Глава 14
ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА
Бросив прощальный взгляд на платформу Московского вокзала, Андрей протянул билет проводнице и, ухватившись за поручни, поднялся в вагон. Все точки над «i» были расставлены, он мог уезжать в Москву с легким сердцем. Как ни странно, но удовлетворения, какое обычно наступает, когда дело завершено, он не чувствовал.
«Я просто чертовски устал, – попытался успокоить он себя. – День и вправду был тяжелым. Но сейчас все позади…»
В вагоне было прохладно – работал кондиционер. Открыв дверь своего купе, Андрей приветливо улыбнулся симпатичной блондинке, сидевшей у окна. Девушка лениво листала журнал мод и поглядывала на Андрея с заметным интересом.
– Вы до Москвы? – спросил он, забрасывая сумку на верхнюю полку.
– Да, – кивнула блондинка и улыбнулась.
– Что ж, будем соседями… Меня Андреем зовут.
– Люба… Извините, у вас не будет сигаретки?
– Такие вас устроят? – Андрей протянул пачку «ЛМ».
– Вполне. – Изящными наманикюренными пальчиками Люба вытащила сигарету и, грациозно одернув короткую юбку, поднялась. – Не составите мне компанию?
«Почему бы и нет?» – подумал Андрей и, пропустив девушку вперед, вышел за ней.
По длинному коридору они направились в конец вагона – к нерабочему тамбуру.
– Провожающие на выход! – донеслось им вслед. – Через три минуты отправляемся.
– Мы не провожающие, – бросил через плечо Андрей.
В тамбуре он поднес Любе огонек зажигалки, прикурил сам и принялся читать выцарапанные на стене надписи. Говорить было не о чем. Уезжать не хотелось, хотя за эти немногие дни Питер не стал для него родным.
– Скоро тронемся, – сказала Люба и, бросив короткий взгляд на часы, уточнила: – Через минуту… Ой, посмотрите, опаздывающие! Спорим, не успеют?
В ее голосе было столько восторга, что Андрей невольно посмотрел в окно. По перрону бежали двое: один – высокий и полный, второй – маленький и худой. Оглядываясь по сторонам, что-то кричали друг другу. Сердце екнуло – Андрей узнал эту странную парочку. То были оперативники Семен Моисеев и Николай Ерохин.
«Наверняка меня ищут! – догадался Андрей. – Неужели кассету обнаружили? Быстро, однако, сработали…»
Он бросил прощальный взгляд в окно и усмехнулся. Ерохин и Моисеев здорово напоминали провинциалов, впервые оказавшихся в большом городе, – размахивая руками, суетливо бегали вдоль состава. На их лицах было написано такое отчаяние, что Андрей заколебался – а вдруг случилось что-то серьезное?
Не обращая внимания на протестующие возгласы Любы, он рванул на себя дверь запасного выхода. Как раз в этот момент поезд тронулся. Дверь, которая никак не хотела открываться, наконец-то поддалась. В тамбур ворвался ветер.
– Эй, ребята! – изо всех сил заорал Андрей. – Вы чего?
Услышав его голос, оперативники принялись судорожно озираться. Первым Андрея заметил Ерохин.
– Прыгай! – не своим голосом закричал он.
– Какого черта?
– Липницкий спятил! Застрелил шестерых, взял в заложники сына Савина и требует тебя!
– Твою мать! – вслух выругался Андрей. Затевая историю с кассетой, он и подумать не мог, что все закончится столь трагично.
Метнулся было в купе за сумкой, но тут же раздумал – поезд набирал ход, еще немного, и перрон скроется из виду…
– Прыгай! – донеслось до Андрея. – Быстрее!
«Я заварил эту кашу, мне и расхлебывать».
Он оттолкнулся от металлических ступенек и шагнул в темноту…
Приземлился Андрей удачно. При падении лишь больно ударился плечом, да лицо обожгло мелким гравием. Он вскочил на ноги и, прихрамывая, поспешил навстречу оперативникам, силуэты которых были отчетливо видны в темноте…
* * *
До особняка Савина они добрались минут за сорок. Еще издали Андрей увидел освещенный прожекторами трехэтажный дом. Затем за поворотом показались машина «Скорой помощи», «шестисотый» «Мерседес», еще парочка машин с номерами мэрии, микроавтобус… В мелькающих то тут то там тенях угадывались парни из спецназа. Царившая вокруг суета указывала на то, что в особняке действительно произошло нечто ужасное.
