– Кажется, я нашел ее! – возбужденно заорал Ерохин, ворвавшись в кабинет Парамонова. При этом он едва не опрокинул стул, оказавшийся на его пути. – Пусть меня не представят к следующему званию, если это не она…

Его радостные вопли заставили Парамонова на время оторваться от телефонной трубки, с которой за последние два часа он почти сроднился.

– Ну и кто же эта загадочная леди? – с иронией спросил он.

– Лариса Смелякова, ведущая актриса театра. Они с Шершневым были любовниками, расстались не так давно. Будь я на месте Савина, то я бы остановил свой выбор именно на этой женщине.

Такая уверенность подчиненного немного смутила Парамонова.

– А ты всех проверил? – строго спросил он.

– Всех, кого мог. Мимолетные связи не в счет. А вот из продолжительных только Смелякова. И знаете почему?

– Почему?

– Мне показалось, что Шершнев все еще любит ее.

– Неубедительно, – скривился Парамонов.

– Почему?.. – Ерохин оседлал стул и принялся с воодушевлением излагать свои соображения: – Если Шершнев убьет какую-нибудь профурсетку, то на следующий же день забудет об этом. А вот смерть Ларисы Смеляковой потрясет его до глубины души. Он размякнет, как тряпка, и его можно будет брать голыми руками. Именно на это и ставит Савин!

– Все равно неубедительно.

– Но других кандидатур нет.

– Так уж и нет?

– Нет.

– Ну, ладно, – недовольно протянул Парамонов. – Смелякова так Смелякова. Придется переговорить с ней. В любом случае, если она жила с Шершневым столько лет, наверняка сможет рассказать о нем немало любопытного.

На лице Ерохина появилось обиженное выражение.

– Интересная картинка вырисовывается, скажу я вам. На встречу с бомжами и с уголовниками всегда отправляют меня. А как только попадается красивая, богатая и незамужняя женщина, идет старший опергруппы! Это несправедливо, между прочим. Вы ведь женаты, а мне еще надо устраивать личную жизнь!

– Неужели ты думаешь, что можешь заинтересовать Смелякову? – не сдержал улыбки Парамонов. – С твоей-то зарплатой!

– А почему бы и нет? Денег у нее и без меня хватает, а вот таких мужиков, как я, может, и нет!

– Ну-ну, помечтай, а я послушаю… И чем же ты отличаешься от всех ее поклонников?

Ерохин сложил на груди руки, откинулся на спинку стула и с вызовом произнес:

– Я, по крайней мере, не настолько туп и самонадеян, как вся эта киношная братия. И не страдаю звездной болезнью.

Парамонов ободряюще подмигнул.

– Я никогда не сомневался, что в укромных уголках твоей души глубоко запрятаны положительные качества, но… Жаль только, что ты их так редко проявляешь. К сожалению, тебе придется вплотную заняться другим. Сейчас ты поедешь к нашим техникам и возьмешь у них парочку мини-камер. Если я сумею договориться со Смеляковой, сегодня же вечером поедем к ней устанавливать аппаратуру. Так что вперед. Время поджимает.

– Понятно, – мрачно кивнул Ерохин и встал.

– Ну, желаю удачи… – Парамонов нетерпеливо посмотрел на часы и с досадой воскликнул: – Черт побери, где же Семка?

Ерохин, уже успевший сделать несколько шагов к выходу, обернулся.

– А куда ты его послал?

– В лабораторию. До десяти утра он должен был наведаться к нашим химикам и выяснить, какие транквилизаторы и в каких количествах могут вызывать у человека состояние агрессии. Затем – узнать, какой марки пистолет у Шершнева. Нужно будет подсунуть ему обойму с холостыми…

– Да не волнуйся, придет, – усмехнулся Ерохин, открывая дверь. – Ты же знаешь нашего Семена – он медлителен до безобразия, но зато добросовестен до неприличия.

Отыскать по телефону Ларису Смелякову и уломать ее на личную встречу оказалось не таким уж и простым делом. Весь день популярной кинозвезды расписан буквально по минутам. С самого утра Смелякова занималась в спортивном зале, затем, в одиннадцать ноль-ноль, ехала в театр на репетицию, после репетиции у нее были назначены пробы на очередной киношедевр, а с шестнадцати до восемнадцати – съемка в рекламном ролике. В девятнадцать ноль-ноль она играла в спектакле, после которого вновь ехала на киностудию. Втиснуться в этот график было невозможно, но каким-то чудом Парамонову удалось это сделать – Смелякова согласилась принять его в собственной гримерной, во время антракта. Времени на то, чтобы как следует поговорить с ней, было мало, но Парамонов решил, что лучше десять минут, чем вообще ничего…

Ровно в двадцать ноль-ноль он подъехал к театру, припарковал машину рядом с дорогой иномаркой и, включив сигнализацию, направился к служебному входу. Встреча была назначена на пятнадцать минут девятого, и Парамонов полагал, что этого вполне достаточно, чтобы отыскать гримерную Смеляковой. Но тут же, на входе, он столкнулся с некоторыми проблемами. Вместо обычных контролерш, старушек-одуванчиков, его встретил мордоворот в кожаной куртке.

