушка, – не скрывая презрительной ухмылки, Арканс кивнул на булаву, которую моррон крепко сжимал в правой руке. – Уж не ею ли ты собираешься меня остановить?!
– Нет, не ею… – отрицательно мотнул головой Аламез, а затем добавил, кивнув на щит: – …Вот им!
В следующий миг вампир напал. Он прыгнул вперед, молниеносно выхватив из ножен мечи и с выпадом нанеся одновременно два колющих удара в грудь моррона. Однако на этот раз не блещущее разнообразием начало схватки не увенчалось успехом. С шагом назад и вправо, Дарк развернулся к противнику боком и сильным, быстрым ударом булавы из-под низа отразил смертоносную атаку. Тальберт крепко сжимал мечи в руках, так что выбить их не удалось, но зато оба клинка сдвинулись в сторону, а лицо вампира осталось открытым и практически беззащитным.
Нижняя кромка стального щита с треском и хрустом врезалась в скулу нападавшего. Не смогла разрезать ее, поскольку не была заострена, однако челюстную кость кровососу сломала и лишила его пары зубов. Неожиданно даже для самого Дарка, удар щитом получился таким мощным, что он сбил с ног застигнутого врасплох вампира и отбросил его на пару шагов назад. Видимо, бывший полковник наемников позабыл, что щитом можно не только защищаться, но и бить. За плохую память он и поплатился…
Не дав поваленному на землю противнику опомниться, Аламез подскочил к нему и снова нанес удар щитом, предусмотрительно сделав вначале обманное движение рукой, сжимавшей булаву. Подумав, что моррон хочет его оглушить, Арканс прикрыл лицо руками, ведь именно к нему и летела хоть и обшитая кожей, но все же увесистая, больно бьющая и способная оглушить булава. Свою ошибку Тальберт понял уже в следующий миг, когда его солнечное сплетение пронзила острая боль, причиненная все тем же нижним краем щита, и послышался хруст парочки сломанных ребер.
Третий удар стального щита должен был стать для поверженного на землю вампира последним, но явно покровительствующая всяким коварным тварям вроде вампиров Судьба распорядилась иначе. Внезапно возникшее движение за спиной, заставило Дарка обернуться и закрыться щитом. Сделал он это отнюдь не напрасно, поскольку уже в следующий миг ровная стальная поверхность содрогнулась и даже слегка прогнулась под мощнейшим ударом двуручного меча.
К сожалению, Дарк недолго прожил в Альмире, а то бы знал, что раз довелось повстречать господина Арканса, значит, где-то поблизости обязательно бродит Каталина Форквут. Едва успев отразить второй, столь же мощный, как и первый, рубящий удар справа, Аламез узрел перекошенное от злости лицо неизвестно откуда появившейся во дворе красавицы. Блеск в ее налившихся кровью глазах и плотно сжатые губы вампирши красноречивей всяких слов свидетельствовали о серьезности намерения бывшей «королевы филанийской ночи» без всяких разговоров и объяснений превратить бывшего союзника в отбивную и одновременно в нарезку. Дамочка была неимоверно быстра и сильна. Каким-то чудом Дарку удалось отразить целую серию из пяти ударов, а затем случилась беда: тонкие кожаные ремешки не выдержали напряжения, полопались, и спасительный, изрядно погнутый щит покинул руку моррона.
У Дарка осталась лишь турнирная булава, оружие в этой схватке бесполезное, как для нападения, так и защиты: ее обтянутым кожей набалдашником не нанести сокрушительного удара, а на деревянную рукоять не принять остро заточенный клинок двуручного меча. Впрочем, на кое-что булава все же сгодилась. Улучив момент между следующими одна за другой атаками Форквут, от которых теперь приходилось только увертываться да отпрыгивать, Дарк метнул булаву в голову поднимавшегося на ноги Арканса. Бросок вышел довольно точным, и хоть в лоб (куда метил Дарк) булава не попала, но зато снова поверженная наземь мишень лишилась еще парочки белоснежных зубов.
Именно этот момент и стал переломным в сражении, которое Дарк считал безвозвратно проигранным. Одному ему не удастся противостоять грозному боевому тандему Лорда-Вампира с двуручным мечом в руках и хоть изрядно потрепанного, но быстро приходящего в себя Тальберта. Бой продлился бы еще несколько минут, а затем закончился бы полным поражением, если бы к моррону вовремя не подоспела помощь, причем от того, с чьей стороны Дарк ее никак не ожидал.
Увертываясь от удара меча, Аламез всего на миг выпустил из поля зрения Форквут. Он ничего не увидел и даже ничего не услышал, но когда снова выпрямился и приготовился к очередному маневру, его глазам предстала поразительная, нарушающая все рамки реальности картина. Держа в одной руке меч, Каталина неподвижно застыла, неестественно изогнув стройное тело назад. Из широко открытого рта красавицы лился стон боли, а по белоснежным волосам текла тонкая струйка черной, вампирской крови.
– Тальб, достань гаденыша! Сдери шкуру… заставь сожрать! – скрежеща зубами от злости, простонала Форквут, пытаясь свободной рукой что-то вырвать из собственного затылка.
Так часто в жизни бывает: то, что в данный момент непонятно, уже в следующий миг становится ясным, как день, что одних злит, вселяет в сердца других восхищение. С третьей попытки Форквут все же удалось избавиться от причинявшего боль инородного предмета в голове. Им оказался небольшой камень, каким-то странным образом угодивший в затылок вампирше и обладавший достаточной силой, чтобы пробить крепкий череп. В первые мгновения Дарк не мог понять, откуда прилетел спасительный для него снаряд, но когда прыжком вскочивший Арканс со всех ног куда-то помчался, вместо того чтобы напасть на него со спины, а с крыши дома донесся пронзительный детский крик, моррон разобрался, что к чему.