Грузного человека, топтавшегося рядом с «шестисотым», Андрей узнал сразу. Это был начальник УВД Санкт-Петербурга и области генерал-майор Коновалов. Тот самый Коновалов, который в далеком восемьдесят девятом, уже имея на руках приказ о выводе войск, послал свою бригаду в самое пекло. Зная, что покидает свой просторный кабинет в Кабуле навсегда, он решил напоследок проучить неблагодарных моджахедов. Свое сокровенное желание Коновалов удовлетворил, но ценой бессмысленной гибели нескольких сотен российских солдат. Но ни тогда, в восемьдесят девятом, ни после этот эпизод из его биографии ничуть не смутил кремлевских начальников. По возвращении в Россию Коновалов был произведен в «герои», а его имя водрузила на свои знамена одна из главных политических партий России. А в прошлом году он получил должность начальника УВД Питера и области и теперь числился в списке главных защитников законности и правопорядка.
Андрей, как и многие из тех, кто воевал по-настоящему, презирал этого человека, хотя некоторые из его бывших сослуживцев всерьез подумывали о том, что «дорога в рай» непременно должна быть устлана трупами. Пример Коновалова был их главным и неоспоримым аргументом. И вот теперь Андрею пришлось лицом к лицу столкнуться с этим «героем нашего времени».
К счастью, подбежавший к машине Парамонов вовремя избавил его от этого общения. Вкратце пересказал произошедшее и сухо подытожил:
– Идти тебе туда, вообще-то, необязательно, но показаться на глаза Липницкому стоит. Ему надо заговорить зубы, пока спецназ будет действовать…
– Так это и есть тот, кого требует террорист? – вдруг вмешался в разговор Коновалов. Неизвестно каким образом (с его-то комплекцией!) ему удалось подойти к ним незаметно. Смерив Андрея с ног до головы взглядом, недовольно протянул: – Хорош… – И тут же перешел на деловой тон: – Пойдешь в особняк. Обменяешь себя на Савина и его сына. Вопросы есть?
– Есть. – Андрей пристально посмотрел Коновалову в глаза. – А почему бы вам не предложить в заложники свою кандидатуру?
Генерал опешил.
– Перестань издеваться, – попытался урезонить его Парамонов. – Ты же прекрасно понимаешь, что это нереально…
– А собственно, почему? Он ведь герой. А настоящие герои что делают? Всегда идут вперед!.. Но рисковать своей головой, чтобы вытащить оттуда Савина… – Андрей взял Парамонова за локоть и потянул его в сторону, демонстративно игнорируя Коновалова.
Они отошли к зарослям кустов и продолжили разговор.
– У вас есть план дома? – спросил Андрей.
Парамонов махнул рукой, кого-то подзывая к себе. К ним подошла стройная брюнетка лет тридцати. Было видно, что она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться в голос.
– Это Даша, жена Савина, а это Андрей Корнилов, – представил их друг другу Парамонов и спросил: – Даша, вы могли бы начертить план особняка?
Женщина мотнула головой.
– Я не умею рисовать…
– Рисовать буду я, – вызвался Парамонов. – А вы только объясняйте, что где у вас находится…
– На первом этаже гостиная и кухня, на втором спальни – наша и сына… – Даша всхлипнула и промокнула платком глаза. Затем, неожиданно для мужчин, бросилась Андрею на грудь и зарыдала в голос. – Я дам вам деньги, много денег, свою машину… Только спасите их, спасите… Умоляю…
«А ведь она искренне верит в то, что деньги решают все…» – подумал Андрей и осторожно освободился из ее объятий.
– Извините, но я не могу ничего обещать.
– Эй, вы! – вдруг послышался со стороны дома хорошо поставленный голос. – Где Корнилов?.. Если через минуту его не будет, я пристрелю эту бабу!
Андрей резко обернулся и увидел на балконе высокого худощавого мужчину. Обхватив левой рукой растрепанную пожилую женщину, видимо прислугу, он целился ей в висок.
«Липницкий!» – догадался Андрей и до боли сжал кулаки.
– Время пошло! – продолжал орать тот. – Если через пятьдесят секунд его здесь не будет, ей конец. Щенка я оставляю напоследок!