– Пропуск! – гаркнул он, вставая грудью на пути Парамонова.

– У меня нет пропуска. – Парамонов вытащил из кармана удостоверение сотрудника уголовного розыска и сунул его под нос мордовороту.

Тот долго изучал документ, затем отчего-то вздохнул и спросил уже более спокойно:

– Вы к кому?

– Вообще-то, я договаривался о встрече с Ларисой Смеляковой.

– Оружие есть?

– Нету, – усмехнулся Парамонов и тут же с издевкой уточнил: – На слово поверите или будете обыскивать?

– Буду обыскивать, – нахально заявил мордоворот. В его руке, словно по волшебству, появился компактный металлоискатель. Он попытался провести им вдоль тела Парамонова. Тот разозлился не на шутку:

– Да пошел ты знаешь куда, охранник хренов? Хочешь схлопотать трое суток?

В глазах мордоворота промелькнула растерянность. Видимо, он искренне не понимал, чего добивается от него этот настырный мужик из уголовного розыска.

– Ладно, проходите! – наконец сдался он и отступил назад.

– У меня такое впечатление, что я попал не по адресу, – не удержался от комментария Парамонов. – Вы что, всех зрителей так проверяете?

– Гримерная Смеляковой в конце коридора. Вторая дверь направо, – сухо сообщил мордоворот и уставился на собственные ботинки, всем своим видом показывая, что на этом его миссия окончена.

«Д-а-а, давно, однако, я не был в театре, – с иронией подумал Парамонов. – Даже здесь теперь дежурит служба безопасности… Господи, куда же мы катимся? Не иначе как в пропасть…»

Точно следуя указаниям мордоворота, гримерную Смеляковой он нашел быстро. Деликатно постучался и, услышав тихое: «Войдите», толкнул тяжелую дверь. Женщина сидела спиной к двери, лицом к зеркалу, и, когда он переступил порог, даже не обернулась.

– Добрый вечер, – поздоровался Парамонов и на всякий случай уточнил: – Лариса Викторовна?

– Да.

– Майор Парамонов. Отдел по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Мы договаривались о встрече.

– Добрый вечер, – откликнулась Смелякова. – Проходите, присаживайтесь и задавайте свои вопросы. Только, пожалуйста, побыстрее. Через десять минут начало второго акта.

– Извините, я немного опоздал. Не по своей вине. Меня задержали на входе. Даже спросили, вооружен ли я.

– Это Олег, мой телохранитель.

– Досаждают поклонники? – Парамонов опустился на краешек стула и с досадой подумал о том, что две минуты драгоценного времени уже потрачены впустую – на ненужные вопросы-ответы. Но с наскока начинать допрос тоже нельзя – вначале следовало расположить к себе актрису, сделать так, чтобы она хотя бы немного расслабилась.

Однако Смелякова оказалась крепким орешком. Она никак не прореагировала на шутку, тем самым давая понять, что желает оставаться в рамках сугубо официальных.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – подчеркнуто вежливо спросила она и обернулась.

Да, Лариса Смелякова была по-настоящему красива – большие, выразительные глаза, чувственный рот, точеная фигурка, облаченная в весьма фривольные одежды. Любой нормальный мужик среагировал бы на нее весьма конкретным образом – ему тут же захотелось бы доказать этой шикарной женщине, что он чего-то стоит. Естественно, что и Парамонов не стал исключением. Он почувствовал, как внизу живота разливается приятное тепло, но тут же устыдился своих ощущений.

– Я хочу поговорить о вашем друге… – немного смущенно начал он. – Это займет немного времени – минут пять-семь.

– Кого конкретно вы имеете в виду? – холодно уточнила Смелякова. – Друзей у меня очень много.

– Меня интересует Родион Шершнев, продюсер студии «Вест-ТВ».

– Я не обсуждаю с посторонними свою личную жизнь. Тем более что я не общаюсь с Родионом вот уже два года.

– Вы меня не поняли, – сам того не заметив, Парамонов перешел на официальный тон. – Во-первых, я не посторонний, а представитель власти. Во-вторых, у Родиона Шершнева крупные неприятности, и вы в состоянии ему помочь.

Впервые за время разговора на лице Смеляковой промелькнула заинтересованность.

– А что он натворил? Пьяная драка в ресторане?.. Хотя нет, ведь вы сказали, что работаете в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. Ну и кого это Родион прикончил?