– Тетя Милена! Тетя Милена, спасите! – визжал что есть мочи засевший на крыше дома десятилетний сорванец, а его крохотная, детская ручка уверенными движениями раскручивала заряженную для следующего броска пращу. – Тетя Милена, хватит дрыхнуть! Вампирюги атакую-ю-ют!!!
За считаные секунды Тальберт достиг дома и уже приготовился к прыжку, который должен был вознести его на крышу, но тут свершилось чудо – спящая красавица проснулась и появилась на месте схватки в самый подходящий момент. Окно дома распахнулось, да так резко, что стекла с дребезгом вылетели из рам, и навстречу бегущему вампиру с яростным криком вылетела Милена. Вооружена воительница была ее излюбленным оружием – кинжалами, и она незамедлительно пустила их в ход, нанося немного опешившему вампиру быстрые косые удары, от которых тот, несмотря на всю его реакцию, едва успевал увертываться. Однако Дарка поразило совсем другое, а именно то, что, кроме окровавленных бинтов на голове да стоптанных сапог на высоких, стройных ножках, на девице совершенно ничего не было.
Аламезу повезло, он увидел зрелище, ради которого многие мужчины отдали бы если не полжизни, то хотя бы пару годков. Аппетитные, упругие женские формы быстро двигались, трясясь и плавно изгибаясь в чарующей мужской взгляд смертельной пляске с кинжалами. Даже зрелый мужчина, не раз и не два видавший в жизни обнаженных красавиц, не смог бы устоять и, позабыв о том, что происходит вокруг, замер бы, как завороженный. Неспособный отвести глаз от демонстрирующей виртуозность движений и возможности своих форм соратницы, Дарк застыл всего на пару секунд, за что тут же и поплатился. Воспользовавшись замешательством врага, поборовшая боль в затылке Форквут тут же атаковала, собираясь разрубить моррона пополам через левую ключицу.
Лишь в самый последний момент, всего за миг до того, как острая сталь коснулась его одежд, Дарк заметил опасность. «Вот и всё» – пронеслось в голове Аламеза, но, к счастью, натренированное годами боев тело оказалось умнее сластолюбивого растяпы хозяина. Ноги моррона сами собой подкосились, и он упал на спину, вместо того чтобы попытаться отпрыгнуть вбок. Такой необычный отходной маневр Каталина не смогла предугадать, а поэтому и не успела изменить направление движения тяжелого клинка. С леденящим сердце жужжанием острое лезвие пронеслось над головой Аламеза, не причинив ему вреда, но, заставив всерьез призадуматься над тем, что все же дороже: диковинное зрелище или собственная голова?
Довольно удачно упав и даже не ударившись о землю затылком, Дарк тут же вскочил, и поскольку ни булавы, ни щита в его руках уже не было, сделал единственное, что еще мог сделать. Рискуя быть разрезанным пополам, если хоть на долю секунды промедлит, моррон кинулся на готовящегося к новому удару врага, сбил Каталину с ног и, придавив к земле массой своего тела, заключил красавицу вампиршу в крепкие мужские объятия. Так уж получилось, что нос моррона уперся в мягкую грудь вампирши. Несмотря на грозное, яростное шипение, раздающееся буквально над ухом, а также на тщетные попытки Форквут разорвать одежду у него на спине острыми когтями, Аламезу нравилось положение, в которое он угодил. Хоть кожа Каталины была холодна, а движения ее сильного, но в то же время мягкого и упругого тела никак нельзя было назвать ласками, у моррона внезапно взыграло мужское начало, и самое стыдное, что это пикантное обстоятельство не осталось незамеченным могущественным Лордом-Вампиром, а заодно уж и красивой женщиной.
– Ах ты, похабник! Скотина похотливая! – истерично завизжала госпожа Форквут, ощутив некое напряжение мышц в неподобающем при данных обстоятельствах месте. – Ишь, чего удумал!.. Мало того, что всю грудь мне обслюнявил, еще тереться об меня будешь!
Последнее обвинение было явно голословным, Дарк знал границы приличий, и у него даже в мыслях не было уподобляться собачке, крепко обхватывающей ногу хозяина или хозяйки. Однако, если женщина возмущена и возбуждена, с ней бессмысленно спорить и уж тем более нелепо оправдываться. Аламез лишь крепче сжал руки, надеясь, что это заставит продолжавшую орошать его голову плевками и проклятьями Форквут замолчать. Так и случилось, правда, ярость задыхающейся дамы нашла выход в ином. Каталина еще сильнее вцепилась в спину моррона и наконец-то добилась своего: кожаное одеяние жалобно затрещало, и спина Дарка вдруг ощутила остроту вампирских когтей, оставлявших на ней кровавые бороздки. Охватившая все тело боль подействовала на моррона вполне естественно. Как любой нормальный человек, он пришел в бешенство и попытался со всей силы ударить лбом противницу в подбородок. Как будто ожидавшая подобного поступка Каталина ловко увернулась и еще глубже запустила когти в мышцы вражеской спины.
Лапки вампирши в буквальном смысле раздирали моррона на части. Рычащий от злости и боли Дарк вдруг осознал, что вот-вот потеряет сознание, и решился на то, что при иных обстоятельствах ни за что бы не совершил. Зубы Аламеза зловеще клацнули и тут же впились в пышную, призывно колышущуюся грудь. Все тело вампирши резко напряглось, мышцы судорожно сократились, и Каталина испустила стон, притом не ясно, от боли или от охватившего ее наслаждения. Разобраться в особенностях нервной системы «детей ночи» и их любовных пристрастиях моррон не успел. Хоть когти вампирши разжались и уже не терзали его спину, воспользоваться плодами победы, добив поверженного противника, Дарк не смог. Что-то тяжелое, твердое, жгучее внезапно обрушилось на его затылок, причинив новую боль. Глаза Аламеза чуть не отправились в полет, покинув глазницы, а зубы (хоть он того совсем не хотел) еще глубже впились в трепещущую плоть. Кусок мяса моррон из тела вампирши, конечно, не вырвал, но зато языком, ртом и губами отчетливо ощутил солоноватый привкус вражеской крови.