– Напоследок? – ахнула Даша, прижимая руки к груди. – А где же Слава? Он что, уже убит? – И вновь зарыдала.
Андрей вырвал из рук Парамонова репродуктор и прокричал:
– Ты слышишь меня, Липницкий? Твое предложение принято. Отпусти заложников, и я поднимусь к тебе!
В ответ Липницкий рассмеялся:
– Не волнуйся, отпущу. Но после того, как ты окажешься здесь. Только не забудь оставить внизу оружие! – И, попятившись, вместе с женщиной исчез в проеме балконной двери.
– Ты с ума сошел! – зло прошипел Парамонов. – Кому нужен этот неоправданный риск?
– Нотации читать будешь потом!
В этот момент к Андрею подскочил офицер спецназа с бронежилетом в руках.
– Капитан Астахов, – представился он и протянул бронежилет. – Надень на всякий случай. Я не верю, что Липницкий отпустит заложников, а тебя терять не хочется…
– Вряд ли это поможет, – сказал Андрей. – Голову-то ничем не прикроешь. Но за заботу спасибо.
– Возьми хотя бы это. – Астахов достал из кобуры пистолет.
– Ни в коем случае! Да и свой я, пожалуй, отдам. – Он вытащил из-под куртки «глок» и сунул его Парамонову. – Вернусь – заберу. Идет?
Тот кивнул.
– Мы подстрахуем, – вновь подал голос Астахов. – Я выставил снайперов. Но в комнате, где он сейчас находится, слишком темно. Да и мальчик с прислугой мешают. Если удастся уговорить его отпустить заложников, думаю, мои ребята выполнят свою работу чисто. Постарайся сделать так, чтобы Липницкий открылся.
– А разве есть другой вариант? – усмехнулся Андрей.
– Значит, так, Корнилов! – вновь прогрохотал над ухом голос Коновалова. – Разрешаю тебе прикончить Липницкого. Если этот гад убил моего друга, то он нам живым не нужен.
Андрей брезгливо поморщился. Меньше всего в эту минуту он хотел слышать указания Коновалова. Но судьба решила иначе. Впрочем, генералу всегда было свойственно появляться в нужный момент в нужном месте. Он прижал к себе жену Савина и, самодовольно хрюкнув, поспешил причислить к собственным заслугам принятое Андреем решение:
– Вот видишь, Даша. Я же говорил, что, если уж я взялся за дело, все будет хорошо.
На этот раз Андрей решил промолчать.
«Если удастся выжить, то я не стану отказывать себе в удовольствии разок-другой заехать по его пьяной роже».
Он направился к воротам.
– Подожди, – остановил его Астахов и вытащил из футляра финку. – Неплохая вещица. Практически незаметна. Однажды круто выручила меня…
Мгновение поколебавшись, Андрей взял финку и, сунув ее в ботинок, двинулся дальше.
– Ни пуха, – послышался вдогонку голос Парамонова.
– К черту!
Пересекая двор, Андрей был спокоен. Он знал, что Липницкий не станет стрелять. По крайней мере, до тех пор, пока они не сойдутся лицом к лицу. Переступив лежащий на пороге труп, неспешно прошел в холл. В доме было тихо.
– Эй, Липницкий, ты где?
– Давай двигай на мансарду, – послышалось сверху.
Андрей поднялся по лестнице. Когда оказался на втором этаже перед открытой дверью террасы, вновь услышал Липницкого:
– Стоять!
«Кажется, я попал в кадр… – догадался Андрей. – Впрочем, и сейчас он вряд ли выстрелит. Ему нужен спектакль. Иначе к чему все это?..»
– Куртку на пол! – донеслось из темноты.
– Перестраховываешься? – Андрей не спеша выполнил приказ. – Теперь доволен? – Он расставил руки в стороны, показывая, что при нем нет никакого оружия.
Выждав несколько секунд и не получив ответа, шагнул на первую ступеньку.
– Стой там! – крикнул Липницкий, а через мгновение по лестнице кубарем скатилась женщина.
– Ну и подонок же ты! – не сдержался Андрей, помогая горничной подняться.
Та протяжно застонала, но нашла в себе силы встать.
– Уходите отсюда, и побыстрее, – шепнул ей Андрей. Подождал, пока женщина спустится вниз, и лишь затем продолжил путь наверх.