– Пока никого, как вы только что выразились, не прикончил. Но насколько мне известно, собирается это сделать.

– Даже так? – расхохоталась Смелякова. – Позвольте узнать, откуда вам это известно?.. Неужели получили анонимное письмо или он сам сказал?

– Почти угадали, – кивнул Парамонов, подумав, что актриса нечаянно попала в самую точку.

Взяв со стола салфетку, Смелякова осторожно промокнула лицо – от слез, выступивших во время смеха, у нее потек грим.

– Мне кажется, это просто чья-то злая шутка, – спокойно заявила она. – Вы ошибаетесь. Родион – не убийца. Кто угодно – бабник, негодяй, авантюрист, но не убийца.

«Он, конечно, пока не убийца, – мысленно возразил Парамонов, – но запросто может им стать».

– Вы не против, если я задам вам несколько вопросов о… – на мгновение он замялся, поняв, что пошел по второму кругу, – о вашем бывшем друге? Возможно, нас и вправду ввели в заблуждение, и вы сможете развеять наши сомнения. Вы ведь знаете Родиона очень хорошо?

Парамонов начал задавать свои вопросы. Через минуту он с удивлением отметил, что Смелякова совсем не похожа на актрису. Скорее, на бизнес-даму, которая обладает не только впечатляющей внешностью, но и нестандартными мозгами. Парамонов привык считать, что все представители творческих профессий люди повернутые: они ведут богемный образ жизни – просыпаются поздно, завтракают в постели, целый день хандрят, а вечерами убивают время на светских бомондах – выставках, премьерах, в тусовочных кафешках с непременным шампанским. Более того, они в доску расшибутся, только бы сохранить этот идиотский имидж. Смелякова же ничуть не стремилась походить на приму – она не кокетничала, не строила глазки, а разговаривала с Парамоновым сугубо деловым тоном, отвечала на вопросы лаконично и откровенно поглядывала на часы.

– Вы не против, если ваши показания мы оформим официально? – на всякий случай уточнил Парамонов. – Я включу диктофон, а вы повторите мне то же самое. Это не займет много времени.

– Ради бога… Мне выходить во второй сцене. Так что у нас есть еще пятнадцать минут. – Смелякова холодно улыбнулась и вдруг спросила: – А что, Родион и вправду вляпался во что-то серьезное? Или это следственная тайна?.. Только прошу вас, не надо опять городить эту чушь про убийство!

Поразмыслив пару секунд, Парамонов решил сказать правду.

– Это не чушь. У нас имеется информация, что его собираются подставить. Вам, наверное, известно, что после определенной дозы спецпрепаратов человек теряет над собой контроль. Проще говоря, становится зомби. В этот момент его можно запрограммировать на все, что угодно. Эти препараты очень часто применяются различными спецслужбами. Для вербовки агентов, например…

– Я поняла, – кивнула Лариса. – Вы хотите сказать, что Шершнева собираются накачать какой-то дрянью, дать ему в руки пистолет и отдать соответствующий приказ?

– В общем, примерно так.

– Но зачем?.. И почему вы пришли ко мне, а не к самому Шершневу?

«Ее вопросы ставят меня в тупик, – вздохнул Парамонов и вставил чистую кассету в магнитофон. – Похоже, придется рассказать ей всю правду».

– Боюсь вас огорчить, но Родион Шершнев – преступник. На протяжении многих лет он занимался тем, что принуждал несовершеннолетних сниматься в порнофильмах. Конечно, не он один – в этом преступлении замешано почти все руководство студии. Доказать это непросто. Необходимо чистосердечное признание самого Шершнева. Если мы возьмем его в момент покушения на убийство, то скорее всего получим это признание… Вы понимаете, что я имею в виду? – Парамонов чувствовал, что говорит неубедительно, несвязно и не совсем то, что собирался. Однако останавливаться не стал. – Естественно, самого убийства мы постараемся не допустить…

И хотя он старался не смотреть на актрису, боковым зрением успел заметить, что Смелякова чрезвычайно взволнована: ее глаза лихорадочно блестели, а на лице появился яркий румянец. Даже слой грима был не в состоянии скрыть ее состояния.

Однако через несколько минут Смелякова справилась с нахлынувшим волнением и прекрасно поставленным голосом спросила:

– Если я правильно поняла, Родион собирается убить меня?

– Мы располагаем данными, что предполагаемая жертва – его бывшая любовница. Но поверьте, вам нечего бояться. Если вы согласитесь нам помочь, вас будут охранять круглосуточно. А в тот момент, когда Шершнев появится у вас, вам нужно будет только правдоподобно сыграть собственную смерть… Патроны в его пистолете мы заменим на холостые…

Даже не дослушав до конца, Смелякова решительно встала и не менее решительно заявила:

– Извините, но я передумала давать показания. Я ничем не могу вам помочь. К тому же мне пора. Я не могу опаздывать на спектакль… Прощайте!