Едва Дарк разжал челюсти, как какая-то неведомая сила, вероломно подкравшаяся со спины, подняла его воздух и отшвырнула. Через мгновение Аламез уже понял, что летит, а еще через миг ужаснулся, поскольку увидел куда. Приземление было жестким. Дубовые доски стола, на котором лежало турнирное оружие и щиты, оказались довольно прочными и выдержали вес живого снаряда, а вот ребра моррона хрустнули. Правда, все обошлось, кости лишь потрескались, но не сломались. Если хотя бы один из обломков вошел в легкое, то об участии в турнире не могло бы быть и речи – увечье приковало бы Аламеза к постели, по крайней мере, на несколько дней.
Встать на ноги моррон не смог, ему хватило сил, лишь чтобы перевернуться на спину и увидеть, что происходит на дворе. Картина, представшая его глазам, Дарка не воодушевила, несмотря на всю ее красочность и живописность. Взявшись за руки, как настоящий жених с невестой, парочка изрядно потрепанных в схватке вампиров ретировалась с поля сражения через колышущийся в воздухе портал багрового цвета. Возле распахнутого настежь окна, лишенного к тому же стекол, стояла обнаженная Милена, взирая на Аламеза мертвыми глазами. Один из мечей Арканса пронзил ее прекрасную грудь и пригвоздил к стене, сделав неким подобием памятника самой себе. Храбрый мальчонка громко кричал, подпрыгивая на крыше, и судорожно пытался зарядить пращу, чтобы отправить вслед поспешно отступавшим кровососам последний снаряд. На заднем фоне как будто ожившей картины «Побоище на закате» виднелся идущий на подмогу к морронам отряд, к сожалению, опаздывающий, чтобы свершить возмездие. Впереди бежал Мартин, забавно тряся козлиной бородкой и крепко сжимая в руках какие-то склянки. За ним неслись Октар с боевым топором наперевес и все трое его подручных с мечами в руках.
Дарк не сомневался: если бы они успели, то непременно смогли бы отомстить за смерть Милены, но вампиры не дали им шанса себя поймать и убить. Багровое сияние мгновенно поглотило злодеев, а затем и само бесследно исчезло. Похоже, Гентар не ожидал, что портал так быстро возникнет и так же быстро исчезнет, а иначе бы бросил склянку с зельем раньше, полагаясь на удачу, а не пытаясь сократить расстояние настолько, чтобы попасть во врагов наверняка. Стеклянный сосуд со смертоносным зельем описал в воздухе дугу и окончил свой полет, разбившись о доски забора. Вслед за звуком удара последовало шипение – неизвестная Дарку жидкость проедала древесину насквозь и жадно пожирала листву растущего возле ограды куста.
* * *
Солнце уже почти село и лишь слегка выглядывало из-за горизонта, когда возвращавшегося из Мелингдорма крестьянина настигла жуткая смерть. Медленно едущая проселочной дорогой телега вдруг вспыхнула, подобно огромному факелу, а уже в следующий миг и ее, и дремлющего на ней хозяина, и остатки непроданного в городе груза разметала по округе какая-то неведомая сила, явно не божественного происхождения. Не успели последние горящие куски плоти, ткани и древесины коснуться земли и поджечь поле, как на месте взрыва возникло багровое свечение, из которого не вышли, а вывались две фигуры в разорванных, дымящихся платьях.
Идущая через поле дорога была безлюдна, и единственным свидетелем произошедшего могла бы стать лишь лошадь, которую, по счастливому стечению обстоятельств, пощадили и адский огонь, и последующее сотрясение воздушных масс. Однако перепуганному насмерть животному было не до того, чтобы топтаться на месте и своими большими, мудрыми глазищами наблюдать, как догорают остатки телеги и разорванный на куски возница. Едва почуяв жар за спиной, старенький тяжеловоз сорвался с места и понесся, подобно ретивому скакуну. Огонь, вцепившийся в его хвост, подгонял бедолагу получше любой плетки. Безумный бег напуганного животного окончился лишь через треть мили, на околице родной деревни.
– Что за шуточки?! Почему сюда?! Почему не к барону?! – прокашлял поднимающийся из дорожной пыли Арканс, отплевываясь и даже не пытаясь отчистить от грязи дымящийся костюм. – Мы едва не зажарились! Что за?!
– Поноешь потом! – ответила на все вопросы сразу Каталина, затравленно озиравшаяся по сторонам и явно недовольная тем, что предстало ее глазам. – Давай живей к лесу! Поле горит, через пару минут сюда вся деревня сбежится!
Хоть тон и слова подруги пришлись Аркансу не по душе, но спорить он не стал. Форквут была права, им стоило как можно быстрее покинуть охваченную пожаром округу. Огонь, вызванный неудачным выходом из портала, жадно пожирал сухие колосья и мог в любое мгновение взять их в горящее кольцо, отрезав от спасительной опушки леса. К тому же клубы едкого, черного дыма уже распространились по округе, сведя видимость практически к нулю и неприятно раздражая легкие. Вампиры не могут задохнуться, но они легко могут сгореть. Пламя расправляется с телами «детей ночи» так же легко, как солнечный свет. Кроме того, вынужденных спасаться бегством кровососов не прельщала перспектива вступить в новую схватку, но на этот раз уже не с одним и не с двумя противниками, а с целой деревней разозленных мужиков. Это по их вине горели посевы, а, как известно, нет ничего страшнее разъяренной толпы. Она разорвет на части любого, кого посчитает виновным; против нее не выстоять ни рыцарю, ни парочке вампиров. Охваченным жаждой праведной мести крестьянам лучше не попадаться на глаза, если, конечно, ты не устал от жизни и не желаешь поскорее отправиться на Небеса или, как в данном случае, в Преисподнюю.