В мансарде царил полумрак. Пахло порохом и потом. Андрей несколько раз моргнул – после яркого света он почти ничего не видел. По ушам вновь резанул хриплый голос:
– Руки в стороны и ближе к окну.
Повернувшись на голос, Андрей увидел Липницкого. За эти несколько часов лицо его приобрело землистый оттенок, будто он сидел в этой духоте целый месяц. Веки покраснели и набухли, но в глазах была дикая решимость. На коленях Липницкий держал мальчика, одетого в пижаму. Андрей не сразу разглядел, что к голове ребенка приставлен пистолет. Слава богу, тот был еще слишком мал, чтобы испугаться по-настоящему. Но уже достаточно велик для того, чтобы понять: здесь происходит что-то страшное.
– Отпусти ребенка! – потребовал Андрей. – Ты же обещал.
– Мало ли что я обещал? – Липницкий язвительно усмехнулся. – Давай двигай на свет. Если, конечно, хочешь, чтобы последний заложник остался в живых.
«Какая же он сволочь!» – подумал Андрей, с трудом удерживая себя от решительного броска.
Пока ребенок находился под прицелом, ни о какой атаке не могло быть и речи. Надеяться на меткий выстрел снайпера тоже не стоило. Липницкий занял место в темном углу, за выступом стены, и с улицы разглядеть его было едва ли возможно. И Андрей попытался потянуть время.
– Не будь идиотом, отпусти ребенка, – как можно мягче проговорил он. – Я ведь все равно никуда не денусь!
– А зачем? – невозмутимо парировал Липницкий. – Пусть полюбуется, как умирают зарвавшиеся менты. Это станет для него хорошим уроком на всю оставшуюся жизнь. А потом он поможет мне спокойно уйти отсюда… – Направив пистолет на Андрея, он похлопал мальчика по щеке. – Ты, конечно, такой же кусок дерьма, как и твой отец. Но не переживай. Все люди – дерьмо. Сейчас ты лично в этом убедишься. – Он посмотрел на Андрея и жестко скомандовал: – На колени, иуда!
Андрей молча покачал головой. Лицо Липницкого стало медленно наливаться кровью. Держа мальчика левой рукой, он вскочил со стула и прицелился.
– На колени, сука!
* * *
С тех пор как Андрей отправился в особняк, прошло уже больше семи минут. Результаты переговоров оказались неутешительными: Липницкий отпустил лишь горничную. Когда женщина оказалась среди оперативников, вначале она громко рассмеялась, затем зарыдала – сказывался сильнейший стресс.
– Он убьет Севочку, убьет! – без остановки повторяла она, и добиться от нее каких-либо вразумительных слов было невозможно. Пришлось сделать ей укол успокоительного, после которого Клавдия пришла в себя и рассказала все, что знала. По ее словам, Липницкий застрелил хозяина чуть ли не два часа назад и не собирался отпускать мальчика ни при каких условиях.
Выслушав это, Парамонов побледнел. Слабым утешением могло послужить только одно: за эти семь-восемь минут в доме не прозвучало ни одного выстрела. Значит, шансы на благополучный исход операции все еще оставались. За это время спецназовцам удалось занять первый этаж. Астахов принял это решение, не согласовывая его с генералом.
Больше всех нервничал Парамонов. Курсируя взад-вперед неподалеку от ворот, через каждые тридцать секунд он подбегал к Астахову с одним и тем же вопросом:
– Как там?
– Нормально, – машинально отвечал тот, ни на секунду не прерывая переговоров со снайперами.
Неожиданно на его лице появилось напряжение. Парамонов понял, что вот-вот должно что-то произойти.
– Вижу цель, – объявил один из снайперов. – Очень плохо, но вижу.
– Держи его. – На лбу у капитана Астахова выступили капельки пота. – Как только будешь уверен, что не зацепишь мальчика, стреляй.
– Он целится в кого-то… Пока веду его…
Парамонов затаил дыхание.
– Есть! – вырвалось из рации, и в воздухе прозвенел едва различимый хлопок.
Три секунды напряженного ожидания показались Парамонову целой вечностью.
– Ну? – не удержался капитан Астахов. – Зацепил?