Парамонов тоже поднялся и, кивнув, направился к выходу. У самой двери он обернулся и как бы ненароком обронил:

– Боюсь, Лариса Викторовна, что в следующий раз вам придется уделить мне гораздо больше времени.

– Неужели вас не удовлетворили мои ответы? – с вызовом проговорила Смелякова и гортанно рассмеялась.

– Вы – умная женщина и должны понимать, что я не шучу. И пришел сюда не для того, чтобы любоваться вашими очаровательными ногами или просить пригласительный на очередной спектакль. Я пришел, искренне надеясь на вашу помощь. Увы, этой помощи я не получил… – Парамонов сделал многозначительную паузу и с нажимом добавил: – Но если вам так нравится покрывать преступника, на совести которого судьбы, а то и жизни многих молоденьких девушек, то мне говорить с вами не о чем.

Не дожидаясь ответной реплики, вышел из гримерной и осторожно закрыл за собой дверь. Проходя по длинному коридору, он не мог избавиться от ощущения, что его капитально надули – вместо настоящей конфеты подсунули нечто несъедобное в блестящей, яркой обертке.

Парамонов вернулся в управление в подавленном настроении. В кабинете, кроме Семена, он, к своему огромному неудовольствию, застал еще и Андрея Корнилова. Парни пили кофе и о чем-то болтали, энергично жестикулируя. Атмосфера была самая что ни на есть дружеская, и у Парамонова возникло ощущение, что его здесь не ждут.

«Какого черта этот москвич делает в моем кабинете?» – с раздражением подумал он, однако протянул Андрею руку и поздоровался:

– Здравствуйте.

Ответив на рукопожатие, тот спросил:

– Ну как съездили? Договорились?.. Вы не удивляйтесь, что я в курсе. Мне Семен сказал, что вам удалось-таки отыскать ту женщину.

Бросив в сторону Семена уничтожающий взгляд, Парамонов сухо кивнул.

– Удалось. Но Смелякова мне не поверила и наотрез отказалась играть с нами в одной команде. Так что наш план придется серьезно перекраивать.

После такого заявления помрачнел и Андрей.

– Может, установить за Шершневым круглосуточное наблюдение? – предложил он, закуривая свои неизменные «ЛМ». – Если у вас не хватает людей, то я бы мог взять на себя «наружку».

– Людей найдем, – с раздражением пробурчал Парамонов. – И не курите, пожалуйста, в кабинете. Здесь нет кондиционера. А насчет Шершнева – затея довольно глупая. Его уже пасут люди Липницкого. Не отпускают ни на шаг. Представляете, что произойдет, если кто-нибудь из них вас узнает!

– Ничего не произойдет, – невозмутимо возразил Андрей и затушил сигарету. – Если же вас беспокоит моя безопасность, то не волнуйтесь. Моя единственная встреча с этими ребятами закончилась со счетом один – ноль. В мою пользу.

– Охотно верю, – кивнул Парамонов.

– А что касается этой актрисы… Мне кажется, стоит попробовать еще раз. Возможно, в разговоре с ней вы взяли неверный тон. Женщины – народ непредсказуемый. Особенно актрисы. Если хотите, я могу попробовать с ней договориться.

«Однако сколько самоуверенности у этих москвичей! – с неприязнью подумал Парамонов, не сводя с Андрея пристального взгляда. – Такое впечатление, что операцией руковожу не я, а этот Корнилов… Нет, его надо немедленно ставить на место! Иначе все испортит, и мой незыблемый авторитет полетит к чертовой матери!»

– Я вас очень попрошу не вмешиваться в наши питерские дела, – как можно небрежнее произнес он. Стараясь не встречаться с Андреем взглядом, сел за свой стол, вытащил из портфеля какие-то бумаги и уткнулся в них, всем своим видом демонстрируя полную отрешенность от происходящего.

Он попытался настроить себя на работу, но помешали внезапно нахлынувшие воспоминания о недавней встрече со Смеляковой. Ему вдруг стало горько и обидно – ведь он так надеялся на ее помощь! И вот теперь надежды разлетелись в пух и прах. Конечно, он мог пойти к Самусеву, выложить ему на стол кассету с записью, стукнуть по столу кулаком и потребовать ордера на арест всей верхушки телеканала. Но где гарантии, что этот решительный жест принесет долгожданные результаты?.. Да, Савина, Липницкого и Шершнева посадят. Но через трое суток выпустят, потому что кассета скорее всего пропадет…

Хлопнула входная дверь. Парамонов поднял голову и увидел, что Корнилова уже нет в кабинете.

– Куда это он?

Семен пожал плечами и хмыкнул что-то неопределенное, дескать, откуда я могу знать?