Быстро сошедшиеся в оценке степени нависшей над ними угрозы вампиры побежали. Они одновременно рванулись с места, но, когда покинули клубы окутавшего поле пожарища, прихрамывающий на левую ногу Тальберт отстал от Каталины на добрых два десятка шагов. Виной тому была рана, полученная Аркансом недавно в бою и только-только начавшая заживать. Уже после того, как клинок вампира пронзил тело Милены и пригвоздил ее к стене, девица-моррон нанесла своему убийце коварный прощальный удар. Тальберт всего на шаг приблизился, чтобы было удобней выдернуть из тела врага меч, когда его пах и низ брюшины ощутили присутствие острой холодной стали. Опытный воин долго не мог понять, как он умудрился не заметить несущегося к нему кинжала; как пропустил удар, который чуть ли не стоил ему жизни, но в конце концов нашел объяснение своей вопиющей небрежности. Он должен был заметить последнее движение руки умирающей, но не заметил. Вампир отвлекся, поскольку уже поставил точку в бою, преждевременно посчитав его завершенным, и его мысли слишком рано переключились на то, как бы побыстрее прийти на помощь Каталине.
Побег вампиров удался; они успели скрыться в лесу до того, как на месте пожарища появились первые, самые быстрые и трезвые крестьяне. Ловко перепрыгивая через заваленные буреломом овраги и непроходимые заросли кустов, беглецы добрались до небольшой поляны, где и устроили привал. Достигшая первой безопасного места, Каталина сразу повалилась в траву и лежала в ней, тяжело дыша, до тех самых пор, пока из-за деревьев не появился Арканс. У изрядно запыхавшегося, истекающего кровью воина (от быстрого бега медленно заживавшая рана вновь принялась кровоточить) не хватило даже сил, чтобы упасть в мягкую зелень. Он прислонился спиною к дереву и сполз по стволу, приняв, таким образом, сидячее положение. Тальберт был рад, что может хотя бы недолго передохнуть, но уже к тому времени восстановившая силы напарница эгоистично не дала ему отдышаться. Не прошло и половины минуты, как тишина погружающегося в ночь леса была нарушена красивым, но строгим и от этого неприятным женским голосом.
– Что с тобой?! – спросила Форквут, пронзая боевого товарища и возлюбленного суровым взором. – Ты раскис, ты размяк! Ты нас обоих погубишь! Мне нужен напарник, соратник, а не кисейная барышня!
– Что?! – удивился услышанному Арканс, сразу даже и не сообразивший, что упреки подруги адресовались именно ему.
– Ты же знаешь, как шатко наше положение! – продолжила обвинительную речь Каталина, почти переходя на крик. – Шеварийцы приютили нас, обогрели, но отнюдь не по доброте душевной! Они возлагают на нас надежды, они поручили нам два ответственных задания. Провал миссии означает верную смерть, в этом даже не сомневайся! Я не хочу по твоей милости, из-за твоей слабости отправиться в вечные скитания или вообще на тот свет! Мы уже столько торчим в этом чертовом Мелингдорме, а что имеем?! Каков итог?! Мальчишка не пойман, а планы Гентара не сорваны; мои силы истощены, я уже устала латать твое тело!.. Сам видел, мы чуть не сгорели заживо в портале… А знаешь, из-за чего?! Я тебе скажу! Да потому, что у меня уже не хватает сил его поддерживать… Твои вечные неудачи истощили меня! Я уже даже не знаю, кто я теперь, могущественный Лорд-Вампир или убогая знахарка, вынужденная то и дело лечить немощного муженька-старца, который постоянно позволяет себя калечить и упускает добычу! Ты пользуешься моим добрым расположением, но учти, я не буду вечно прощать твои промахи!
– Истерика закончена? – вопросил Арканс спокойно, не повышая голоса, хотя всё у него в груди клокотало и бурлило от несправедливых обвинений. – Надеюсь, теперь мы сможем отбросить эмоции и обратиться к фактам? Хотелось бы услышать, на чем основываются твои упреки!
– Тальб, да как ты не понимаешь! – вновь прокричала Форквут, воздев руки. – Шеварийцам плевать на факты и прочие оправдания! Им нужен результат, а по твоей вине мы не можем одарить их желаемым! Наши жизни висят на волоске, разве ты не понимаешь?!
– Результат?! – саркастично усмехнулся Тальберт, вставая. – Результат будет, как видишь, я все делаю для его достижения… В отличие от тебя, которая только и знает, что отсиживается в уютном подвале особняка и сотворяет порталы! Насколько я помню, ты сегодня впервые поучаствовала в бою… Ах нет, извини, – изрек Арканс, не скрывая откровенной издевки, – ты еще на полянке лесной помогла мне перерезать разбойников, что, в принципе, было не столь уж и необходимо… сам бы управился, но все равно спасибо, что сэкономила мне аж целую минуту драгоценного времени! Знаешь, я не буду говорить о том, что сделала для победы ты! Мы же говорим обо мне, так давай я за свои действия отчитаюсь!
– Ну, что ж, давай отчитывайся! – Форквут уже успокоилась, ее голос звучал холодно и ровно. – Давай поговорим, как Лорд-Вампир со своим вассалом, или как командир с солдатом, если это тебе ближе и приятней…
– Бывший Лорд-Вампир и бывший вассал, – с ехидством уточнил Арканс, а затем принялся перечислять: – Я нашел мальчишку, и это моя заслуга! Я выследил морронов, когда после их маскарадного переодевания, ты потеряла их след!
– Не отрицаю, – кивнула Каталина, – нюх у тебя хорош, да и смекалка кое-какая в башке имеется, правда, она ленива и частенько дремлет, но не будем отвлекаться… Ты говори, говори!