– Кажется, промахнулся…
Слова снайпера тут же подтвердили два негромких выстрела, прозвучавшие в доме. Потом вновь стало тихо. Почувствовав в этом молчании недобрый знак, Парамонов, стараясь не встречаться взглядом с Астаховым, отошел в сторону. А тот, по-прежнему спокойный и невозмутимый, вновь переключился на своих бойцов:
– Так… Хорошо… Теперь осторожно перемещаемся на второй этаж… – Правда, в голосе его уже не было прежней решимости…
* * *
Выстрел прозвучал неожиданно. Липницкий вскрикнул и схватился за левое плечо. И тут же, превозмогая боль, вскинул руку и спустил курок. Но Андрей слишком долго ждал этого момента, чтобы медлить. Рванув вперед, он повалил Липницкого на пол. Пуля ушла в потолок, выбив кусок штукатурки. Прозвучал еще один выстрел, и, сцепившись, они покатились к двери. А обезумевший от испуга мальчик с криком бросился на террасу. Перескочив через перила, судорожно уцепился за металлические прутья, попытался забраться назад, на террасу. Но ноги уже соскользнули с карниза, и он завис в воздухе. Мальчик хотел было закричать, позвать на помощь, но не хватило сил… А мужчинам, продолжавшим отчаянную борьбу, было не до него…
Липницкий вцепился Андрею в горло мертвой хваткой и, несмотря на яростное сопротивление, не собирался разжимать пальцы. Андрей почувствовал, что задыхается. И тогда, разведя руки в стороны, ладонями нанес хлесткий удар по ушам противника. Это подействовало – Липницкий ослабил захват. Схватив его за волосы, Андрей несколько раз долбанул его головой об пол. Липницкий обмяк. Взобравшись на него, Андрей нанес два мощных удара под ребра, потом схватил за грудки и, приподняв, швырнул на стену. После такой «обработки» тот уже не мог устоять на ногах и бессильно повалился на пол. Переведя дыхание, Андрей огляделся – мальчика в комнате не было. Переполняемый дурными предчувствиями, бросился к террасе…
Малыш висел в воздухе, уцепившись за металлические прутья балкона. По его щекам текли слезы.
– Сейчас я тебя вытащу! – пообещал Андрей, но мощный удар в спину свалил его с ног.
Упав, он больно ударился головой о край стола. С трудом заставил себя подняться – глаза словно застлало туманом. Пошатываясь, пошел на Липницкого, который сам едва держался на ногах. Один удар, второй, третий… Андрей бил, не глядя. Он думал не о силе и точности ударов, а о мальчике, который в любое мгновение мог сорваться вниз. Липницкий оказался крепким мужиком, и для того, чтобы снова свалить его, понадобилось изрядно выложиться. Наконец все было кончено.
«Похоже, на этот раз он отключился надолго».
Андрей бросился к мальчику, но успел сделать лишь шаг – в ногу вцепились пальцы вновь ожившего Липницкого.
Андрей развернулся и со всему размаху врезал ему по челюсти. Послышался хруст, косточки пальцев засаднило. От мощного удара у Липницкого закатились глаза. Он перестал дышать. Но Андрей нутром чуял – этот гад еще жив.
«Нужно добить, додушить, дострелить эту сволочь», – пронеслось в голове, но была дорога каждая секунда – мальчик в любой момент мог сорваться вниз, на бетонные плиты.
Отшвырнув в сторону Липницкого, Андрей бросился на террасу. Успев перехватить запястье ребенка прежде, чем тот разжал пальцы, осторожно потянул на себя.
Казалось, худшее уже позади, но какая-то неведомая сила заставила Андрея оглянуться. Он видел, как пальцы лежащего на полу Липницкого коснулись рукоятки пистолета. У Андрея еще была возможность укрыться за выступом стены, но для этого нужно было отпустить руку мальчика…
«Финка!» – бросилось в голову.
Усомнись он хоть на мгновение, что опередит Липницкого, задержись на долю секунды – быть ему мертвецом. Да и малышу тоже. Но Андрей сумел-таки мобилизовать себя для выполнения этой одной-единственной задачи. Удерживая мальчика левой рукой, правой он вырвал из ботинка финку и практически без замаха швырнул ее в Липницкого. Лезвие по самую рукоятку вошло в горло. Липницкий успел-таки нажать на курок, но выстрел этот оказался неточным, и пуля, со звоном задев металлическую перекладину, ушла в «молоко».
Подняв мальчика на руки и бросив короткий взгляд на распростершееся на полу тело Липницкого, Андрей устало выдохнул:
– Надеюсь, на этот раз он отдал концы по-настоящему…