– А что говорить-то? – недоуменно развел руками Арканс. – Разве ты сама не видишь? На моем счету уже смерть двух морронов! Я чуть было не сцапал мальчишку и чуть было…
– А мне плевать, слышишь, плевать на твои «чуть»! – вновь не совладала Форквут с эмоциями и перешла на крик, усиленный активной жестикуляцией. – Хоть дюжину, хоть сотню морронов на тот свет отправь! Это никому не важно и не нужно! Шеварийцы ждут от нас лишь двух вещей! – принялась перечислять Каталина, загибая пальцы прямо перед лицом Арканса. – Мы должны изловить мальчишку и передать его барону, это раз! Мы должны не допустить, чтобы морронятина проникла в ряды герканского рыцарства, это два! Всё, это всё, Арканс, понимаешь, всё!!! Лишь по этим критериям оцениваются наши труды! Всё остальное неважно! Хоть целый мешок морроньих голов в Шеварию привези, все равно собственной не спасешь, коль миссия будет провалена! А что делаешь ты?! И суток не прошло, а мне уже трижды, понимаешь, трижды приходилось вытаскивать тебя из передряг, а затем латать твое искромсанное тело…
– Дважды, – тихо поправил ее Арканс, уставший, да и не видевший смысла дальше оправдываться, все равно его напарницу не переубедить. Она уже твердо решила обвинить соратника в постигших их неудачах. – Ты лечила меня дважды и как-то позабыла, что это именно я оторвал Дарка от твоей груди! Мне даже теперь жалко, что он тебя не загрыз…
– Ах, вот как! – поджав тонкие губки и вызывающе встав буквой «ф», изрекла Каталина, восприняв слова Арканса как личное оскорбление. – Ну что ж, откровенность за откровенность, и мне уже жаль, что потратила на тебя столько времени и сил! Похоже, это расплата, расплата за мою давнишнюю ошибку! Тогда, в альмирском коллекторе, не стоило тебя обращать! Надо было позволить тебе сдохнуть и сгнить среди вонючей слизи и мерзких крыс!
– Не перегибай палку! – попытался успокоить даму Арканс, но сделавшая его вампиром Каталина Форквут была непреклонна. Как говорится: «Раз уж вожжа попала под хвост, кобыла не угомонится!»
– Так вот послушай меня, Тальберт Арканс! Я тебе обещаю, слышишь, обещаю, что, если ты хоть раз еще оплошаешь, я не буду тебя выручать! – поклялась Каталина. – Отныне каждый из нас сам по себе и сам за себя! Ты лишился «мамочки», вытаскивающей тебя из передряг и подтирающей сопельки!
– Хорошо, каждый сам за себя, – кивнул Арканс, как ни странно, не испытывая в момент разрыва отношений даже волнения (а ведь отношения эти продлились не одну сотню лет). – С этого дня, с этой минуты нас объединяет лишь дело. Завершим его и распрощаемся, так что придется тебе, «мамочка», поискать иного мальчика для битья и выслушивания истерик!
– Тальб, опомнись! – произнесла Форквут, видимо еще питая надежду, что Арканс одумается и начнет рассыпаться в мольбах да извинениях.
– Я понял, это конец! – кивнул Арканс, хоть в глубине души немного и жалевший о разрыве, но уже давненько мечтавший получить свободу и наконец-то познать, чего больше привносит в жизнь одиночество: тоски или внутренней гармонии, умиротворенности. – А сейчас давай в путь собираться! Как я понимаю, портал создать тебе не удастся, так что миль пять придется пехом пробираться по лесу. Если я не ошибаюсь, то поместье барона вон в той стороне! – Тальберт указал рукой на север.
– Не ошибаешься, именно в той! – небрежно кивнула Каталина и тут же отвернулась, чтобы Арканс не увидел, как стали мокрыми ее глаза и что ее острые белоснежные зубы до крови закусили нижнюю губу.
Форквут было обидно, что ее верный помощник Тальберт так легко воспринял известие о расставании и даже не пролил ни капельки скупых мужских слез.
* * *
Дарк не любил сюрпризов. Он ненавидел неожиданности хотя бы потому, что они редко бывали приятными и чаще всего приводили к новым испытаниям, лишениям да потерям. В последние минуты перед закатом моррон не предполагал, что трудовые будни вовсе не закончены, что ему придется почти до полуночи примерять рыцарские доспехи, а затем, бренча стальными пластинами, пробежаться дюжину-другую кругов по двору, пока Октар с подручными не завершат подгонку стыков и ремешков. Нанося последний удар по глупо ухмылявшейся физиономии манекена, Аламез не мог и предположить, что вскоре ему предстоит схватка не на жизнь, а на смерть с двумя сильными вампирами, а по ее завершению изувер-кузнец заставит еще с полчаса опробовать подогнанное под его руку оружие. Отдавая последние почести старику Фанорию, Дарк и не догадывался, что не пройдет и суток, как он вновь возьмется за лопату и потащит в подвал еще одно мертвое тело.
Смерть Милены оказала на моррона удручающее воздействие, хоть он воительницы практически и не знал, а вот поведение Гентара в высшей степени разозлило. Морронов должны отправлять в последний путь морроны, как солдаты (если, конечно, есть возможность) стремятся сами предать земле тела товарищей по оружию. Мартин повел себя в крайней степени возмутительно и, как Аламез посчитал, выказал неуважение к их погибшей соратнице. Убедившись, что девушка мертва, а Дарк цел, хоть и не находится в полном здравии, некромант полностью потерял интерес к происходящему. Немного пошептавшись с Октаром – видимо, дав хозяину дома какие-то указания, Гентар величественно удалился со двора. Попытка Дарка с ним поговорить не увенчалась успехом. «Я занят!» – бросил на ходу, словно кость собаке, некромант и, по-девичьи виляя бедрами, прошествовал на кухню, где его поджидал горячий ужин.
Пока Октар жестоко измывался над претендентом на рыцарские шпоры, то гоняя его в латах по двору, то заставляя без устали колотить манекен, слуги подготовили тело умершей к погребению. Одев Милену, они зашили ее в мешок, а затем, то ли отдавая дань вековой традиции хоронить воина с оружием, то ли все же надеясь на воскрешение, засунули внутрь мешка через небольшую дырку парочку окровавленных кинжалов.
Хоронить девушку без его участия Дарк парням запретил. В сердце моррона еще теплился огонек надежды, что Гентар одумается и захочет проводить боевую подругу в последний путь. Однако он ошибся, некромант остался безучастен. «Я занят!» – услышал Аламез все тот же презрительный ответ из-за запертой двери спальни Мартина. Тогда Дарк стерпел и не стал выбивать дверь сапогом, но дал себе обещание, непременно проверить, какими такими неотложными делами утруждает себя некромант вместо того, чтобы присоединиться к похоронной команде. Вскоре этот миг настал, ведь троим здоровым мужчинам не нужно много времени, чтобы вырыть могилу метр на два и, опустив в нее бездыханное тело, засыпать землей.
Вернувшись из подвала, слуги отправились на кухню, откуда уже доносилось призывное скрежетание о тарелки ложек да ножей. Дарк же, хоть и испытывал чувство голода, но решил повременить с приятным для сердца и живота чревоугодием. Он пошел к покоям некроманта и вновь постучал в дверь, но только на этот раз более громко и настойчиво. Ответом стала унизительная тишина. Видимо, Гентар не желал с ним общаться и даже счел затруднительным в третий раз изречь свою излюбленную фразу: «Я занят». Впрочем, не исключал Аламез и возможность, что, пока он махал лопатой в подвале, с его единственным на данный момент собратом могла случиться беда, например, в дом могли вернуться вампиры и на этот раз, действуя гораздо осторожней и тише, лишить жизни капризного старика.
Уверенный, что поступает правильно, Дарк не стал поднимать шум, а по-простецки резким, сильным ударом ноги вышиб дверь в комнату некроманта, и, держа правую ладонь на рукояти меча, шагнул в освещенное лишь парой свечей небольшое помещение.
– Какого черта?! Что тебе нужно?! – пронзительно взвизгнул разбуженный старичок, вскочив на кровати и озираясь по сторонам узенькими сонными глазами.
– Ах, вот, значит, какими такими делами мы занимаемся! – прокричал рассерженный Аламез. – Пока я лопатой махал, он, мерзавец, подушку давил! Ничего себе важное занятие, просто дело неотложной важности!
В Дарка вселилось двоякое чувство: кроме злости, он ощущал и страх – страх умереть со смеху. Вид голого Гентара – зрелище не для слабонервных, оголенными стариковскими мощами можно было пугать врагов. Дамочки-воительницы точно бросились бы врассыпную, узрев кости, обтянутые отвислой кожей и дряблый округлый живот, плавно перетекавший в коротенькие, кривые и волосатые ножки, свешивающиеся с кровати и болтающие в воздухе босыми, непропорционально большими ступнями, к тому же давненько немытыми, так что по черноте они могли легко соперничать с конскими копытами.
– А кто тебя просил записываться в могильщики?! – пожал плечами некромант, но затем смилостивился над собратом, пощадил его чувство прекрасного и закутался в одеяло. – В доме народища полно, и без тебя бы управились! Тебе ведь силы беречь надо. Пойми же ты наконец, о мертвецах нужно помнить, а не заботиться! Заботиться стоит только о живых! Им это может принести реальную пользу, а мертвецам… мертвецам уже все безразлично…
– Считай, я всё понял, – кивнул Дарк, а затем с ехидным смешком изрек: – Ну, раз ты уже не спишь, давай о делишках наших поговорим, но только в последний раз! Уж больно ты хитер, Мартин, слишком многого недоговариваешь… А я, знаешь ли, любознателен, все до конца знать хочу; мало мне полуправды, не успокаивают мое стремление к познанию твои лживые отговорки. Всю правду знать хочу, слышишь, Мартин: всю и прямо сейчас!
– Что ты творишь, Дарк? Я ж только заснул… Завтра день у меня тяжелее твоего будет, поверь! Только выспаться хотел, а тут ты вваливаешься, засов вон покорежил! Хорошо, еще петли остались целы, – прохрипел Гентар с укором. – Дверь прикрой, дует же!
– Про твое сегодняшнее занятие я все уже понял, – усмехнулся моррон, прикрыв дверь и подперев ее изнутри табуретом. – Дрыхнуть – вот твое важное дело! Ну, а какие свершения ты на завтрашний день приберег?! Может, поделишься с собратом?
– А здесь таинства никакого нет, – бойко затряс торчащей из-под одеяла бородкой Гентар. – За два оставшиеся дня до начала основного турнира, состязание юных пажей в расчет не берется, мне предстоит, заметь, в одиночку, выполнить задания Фанория и Милены. Так что силы мне ой как понадобятся! За два дня я должен изрядно покопаться в грязном белье, а точнее, в «срамных камерах» благородных рыцарей. Я должен обнаружить там столько нечистот, столько не соответствующих их титулам деяний, чтобы его сиятельство, граф Дюар, просто не смог закрыть глаза на дурные поступки, свершенные в прошлом твоими главными соперниками по предстоящим турнирным баталиям. Если хотя бы пятерых-шестерых основных претендентов с позором изгонят с турнира, это, согласись, весьма увеличит твои шансы на победу! Дарк, давай смотреть правде в глаза! Воином ты был хорошим, – некромант выделил интонацией «был», – но, чтобы стать турнирным бойцом, тебе надо учиться и учиться, а времени нет…
– С этим понятно, с этим согласен… – кивнул Аламез, садясь на приставленный к двери табурет и опираясь ноющей от трудов и ушибов спиной на гладкие доски, – …но мне нужны и иные ответы!
– Какие ответы? – довольно хиленько изобразил недоумение некромант. – Нет, кое-что я тебе действительно пока не рассказал, но обещаю сделать это в более подходящее время! Тебе надо сконцентрироваться на подготовке, не забивать голову чепухой!
– Я хочу знать, почему Совет Легиона выбрал именно меня, – как будто не слыша Гентара, произнес Дарк отчетливо и требовательно. – Так же я никуда не уйду, пока не узнаю: куда подевался Марк и почему, черт возьми, к нашим седалищам прилипли кровососы? Уверен, ты знаешь больше, чем сказал… Поверь, Мартин, от меня так просто не отвяжешься!
– Ну, что ж, будь по-твоему, – с печальным вздохом произнес некромант, мысленно распрощавшись с мечтою о сладком, продолжительном сне. – Хочешь сейчас все узнать, изволь, но только вкратце.
– Внимаю тебе, о мудрый собрат! – с ехидной ухмылкой на устах изрек Дарк. – Однако учти, от меня не отделаться полуправдой!
– Как я уже говорил, в ближайшей перспективе Геркания должна превратиться в самую могущественную страну, определяющую всю политику Континента, – сделав вид, что не расслышал последнюю фразу собрата, начал Мартин Гентар, при этом не стесняясь позевывать. – Это видит не только Совет Легиона, но и многие иные силы… Ложа Вампиров в последнее время пытается усилить свое влияние при герканском дворе. К примеру, небезызвестная тебе графиня Самбина недавно перебралась в Маль-Форн и уже обзавелась завидными связями среди герканских аристократов. Манипуляция человеческими страстями – излюбленное занятие вампиров, в этом им нет равных. Влияние Ложи в высших кругах Геркании на данный момент велико и неуклонно растет. Мы, то есть Совет Легиона, естественно, собираемся этому воспрепятствовать, ведь вскоре будет так: кто правит Герканией, фактически вершит судьбу человечества. Мы могли бы пойти по такому же пути, как вампиры, и начать «покупать души» особ, приближенных к герканскому королю, однако внедрить для начала одного, а затем и нескольких легионеров в этот террариум возвышенных особ куда более верное решение.
– Легионер не предаст, моррона вампирам не перекупить! – кивнул Дарк в знак понимания и согласия.
– Это одна из причин, – продолжил Мартин, – мы хотим исключить возможность двойных-тройных игрищ и прочую интриганскую возню вокруг наших миссионеров. Мы хотим получать достоверные сведения и быть уверены, что наши поручения выполняются, а не пускаются на самотек за подачку от соперников. К тому же, как ты знаешь, люди смертны, и поэтому вампирам приходится довольно часто вербовать новых аристократов, так сказать, молодую поросль. Когда же происходят перевороты или старый король умирает, неважно, от старости или на поле сражения, меняется большая часть двора. Мы же хотим внедрить миссионеров надолго. Не думаю, что Дитриху фон Херцштайну удастся дослужиться до солидной должности при дворе, – лукаво прищурился Гентар, – а вот его единственному сынку и наследнику титула да состояния Манфреду фон Херцштайну эта задача вполне под силу.
– Мда… – хмыкнул Дарк, внезапно почувствовав себя рабом, только что проданным на галеру, – …и как долго Совет собирается меня в этом великосветском терр… террр… – сделал несколько попыток произнести мудреное слово Дарк, но в конце концов отчаялся и заменил его простым народным синонимом, – …в этом гадюшнике держать?
– Я не провидец, я не могу зрить будущее, – пожал плечами некромант, но затем легкая улыбка озарила его лицо. – Но зато я умею его просчитывать. Думаю, род фон Херцштайнов просуществует парочку сотен лет, если, конечно, ничего непредвиденного не случится. А выбор Совета пал на тебя по довольно банальной причине… Видишь ли, Дарк, в том, что нас стало больше и связи между морронами окрепли; в том, что мы предвидим беды, пытаемся избежать их заранее и сообща, есть не только плюсы, но и минусы.
– В любой мастерской найдется парочка рабочих, бьющих баклуши, пока остальные трудятся в поте лица; а в большом цеху таких бездельников с добрую дюжину наберется, – догадался Аламез.
– И это тоже, – кивнул Мартин, – хотя основная беда кроется в ином! Сколь хороши ни были бы солдаты, но мыслители из них никудышные, поскольку они отвыкли думать собственной головой, им это без надобности, раз есть командир… Но офицеры пренебрегают утомительными занятиями с оружием, поскольку у них есть солдаты, беспрекословно выполняющие приказы. Прогресс в ведении войн и связанное с ним разделение воинского труда, к сожалению, далеко не всегда благо! Одиночек воителей, одиночек миссионеров становится все меньше и меньше… а жаль, очень жаль!
– Видать, с одним таким универсальным миссионером меня и спутали, – усмехнулся Дарк.
– Ты себя явно недооцениваешь, – несмотря на недоверие собеседника, на полном серьезе продолжил Гентар, – ты такой боец и есть. Ты сможешь один пробивать себе путь, совершать поступки, ни с кем не советуясь: так сказать, воевать как отдельная боевая единица. Многим, поверь, очень многим сейчас это не под силу!
– Хорошо, со мной разобрались, – кивнул Аламез, веря, что Гентар ничего не утаил. – Ответь теперь, почему на нас Форквут с Аркансом нападают, зачем им Марк понадобился?
– Видишь ли, – Гентар замялся, видимо размышляя, стоит ли выкладывать все и с чего лучше начать. – Совет сам долгое время лишь догадывался, что происходит, только когда я узрел убегавших Арканса и Форквут, все стало на свои места. Долгое время нам было известно, что есть некая могущественная противоборствующая сила, пытающаяся достичь той же цели, что и Легион, то есть приблизить к герканскому двору своего ставленника, ну, а заодно не дать нам добиться успеха. Сначала подозрения пали на Ложу Лордов-Вампиров, но вскоре Совет понял, что ветер дует совсем не с той стороны…
– Ох, что-то твои речи мне не нравятся! Ох, что-то не внушают мне доверия твои словесные выкрутасы: «некая сила», «достичь той же цели», – передразнил Аламез. – Признайся, старик, пошто водичку мутишь?!
– Ничего я не мучý, – поджав губы и заворочав бородкой, обиженно заявил некромант. – Просто ты не первый, кого Совет пытался вывести из «грязи в князи»! Это уже третья попытка, а две других не увенчались успехом исключительно благодаря стараниям наших врагов. Мне не хотелось бы пугать тебя, но Фанорий с Миленой далеко не первые жертвы в этой темной истории. Враги всегда действовали быстро и слаженно, всегда были в курсе наших планов и практически не оставляли следов. Со мной в Мелингдорм должна была прибыть куда более представительная группа, но половина ее погибла еще в Филании, причем при очень загадочных обстоятельствах… Нас осталось только четверо. Не желая рисковать, мы отбыли из Альмиры тайно, устроили маскарад с переодеванием, но это, как видишь, не помогло… О том, что враги идут по нашему следу, я понял еще в лесу… Помнишь поляну, превращенную в скотобойню под открытым небом?
– Как такое забыть, – прохрипел Дарк, – зрелище, мягко говоря, запоминающееся!
– Так вот, я тебе не все рассказал, – признался Мартин, – отряд разбойников оказался на поляне не случайно. Они ждали нас, у нас была назначена встреча.
– Да ну! – рассмеялся Аламез, звонко хлопнув ладонями по коленкам. – И что же общего нашлось между благородными спасителями человечества и низким, грязным, убогим отребьем из леса?!
– Ничего, – покачал головой Гентар, – ничего особенного, просто мы хотели осуществить маленькую торговую сделку. Видишь ли, тащить для тебя доспехи из Альмиры не хотелось, да и у организаторов турнира могли бы возникнуть вопросы, почему доспехи претендента на высокое звание герканского рыцаря так походят на броню филанийского воина? Доспехи решили купить здесь, в Мелингдорме, а у разбойничков много всякой всячины остается после удачных набегов. Вот мы и сговорились через доверенных лиц, да только вампиры об этом как-то прознали и появились на поляне чуть-чуть раньше нас. Что из этого вышло, ты видел!
– Да уж, такое не позабыть, – кивнул Дарк. – Так кто же наши враги, кто тот таинственный злодей, что послал за моей головою парочку альмирских любовников? И почему Арканс сам, лично признался, что ему нужен Марк?
– Шеварийский клан вампиров – вот наш враг! – с пафосом заявился некромант. – Это открылось только сегодня, Совет Легиона пока об этом не знает, но вскоре тайное станет явным, а догадки обретут четкую форму фактов. Дарк, шеварийские вампиры всегда были на особом положении в Ложе. Их клан могущественный, с его Главой вынуждены считаться остальные Лорды-Вампиры, да и не только они… Шеварийские «дети ночи» держат на коротком поводке своего короля вместе со всей остальной знатью, а теперь, как видно, они решили распространить свое влияние и на соседнюю Герканию. Что же касается чисто вампирских дел, то… – Мартин призадумался, – …скажем так, если бы началась открытая война между вампирами, то неизвестно, кто бы одержал верх: шеварийские кровососы или приверженцы Ложи.
– Да пусть они все перегрызутся, нам же легче! – Аламез начал терять терпение и повысил голос на собрата: – Не играй со мной, Мартин, не играй! Не уходи от ответа! Что им от Марка нужно и почему Глава шеварийского клана поручил всего двум вампирам сразу два важных задания: и Марка захватить, и меня на тот свет отправить?! Впрочем, насчет последнего я еще сомневаюсь, Тальберт заверял, что моя голова ему ни к чему, хотя, может, и врал, пиявка…
– Это не два задания, а одно! Одна большая и ответственная миссия, поделенная на две, а может, и более, взаимосвязанные и взаимодополняющие части, – витиевато изрек некромант, совсем не желая запутать собрата, но тем не менее ввергнув его в туман недоумения. – Понимаешь ли, друг, и у шеварийского клана, и у нас цель одна: возвысить своего ставленника, и воспрепятствовать победе соперников. Не думаю, что ставленник вампиров находится в Мелингдорме и ты сойдешься с ним во время турнира; если так получится, это будет лишь совпадением! Марк им нужен для того же, для чего и нам. Он нужен, как воздух. Без твоего рыжеволосого дружка, а точнее, без некой способности его выдающегося и крайне редкого организма вампирам быстро успеха не добиться, да и твоя карьера затянется не на одно десятилетие, а это долго, слишком долго… Но, слава Небесам, сейчас Марк у нас. Твой паренек оказался смышленым малым и согласился сотрудничать. А раз так, победа за нами!
– Что за особенность такая?! Где Марк, черти тебя задери?! Я хочу его видеть, слышишь, немедленно! Куда ты его запрятал?! – уже не беспокоясь, что домочадцы услышат их довольно напряженный разговор, перешел Аламез на крик.
– Запрятал надежно, тебе не найти, – снисходительно, делая знак говорить немного потише, заявил Гентар. – Я обещал тебе ответить, и я отвечу, но только после турнира. Знать правду – дело великое, но не всегда… иногда это мешает выкладываться для достижения цели. Иди и не беспокойся о друге! Марк рядом, Марк в безопасности, и ему, пока он под моей защитой, ничего не грозит. Мы заключили с ним сделку, на которую, кстати, он пошел добровольно. Ты знаешь, я из тех, кто всегда держит слово и не отказывается от обещаний! Ступай, отоспись сам да и мне вздремнуть пару часиков дай, все равно большего не узнаешь!
– Если с ним что-то случится… если ты, старый хрыч, хоть на йоту отступишь от своего слова… – поклялся Аламез, поднимаясь с табурета и открывая дверь, – …то ты догадываешься, что я с тобой сделаю…
– Догадываюсь, догадываюсь, – недовольно проворчал Гентар в ответ, взбивая подушки. – А щас пшел вон! Дай же поспать!